Глава 2. Природа человека

Бытийные противоречия человека. Человеческое и сверхчеловеческое.

Человек не только обладает сущностью, он также имеет природу. Природа человека – это его сущность в ее эмпирическом бытии. Как бы ни были прекрасны дух, разум и свобода, все эти замечательные человеческие атрибуты отягощены материей, помещены в границы человеческой телесности, скованы земным пространством и временем. Действительно, человек во-первых, телесное, конкретно-чувственное существо. Также как животные, он нуждается в пропитании, осуществляет процессы ассимиляции-диссимиляции, размножается, может жить лишь при определенных условиях ( состав воздуха, влага, температурный режим), нуждается в движении и покое. Во-вторых, человек смертен, как все живое, и этой смертности еще никто не избежал.. В-третьих, человек частичен: он способен формироваться, выживать и развиваться только в сообществе, как и многие другие стайные, ройные и стадные существа.

Все это говорит о том, что человек внутренне противоречив: его сущность иномерна его природе, его духовные стремления далеко выходят за рамки его природных влечений, а то и прямо противоположны им; его разум не может смириться с его смертностью, а свобода рвется за пределы, поставленные нашей воле естественной необходимостью.

Противоречия человеческой природы, столкновение природного и сущностного в человеке широко представлены в философской литературе. Назовем хотя бы некоторые из них.

1. Противоречие между инстинктивно-страстной составляющей поведения с одной стороны, и разумом и нравственностью – с другой.

. Надо сказать, что эта проблема ставилась еще в античности, в частности, у Эпикура и в стоицизме. Затем в средневековом христианстве она рассматривается как тема борьбы Бога и Дьявола на поле человеческой души. Уже тогда душа, ведомая чувствами и желаниями, выглядела как загадочная и опасная, способная оборачиваться разными ликами: и ангельским, и темным.

В 20 веке противоречие между природно-энергетическими пластами в человеке и высокими идеалами ярко описано Зигмундом Фрейдом. Он показал, что человек «не хозяин в собственном доме»: он думает, что руководствуется разумом и моралью, в то время как им владеют влечения. «Рационализации», объясняющие поступки по Фрейду – лишь самообман. Ни разум, ни нравственность, проистекающие из культуры, не в силах всегда держать в узде инстинктивные влечения – эротическое желание и агрессию. «Несчастное Я» обречено на разорванность между культурно-высоким и природно-низменным.

2. Противоречие между генетическими задатками и социальным воспитанием.

Само наличие задатков неоднократно отрицалось в истории философии. У Дж.Локка мы находим суждение о рождающемся человеке как tabula rasa – чистой доске, на которой прижизненный опыт. В том числе социальный и культурный пишет свои письмена. В 60 -70-егоды 20-го века в нашей стране работал выдающийся автор Эвальд Васильевич Ильенков, который отстаивал идею о всемогуществе социального воздействия, когда из любого человека можно воспитать гения в любой сфере деятельности, поскольку именно культура формирует сознание. Другой автор Давид Израилевич Дубровский оппонировал ему с точки зрения генетики, утверждая, что общество может развивать прежде всего то, что заложено на генетическом уровне. Грубо говоря, если голоса нет, оперным певцом не станешь, сколько ни учись! Дискуссия длилась едва ли не десятилетие, и ею была захвачена вся философская общественность. В наши дни уже никто не отрицает наличие и генетически заданных возможностей, и таких же ограничений. Но спор о мере участия природы и культуры в развитии человека все равно продолжается то в явной, то в неявной форме.

3. Противоречие между причинной обусловленностью человеческого поведения и решающим значением в его жизни смысла.

Объективные условия жизни, конкретное физическое состояние может побуждать человека к определенному типу поведения, например к тому, чтобы спрятаться от опасности и избежать негативных для себя последствий. Но смысловые основания – ценностные ориентиры, нравственные взгляды, политические убеждения, а также цели – образы событий, располагающихся в будущем могут противоречить естественно-природной детерминации. Смысловые основания являются очень мощным регулятором человеческой жизни, влияя на все поведение человека.

4. Противоречие между смертностью человека и его жаждой бессмертия.

О нем, в частности, пишет Э.Фромм. Человек смертен, как и другие живые существа, но в отличие от других животных он знает о своей смертности, видит ее как неотвратимо предстоящую, пусть даже в отдаленной перспективе. И именно это знание заставляет его стремиться избежать гибели Я, искать средство обретения бессмертия. Человечество с самых древних времен создавало мифы о существовании царства мертвых, где жизнь, хотя и не такая хорошая, как на земле, все же продолжается. Все религии рисуют адские и райские картины дальнейшего бытия. Сказки повествуют о живой воде и молодильных яблоках, а современная медицина вкупе с конкурентами от духовных практик обещают гражданам разные способы обретения вечной жизни: от замораживания тела при низких температурах до сознательного контроля над каждой клеткой организма. Но люди продолжают умирать, ибо род живет смертью индивида. Это драма эмпирического бытия, которая неустранима и постоянно воспроизводится в сознании каждого нового поколения.

5. Еще одно, но очень важное противоречие – это противоречие между извечностью человеческой природы и ее принципиальной открытостью.

С одной стороны, человек давно биологически сложился, имеет как вид определенные физиологические характеристики, которые практически не меняются на протяжении тысячелетий. Разве что в течение последнего века люди увеличились в росте, что получило название акселерации. В целом же никаких радикальных перемен за период писаной и даже не писаной истории с человечеством не случилось.

С другой стороны, как мы уже отмечали ранее, человек является универсальным существом. Это значит, что он открыт для самых разнообразных перемен, высоко пластичен и способен трансформировать не только окружающую природу, но и себя, если это будет необходимо либо станет ценностью и целью.

Тема универсальности и открытости человека приводит нас к древнему и столь же современному сюжету сверхчеловеческого. Если «ниже человека» находятся животные, наши «меньшие братья», то «выше человека» тот, кого именуют «сверхчеловеком» - возможная перспектива развертывания человеческого. Образ сверхчеловека отнюдь не появляется впервые в произведениях Ф.Ницше, он присутствует в многовековой эзотерической традиции. В качестве сверхчеловека там выступает маг, способный преодолеть многообразные ограничения эмпирического мира и приобрести сверхсилы и сверхспособности. Сверхчеловек-маг иномерен человеку, то есть, он имеет иную меру своих возможностей⁴, хотя в то же время продолжает обретаться в эмпирическом мире. Маг способен легко преодолевать огромные пространства и двигаться во времени, он может оказывать влияние на обыденную жизнь, не прибегая к реальным организационным и физическим действиям – только силой мысли и слова. И, главное, маг бессмертен и свободен от всех человеческих привязанностей, он стоит по ту сторону морали и людских ценностей. Его цель – абсолютная независимость.

Конечно, с точки зрения обычного человека не понятно, зачем все это магу-сверхчеловеку. Какие, собственно говоря, у него радости в полном-то одиночестве да еще целую вечность? Но на то он и «сверх», чтобы мы его не понимали. Это уже вовсе другой вид существ. Именно таким мы видим и сверхчеловека Ницше : не понятым и не понимаемым, способным отказаться от опоры на Бога, стоящим по ту сторону добра и зла. Ницшеанский сверхчеловек рождается из обычного человека, потому человек - лишь канат, натянутый между прошлым и будущим человеческого рода, лишь переходное звено.

Тенденции к воплощению в жизнь идеи сверхчеловеческого мы видим наши дни в целом ряде социокультурных явлений. Это, например, практическое стремление к киборгизации: намерение создать новый вид человека с помощью современных технологий – от обычной замены органов и систем организма до применения нанотехнологий, где изменения можно вносить в человеческое тело на уровне молекул и атомов. Именно так энтузиасты технико-технологического совершенствования человечества хотят дать нам бессмертие – то есть, сделать «сверхлюдьми». Например, вся информация, содержащаяся в мозгу, записывается на искусственные носители, которые могут перемещаться из одного кибер-тела, в другое. Личность оказывается постоянно воспроизводящейся со всеми своими воспоминаниями, при этом она может вольно путешествовать в космосе, ибо не нуждается ни в воздухе, ни в земной температуре, а питание синтезирует из окружающей среды…

Другой вариант создания сверхлюдей предлагают различные эзотерические группы, причисляющие себя к сторонникам энерго-информационных практик. Они обещают открытие суперспособностей вплоть до получения бессмертия в физическом теле путем упорных тренировок. Такого рода эзотерическая литература давно стала экзотерической, то есть, широко доступна. Чаще всего авторы пособий , которых достаточно много, пишут, что сами обладают искомыми сверхчеловеческими качествами, однако проверить это читателю не представляется возможным. Кто знает, может быть, в малогабаритных современных квартирах и зреют где-нибудь посвятившие свою жизнь энергетическим упражнениям сверхчеловеки, но пока они еще не явили свету своих умений. А без этого, как мы узнаем об успехе дальнейшего продвижения человечества по пути эволюции ?

Подводя итог, можно сказать, что открытость человека порождает непрерывные поиски в направлении изменения его родовых качеств. Люди хотят вырваться из противоречий своей природы, избавиться от всего горького и тягостного, оставив лишь блистательное, могучее и веселое. Наверное, их трудно за это осуждать.

Пространство и время человека

Вернемся однако, от «звездного человека» мечты к обычным людям.

Создавая «вторую природу» - культуру, человек внес трансформации в важнейшие атрибуты материальной реальности, составляющие каркас всякой жизни и деятельности – в пространство и время. Человеческие пространство и время отличаются от пространства и времени физических вещей и живых организмов просто потому, что они непосредственно слиты с практикой социокультурной деятельности, глубоко связаны с наличием у человека психики – внутреннего мира. Составляя неразрывный континуум, пространство и время, тем не менее, являются разными измерениями нашей жизни, поэтому мы рассмотрим их последовательно, одно за другим.

Пространство

Человеческий труд преобразует естественные ландшафты окружающей среды в систему артефактов – фактов культуры. Это человеческие жилища, возделанные поля, огороды, сады. В древние времена культурные вкрапления поселений мало влияли на состояние природы, со временем все большее пространство планеты стало нести на себе следы человеческой деятельности. Уже в античности появились города, где население жило концентрированно, были построены дороги, мостовые, водопровод и прочие блага цивилизации. Первоначально преобразованное людьми для своей жизнедеятельности пространство было человекоразмерно: в массе не существовало высоких домов, и городские территории можно было обойти пешком. С возникновением устойчивых государственных образований складывается представление о центре и периферии: центр представляет столица, периферией были провинции, в их число попадали и завоеванные земли.

Особо важным моментом в складывании собственно-человеческого пространства были священные места – капища богов, святилища, затем храмы. Они несли отпечаток духовной жизни человека и служили некими путями, которые вели из эмпирической реальности, полной повседневных забот, в иномирные выси, в область потустороннего, в божественные пределы. Здесь человек мог непосредственно встретиться со своими небесными покровителями или духами предков, это были места пересечения смертного и вечного. Поэтому и поведение человека в священном месте всегда отличалось от поведения профанного: в храме нельзя громко говорить, хохотать, отвлекаться на мимолетное и преходящее. Таким остается священное пространство и сегодня, хотя храмы находятся в гуще больших городов.

Тотальная урбанизация внесла свои коррективы в сложившееся два века назад социокультурное пространство планеты. Выросли гигантские мегаполисы, многомиллионные поселения, теряющие свою связь с человекоразмерностью. Если деревенский ландшафт и быть сохраняют связь человека с природой и приближают его к природным ритмам, то большой город диктует свои техногенные правила. Пространство современных городов несет в себе момент отчуждения как человека от природы, так и человека от человека. С одной стороны, индивид теряется в огромной анонимной толпе людей, с которыми он каждый день встречается на улице, в метро, в автобусах, с другой стороны, он отъединен от всех стенами своей квартиры-клетушки, где он проводит время наедине с телевизором. Если вспомнить деление М.Хайдеггера вещей на «наличные» ( созданные наукой, объективные, отстраненные) и сподручные ( те, что близки ремесленнику и землепашцу), то пространство мегаполиса сплошь «налично»: оно есть, но оно чужое, в нем нет ни уюта, ни тепла. Этому нередко способствует планировка современного города, где отсутствуют закрытые дворы, а дома стоят развернутыми веерами – предоставленные всем ветрам.

Поистине покорением пространства стало изобретение в начале ХХ века автомобиля и самолета, которые вскоре сделались массовыми средствами передвижения. Для человека прошлого земля была необъятна, хотя в средневековье и в ранее Новое время европейский человек все время искал ее «край», помещая туда то вход в прекрасный Эдем, то жерло, ведущее в ад. Христофор Колумб, доплыв до берегов Америки, полагал, что наконец-то попал в Индию – настолько неосвоенными были просторы планеты. Сейчас землю можно облететь на космическом корабле, отмечая все особенности ее поверхности, уточняя карты, выслеживая передвижение войск противника и т.д. Пространство как будто сжалось, все страны и народы стали физически ближе друг к другу, поскольку добраться куда-либо на самолете не представляет труда. Еще теснее сделало мир телевидение, которое в мгновение ока переносит нас в нужную нам точку – город, лес, море – где происходят важные события. То же касается телефонов, в том числе мобильных, по которым можно спокойно звонить практически в любую точку света. Человек продолжает свои «эксперименты с пространством», которым, думается, нет предела, как нет предела развитию.

Время

Человеческое время тоже отличается от времени других живых и неживых систем. Каждая эпоха имеет собственные временные ритмы, свою скорость протекания событий. В традиционном крестьянском обществе время организовано согласно природным циклам. Здесь естественно возникает идея круговорота, вечного возвращения, поскольку разливы рек, сезоны дождей или зимние холода наступают с завидным постоянством, также как солнечные восходы и закаты. Фактически, только с появлением христианства в человеческом сознании появляется «стрела времени», возникает некая телеология, при которой человечество оказывается линейно движущимся от сотворения мира к Страшному Суду.

Между тем, для средневекового крестьянского сознания время еще долго остается циклическим, нанизывающим одно за другим кольца лет, хотя где-то в трансцендентных высях протекают грозные таинственные процессы, приближающие живых к пугающему Концу света.

Наряду с сакральным пространством в сознании человека издревле существовало сакральное время – час молитвы, богослужения, жертвоприношения. Сакральным временем были также религиозные праздники и те особые священные дни, когда человек прерывал свои каждодневные труды и соотносился с вечностью. Верующий как прежде, так и теперь снова и снова переживает находящиеся в вечности мифологические события, в христианстве это - рождение Христа, его распятие и воскресение.

Впрочем, исследования историков культуры показывают, что кроме сезонов и религиозных праздников время года ранжировалось в средневековой Европе еще и карнавалами – бурными языческими празднествами, когда профанное и священное менялись местами, на осла одевали монашеский клобук, а шут служил мессу. О карнавалах можно прочитать в работах нашего отечественного филолога и философа М.М.Бахтина.

И все же большая часть жизни человека прошлого была временем труда. Крестьянин трудился с малых лет, и с раннего утра до позднего вечера, а для досуга оставалось совсем немного времени.

Появление ярко выраженного периода досуга связано с буржуазной эпохой. Конечно, обеспеченные слои населения во все периоды истории имели много свободного времени, что бывало чревато бездельем и скукой, но время досуга у трудящихся возникает в связи с господством не природных, а технических ритмов работы. Буржуазное время начинает четко делить день на его рабочие (служебные) часы и часы досуга, когда вне всяких праздников людям предлагаются разные формы отдыха и развлечения. Это относится ко всем, кто трудится. От людей, занятых бизнесом, до прислуги и клерков в офисах.

В тот же самый период раннего капитализма возникает лозунг «Время – деньги!», который, будучи воплощен в реальность, приводит к резкому убыстрению темпов жизни. Современный человек, наследник и продолжатель прошлого, в нашу постиндустриальную эпоху живет с огромной скоростью и все время спешит. Изобретенные некогда часы стали своеобразным кнутом, подхлестывающим темп проживания. В этом наш современник является прямой противоположностью своего средневекового предка, который никуда не торопился, потому что знал: у Господа времени много, и все еще успеется, не сегодня, так завтра. Скорость жизни в сегодняшнем мире тесно связана с ценностной ориентацией на успех. В русском языке даже есть созвучие: «успех – успеть». Надо успевать, иначе опоздаешь! В традиционном обществе успех не рассматривался как самоценный, важнее было просто прожить жизнь: последовательно и не спеша пройти все ее этапы от рождения до смерти.

Современная культура, максимально нацеленная на контроль над массовым сознанием, активно стремится задавать людям модели времяпровождения. От структурирования времени во многом зависит психологическое состояние человека, его работоспособность, настроение. Именно поэтому при помощи и посредстве электронных СМИ возникла огромная развлекательная индустрия, предлагающая человеку проводить время «модно», «престижно», «со вкусом». Кино, телевидение, шоу-бизнес, бары, клубы, компьютерные игры наполняют наше время содержанием, которое приготовили для нас другие люди - специалисты. Их настойчивость бывает агрессивной. Поэтому распорядиться временем по собственному усмотрению является в наши дни актом волевого выбора, результатом личностного решения. Сколько свободного времени я уделю общению, сколько книгам, а сколько – развлечению, должен решать только я сам!

Наконец, время человека – это не только периоды его практического действия, коммуникации или активного отдыха. Это еще и «внутреннее время», то как мы переживаем дни, отмеряемые стуком часов. А переживать их мы можем по-разному. Широко известно, что в ситуации страдания время тянется чрезвычайно долго, в то время как приятные часы пролетают словно мгновенья. Время, наполненное интересными событиями, вспоминается потом как длительный период, даже если в реальной жизни эти события умещались в несколько дней, а годы, проведенные в праздности и лени уходят так, будто их и вовсе не было, так как человеку нечего вспомнить.

Время человека еще недостаточно изучено, это – открытая тема для новых философских, культурологических и психологических исследований.

Человек и история

Человек – существо историческое, он живет во времени, изменяясь вместе со всем, что его окружает. Каждое поколение проживает свою особую жизнь, отличную от жизни своих предшественников и потомков. Меняется экономика и политика, взгляды и идеалы, привычки и кумиры. Вот почему с древних времен до наших дней существует проблема «отцов и детей»: непонимание между старшими и младшими, их взаимное недовольство обусловлено различием ситуации, через которую проходит каждое поколение. И это относится не только к современному инновационному обществу, когда все меняется чрезвычайно быстро. Сетования старших по поводу младших можно найти уже на древнеегипетских папирусах.

Социокультурная жизнь подвижна, лишь на первый взгляд кажется, что большие периоды прошлого сплошь монотонны и однообразны, для современника они динамичны и изменчивы, полны событий. Структура «прошлое – настоящее – будущее» всегда актуальна как для индивидуального человеческого существования, так и для его восприятия социальной действительности. Люди помнят не только о том, где они родились, кто их родители и как они провели детство или юность, но и что происходило в обществе в эти годы: войны и мирные дни, бунты и праздники, моду и предпочтения прошлых лет. Более того, обозревая прошлое, человек как правило выходит за пределы собственной жизни, и может рассказать: « А до моего рождения совершились в нашем городе такие-то события…» Или: « Когда мои бабушка и дедушка были молоды, здесь царили совсем иные нравы…»

В традиционном сельском обществе историческая память социума и культуры существовала, в основном, в виде преданий. Современная нарратология – наука о повествовании – много внимания уделяет сегодня тому факту, что история, сохраненная памятью людей, это прежде всего рассказ. Причем, нередко рассказ устный. И события, выплетающие главную сюжетную линию этого рассказа («нарративного повествования»), это именно то, что люди сочли нужным передать другим. Само историческое событие – результат желания доводить нечто до сведения современников и потомков и обсуждать это. Если совершились некие деяния, даже весьма объективно значимые, но никто никому никогда о них не рассказал ( не счел нужным это сделать), то события как такового, считай, вовсе не было. В любом случае оно не вошло в историю… В то же время мелкие курьезы и нелепицы, будучи подхвачены молвой, способны передаваться из поколения в поколение. В этом случае некие люди могут не столько «попасть в историю», сколько «влипнуть в нее», и тем не менее, их поступки становятся одним их воспроизводимых исторических сюжетов. Такова уж природа человеческой субъективности: она порой весьма странна в своей избирательности. Многое, из происходившего в истории мы так и не узнаем никогда…

Возникновение еще в античности писаной истории, фиксирующей обстоятельства и события в виде записей, очень долго радикально не меняло ситуации. Широкие народные массы по-прежнему жили пересказами того, что кто-либо в былые или недавние времена увидел и услышал. Такие пересказы всегда варьировались, обрастали новыми деталями, то есть быстро превращались в легенды. Надо сказать, что и по сей день этот способ исторического сознания продолжает существовать. Думается, он неискореним, как неискоренимо живое общение, при котором собеседники стремятся все увидеть по-своему, все проинтерпретировать. Если учесть, что очевидцы нередко рассказывают о событиях совсем разные вещи ( недаром говорят «врет как очевидец»), то устно передаваемая история – в какие бы века она не передавалась – это всегда здесь и сейчас сотворяемый миф, открытый для постоянного перепонимания.

Писаная история с самого своего возникновения имела тенденцию к объективности. Но именно «имела тенденцию». Сложившаяся впоследствии наука история, хотя и опирается порой на археологические данные, методы точных наук и строгую логику, все равно пристрастно отбирает факты и не менее пылко их интерпретирует. При этом ученые историки сознательно или бессознательно выражают не только свои личные симпатии и предпочтения, но и интересы определенных социальных групп – этносов, классов, политических партий. И, тем не менее, историческая наука в лице лучших своих представителей стремится избегать явной лжи или буйного фантазирования, не основанного на объективных данных.

С 19 века преподавание истории в средних и высших учебных заведениях становится нормой, а в 20 веке практически любой человек, получающий образование получает из учебников и от педагогов ту или иную официальную версию истории. В то же время, широкое распространение получает популярная литература, построенная исключительно на выдумках и безграмотности авторов ( ярким примером у нас в стране «Новая хронология» А.Фоменко и Г.Носовского). Главная задача такой литературы – пересмотреть все представления заново и дать читателю некую ошарашивающую парадоксальную версию прошлого. Написание подобного рода текстов основано не только на желании поразить читателя, но и на стремлении создать этномифологию, когда достоинства и исторический путь одних народов превозносится, а других – перечеркивается.

Таким образом, мы можем насчитать в наши дни целый ряд источников пополнения исторической памяти людей. Это – как во все времена – рассказы старших, это официальные учебные курсы истории, претендующие на статус научных и, наконец, это псевдоисторические, но яркие и развлекательные издания, призывающие перевернуть вверх дном всю сложившуюся ранее систему исторических представлений. Можно также добавить, что важными каналами поддержания и распространения образа прошлого являются радио и телевидение. Впрочем, передаваемые по TV игровые исторические фильмы чаще являются сказками или приключенческими кинороманами, чем достоверным воспроизведением некогда совершившихся событий.

Как же современный человек соотносится с прошлым?

Полагаю, возможны три варианта отношения к социо-культурному прошлому и его переживания во внутреннем мире.

Первый вариант – это отсутствие идентификации с прошлым своей страны, этноса, народа. Такое отщепенчество прежде всегда осуждалось социумом. В одном из романов писателя Чингиза Айтматова был образ манкуртов – людей, потерявших память о том, кто они есть. Манкуртами делали захваченных в бою воинов, им одевали на голову сырую шкуру, и, высыхая, она так сдавливала голову, что они полностью теряли память о том, кто они, откуда пришли, с кем и против чего воевали. Манкуртов делали рабами и они полностью подчинялись новым хозяевам, ибо, говоря научным языком, их самоидентификация была разрушена, и они не дорожили ничем из своего прошлого. Образ манкурта – образ человека без исторической памяти, а потому лишенного корней, патриотизма, чувства родины.

Надо сказать, что в наши дни отсутствие идентификации с прошлым своего народа отнюдь не является насильственным. Оно – результат динамических процессов идущих в обществе и масштабной маргинализации населения. Если родителями ребенка являются люди разных народов и даже рас, если всю жизнь человек переезжает с места на место, из страны в страну, если он свободно общается на двух-трех языках, то где его родина? Прошлое какой страны и какого этноса должно быть для него священным и важным? Маргиналы – люди, стоящие на грани разных культур и наций, легче всего становятся «гражданами мира», космополитами без всякой исторической памяти или с дикой кашей из обрывков разных историй в голове. Каждый из них сам по себе, «перекати-поле». Каждый открыт для нового и не держится за минувшее. Хорошо это или плохо? Однозначного ответа нет. Но, думается, западная философская мысль оттого так часто обращается к теме «смерти субъекта», что целостный индивид без социальной исторической памяти вырождается, становится разорванным внутри себя, одиноким и несчастным.

Второй вариант соотношения людей с историческим прошлым, это позитивная идентификация с ним. В подобном случае человек стремится знать историю своей страны и народа, гордится прежними достижениями и подвигами предков, чувствует себя укорененным в исторической и социальной почве родной страны. В целом, это хорошая, добротная позиция, способствующая оптимистическому взгляду на жизнь и целостному самосознанию. Люди, идентифицирующие себя с историческим прошлым родины, бывают экономически и политически активны, уверенны в себе и горды «славными делами предков». Они стремятся к тому, чтобы их народ жил и не переводился, а страна процветала и развивалась. Правда, позитивная идентификация с прошлым может приобретать компенсаторный характер, когда отсутствие собственных жизненных успехов замещается уже не гордостью, а гордыней по поводу принадлежности к определенному народу и его истории. Тогда нередко начинается мифологизация истории своего народа ( мы – самые древние, мы – самые великие, все изобретения мы сделали первыми… и т.д.). В особо острых случаях человек начинает говорить, что является « древним скифом», «арием» или «русом», поскольку быть современным ему неинтересно ( о, где же ты, былая слава???») Именно поэтому в позитивной идентификации с прошлым как и во всем остальном нужна мера.

Третий вид – негативная идентификация с прошлым. Она встречается в тех случаях, когда конкретное общество пережило некую историческую травму. Человек признает себя представителем конкретной страны и народа, знает историю, но стыдится этого общего прошлого или переживает глубокое чувство вины за деяния своих непосредственных предшественников. Пример такой исторической травмы мы видим у одного-двух поколений жителей Германии, испытывавших вину за гитлеровский фашизм и злодейства, совершенные немцами в Европе. В наши дни несколько иного рода травму пережил и переживает российский народ, которому в течение одного века пришлось дважды отрицать свою историю, обвинять и низвергать бывших лидеров и кумиров. Долгое публичное шельмование сначала царской России, а потом Советского Союза не могло пройти даром для самоидентификации россиян, не могло не нанести ей тяжелой раны. Ни для кого не секрет, что современная российская молодежь неохотно обращается к истории и нередко пытается искусственно идентифицироваться с иностранцами, прежде всего англоязычными. Это происходит от привитого средствами массовой информации чувства стыда за «совковое» прошлое, от которого теперь «чем дальше, тем лучше». Впрочем, прятать голову в песок и прикидываться не собой, а кем-то другим, также бессмысленно и разрушительно, как и мазохистски бичевать прошлое. История сослагательного наклонения не имеет. Прошлое таково, каким оно свершилось, и мы можем только попытаться понять, а если необходимо, то и простить своих близких и далеких предков. Негативная идентификация с прошлым нередко кончается взрывом патриотических чувств: происходит «откачка маятника», подавленная национальная гордость и жажда целостности возвращаются с новой силой. Вот тогда важно вновь не «перегнуть палку» и не стать яростными национал-патриотами, отвергающими все чужое как враждебное.

Отношения людей со своей историей сложны. Очень хочется, чтобы во взаимоотношениях с прошлым мы учились на чужих примерах и ошибках, и не совершали своих.

Вопросы для самопроверки:

1. Охарактеризуйте основные бытийные противоречия человека. Чем они обусловлены?

2. В силу каких своих особенностей человек всегда тяготеет к сверхчеловеческому?

3. Какова специфика человеческого пространства и времени?

4. Как человек соотносится с социокультурным прошлым?

Дополнительная литература:

1.Фромм Э. Человек для самого себя // Психоанализ и этика М.1993. Гл. 3.. Природа человека и его характер, §1. Общая характеристика человеческого рода.;

2. Гобозов И.А. Введение в философию истории М. 1999. Гл 6. Историческое время

3. Губин В.. Некрасова Е. Философская антропология М. 2000. Ч.3. онтология человеческого бытия.

4. Новейший философский словарь Минск 2001 Статья «Сверхчеловек»;

5. Время/Бремя артефактов Сп-б 2004.