Иван Кондратьевич Бабст
Иван Кондратьевич Бабст родился в 1824 г. В небогатой дворянской семье. Отец его, происходивший из обрусевших немцев, был в это время комендантом крепости Илецкая защита в Оренбургском крае. Будучи человеком просвещенным и даже опубликовавшим в молодости работу «Атилла, бич пятого века», Отец Бабст постарался дать своим сыновьям, Александру и Ивану, хорошее образование. Каждый из них потом в чем-то продолжил дело отца: Александр пошел по военной службе, а Иван, поступив в Московский университет, вскоре стал одним из любимых учеников знаменитого историка Т.Н. Грановского. По окончании в 1846 г. Университета Бабст, по рекомендации Грановского, был оставлен при кафедре всеобщей истории в аспирантуре или, как тогда говорили, для приготовления к профессорскому званию. Одновременно с подготовкой диссертации Бабст стал работать учителем истории в Московском сиротском доме. В 1851 г. Магистерская диссертация (соответствующая современной кандидатской) на тему «Государственные мужи Древней Греции в эпоху ее распадения» была успешно защищена, и молодому ученому было предложено место на кафедре политической экономии в Казанском университете.
Приняв это предложение, Бабст довольно смело изменил свой путь ученого-историка, которому пророчили блестящее будущее, и стал экономистом. Выбор оказался успешным, тем более, что в работах Бабста-экономиста всегда присутствовал исторический метод. Более того, Бабст стал одним из первых российских экономистов, перекинувших мостик от классической политэкономии к теории исторической школы, зародившейся в 50-х годах XIX в. В Германии и ставшей предшественницей институционального направления в экономической науке.
Но вернемся к казанскому периоду жизни Бабста. В первый же год своего пребывания в Казанском университете он пишет докторскую диссертацию на историко-экономическую тему: «Джон Ло или финансовый кризис Франции в первые годы регентства». Поскольку эта работа публикуется в данной книге, нет смысла разбирать ее подробно, но следует сказать, что тема диссертации не была отвлеченной. Проблемы денежного обращения и кредита были в то время для народного хозяйства России весьма острыми и даже болезненными. Со времен выпуска при Екатерине II бумажных денег Россию преследовала ползучая инфляция из-за неумеренного пользования печатным станком со стороны правительства. Этот же период, конец XVIII – первая половина XIX в., характеризовался для России попытками государства создать кредитную систему, необходимую для развития промышленности и сельского хозяйства, которые тем не менее не дали ощутимых результатов.
В 1852 г. Была написана работа Бабста о Джоне Ло. Работа Бабста получила широкую известность в экономических кругах и сделала молодого профессора авторитетом в новой для него области. Одновременно Бабст живо заинтересовался местными хозяйственными проблемами, о чем свидетельствуют его работы «Речная область Волги» и «Поездка в Илецкую защиту» (места его детства). Этот интерес к практическим вопросам современной ему российской экономики будет и дальше присутствовать во всех его работах.
Звездный час Бабста, период его наибольшей творческой активности, возможности свободно излагать свои мысли, наступил после смерти Николая I. Новый император Александр II, вступивший на престол в феврале 1855 г., в марте 1856 г. Сделал первые реформаторские шаги, отменив секретный комитет по надзору за цензурой, разрешив свободную выдачу заграничных паспортов и возвратив некоторые права университетам. Общество, в течение целого тридцатилетия испытывавшее страшный гнет, не привыкло свободно выражать свои мысли, в самом обществе на первых порах очень мало проявлялось склонности к самодеятельности и инициативе. Привыкши всего ждать сверху, общество и теперь всего ждало от прогрессивного правительства, т.е. программы, которые от общества исходили в то время, были совершенно единодушны, стремились к одному и тому же: все желали распространения просвещения, увеличения числа учащих и учащихся, улучшения цензурных условий (о полной отмене цензуры не смели и мечтать), постройки железных дорог – важнейшего средства к развитию промышленности, наконец, разумного распределения экономических сил, под которым подразумевалось уничтожение крепостного права, но о чем еще не разрешалось высказываться открыто.
В этих условиях речь (доклад), произнесенная Бабстом 6 июня 1856 г. В актовом зале Казанского университета, «О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала», в которой Бабст указал на целый ряд явлений не только экономического, но и политического характера, мешающих развитию народного хозяйства России, и мер по их устранению, произвела большое впечатление и после публикации сделала его известным во всероссийском масштабе. Отзывы на нее поместили «Русский вестник», «Библиотека для чтения» и «Санкт-Петербургские ведомости».
В своем докладе Бабст выступает как сторонник теории рыночного хозяйства и ставит проблему соотношения теории и практики, нового и старого. «Разве охранительная и просветительная система не та же теория, как и теория свободной торговли? Но представители первой считают себя практиками в противоположность последней. На деле оказывается, что практика – это освященная давностью теория и что вся борьба между практикой и теорией есть не более и не менее как борьба старых убеждений с новыми понятиями, выработанными наукой и временем… К несчастью, большая часть практиков, обладающих и возможностью, и властью совершать необходимые изменения, всегда скорее готова преувеличить важность затруднений, противопоставляемых стариной новым требованиям, нежели взяться за последние». Итак, казалось бы, все ясно, Бабст – активный реформатор-рыночник. Но посмотрим, что Бабст пишет дальше.
«Нельзя не сознаться, что неумолимые теоретики много повредили успеху благого дела. Поспешность, крайность и неуступчивость их вызывают упрямство и жестокую борьбу со стороны практиков». Неумолимые теоретики, а их было всегда много в минуты тяжких народных недугов, принимают свою теорию за котел Медеи; они думают убить существующую организацию общества и из отдельных членов трупа создать новое тело… Как бы ни было вредно какое-нибудь учреждение или какая-нибудь экономическая форма, как бы она ни была несвоевременна, но с ней всегда связано столько интересов, столько частных благосостоянии, что теория должна невольно поступать осторожно и изменять постепенно, как бы сама по себе ни была верна и как бы ясно ни высказывались потребности в ней».
Наряду с общей постановкой вопроса Бабст призывал проверить распределение и организацию наших производительных сил, условия обращения ценностей, распределения народного богатства и указал на ряд конкретных проблем современной ему экономики России. Так, например, Бабст писал о слабо развитой промышленности, что в свою очередь связывал с недостатком и медленным оборотом капитала, и указывал причины такого положения дел: «Медленное обращение капиталов равнозначительно с недостатком их. Каждое улучшение в путях сообщения, каждое расширение кредита способствует ускорению обращения, а вместе с тем и умножению производства». К этой же проблеме относится предложение Бабста по развитию акционерной формы предприятий и привлечению иностранных инвестиций. «Против иностранных капиталов и прилива их к нам случалось нам слышать грозные речи. Говорят о какой-то постыдной зависимости от иностранцев. Мы богаты землею, богаты естественными продуктами, но бедны капиталами, необходимыми для усиления нашего производства, для обработки богатых и разнообразных произведений нашей родины: очевидно, что нам гораздо выгоднее пользоваться чужими дешевыми капиталами».
Другой блок проблем, поднятых Бабстом, был связан с существующими формами социальных отношений – зарегулированностью предпринимательства, раздутым чиновничьим аппаратом, коррупцией. «У народа нет возможности дать полного развития всем своим промышленным силам, ежели его деятельность стеснена на каждом шагу вмешательством в его промышленные дела, и он не может без спросу с места двинуться, без платежа предпринять чего-нибудь». Сюда же примыкала проблема монополий, получаемых от государства отдельными предпринимателями, и монопольных прав целых сословий, гильдий, цехов, «а монополия есть зло, потому что это не более и не менее как налог на промышленность в пользу лености или воровства». Все это, а также нехватка кредита, особенно ударяло, по мнению Бабста, по мелкому, начинающему предпринимателю и мешало развитию здоровой конкуренции. Совсем современно звучит проблема нестабильности политического курса, отсутствия уверенности в завтрашнем дне и гарантии прав собственности. «Когда мы уверены, что плоды наших трудов, будь они результаты труда вещественного или невещественного, не пропадут, тогда все мы готовы трудиться. В беспокойные эпохи капиталы и деньги прячутся. Общее недоверие, отсутствие всякой безопасности удерживают от желания дать производительное употребление капиталам».
В то же время для лучшего понимания работ Бабста следует рассмотреть краткую информацию о состоянии народного хозяйства России к середине XIX в. И предшествующих хозяйственных тенденциях. В России середины XIX в. Главной отраслью экономики оставалось сельское хозяйство, основой которого было поместье с крепостными крестьянами. Еще в начале XIX в. Основная масса средних помещичьих хозяйств, особенно в Центрально-Черноземном регионе, имела слабые связи с рынком, обеспечивая даже потребности в промышленных изделиях за счет «домашнего» производства, но уже с 20-х годов XIX столетия потребление поместий все больше начинает покрываться покупными товарами, и в свою очередь в них развивается все товарное производство.
Этому способствовало строительство усовершенствованных путей сообщений, использование парового водного и железнодорожного транспорта. В 1813 г. В России строится первый пароход и к 50-м годам пароходное сообщение организуется уже на всех главнейших реках России. Железнодорожное строительство шло очень медленно. Другим фактором развития товарного производства было влияние внешнего рынка. Несмотря на некоторые колебания, обороты внешней торговли России в течение всей первой половины XIX в. Росли с постоянным превышением вывоза над ввозом. В вывозе преобладали сельскохозяйственные и сырьевые товары – зерно, особенно пшеница, лен, пенька, сало, кожи, лес, меха, а также парусное полотно и канаты. Во ввозе значительную долю составляли предметы потребления, из сырьевых товаров постоянное место занимали материалы для текстильной промышленности, и постепенно возрастал ввоз машин и оборудования.
Что касается таможенной политики, то она отличалась высокими ставками на ввоз многих заграничных изделий, включая полный запрет на некоторые из них. Затем несколько раз происходил пересмотр тарифов, главным образом в сторону повышения отдельных ставок. Исключение было лишь для торговли с Востоком.
Молодой российской промышленности была выгодна протекционистская политика, охранявшая ее от иностранной, прежде всего английской, конкуренции, но она была невыгодна российским помещикам – экспортерам хлеба, поэтому под давлением дворянства под конец деятельности Канкрина некоторые таможенные ставки стали понижаться, а после его отставки был введен новый тариф 1850 г., вернувший таможенную политику России к фритредерским принципам – на большую часть ввозимых товаров ставки были значительно снижены, а на вывозимые – совсем уничтожены. То же противоречие интересов между помещиками и фабрикантами было и в области денежного обращения. Обесцененный рубль был выгоден помещикам-экспортерам, но невыгоден промышленной буржуазии, поскольку затруднял накопление капитала и ввоз промышленного оборудования. Финансовая реформа 1839-1843 гг., проведенная Канкриным, стабилизировала рубль ненадолго, так как рост государственных и особенно военных расходов снова повлек за собой его обесценение.
Обратимся к сельскому хозяйству. Преобладание крепостного крестьянства было преимущественно в губерниях Центральной России. Существовало две основные формы отношений крестьян с помещиком – барщина и оброк. Барщина была выгоднее в черноземных губерниях, где помещики развивали собственное производство, прежде всего хлеба. Поэтому они сокращали до минимума крестьянские наделы для увеличения барской запашки и использования на ней крестьянского труда.
Причинами развития помещичьего предпринимательства были, с одной стороны, постепенное разорение помещиков и одновременный рост их потребностей, а с другой – рост внутреннего спроса на сельскохозяйственную продукцию со стороны увеличивающегося городского населения и хорошая конъюнктура внешнего рынка с начала XIX в. Но для более интенсивного производства требовались капиталы и более квалифицированные работники. Ни того, ни другого помещики не имели. В русском сельском хозяйстве денежный капитал редко участвует, а главный необходимый, лучше сказать, неизбежный капитал есть крепостные крестьяне. В результате в 40-е годы в «сельскохозяйственной мысли» России начинается реакция против увлечения «западничеством» и возврат к «самобытным» формам крепостного хозяйства. Интересна еще одна особенность помещичьего хозяйства в этот период. Если на рубеже XVIII и XIX вв. помещики предлагали на рынок в большей степени лен, шерсть, сало и в меньшей степени зерно как товар дешевый и громоздкий, то затем сбыт зерна как товара наиболее экстенсивного производства начинает расти, и к середине XIX в. Крепостное помещичье хозяйство Центрально-Черноземного региона получило характер утрированно-зернового с громадной распашкой земли и барщинной эксплуатацией крестьян. Но это был тупиковый путь. За 60 лет XIX в. Урожайность крепостного земледелия совершенно не выросла.
Что же касается нечерноземных губерний, то здесь в силу почвенных и климатических условий зерновое хозяйство было невыгодно и поэтому большая часть земли передавалась в пользование крестьянам, с которых брали натуральные и денежные оброки, причем значительная часть крестьян занималась кустарными промыслами либо уходила на заработки в город. Именно эти заработки были главным источником оброка. В сельском же хозяйстве нечерноземных губерний происходил переход от экстенсивного зернового хозяйства к более интенсивному производству льна, картофеля, конопли и животноводству. Эти виды производств лучше удавались не в барщинном, а в крестьянском хозяйстве, и к середине XIX в. Крестьянское производство этих продуктов стало вытеснять помещичье как во внутреннем, так и во внешнем сбыте.
Совсем иную картину давали южные степные губернии. Здесь сельское хозяйство развивалось «по американскому пути». Первоначально эти земли заселялись колонистами-иностранцами, которые создавали хозяйства фермерского типа, продолжавшие развиваться и при дальнейшем заселении края русскими переселенцами. Кроме того, с 1820-1830-х годов здесь стали появляться громадные латифундии, действующие на капиталистических началах, с применением наемного труда и сельскохозяйственных машин. Первоначально они имели овцеводческую специализацию, а затем все больше переходили на производство пшеницы, экспортируемой через черноморские порты. Вывоз южных портов составлял до 90% всего экспорта пшеницы из России. Причем, если в начале 40-х годов мировой спрос был сравнительно невелик, то отмена в 1846 г. Ввозных пошлин на хлеб в Англии, промышленный переворот, продолжавшийся в других странах Европы, обусловили быстрый рост спроса и цен на хлеб на мировом рынке. Сходные тенденции наблюдались на юго-востоке России, хотя и в меньшей степени. Во-первых, 10-15% работающих здесь составляли крепостные крестьяне. Во-вторых, отдаленность этих районов от портов и отсутствие железных дорог заставляли ориентироваться, в основном, на внутренний рынок, не дававший такой прибыли. Правда, по Волге и каналам хлеб отчасти доходил отсюда до балтийских портов. Южные регионы составляли все большую конкуренцию Центрально-Черноземному району, и с 40-х годов помещики-крепостники даже вносили предложения об установлении внутренних таможенных границ, отгораживающих их от юга.
Следует сказать также о Юго-Западном регионе, где интенсивные капиталистические формы сельского хозяйства проявились в развитии свеклосеяния и организации сахарных заводов.
В промышленности России можно было видеть те же тенденции застоя в отраслях, применявших крепостной труд, и подъема в отраслях с вольнонаемными. Основная отрасль тяжелой промышленности – металлургия и металлообработка – была представлена в основном уральскими заводами с посессионными крепостными рабочими. В отличие от обычных крепостных они принадлежали не человеку, а заводу, их нельзя было продать или переместить на другое предприятие. В свое время такой статус посессионных рабочих был придуман, чтобы дать возможность заводчикам недворянского происхождения использовать труд крепостных, не нарушая дворянскую привилегию. Но в XIX в. Это породило особую проблему – число таких крепостных рабочих на заводах увеличивалось за счет естественного прироста, их надо было обеспечивать работой и платить им жалование, что в свою очередь становилось препятствием на пути рационализации производства. Лишь в 1847 г. По просьбам самих заводчиков им .было разрешено отпускать посессионных рабочих на волю. В результате технический прогресс на уральских заводах в первой половине XIX в. Был минимальным, в то время как в Европе и США происходил промышленный переворот, и отставание России в этой отрасли нарастало очень быстро.
Вспомним теперь снова о новоиспеченном профессоре Московского университета Бабсте. В университете Бабст стал читать курсы политической экономии, истории политической экономии, общей статистики и статистики России. Хотя лекции Бабста базировались на классической политэкономии, Бабст одним из первых в России заинтересовался новым направлением экономической науки, зарождавшимся в Германии в конце 40-х – начале 50-х годов XIX в., - исторической школой и стал популяризатором ее представителей В. Рошера и Б. Гильдебранда. Начиная с 1856 г. Бабст публикует статьи: «Исторический метод в политической экономии», «О трудах Вильгельма Рошера» и «О характере политико-экономических учений, возникших после Адама Смита». В 1860-1862 гг. выходит переведенная Бабстом первая часть основной работы В. Рошера «Начала народного хозяйства с позиций исторического метода». Идеи исторической школы получали со временем в России все большее распространение. В частности, идея о необходимости изучения национальных особенностей развития каждой страны перекликалась с популярными тогда мыслями славянофилов о самобытности истории России.
Как историк по образованию и человек, хорошо знакомый с русской жизнью, Бабст с особенным сочувствием относился к поставленной исторической школой задаче выяснить видоизменение общих хозяйственных законов в зависимости от условий места и времени.
Картины русской природы и народных занятий, характеристика типов русского промышленного населения, выраженные нередко метким словом народной поговорки – все это пускалось в ход Бабстом для того, чтобы выяснить перед слушателями теоремы науки и экономические особенности нашей страны. Лекции Бабста знакомили аудиторию не только с теорией предмета, но и с русской хозяйственной жизнью. Зная Россию как не многие и обладая даром простого, задушевного и в то же время высокохудожественного изложения своих сведений, профессор заставлял своих слушателей с любовью останавливаться на самых мелочных подробностях русской народной экономии. Эта особенность лекций Бабста была причиной приглашения его для преподавания в Московскую практическую академию коммерческих наук, содержавшуюся на средства купеческого Общества любителей коммерческих знаний. Кроме того, Бабста охотно и много публиковала активно развивавшаяся с конца 50-х годов периодическая печать.
Из статей Бабста конца 50-х годов можно отметить следующие: «География и статистика России и смежных стран Азии», «О промышленных кризисах», «О кяхтинской торговле», «Об украинских ярмарках», «О свободном труде», «Свобода труда», «Материалы для реформы промышленного законодательства», «О винном откупе». «По поводу нового тарифа 28 мая 1857 г.», «Несколько слов о городских банках и вспомогательных кассах», «Исторический очерк торгового движения по Дунаю и его притокам», «Народное хозяйство Венгрии», «Черты из современного экономического быта Франции». Как видим, тематика статей достаточно разнообразна. Летом 1858 г. Бабст предпринял трехмесячное путешествие в Германию. Письма с его путевыми впечатлениями публиковались в «Атенее», а затем вышли отдельной книгой «От Москвы до Лейпцига» (1859). В ней много мыслей по экономическим и политическим вопросам, изложенных с либеральных позиций. В специальном журнале, выражавшем интересы российской буржуазии, «Вестник промышленности», приложением к которому выходила газета «Акционер», Бабст в 1860 г. Становится соредактором и ведет постоянную рубрику «Обзор промышленности и торговли в России». Здесь уже в конце 1859 г. Выходит его программная статья «Современные нужды нашего народного хозяйства», основные положения которой Бабст развил; вскоре в своей речи (докладе) «Мысли о современных нуждах нашего народного хозяйства» (1860) в Московском университете.
В этой статье Бабст подводит итоги за прошедшие со времени его речи в Казанском университете три года и анализирует новые явления, появившиеся за это время в российской экономике. Бабст отметил, что за прошедшие три года капитализм в России уже взял бурный старт, началось активное создание акционерных компаний, биржевой ажиотаж. «Странно как-то было слышать, - пишет Бабст, - от людей, не знавших доселе иных финансовых операций, кроме пользования процентами на капиталы, положенные в опекунский совет, толки о дивиденде, премиях, курсах и тому подобных, еще недавно не ведомых большинству нашего общества, понятиях». И далее Бабст отмечает, на его взгляд, «поразительное явление» – первыми, кто обогатился в мутной воде «акционирования», приватизации и всякого рода спекуляций были чиновники, откупщики и иностранцы, что для нас сейчас поразительным уже не является. Не отказываясь от своих прежних слов о необходимости для России иностранных инвестиций, Бабст подчеркивает различие иностранных инвестиций и спекуляций:
«Мы нуждаемся в приливе иностранных капиталов и иностранного уменья, но только в действительных капиталах и дельных промышленниках, а не в заезжих проходимцах, действующих с заднего крыльца.
«Несмотря на все реформы и предполагаемые, и свершившиеся, несмотря на мир, несмотря на мощное, по-видимому, движение в нашей промышленности, выказывающееся в беспрерывно учреждающихся промышленных компаниях, во вновь учреждаемых фабриках, мы уже третий год чувствуем неловкость и очевидное расстройство целого экономического организма, выражающееся в повсеместных жалобах на недостаток денег, во всеобщей дороговизне», - отмечал Бабст. Но в действительности, по мнению Бабста, существовала потребность не в деньгах. «Торговый люд старается найти себе, действительно, денег; но вглядишься поближе и оказывается, что им нужны капиталы». «Но деньги, или капитал в форме денег, - уточняет Бабст, - могут явиться в достаточном количестве только тогда, когда есть сбережения от других промыслов». Правительство же, указывал Бабст, пытается решить эти проблемы путем займов, повышением налогов и печатанием денег. Кроме того, Бабст критикует неправильную банковскую политику правительства, в связи с которой начался отток российских капиталов за рубеж. В результате положение нашего денежного рынка и расстройство в нашем денежном обращении действуют вредно на весь хозяйственный организм. Весь механизм народного обращения получает характер случайности, торговля делается азартной игрой, в целом экономическом составе общества появились признаки, сопровождающие постоянно напряженное и ненормальное направление промышленности: страсть к спекуляциям вообще, к роскоши, к скорой наживе без труда.
Наряду с этим Бабст указывает на проблемы монопольных привилегий, необходимость гласности реформ и большей правовой свободы отдельных хозяйствующих субъектов и регионов, выступает за приватизацию неэффективных казенных предприятий и в то же время предостерегает от планов чрезмерной приватизации.
Бабст достаточно точно обозначил тенденции в развитии народного хозяйства России на рубеже 50-60-х годов и прежде всего в промышленности, интересовавшей его в наибольшей степени. По абсолютным размерам производства за период с конца 50-х до конца 60-х годов большинство основных отраслей российской промышленности дало очень небольшой прирост, а в некоторых отраслях наблюдалось сокращение производства. В первую очередь это касалось отраслей, базировавшихся прежде на крепостном труде. Но даже лидер капиталистического развития России – хлопчатобумажная промышленность – испытала в 1862-1865 гг. кризис в связи с сокращением поставок американского хлопка из-за гражданской войны в США.
В то же время шел активный процесс учредительства акционерных компаний в разных отраслях экономики. В 1860 г. В России было уже 78 акционерных обществ, а за период с 1861 по 1873 г. Возникло еще 357. В подавляющей части акционирование шло не за счет иностранного капитала, на приток которого возлагали надежды, но основной поток которого пошел только со второй половины 70-х годов, а за счет отечественного. Например, помещики, получившие к 1872 г. Около 772 млн. руб. за счет выкупных платежей и продажи земли, часть этих денег обратили в акции. Учредительская горячка продолжалась до 1873 г., но затем стала сокращаться в результате мирового циклического кризиса, который стал впервые распространяться на Россию, уже врастающую в мировую капиталистическую систему, что проявилось в банковских крахах, замедлении железнодорожного строительства и сокращении производства в тяжелой, а затем и в легкой промышленности. Пик экономического кризиса в России пришелся на 1876 г. В 1877 г. Под влиянием русско-турецкой войны. Промышленность, связанная с военными поставками, получила стимул к оживлению, затем она распространилось на другие отрасли, а в 1879-1881 гг. наблюдается подъем в промышленности и торговле, но уже в 1881-1882 гг., отражая общие тенденции в мировой экономике, народное хозяйство России вступило в полосу длительной депрессии вплоть до начала 90-х годов.
Вернемся снова в начало 60-х годов, к Бабсту. Его известность как знатока российского народного хозяйства послужила причиной того, что в 1862 г. Его пригласили преподавать политэкономию и статистику наследнику-цесаревичу Николаю Александровичу. По окончании обучения Бабст сопровождает наследника в его путешествии по России. Бабст посылает корреспонденции в «Московские ведомости» о путешествии цесаревича, оформленные затем в 1864 г. В отдельную книгу «Путешествие Государя Наследника Цесаревича по России от Петербурга до Крыма». В этой книге помимо подробной информации о посещении цесаревичем различных фабрик, промыслов и промышленно-сельскохозяйственных выставок, целые страницы посвящены рассуждениям об экономических проблемах и задачах России. Фактически это книга по истории и географии российского народного хозяйства, написанная к тому же легким литературным языком. Кроме того, в этой книге, официально освещающей путешествие наследника российского престола, как это ни покажется странным, присутствует критика тяжелого положения рабочих и кустарей, эксплуатации их фабрикантами и скупщиками и предложения по созданию рабочих ассоциаций (профсоюзов) и кооперативов. Бабст не был радикалом и революционером, но хотел, как он писал в своих «Публичных лекциях политической экономии», «вырвать рабочего из его зависимости от капитала и сделать его самостоятельным членом промышленности». Что же касается преподавательской деятельности Бабста в царской семье, то она была одобрена, и он продолжил преподавание подрастающим братьям наследника Александру и Владимиру, а с Александром (будущим Александром Ш) совершил еще два путешествия по России в 1866 и 1869 гг.
Наряду с преподаванием в царской семье, Бабст продолжал оставаться профессором Московского университета, участвовал в создании нового, более либерального университетского устава, утвержденного в 1863 г., а с 1864 по 1868 г. Был также директором Лазаревского института восточных языков. Кроме того, Бабст приобретал все больший вес в кругах московской буржуазии как своими либеральными взглядами, так и специальными познаниями, особенно в области денежного обращения и кредита. Закономерным итогом этого стало занятие им в 1867 г. Поста председателя правления крупнейшего московского кредитного учреждения – Московского купеческого банка, управление которым Бабст вначале совмещал с преподаванием, но затем, оставив университет в 1874 г., оставался до 1878 г. Только банкиром. Одновременно Бабст продолжал публиковаться, в 1867-1868 гг. Бабст был заведующим экономическим отделом в газетах И. Аксакова «Москва» и «Москвич», а в 70-е годы писал статьи в основном для «Русских ведомостей», где в 1873 г. Получили известность его остроумные «Письма о банках», выходившие без имени автора, в которых Бабст осветил многие негативные явления в кредитной системе России и предсказал еще только начинающийся и не всем заметный кризис 1873-1876 гг.
Умер Бабст б июля 1881 г. В своем подмосковном имении Белавино.