8. Проблема приоритета

Мы видели, что интуитивизм поднимает вопрос, в какой степени возможно систематическое объяснение наших обдуманных суждений о справедливом и несправедливом. В частности, он говорит, что нет конструктивного решения проблемы приписывания весов конкури­рующим принципам справедливости. Здесь мы, в любом случае, должны полагаться на наши интуитивные способности. Классический утилитаризм пытается, конечно, вообще избегать апелляции к ин­туиции. Это концепция, формулируемая на базе одного принципа и одного окончательного стандарта; приписывание весов, по крайней мере, в теории, делается с помощью принципа полезности. Милль полагал, что должен быть только один стандарт, в противном случае не будет посредника между конкурирующими критериями, а Сиджвик весьма пространно аргументировал, что принцип полезности — это единственный принцип, который может взять на себя подобную роль. Они говорили, что наши моральные суждения являются неявно ути­литаристскими в том смысле, что при конфликте предписаний, или же при встрече с неясными и нечеткими понятиями, у нас нет другой альтернативы, как только принять утилитаризм. Милль и Сиджвик полагали, что на некотором этапе мы должны иметь один принцип, который должен упорядочить и систематизировать наши суждения²¹. Нельзя отрицать, что одной из наиболее привлекательных сторон

48

классической доктрины является наличие способа, которым она раз­решает проблему приоритета и старается избежать при этом опоры на интуицию.

Как я уже говорил, нет ничего иррационального в апелляции к интуиции для решения проблемы приоритета. Мы должны осознавать возможность того, что нет способа выйти за пределы множественности принципов. Без сомнения, любая концепция справедливости должна опираться до некоторой степени на интуицию. Тем не менее, мы должны сделать все возможное, чтобы свести к минимуму прямую апелляцию к нашим обдуманным суждениям. Если люди приписывают окончательным принципам различную значимость, что делается весь­ма часто, то и их концепции справедливости различны. Приписывание весов существенно и является немаловажной частью концепции спра­ведливости. Если мы не можем объяснить, как эти веса определяются разумными этическими критериями, рациональные средства рассуж­дения исчерпаны. Интуитивистская концепция справедливости, можно сказать, — это только половина концепции. Мы должны сделать все возможное, чтобы сформулировать точные принципы проблемы прио­ритета, даже если нельзя полностью избежать зависимости от ин­туиции.

В справедливости как честности роль интуиции ограничена не­сколькими способами. Так как весь вопрос достаточно сложен, здесь я сделаю лишь несколько комментариев, полный смысл которых обнаружится несколько позднее. Первый из них касается того факта, что принципы справедливости должны выбираться в исходном поло­жении. Они являются результатом определенной ситуации выбора. Будучи рациональными, люди в исходном положении осознают, что они должны рассматривать приоритеты среди этих принципов. Если они хотят установить стандарты разрешения притязаний друг к другу,» они нуждаются в принципах приписывания весов. Они не могут предполагать, что их интуитивные суждения о приоритете в общем случае будут одними и теми же; конечно же, при различных поло­жениях в обществе суждения людей будут столь же различными. Следовательно, в исходном положении стороны постараются достичь некоторого соглашения о том, каким образом должны быть сба­лансированы принципы справедливости. Часть значения понятия вы­бора принципов заключается в том, что причины, по которым их принимают в первую очередь, могут служить основанием для придания им некоторого веса. Так как в справедливости как честности прин­ципы справедливости не рассматриваются в качестве самоочевидных и оправдание их состоит в том, что они были выбраны, мы можем найти в обосновании их принятия некоторые указания или ограни­чения на то, как их нужно сравнивать. Если задана ситуация исход­ного положения, может статься, что некоторые правила приоритета предпочтительны по сравнению с другими во многом по тем же самым причинам, которые учитывались при соглашении о принципах. Проблема приоритета может стать более понятной, если придать особое значение роли справедливости и особенностям ситуации исход­ного выбора.

49

Вторая возможность заключается в том, что мы можем найти принципы, которые могут образовывать некоторый ряд, или то, что я назвал лексическим порядком²². (Правильным является термин „лексикографический", но он слишком громоздок.) Это порядок, ко­торый требует от нас удовлетворить первый принцип, перед тем, как мы перейдем ко второму принципу, второй перед третьим, и т. д. Принцип не входит в игру до тех пор, пока предшествующие ему либо не были полностью удовлетворены, либо не могли быть приме­нены. Упорядочение подобного рода позволяет вообще избежать срав­нения принципов. Предшествующие в ряду принципы имеют, так сказать, абсолютный вес, по сравнению с последующими, и выпол­няются без всяких ограничений. Мы можем рассматривать такое ранжирование в качестве аналога последовательности вынужденных принципов максимума. Мы можем предположить, что любой принцип в этом порядке должен быть максимизирован, при условии, что все предшествующие принципы полностью выполнены. В качестве важ­ного специального случая я предложу упорядочение такого рода, при котором принцип равной свободы по рангу предшествует принципу, регулирующему экономические и социальные неравенства. Это озна­чает, что базисная структура общества должна строить неравенства богатства и власти таким образом, чтобы они были совместимы с равными свободами, которых требует предшествующий принцип. Кон­цепция лексического упорядочения с первого взгляда не кажется очень уж многообещающей. В самом деле, она заходит слишком далеко и противоречит здравому смыслу. Более того, она предполагает, что принципы упорядочены весьма специальным образом. Например, до тех пор пока более ранние принципы не имеют ограниченного применения и не устанавливают определенные требования, которые могут быть выполнены, более поздние принципы никогда не войдут в игру. Таким образом, принцип равной свободы занимает приоритет­ное положение, поскольку может, смеем предположить, быть выпол­нен. Если бы принцип полезности был первым, он делал бы беспо­лезными все последующие критерии. Я постараюсь доказать, что, по крайней мере в определенных социальных условиях, упорядочение принципов справедливости дает приблизительное решение проблемы приоритета.

Наконец, зависимость от интуиции может быть ослаблена поста­новкой более ограниченных вопросов и заменой морального суждения благоразумием. Таким образом, столкнувшись с принципами ин-туитивистской концепции, человек может сказать, что без подсказки, в каком направлении идти в своих размышлениях, он не знает, что делать дальше. Он может, например, утверждать, что невозможно сравнивать общую полезность с равенством в распределении удов­летворения. Дело не только в том, что включенные в этот контекст понятия слишком абстрактны и всеобъемлющи, чтобы можно было доверять этим суждениям, но существуют еще огромные сложности, связанные с интерпретацией того, что они означают. Собирательно-распределительная дихотомия, без сомнения, является привлекатель­ной идеей, но в этом примере она кажется неуправляемой. Она не

50

делит проблему социальной справедливости на достаточно малые части. В справедливости как честности апелляция к интуиции фо­кусируется в двух направлениях. Сначала мы выделяем определенное положение в социальной системе, с которого эта система может быть подвержена оценке, и затем спрашиваем, с точки зрения репрезен­тативного человека в этом положении, рационально ли предпочесть это устройство базисной структуры другому устройству. При неко­торых предположениях, экономические и социальные неравенства должны оцениваться в терминах долговременных ожиданий наиме­нее преуспевшей социальной группы. Спецификация этой группы не очень точна, и, конечно, наши благоразумные суждения отдают зна­чительную сферу на откуп интуиции, поскольку мы не можем сфор­мулировать принцип, который определяет их. Тем не менее, мы задаем более ограниченные вопросы и подставляем вместо этических суждений суждения рационального благоразумия. Часто совершенно ясно, какое мы должны принимать решение. Полагание же на ин­туицию — это совершенно другое дело, и оно гораздо меньше, чем в собирательно-распределительной дихотомии интуитивистской кон­цепции.

При рассмотрении проблемы приоритета задача заключается в уменьшении, но не в полном устранении опоры на интуитивные суждения. Нет оснований считать, что мы можем избежать обращения к интуиции вообще, или, что мы должны стремиться к этому. Прак­тическая цель заключается в достижении надежного согласия для того, чтобы обеспечить общую концепцию справедливости. Если ин­туитивная оценка приоритета у людей одинакова, то практически неважно, что они не могут сформулировать принципы, лежащие в основе этих убеждений, и неважно, существуют ли такие принципы. Однако в случае противоречащих друг другу суждений возникает трудность, так как основание для согласования притязаний весьма неясно. Таким образом, нашей целью должно быть формулирование концепции справедливости, которая, как бы она ни была названа — интуитивистская, этическая или благоразумная — имела бы тен­денцию к сходимости наших моральных суждений справедливости. Если такая концепция все же существует, тогда, с точки зрения исходного положения, должны быть веские причины для ее принятия, так как рационально вводить в наши общие убеждения о спра­ведливости все большую согласованность. В самом деле, если мы посмотрим на вещи с точки зрения исходной ситуации, проблема приоритета заключается вовсе не в том, чтобы справиться со слож­ностью уже данных моральных факторов, которые не могут быть изменены. Наоборот, проблема состоит в формулировании разумных и общепринятых суждений во имя достижения желаемого согласия в суждениях. В договорной доктрине моральные факты определяются принципами, которые должны быть выбраны в исходном положении. Эти принципы специфицируют, какие рассмотрения существенны с точки зрения социальной справедливости. Поскольку выбор принци­пов — это дело личностей в исходном положении, именно они должны решать, какими хотят видеть моральные факты — простыми или

51

сложными. Исходное соглашение устанавливает, в какой степени они готовы к компромиссу и упрощению в установлении правил приорите­та, необходимых для общей концепции справедливости.

Я рассмотрел два ясных и простых способа конструктивного обра­щения с проблемой приоритета: а именно, либо через один всеохва­тывающий принцип, или же через множественность принципов в лексическом порядке. Существуют, без сомнения, и другие способы, но я не буду рассматривать их, каковы бы они ни были. Традиционные моральные теории являются, по большей части, структурами с одним принципом или интуитивистскими, так что упорядочение представ­ляет собой новшество, вполне достаточное для первого шага. Хотя очевидно, что, в общем, лексический порядок не может быть строго правильным, он может представлять хорошее приближение при опре­деленных специальных и в то же время значимых условиях (§ 82). Этот путь может привести к более объемной структуре концепций справедливости и предложить направления, дающие более адекватные представления.