Римашевская Н.М.

Реформирование социальной сферы в контексте гендерных отношений

До конца 1990-х годов в процессах российских трансформаций приоритет был дан экономическим реформам, которые осуществлялись без каких-либо социальных амортизаторов, вне оценок социальных последствий и объективных возможностей встраивания человека в рыночные отношения. Считалось, что вначале должны быть осуществлены экономические преобразования, а затем, когда экономика крепко встанет на ноги, очередь дойдет до человека. Но подобная логика бумерангом отразилась на состоянии общества, ввергнув его в новый кризис. Ведь экономические и социальные процессы органически связаны между собой. Если они не "помогают", то блокируют друг друга. Более того, социальные императивы в кризисной ситуации выступают как ограничения "снизу", указывая на то, что их нарушение чревато катастрофическими изменениями в состоянии населения. Существует объективный предел — "красная линия", которую нельзя переходить. За отступление от этих правил расплачивается не только экономика, но здоровье общества, состояние физического и социального капитала, человеческого потенциала и генофонда страны в целом.

Вступая в третье тысячелетие и оценивая результаты проведенных преобразований в социальном контексте, стало очевидно (и это показывают многочисленные наблюдения), что "выиграла" примерно лишь одна пятая часть населения, а остальные — находятся по другую сторону "игры".

Обострились и завязались в тугой узел острые социальные проблемы:

• бедность, нищета, эксклюзии, все вместе затронувшие не менее трети населения и получившие самые разные формы, включая новых бедных, феминизацию бедности, застойную бедность, целые зоны бедности;

• социальное неравенство и несправедливость не только в части текущих доходов, но и применительно к накоплениям, жилищной обеспеченности, потреблению социально значимых благ и услуг, состоянию здоровья и уровню образования;

• оплата труда ниже низшего предела (минимум равен одной четверти ПМ) и неплатежи уже заработанного, что препятствует этой важнейшей экономической категории выполнять свои функции, как узлового элемента экономического механизма;

• безработица во всех формах своего проявления, которая не только формирует риск бедности, но и дестабилизирует трудовой потенциал, разрушая его качество и возможности развития;

• обездоленность престарелого населения, для которого пенсия становится фактически пособием по старости;

• кризис в отраслях социальной сферы (здравоохранение, образование, жилищно-коммунальное и социальное обслуживание).

Указанные проблемы не могли не отразиться на динамике населения: за 10 лет в результате естественной убыли Россия потеряла 9 млн. чел., часть которых была компенсирована положительным сальдо миграции, а остальные уменьшили и продолжают уменьшать численность граждан России. Особые "потери" несли слабые группы населения — женщины, дети и старики, наибольшие страдания выпали на их долю. Может быть, именно поэтому, когда стали очевидны результаты проведенных реформ, феномен гендерных отношений на "верхнем" уровне управления оказался не в почёте, по крайней мере, если сравнивать с тем, что было в начале 1990-х годов.

Состояние "износа" и "усталости" населения приводит к деформации генофонда страны, проходя опасные точки невозврата. Что касается численности (количества), то подобную точку наше население уже пересекло в 1992 г., а относительно качества — приближается к опасной черте. Между тем, конкурентные отношения и инновационный характер экономического роста требуют принципиально иной рабочей силы, чтобы удовлетворять современным особенностям технологического развития.

На рубеже веков наконец-то "пришла пора", когда власти стали осуществлять (или готовить) реформы, которые активно затрагивали социальные отношения и социальную сферу в целом.

Остановимся на самых ярких мероприятиях.