6. Культура. Церковь

Русская культура второй половины ХIII–ХV в. развивалась в исключительно сложных условиях. На нее оказывали влияние три фактора: монголо-татарское нашествие и установление ига, процесс объединения русских земель в единое государство, формирование великорусской народности.

События 1237–1240 гг. были едва ли не самыми трагическими в многовековой истории русского народа. В результате истребления и увода в плен массы ремесленников была подорвана важная отрасль материальной культуры — ремесло, основанное на ручной технике. Многие секреты ремесленного производства, передававшиеся от отца к сыну, были утрачены.

В результате погромов, устраиваемых монголо-татарами, и пожаров погибло огромное количество памятников письменности. Пережили упадок живопись, прикладное искусство и другие области культуры. Однако монголо-татары, нанеся огромный ущерб русской культуре, не смогли уничтожить её совсем.

Большую роль в развитии культуры играла церковь. Именно церковь оставалась единой для всех русских земель организацией, православие было знаменем борьбы со всеми “неверными”.

В годы монголо-татарского ига положение церкви было неоднозначным. В летописях содержатся известия о поголовном уничтожении черного и белого духовенства во время захвата городов. Естественно, в пылу сражений завоеватели не отделяли лиц духовного звания от остального населения. В частности, во время захвата Суздаля монголо-татары «старых монахов и монахинь, и попов, слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили, а юных монахов и монахинь, и попов, и попадей, и дьяконов и жен их, дочерей, и сыновей — всех увели в станы свои». Нашествие было воспринято как грандиозная катастрофа. Церковь объявила его “на-

76

казанием Божьим”, призывала покаяться и жить “как велит Бог”. Среди представителей духовенства были мужественные люди, до конца выполнившие свой долг. В подожженном монголо-татарами Успенском соборе погиб владимирский епископ Митрофан, “погаными” были убиты рязанский и переяславский епископы. Однако известны примеры и другого рода. Ростовский епископ Кирилл пережил страшную зиму 1237–1238 гг. в безопасных северных лесах, на Белоозере.

В это тяжёлое для страны время церковь выступала хранительницей национальной культуры. При митрополичьей кафедре, а возможно, и при Успенском соборе во Владимире не прекращалось летописание.

Вместе с тем авторитет церкви значительно уменьшился в результате настойчивых обращений духовенства к народу с призывами к терпению и покорности Орде. Падению авторитета содействовало и “неправедное” поведение самих служителей церкви, которые и до татарского нашествия отличались продажностью, пьянством, развратом, занимались ростовщичеством. Борьбу с этим злом и восстановление авторитета церкви и преследовал состоявшийся в 1274 г. во Владимире церковный собор. Сам факт собрания высших иерархов церкви во Владимире свидетельствовал о высоком престиже и большом влиянии этого северо-восточного города на общерусские дела.

На собор прибыли иерархи из Великого Новгорода, Полоцка, Владимиро-Суздальской Руси. Внешним поводом для созыва собора было поставление епископом владимирским, суздальским и нижегородским архимандрита Киево-Печерского монастыря Серапиона. Митрополит Кирилл, выступая на соборе, отмечал, что он много видел и слышал “неустроения и грубости в святых церквах”. С попов, дьяконов, игуменов брали деньги за их назначения, наместников и десятинников, занимавшихся церковными сборами, также поставляли “по мзде”. На соборе было принято решение выбирать священнослужителей из числа людей достойных, предварительно выяснив, не грешны ли они “блудом, убийством, ростовщичеством”.

77

Серапион пробыл во главе владимирской епископии всего год (1274–1275 гг.). В последние годы жизни Серапионом были написаны пять “слов”, поучений, в которых отразились бедствия Русской земли: Бог “навел на нас народ безжалостный, народ лютый... Кровь отцов и братьев наших, будто вода в изобилье насытила землю, сила наших князей и воевод исчезла, воины наши, страха исполнясь, бежали...”. Особо осуждает Серапион тех, кто в час всеобщей скорби остается корыстным, думает только о себе: «Даже язычники, Божьего слова не зная, не убивают единоверцев своих. Мы же считаем себя пра­вославными, и заповедь Божию зная, неправды всегда преисполнены: братии своих мы грабим и убиваем, язычникам их продаем. Окаянный, кого поедаешь? Не такого ли человека, как ты сам?» Следуя церковной традиции, Серапион видел путь к нравственному возрождению, прежде всего в покаянии и очищении от злых помыслов: “Не возгордитесь, не воздайте злом на зло”.

С 1299 г. Владимир официально становится местом пребывания русских митрополитов, хотя титул их — митрополит киевский — оставался без изменения. Первым митрополитом, похороненным во Владимире, был Максим.

В XIV в. во Владимирском крае дважды побывал один из самых почитаемых русских святых Сергий Радонежский. Первый раз это произошло в 1365 г., когда началась тяжба между нижегородским князем Борисом Константиновичем и его братом суздальским князем Андреем. Князь Борис забрал у своего брата часть земель, что могло привести к кровавой междоусобице. Для примирения братьев по поручению митрополита Алексия Сергий Радонежский отправился в Нижний Новгород. Князья упорно не желали идти на уступки друг другу. Тогда Сергий, выполняя распоряжение митрополита, затворил в городе все церкви. Эта мера, хотя и предусмотренная церковным уставом, редко применялась на практике. В городе перестали совершать богослужение, крестить младенцев, хоронить умерших, что привело к недовольству населения. Это заставило нижегородского князя отказаться от своих притязаний, конфликт был разрешён.

78

Во Владимиро-Суздальской земле с XII в. велось летописание. Особое место в нем принадлежит Лаврентьевой летописи. Название свое она получила по списку, созданному в 1377 г. монахом Лаврентием. Летопись написана разными почерками, что свидетельствует о работе нескольких писцов. Из записи, сделанной в конце летописи, следует, что Лаврентьевская летопись создавалась при князе Дмитрии Константиновиче (Суздальско-Нижегородском), возможно даже, по его приказу. Позднее один из её списков хранился в Рождественском монастыре г. Владимира. Некоторые учёные полагают, что и создавался он в этом монастыре. В состав Лаврентьевского свода вошли летописные записи, которые издавна велись во Владимире, особенно с 1158 г., с момента кладки владимирского Успенского собора. Основные идеи этого свода — главенство Владимира над Ростовом и перенос политического центра Руси из Киева во Владимир. Свод оканчивается подробным рассказом о борьбе за владимирский стол в 1174–1176 гг.

После монголо-татарского завоевания при владимирском Рождественском монастыре, занимавшем ведущее положение в древнерусской монастырской иерархии, продолжалось великокняжеское летописание. Своды составлялись в княжение Ярослава Всеволодовича (1239 г.), его брата Святослава (1247–1249 гг.), Александра Невского (1252 г.). Во владимирском летописании в большей степени, чем в летописях какого-либо другого русского центра этого периода, проявились общерусские тенденции. Именно владимирские летописные своды легли в основу летописания будущих “собирателей Руси” — тверских и московских князей. В самом начале XIV в., возможно, при дворе митрополита Петра, с 1309 г. находившемся во Владимире, на основе владимирских летописных сводов был создан так называемый Владимирский Полихрон, который стал одним из основных источников Лаврентьевской летописи.

В XV в. в период феодальной войны произошло важное для русской церкви событие. В 1438-1439 гг. в Италии собрался сначала в г. Ферраре, а затем во Флоренции собор по вопросу объединения христианских церк-

79

вей — католической (западной) и православной (восточной). Русь на этом соборе представлял недавно назначенный Константинополем митрополит грек Исидор, активный сторонник унии (союза). Сопровождал Исидора суздальский епископ Авраам, доверенное лицо Василия II. Предполагается, что именно Авраам был автором “Дневника путешествия Исидора в Западную Европу”. Подпись Авраама стоит под актом Унии: “Смиренай епископ Авраам суждальский подписую”. Уния ставила православную церковь в подчинение католическому Риму.

Авраам по возвращении на Русь утверждал, что он отказывался от подписания унии, но Исидор посадил его “в темницу и сиде неделю полну; и тому подписавшуся не хотением, но нужею”. В дальнейшем Россия отказалась от Флорентийской унии, и русская православная церковь стала автокефальной, т. е. не зависимой и от Рима, и от Константинополя. “Дневник путешествия Исидора” писался во время самого путешествия, но потом, по возвращении посольства, был переработан, как предполагают, суздальским монахом Симеоном, враждебно относившимся к Исидору и составившим особую повесть “Исидоров собор и хождение его”. “Хождение” представляет собой древнейшее русское описание Западной Европы. В нем перечисляются города, через которые ехало посольство, указывается расстояние между ними и дается описание достопримечательностей, привлекших внимание русских путешественников. Так, в Люнебурге внимание автора привлекли фонтаны, во Флоренции — больница “на тысящу кроватей”, причем на всех кроватях “перины чюдны и одеялы драгы ”, понравилось ему книгохранилище, в котором было “более тысящи книг”. Очень выразительно описан кипарис: “корою яко липа, а хвоею яко ель, не мала хвоя кудреваа мяхка, а шишки похожи на сосновые”. На вопросы религиозные автор обращает такое же внимание, как на сукновальни и мельницы, приводимые в действие водой. Оценка самой унии фактически не дана, отмечается лишь факт её подписания.

Во второй половине XV в. стал распространяться жанр сюжетной повести. Внешне произведения этого жанра историчны, но в действительности здесь уже прит

80

сутствуют вымышленные литературные сюжеты. Одно из наиболее ярких произведений этого жанра — “Повесть о Петре и Февронии Муромских”. В рукописи эта “Повесть” названа «житием», но на самом деле она далека от описания жизни праведников. В основе “Повести” лежат два сюжета из русских народных сказок: о летающем змее и о мудрой деве, которые искусно объединены в одно целое литературное произведение.

Дочь простого бортника Февронья, владея тайной врачевания, обещает вылечить князя Петра, который заболел от брызг крови убитого им крылатого змея, если Петр женится на ней. Однако князь нарушил обещание, за что был наказан возобновлением болезни. И только после возвращения к Февронии он был вылечен окончательно. Петр и Февронья стали править в Муроме (реально в Муроме такого князя не было) но бояре (точнее, их жены) были возмущены незнатностью Февроньи. Петр и Февронья вместе покидают город. Вскоре им пришлось вернуться, так как среди бояр начались усобицы, и жители Мурома потребовали вернуть князя. После этих событий Петр и Февронья правили до самой смерти, умерли, как и положено в сказках, в один день, и тела их чудесным образом оказывались в одном гробу, как ни старались похоронить их отдельно.

С Владимирским краем связано творчество одного из самых выдающихся живописцев средневековья Андрея Рублева. В русской живописи, несмотря на формирование в XIV в. местных школ — новгородской, московской, ростовской, тверской, псковской, вологодской — развивается одна общая черта: внимание к психологическому состоянию человека, его внутреннему миру.

Несмотря на то, что творчество А. Рублева сыграло огромную роль в древнерусской живописи, о его жизни известно очень немного. Родился художник в 60-е годы XIV в. (точная дата не установлена). Известно также, что в 1405 г. Андрей Рублёв, Феофан Грек и Прохор из Городца расписывали Благовещенский собор “на дворе великого князя” в Москве (ныне существующий Благовещенский собор в Кремле построен в 1435 г.). В 1408 г. А. Рублёв вместе с Даниилом Чёрным работал над фрес-

81

ками Успенского собора во Владимире, а вскоре вернулся в Москву; во всяком случае, его не было во Владимире, когда в 1410 г. монголо-татары ограбили Успенский собор. Дальше в известиях о Рублёве наступает длительный перерыв. Есть предположение, что он расписывал со бор в Люблине, ездил в Литву, встречался там с великим князем литовским Витов том, поскольку А. Рублёв принадлежал к великокняжеским и митрополичьим живописцам, возможно, он и был отправлен в Люблин (тем более, что Витовт был родственником московского князя). В 1425–1427 гг. А. Рублёв принимал участие в росписи Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, а затем работал над фресками Спасо-Андронникова монастыря. Умер Андрей Рублёв в 1430 г., по словам летописи, “в старости велице”, то есть в глубокой старости.

В Успенском соборе во Владимире одна из лучших фресок Рублёва — “Шествие праведников в рай”. Апостол Пётр, идущий впереди шествия с ключами от рая, объединен с идущими праведниками, что создает впечатление единения толпы, хотя каждая группа (апостолы, пророки, святители и т. д.) на фреске отчетливо выделена. Кроме “Шествия праведников”, сохранились ещё изображения двух ангелов — “Ангел, трубящий вниз” и “Ангел, трубящий вверх”, — созывающих души умерших на суд, “Шествие праведных жен”, а также изобра-

82

жение апостолов и Христа со стоящими рядом в позе моления фигурами Богородицы и Иоанна Предтечи.

Огромную силу воздействия творчества Андрея Рублёва чувствовали уже его современники. Не случайно в XVI в. решением Освященного Собора художник был причислен к лику святых, а живописцам предписывалось “писати так, как писал Андрей Рублёв, а от себя ничтоже придумывать”.

83