38См. О разных точках зрения. Прил. 2, пп. 1—3, а также см. Прил. 1, пп. 1,2.55

39Так, в конце IX в. н. э. в арабском халифате Аббасидов в Южном Междуречье вос­стали черные рабы зинджи из Занзибара, которых в большом количестве использовали на тяжелых работах. Они в течение 14 лет удерживали за собой большие районы, «действуя при этом с большой жестокостью: перестав быть рабами, зинджи в основанном ими собст­венном халифате стали превращать в рабов едва ли не всех остальных, начиная с пленных арабов» [14; т. 1.С.274].

40Он рассматривает это как общий закон эволюции вообще (природной, биологиче­ской, общественной).

41Это, конечно, и заложено в людской психологии, и одновременно наследие дале­ких первобытных предков. И сегодня ведь хорошим политиком считается тот, кто больше раздаст льгот и денег населению. А уж в Древних Афинах, Риме лозунг: «Хлеба и зре­лищ!» — был постоянен.

42«Первоначально работник физически, а зачастую и умственно уступает тому, кто заставляет его работать; так труд становится признаком неполноценности. Затем развива­ется чувство гордости, укрепляющее праздность. Впоследствии прибавляется и третье чувство: сражаться с врагами и дикими зверями считается единственным занятием, до­стойным мужчин. Так три стимула объединяются, чтобы утвердить различие между правя­щим военным классом и подчиненным производительным классом» (Г. Спенсер). Обще­ственное достоинство труду возвращается лишь с наступлением капитализма и Реформа­цией, когда праздность стала в обновленном христианстве считаться пороком, так же как и расточительство. Произошла революция в умах, связанная с переходом от идеи нестяжа- тельства богатства в католичестве и православии к накоплению наибольшего богатства как общественной доблести. Этот перелом проанализировал Макс Вебер в своем знамени­том труде «Протестантская этика и дух капитализма».

43У1-Ш вв. до н. э. — особое «осевое время», по К. Ясперсу.

44«Но, как всегда бывает в мире, то, что вначале явилось лишь счастливым случаем или способом выжить, было немедленно преобразовано и использовано как орудие про­гресса и завоевания» (Тейяр де Шарден). (Сравните с изобретением китайцами пороха или арабами алкоголя.)

45И одновременно, походя, так или иначе калечил жизни миллионов людей в чужих и своих странах: сгоняя крестьян, толкая к переселениям, обрекая на голод и нищету ремес­ленников, отнимая детство у детей. В XX в. в соцстранах индустриализация потребовала жертв еще больше.

46Некоторые его рассуждения Арон называет наивными [4; 208].

47«В каждую эпоху оказываются такие особые обстоятельства, каждая эпоха являет­ся настолько индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно прини­мать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния» (Гегель).

48Я привожу примеры из отечественной истории потому, что вам их гораздо легче понять.

49«Ответственны за революцию все, и более всего ответственны реакционные силы старого режима». «Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения» (Н. Бердяев).

50Эпизод, описанный Плутархом, очень хорошо иллюстрирует разницу между гени­альным и просто выдающимся человеком. Александр Македонский советовался с прибли­женными, принять или нет условия, предложенные персами. Царь Дарий еще до решаю­щей битвы при Гавгамелах готов был заключить мир на очень выгодных условиях. Он уступал Македонии все земли западнее Евфрата и сулил огромную контрибуцию. Парме- нион сказал: «Будь я Александром, я бы принял эти условия». «Клянусь Зевсом, я сделал бы так же, — воскликнул Александр, — будь я Парменионом!» (Плутарх. Избранные жиз­неописания: В 2 т. М., 1987. Т. 1. С. 391).

51«Самый факт, что в основе всей истории лежат противоречия, противоположности, борьба, войны, объясняет решающее влияние определенных людей при определенных об­стоятельствах» [28; 182-3].

52«Все революции кончаются реакциями. Это неотвратимо. Это — закон» (Н. Бер­дяев).

53Параллельно появились идеи и о том, что собственно культурная жизнь возникла не так давно, только с наступлением цивилизации (разным людям этот рубеж виделся по-разному). Дикари поэтому не люди, а так, недочеловеки. Это было оправданием бесче­ловечного отношения к ним. Культивировались и расовые теории, объявлявшие способ­ной к прогрессу только одну — белую — расу. Сродни им нацистские теории, а также утверждения, что только пролетариат — истинный носитель прогресса.

54«Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории... — писал Шпенглер, наделавший шуму своей работой «Закат Европы», — я вижу феномен множест­ва мощных культур... у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть».

55«Теория прогресса со своей оценкой... того, что прогрессивно и что нет, могут вы­ражать только субъективные предположения авторов и ничего больше» (П. Сорокин).

56«Человечество само по себе, нравственность человека, его доброта, его благоразу­мие не прогрессируют. Каждый может понять, что из себя представляет то или иное искус­ство и поэзия, но каждый не в состоянии приобщиться к ним, ибо они не принадлежат на­роду или эпохе, которые породили их и дали им возможность достигнуть неповторимого уровня развития. Есть, следовательно, научно-технический прогресс, непрерывно расши­ряющий наши возможности, но нет прогресса человеческой сущности» (К. Ясперс).

57Известный французский историк Фюстель де Куланж говорил: «Патриотизм — добродетель, а история — наука: их нельзя смешивать».

58Эту условность моральной оценки постоянно нужно иметь в виду. Допустим, что завтра большинство людей станет вегетарианцами, тогда они будут глядеть на нас, убива­ющих животных, как на варваров.

59Тот факт, что в определенные эпохи наибольший прогресс был лишь в отдельных обществах (Афинах, Риме, Британии и др.), объяснялся философами так, что либо это были наиболее «исторические» народы, либо очередное превращение абсолютного духа проявлялось именно в этих странах, либо — как в марксизме — они брались за «эталон» формации.

60Несомненно, что искусство и литература XIX — первой половины XX в. были выше, чем нынешние массовые. Однако они выродились вместе с развитием новых средств коммуникации.

61Понятно, что отказ от этой идеи существенно изменяет смысл человеческой дея­тельности, который она начала приобретать после тысячелетий кровавой истории — куль­турный и цивилизованный. А сама идея стала убеждением и мотивом для сознательной де­ятельности очень многих.

62«Под прогрессом мы понимаем усиление контроля человека над окружающей его средой, которое исторически верифицировано. Этот прогресс делает жизнь людей все бо­лее продолжительной, более здоровой, обеспеченной и радостной...» (И. Плюмб).

63«...Некоторые виды человеческой деятельности имеют такой характер, который нельзя не признать превосходством настоящего над прошлым, будущего над настоящим. Это такие виды человеческой деятельности, продукты которых накапливаются или резуль­таты которых имеют количественный характер» (Арон).

64«...История техники является историей прогресса. Но отсюда не следует, что техни­ка каждого общества непрерывно прогрессирует, что даже такое общество, как наше, кото­рое заинтересовано в прогрессе техники, не знает периодов стагнации...» (Арон).

65«Медленные изменения признаются. Но когда наступают коренные изменения, люди часто впадают в истерику. Одним это кажется лучезарным раем, другим — зияющим адом», — замечает один ученый.«Возникновение кризисов обусловлено, в частности, тем, что темпы экономического роста и прежде всего 5-6-процентные темпы прироста мирового производства товаров и услуг (конец 60 — начало 70-х гг. — Л. Г.) оказались столь высокими, что перестали соот­ветствовать возможностям общественных институтов реагировать на эти темпы и приспо­собиться к ним», — делает вывод другой.

66 «При этом наблюдается довольно обычное в истории мысли явление: понятия наи­более общие и основные и в силу того наиболее привычные подвергаются критическому анализу позднее других, производных, второстепенных и частных» [13; 301].

67⁶' Естественно, существует много пограничных случаев, когда одно и то же общество можно отнести к независимым или показать его как часть более крупного организма. На­пример, государство может быть хозяйственно самостоятельным, а политически - - зави­симым. Поэтому, хотя Русь и Золотую Орду мы считаем разными обществами, но в неко­тором плане они представляли единую систему. Самостоятельное общество может пере­дать часть своих полномочий другим или наднациональным органам (как в Европейском сообществе), но в этом случае оно сохраняется как суверенное.ПО

68Разумеется, государство бывает сильно зависимо от международного разделения труда или чего-то подобного, но важно, что оно в принципе имеет возможность самостоя­тельно решать свои вопросы. То же касается религиозного и культурного влияния.

69Конечно, разных определений общества много, но в данном случае нет необходи­мости перегружать читателя.

70См [6; Ч. 1,211]. Разумеется, у других ученых могут быть иные варианты.

71Вам должно быть ясно, что имеются как бы идеальные модели, «клише» отноше­ний (например в законах, моральных нормах) и их воспроизводство в действительности.

72«Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу» (К. Маркс. Т. 46. Ч. 1. С. 214).

73Не лишена, например, на мой взгляд, основания мысль Г. Спенсера о том, что соци­альный организм состоит из трех главных «систем»: «регулятивной», «производящей средства для жизни» и «распределительной». Это подход с позиции функционирования со­циального организма. Хотя, конечно, углубление в аналогии с биологическим организмом поневоле существенно искажает дело.

74Само слово «сфера», как известно, в геометрии означает замкнутую поверхность, все точки которой одинаково удалены от центра. Поэтому оно невольно наводит на мысль об обособленности этих частей общества, хотя они неразрывно связаны. Но дело, конечно, не в терминах, о них, как известно, договариваются. Иногда я буду употреблять слова «сфера» и «подсистема» как синонимы для улучшения стиля изложения.

75«Термин «базис» в переводе с древнегреческого означает «основа». Термин «над­стройка» взят из технической терминологии и имеет в истмате, разумеется, не прямой, а отвлеченный смысл, аналогичный термину «обоснованное».Таким образом, категории базис и надстройка продолжают и конкретизируют в об­ласти теории общественных явлений философские категории основы и обоснованного» (В. П. Тугаринов).

76Конечно, можно было бы сделать это понятие вообще переменным: т. е. для каждо­го конкретного случая будет базисом та или иная сфера, но, думается, что такой подход скорее годится для решения более частных, чем объемных задач. Однако есть возможность совместить идею постоянного и переменного базиса.

77«Остальные стороны культуры — экономическая организация, политические ин­ституты, мировоззрение, искусство и т. д. — развиваются исключительно в границах, определенных производством. Эта зависимость всей совокупности культуры от комплекса «среда — техника» особенно заметна в обществах самообеспечения», — утверждает, воз­можно, слишком категорично, бельгийский ученый Жан Макс в книге «Цивилизации Аф­рики южнее Сахары».

78Следующие строки достаточно характерны для истматовского подхода к влиянию географической среды, фактически отрицающего ее формообразующее, порой жестко определяющее влияние на общество и его строй. «Исторический материализм признает большое значение географической среды для исторического развития... Однако историче­ский материализм считает географическую среду одним из условий исторического разви­тия, но не его причиной и показывает, что географическая среда влияет на характер обще­ства не непосредственно, а опосредованно, через способ производства материальных благ, который и определяет характер того или иного общественного строя» (Советская истори­ческая энциклопедия. Т. 4. С. 220). Такой подход вызван опасением, чтобы не была умале­на роль отношений собственности.

79Небезызвестный Т, Мальтус в своем «Опыте о законе народонаселения» пишет: «Таким образом, недостаток пропитания является постоянным препятствием к размноже­нию человеческой породы; это препятствие обнаруживается всюду, где скопляются люди, и беспрерывно проявляется в разнообразных формах нищеты и вызываемого ею справед­ливого ужаса» [2; 10].«Одной из главнейших причин войн между древними народами был недостаток мес­та и пропитания». С другой стороны, там, где чувствовался недостаток населения, прави­тели «считали своей обязанностью поощрять всякими мерами размножение населения; для этого они старались опозорить безбрачие и бесплодие и, наоборот, окружить почетом супружество» [Там же; 52]. Много внимания соотношению производства, экономических отношений и возможности в зависимости от природных условий роста населения уделяли также Адам Смит и Давид Рикардо.

80В этом отношении характерны некоторые острова в Индийском океане, где растут саговые пальмы, из которых туземцы добывают в течение нескольких дней в году саговую муку на весь год. Маркс в первом томе «Капитала» приводит цитату о том, что «одно дере­во дает обыкновенно 300 фунтов (муки. —77. Г.) и может дать от 500 до 600 ф. Там отправ­ляются таким образом в лес нарубить себе хлеба, как у нас отправляются в лес за дровами». Неудивительно, что жители этих островов смотрели на других людей, как на слишком су­етливых.

81Маркс замечал: «В общем следует признать, что при примитивном докапиталисти­ческом способе производства земледелие производительнее, чем промышленность, т. к. природа здесь участвует в работе человека как машина и организм, в то время как в про­мышленности силы природы еще почти целиком замещаются человеческой силой (как, на­пример, в ремесленной промышленности и т. д.)».

82^ Автор книги «Затерянный мир Калахари» о бушменах, например, пишет: «Я очень хорошо понимаю древних кочевников, которые считали, что на равнине слишком тесно, если вдали можно различить огоньки костров ближайшего кочевья...» Теперь же нас не удивляет, если в городе, на территории которого прежде расположилось бы несколько сот охотников, живут миллионы людей.

83Следует отметить ряд верных идей в этом вопросе и у таких ученых, как М. А. Барг и Е. Б. Черняк, В. И. Павлов.

84Например у Г. Кларка в «Доисторической Европе» и других книгах.

85Когда способ производства еще молод и не исчерпал своих возможностей, наличие такого резерва позволяет ему бурно расти вширь (что далеко не всегда плохо), подобно тому, как развивалось фермерство в США. Но когда строй клонится к упадку, такой резерв может сыграть с обществом плохую роль, позволяя правящему классу игнорировать на­зревшие противоречия, выходить из положения за счет вовлечения новых ресурсов. Так, расширение фонда земель в России помогло сохранению дворянского крепостного земле­владения. Иной раз желание сохранить отживающие отношения вело к попыткам экспан­сии, захвата новых территорий, колоний и т. д. Неограниченные природные возможности могут загнать общество в тупик.

86И сегодня для многих обществ, например нефтедобывающих, роль географической среды трудно переоценить.

87Вполне очевидно, что понятие производительных сил тесно связано с такой катего­рией, как труд. К сожалению, в данном пособии нет возможности ее анализировать, хотя она занимает большое место в философско-социологических работах истмата. Но и здесь сразу же встает проблема, как различить труд и просто деятельность (игру, творчество, развлечение и т. п.). В юмористическом плане ее поставил Марк Твен в эпизоде, когда Том Сойер красил забор.

88При подсчете ВВП, например, допускаются серьезные условности: не берутся во внимание работа вне рынка (т. е. в домашнем хозяйстве), нелегальная деятельность и т. п. Между тем объемы выпуска подпольной экономики оцениваются некоторыми экономи­стами на уровне четверти официального ВВП, однако большинство сходится все-таки на 3-5% ВВП [42; 436]. В нашей же стране даже официально (в сводках Госкомстата) объем нелегальной экономики определяется в размере 20-25% ВВП.

89Если писатель пишет книгу, то это вроде бы духовная деятельность, но ведь эта ру­копись и есть та суть выпускаемого товара — книги, над которой, может быть, трудятся сотни людей.

90«В доиндустриальном обществе жизнь была игрой между человеком и природой, в которой люди взаимодействовали с естественной природой — землей, водами, лесами, работая малыми группами и завися от нее. В индустриальном обществе работа — это игра между человеком и искусственной средой, где люди заслонены машинами, производя­щими товары. В постиндустриальном обществе работа становится прежде всего игрой человека с человеком (между чиновником и просителем, врачом и пациентом, учителем и учеником). Таким образом, природа исключается из рамок трудовой и обыденной жизни, и люди должны научиться жить друг с другом. В истории общества это новое и не имеющее параллелей положение вещей» (Д. Белл [1; 20]). Разумеется, «игра человека с человеком» — явление отнюдь не новое, хотя бы в торговле, услужении, религиозной службе и т. п. Но роль ее ныне, бесспорно, гигантская.

91«Вначале свободных рабочих рук было немного, и это явилось побудительным мо­тивом к применению машин, в частности таких, на которых могли бы работать неквалифи­цированные рабочие, в особенности женщины и дети. Позднее, когда огораживание стало проводиться еще более круто, а также с привозом обнищавших ирландцев, рабочих рук было уже достаточно и даже в избытке, и погоня за радикально новыми изобретениями сменилась огромным распространением уже имевшихся, которые только усовершенство­вались, но не подергались сколько-нибудь серьезным преобразованиям». Так пишет Бер­нал [9; 292] о первых этапах индустриализации в Англии. И мы также знаем, что в XIX в. экономическая эмиграция из Англии и голодной Ирландии стала огромной и на опреде­ленных этапах способствовала заселению Америки.

92Думается, что по мере того, как интеллектуальная деятельность становится все массовее, все более сливается с производством, противопоставление материального и ду­ховного во многом стирается или переносится в иную плоскость. Духовная деятельность как бы расслаивается на материально-духовную и идеально-духовную, граница между ко­торыми нечетка.

93«...Цели управляющих могут отличаться от целей владельцев... именно управляю­щие в значительно большей степени заинтересованы в надежности доходов и особенно в росте фирмы», так как «извлекают для себя значительно больше пользы из самого процес­са роста» [19; 123; 115].

94В древнем и средневековом Китае, например, чтобы государству было удобнее со­бирать налоги и организовывать работы, крестьян объединяли в некоторые периоды в пя­ти- или десятидворки.

95Например, для Древнего Рима I в. до н. э. — I в. н. э. «можно говорить о параллель­ном существовании нескольких типов римских имений: хозяйств, тесно связанных с рын­ком; поместий среднего размера с экстенсивным производством; пригородных имений; латифундий — огромных поместий; и, наконец, многочисленных крестьянских хозяйств».

96Вот одно из определений фирмы. «Фирма представляет собой сложное объедине­ние материальных и людских ресурсов, соответствующим образом организованных и ко­ординированных в целях производства благ. Работа по координации и управлению лежит на предпринимателе, который является главным руководителем данной производственной единицы. Фирмы являются связующим звеном между экономическими субъектами как по­требителями и этими же субъектами как продавцами факторов производства». Хочу обра­тить внимание на выражение «производственная единица», которое, как видите, напраши­вается жизнью.

97«Национальная экономика представляет собой политическое пространство, пре­вращенное государством в силу потребностей и под влиянием развития материальной жиз­ни в связное и унифицированное экономическое пространство, деятельность различных частей которого может быть объединена в рамках одного общего направления» [11; 105]. «Национальные особенности Японии нашли свое отражение в широко распространенной на Западе формуле «Джепен инкорпорейтед»: Япония — единое акционерное общест­во», — отмечают исследователи.

98«Всеобщий же закон, который здесь действует, состоит в том, что материальная возможность последующей формы (производства. — Л. Г.) — как технологические усло­вия, так и соответствующая им экономическая структура предприятия — создаются в рам­ках предшествующей формы» (К. Маркс).

99Нельзя сказать, что марксизм здесь одинок. Многие экономисты также отводили этой категории ведущее место. Но далеко не все делали из этого революционные выводы и распространяли особенности современного им общества на всю историю.

100Часть ученых считала, что отношения собственности приобретают господство лишь в тех обществах, где преобладает товарообмен. И отмечали, что в ранних обществах общественное положение человека и его престиж, знатность гораздо больше значили, чем разница в имущественном положении.

101Определений понятия «собственность» очень много, поскольку собственность во­обще — это абстракция широкого плана, объединяющая в одной категории слишком мно­го конкретных форм присвоения и распределения. В западной науке, поскольку в этих об­ществах роль отношений собственности огромна, нередко это понятие расширяют до та­ких пределов, что оно начинает утрачивать смысл. В этом плане можно толковать, например, утверждение Д. Белла о том, что отношения собственности на средства произ­водства в настоящее время стали просто юридической фикцией, поскольку появилась но­вая собственность в виде дотаций, субсидий, фондов, контрактов, социальных пособий. Вопрос, можно ли перечисленное отнести к собственности, весьма спорен, но он же пока­зывает огромную палитру в якобы единых отношениях собственности. Любопытно отме­тить, что и французские дворяне считали многие свои привилегии и повинности крестьян им не просто правом, а именно собственностью.

102У П. Бергера есть удачное выражение «политическое распределение» (см. [7; 24]).

103^и)3 «В стране, где отсутствует внешняя торговля, крупный землевладелец, так как он не может обменять большую часть продукта своих земель, которая остается после покры­тия расходов на содержание обрабатывающих землю людей, употребляет целиком на де­ревенское гостеприимство у себя в поместье. Если этого избытка хватает на содержание ста или тысячи человек, он может его использовать не иначе, как на содержание ста или тысячи человек. Но как только крупные землевладельцы находят способ потреблять всю стоимость своих доходов, они утрачивают всякую готовность делиться ими с кем-либо другим. За пару бриллиантовых пряжек или за что-нибудь столь же суетное и бесполезное они платили такую цену, которая соответствовала стоимости содержания тысячи человек в течение года, а вместе с тем отказывались от того влияния и власти, которое это могло да­вать им» (А. Смит).

104«...Человек обычно склонен считать цели, к которым он стремится, общественно полезными. Люди обладают примечательной способностью приписывать общественную пользу чему угодно...» [19; 297].

105«Все три способа порабощения людей... можно сравнить с винтами, прижимаю­щими ту доску, которая наложена на рабочих и давит их. Коренной, основной, средний винт, без которого не могут держаться и другие винты, тот, который завинчивается первым и никогда не отпускается, — это винт личного рабства, порабощения одних людей други­ми посредством угрозы убийства мечом; второй винт, завинчивающийся уже после перво­го, — порабощение людей отнятием земли и запасов пищи — отнятие, поддерживаемое личной угрозой убийства; и третий винт — это порабощение людей посредством требо­вания денежных знаков, которых у них тоже нет, поддерживаемое тоже угрозой убий­ства. Все три винта завинчены, и когда туже натягивается один, тогда только слабнут дру­гие» (Л. Н. Толстой. Так что же нам делать? Т. 16. С. 267). К сожалению или к счастью, но таких винтов больше трех.

106См. сноску 129 на с. 182.

107У многих народов человеческие отбросы: слюна, волосы и др, — считались хоро­шим объектом для магии, чтобы навредить другому. Поэтому люди стремились не остав­лять их. Вследствие того что такие заколдованные человеческие отбросы считались при­чиной многих болезней, заболевшие часто пытались выкупить их у предполагаемого чаро­дея. Знахари на Ново-Гебридских островах даже зарабатывали немалые деньги, собирая такие отбросы и затем перепродавая их бывшим владельцам [см. 30; 346].

108Косвенным доказательством того, что подобная ситуация сложилась в некоторых странах в XIX веке, можно считать наличие общего в самых разных теориях, а именно: признание ведущей роли рыночной экномики и уменьшение вмешательства правительст­ва. Таковы были теории о том, что государство в экономике должно выполнять роль ноч­ного сторожа; идея о том, что не следует препятствовать свободной международной тор­говле, поскольку рынок все образует; марксова теория отношений собственности как бази­са и формирования классов на этой основе. Характерна его мысль о том, что деньги сами по себе общественная связь, не терпят над собой никакой другой связи.

109«Ведь экономические институты существуют не в вакууме, а в контексте или, если хотите, в ткани социальных и политических структур...» [7; 31].

110«В ходе беспрерывных войн, взимания с побежденных колоссальной дани, а ино­гда и прямого ограбления покоренных стран, происходит как бы насильственное перерас­пределение прибавочного продукта в масштабах всего переднеазиатского региона. То одна, то другая страна претендует на политическое лидерство и право беспрепятственного грабежа соседей», — писали авторы «Истории Древнего Востока».

111Историк Соловьев приводит письмо крымского хана Ивану, в котором пишет: «...но ведь ты нашу землю хорошо знаешь, наша земля войною живет».

112Разумеется, не в смысле того, что их нет в продаже, а в смысле, что их не хватает на всех, кто бы желал их получить (нет доступа к благам, или денег, или прав и т. п.).

113В одной Древней Греции городов-государств было едва не больше, чем сегодня стран в мире. Автор знаменитого трактата о формах правления Аристотель вообще считал идеальным такое, вся территория которого видна с высокого холма, а население не превы­шает ста тысяч человек.

114«В какой-нибудь малой группе, скажем, андаманских островитян, нет государства в том смысле, какой мы вкладываем в этот термин, но уже присутствуют зародыши госу­дарственной организации, обычай, преобладающий — в силу социальной санкции — над местными интересами, а также искусные или умудренные возрастом люди, обладающие престижем и завоевывающие себе уважение и покорность» (Р. Макайвер).

115'¹⁵ Различные догосударственные политические формы (вроде вождеств, союзов пле­мен, самоуправляющихся городских общин), а также государства иногда называют общим термином полития.

116^П6 «Это может быть и при демократии, которая слаба и которой манипулируют вла­стные группы. В этом случае, по словам Каутского, часто случается, что трудящиеся массы оказываются лишь голосующим скотом в руках политических дельцов и стоящих за ними слоев крупных эксплуататоров» [24; 514]. Это весьма похоже на наше общество (см. так­же Прил. б, п. 1).

117³¹⁷ В этом смысле и характерно понятие гражданского общества. «Понятие граждан­ского общества развилось в эпоху либерализма, в доктрине которого государству отводи­лась лишь роль охранителя индивидуальных прав и свобод. Такое понимание государства не охватывало всего многообразия социальной жизни, и эта сфера социальной жизни, до которой «не доходили руки» государства, и получила название «гражданского общества» (X. Кун).

118^1,8 «Основой политического строя (в Индии. —Л. Г.) была самоуправляющаяся де­ревня, которая сохранилась без существенных изменений, в то время как правители прихо­дили и уходили. Новые переселения извне и захватчики затрагивали лишь поверхность этого строя, но не его корни» [34, кн. 1; 223 — 4].«Власть государства (в Индии. — Л. Г.) при всем ее внешнем деспотизме обуздывалась тысячами обычаев и законодательных ограничений, и ни один правитель не мог свободно нарушать права и привилегии сельской общины. Эти основанные на обы­чае права и привилегии обеспечивали известную свободу как общине, так и личности» [Там же; 224].

119Именно стремление соединить в одних руках экономическую и политическую власть (а то и судебную, и др.), как было в феодальных государствах, заставило думать о более правильном балансе этой власти, родило концепцию разделения властей, которая на практике стала реализовываться уже в XVIII в. в США. Вебер отмечал: «Вообще государ­ство как политический институт с рационально разработанной конституцией, с рациональ­но разработанным правом и ориентированным на рационально сформулированные прави­ла, на законы, управлением чиновников-специалистов в данной существенной комбина­ции решающих признаков известны только Западу, хотя начатки всего этого были и в других культурах» [15; 47].

120«Государство — это нечто весьма реальное; это система сил, которые поддержива­ют равновесие или навязывают его с помощью насилия и репрессий. А для того чтобы су­ществовать как такая система сил, государство должно было обрести и экономическую мощь, будь то с помощью грабежа или завоеваний, военных контрибуций или на основе непосредственного владения доменами, или же в результате постепенного накапливания средств, как это позволяет современная налоговая система...В этой экономической мощи, столь возросшей у современных государств, и заключается основа их способности к дейст­вию. Отсюда следует, что в результате нового разделения труда государственные функции обусловливают возникновение особых сословий, то есть особых слоев, включая сюда и па­разитические» (Антонио Лабриола).

121В городах-государствах Древней Греции, особенно в неустойчивые эпохи, этот аппарат был ареной соперничества различных групп населения. Демократы, то есть простонародье, стремились ограничить власть и собственность аристократии и олигархов, ате, в свою очередь, не только не желали этого допустить, но и хотели усилить ее. Поэтому весьма часты были революции и перевороты. По словам Аристотеля, по этой причине те или другие граждане, исходя из своих предпосылок, раз они не получат своей доли в госу­дарственном управлении, поднимать мятеж [36; т. 1; 191]. Аристотель видел различие между олигархией и демократией в экономическом статусе правящей партии: олигархия есть то, где богатые управляют, не принимая в расчет бедных; демократия — то, где власть находится в руках нуждающихся и они пренебрегают интересами богатых [Там же; 190-191]. Таким образом, здесь политическая власть — орудие укрепления власти эконо­мической, возможность распределять в свою пользу.

122В таких примитивных земледельческих обществах иногда возможно и имущест­венное неравноправие мужчин перед женщинами (точнее мужей перед женами), ведь там, где счет ведется по материнской линии, и имущественные права сосредоточиваются в роде жены. Там остаются и дети в случае развода. Однако главными в роде жены все равно оста­вались мужчины, отцы или братья женщин.

123При этом «характерно, что индивид высшего класса в системе с высокой устойчи­востью статуса... обычно мало теряет даже в том случае, если он плохо исполняет свои обя­занности» (У. Гуд).

124У диких народов были распространены татуировки (в том числе и у женщин), ко­торые наглядно демонстрировали общественное положение и заслуги. Многие классовые общества строго регламентировали жилье, одежду, пищу каждого социального слоя. Так, в одном китайском трактате читаем: «При жизни люди соблюдают различия в шапках, одежде, жаловании зерном, полях и усадьбах; после смерти есть установления относитель­но их внутреннего и внешнего гроба, савана и головной накидки, могильной ямы и надмо­гильного холма».

125Весьма оригинальным было деление в Индии. Первоначально население дро­билось на сословия (варны), затем деление усложнилось и возникли многочисленные касты, к которым иногда принадлежали отдельные племена, религиозные секты, профес­сии и т. п. Часть населения была вообще вне варн и каст (неприкасаемые и др.). Как писал Неру, «медленно и почти неощутимо, словно это было предначертанием судьбы, касты росли, распространялись и зажали в своих губительных тисках все области жизни...» [34; кн. 1, 184].

126«Бюрократическая буржуазия соединили в себе худшие черты всех породивших ее классов: жадность и бессовестность классической буржуазии, стремление к роскоши, интригам и дворцовым переворотам, наглость, свойственные феодалам, взяточничество, кумовство, нежелание и неумение работать, характерные для всякой бюрократической ка­сты», — пишут сенегальские авторы.

127В статье «Голод и идеология общества», написанной вскоре после революции, П. Сорокин подобрал цитаты и высказывания древних, очень перекликающиеся с социали­стическими лозунгами. Так, отцы церкви говорили: «Частная собственность по своей при­роде есть неправда». «Не трудящийся да не ест» и т. п. По словам Сорокина, у неимущей части населения, особенно если ее подкармливают за счет государства, часто с жаждой как можно большей наживы соединялось стремление к разделу и уравниванию. В античном мире было много конфликтов, когда все выделившиеся из массы богатством и репутацией умерщвлялись или убивались, дома и поля, жены и дети убитых отдавались пролетариату, гелотам и сброду. А один римлянин говорил: «Ведь всюду неимущий относится к собст­венникам с завистью и недоброжелательством; он увлекается зачинщиками смут, ненави­дит существующее и стремится к новым порядкам. Он жаждет общего переворота; мятеж и возмущение питают его. Ему нечего опасаться потерь, так как бедноте терять нечего».

128Вот одно из них: «Класс — это группа людей, привилегии которой проистекают из ее роли в производственном процессе и которую отличают общие интересы и общие куль­турные особенности; классовое общество — это такое общество, в котором доминирует классовая форма стратификации» [7; 66]. «Иначе говоря, классовая система означает, что с деньгами можно добиться всего» [Там же; 69].Это достаточно емкое определение, хотя оно «лишает» классов ряд обществ, где эти группы получали доходы, не включаясь в производство (через распределение, духовную деятельность и т, п.). Об остальных плюсах и минусах подумайте сами.

129Например, в жизни церковной организации Европы материальный момент иногда слабел, а иногда (особенно когда падали мораль и дисциплина) сильно возрастал. Один из таких периодов — X и значительная часть XI в. Типичный епископ мог сказать: «Я дал зо­лото и получил епископство; и я не боюсь получить свое золото обратно, если я веду себя должным образом. Я посвящаю в сан священника и получаю золото; я назначаю диакона и получаю кучу серебра. Видишь — то золото, что я дал, я вернул в свой кошелек умножен­ным» [36; т. 1, 384].

130Законодательно это было закреплено только в некоторых социалистических стра­нах, но сразу же стало напоминать сословную систему.

131«Те, кто обязан государству всем — и трудом, и доходами, и все теряет при уволь­нении или же чистке, составляют один привилегированный класс» [3; 276].

132«Но, кроме того, существует и новый средний класс, с недавних пор именуемый «новым классом», включающим в себя лиц, главное занятие которых состоит в производ­стве и распределении знаний (обратите внимание на мысль! — Л. Г.). Назовем же его «классом людей знания» [7; 85]. Действительно, роль этих людей велика и, вероятно, будет возрастать с развитием научно-информационного производства и управления. Особым слоем можно считать и тех, кого я бы назвал «людьми известности» (певцов, спортсменов и т. п.), которые из этой своей известности создают себе доходы.

133Например, по известному указу времен Екатерины II крепостных крестьян, осме­ливающихся жаловаться на своих господ, били кнутом и ссылали в Сибирь безотноситель­но к верности описываемого в жалобах.

134Тысячелетняя история Китая дает тому много ярких свидетельств. Древний китай­ский историк Сыма Цянь вкладывал в уста описываемых им исторических деятелей очень верные слова, выстраданные народным и государственным опытом, вполне годящиеся и сегодня. Так, один правитель — Гуань Цзы говорил: «Когда житницы и кладовые полны, люди знают, что такое этика и долг. Когда люди сьггы и одеты, они понимают, что такое слава и позор. Если старшие соблюдают закон, отношения между родными незыблемы. Если четыре бечевы (то есть мораль, долг, бескорыстие и стыд. —Л. Г.) не натянуты, госу­дарство гибнет. Когда издается указ, он напоминает источник, из которого берет начало большая река. Указы должны быть по душе народу, поэтому их надо излагать просто, что­бы они были легко выполнимы».

135К слову сказать, весьма часто восстания происходили не потому, что народ не мог мириться с общей несправедливостью и существованием коренных отношений неравенст­ва. А потому, что власть имущие нарушали определенное равновесие, переходили всякое представление о дозволенном, справедливом.

136«Возможности на законных основаниях выступать против правителей — относи­тельно редкое явление в истории» [3; 62].

137Например, по участникам, формам деятельности (политические, экономические и т. п.); или: регулируемые — нерегулируемые; добровольные — принудительные; мате­риальные -— нематериальные; договорные — недоговорные; публичные — частные; инди­видуальные — коллективные и т. п.

138«Социум ожидает и даже обязан ожидать от каждого индивида, что тот будет иг­рать отведенную ему роль...» [46; 258]. Обратим внимание на слова о роли. Это действи­тельно так: у человека в обществе есть обычно несколько ролей, которые он и обязан играть. Недаром древние коллективы так стремились закрепить эти роли не только за чело­веком, но и за его потомством в сословиях.

139Не случайно в ходу теории культурного отставания современного общества, которые в разной форме утверждают, что технологические и научные достижения че­ловечества слишком опередили его культурное и нравственное развитие, и под нередко тонкой оболочкой внешней цивилизации скрываются животные инстинкты. В этом нема­ло истины.

140Надо отметить, что чем меньше понимается связь между свободой мышления и творчества, тем консервативнее общественное сознание, тем сложнее этот консерватизм преодолеть. Подобная зависимость прослеживается и в других сферах: производстве, по­литике и т. д. С другой стороны, чем больше в обществе творческой свободы, чем больше коммерциализуются эти области, тем более общественное сознание предстает как бесчис­ленное количество творений отдельных индивидов и коллективов. Хотя они действуют на основе уже имеющегося в общественном сознании и большинство созданного есть мало­ценные и мимолетные вещи, однако с учетом огромной аудитории, сильного воздействия таких способов, как теле- и другое видео, появления все новых технических новинок такая ситуация лишает общественное сознание необходимой ему устойчивости и невосприим­чивости. Как всякий перегиб — это довольно опасно. Неудивительно, что в западных стра­нах уже давно заговорили о «манипуляции сознанием».

141Психика со всеми ее непосредственно воспринимаемыми внутренними «пережи­ваниями» есть также сегмент реальности [32; 20].

142«Совокупность верований и чувств, общих в среднем для членов одного и того же общества, образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь; ее можно назвать коллективным или общим сознанием. Несомненно, оно не имеет в качестве субст­рата единственный орган; оно, по определению, рассеяно во всем пространстве общества. Но тем не менее, оно имеет специфические черты, создающие из него особую реальность» [21; 80].

143«Таким образом, мыслят не люди как таковые и не изолированные индивиды осу­ществляют процесс мышления, мыслят люди в определенных группах, которые разработа­ли специфический стиль мышления в ходе бесконечного ряда реакций на типичные ситуа­ции, характеризующие общую для них позицию» [32; 9].

144Иногда связь общественного бытия и сознания достаточно ясна. В другой раз ее почти невозможно увидеть. Нередко автору она кажется ясной, читателю же видны натяж­ки и т. п. Вот пример связи, которая в чем-то верна, а в чем-то нет.«Так, например, обстояло дело с идеей естественного закона Ньютона, которая была отражением учреждения законной, а не авторитарной формы правления, или дарвинов­ской теорией естественного отбора и борьбы за существование в ходе эволюции, которая была отражением свободной конкуренции, полностью присущей эпохе капитализма. Од­нако, хотя эти идеи приходят из более ранних социальных форм, они, будучи восприняты и использованы наукой, в свою очередь, укрепляются и преобразуются. Они используются для научного санкционирования общественной практики, как это было показано во мно­гих примерах истории, начиная с миросозерцания Аристотеля и далее» [9; 660].

145«...Человек никогда не бывает в состоянии действовать при полном знании всех моментов своей практики [31; 40]; ...в человеческой практике, даже если она научно обо­снована, никогда нельзя познать всех обстоятельств, предпосылок, действующих в данном отдельном случае, и возникающих из него следствий» [Там же; 61].

146При нерасторжимости обеих сторон можно, однако, увидеть, что в разных обще­ствах одинаковые или сходные отношения нередко получают различное объяснение. Зако­номерна и приспособляемость общественного сознания к меняющимся обстоятельствам. Но бывает и так, что религиозное, революционное или другое сознание начинает опреде­лять бытие, подстраивая его под теорию или веру. Разумеется, не само по себе, а через имеющие власть или силу группы. Но и они полностью наличное бытие игнорировать не могут.

147«Ведь чем менее способны люди на определенной ступени развития понять дейст­вительное бытие, тем весомее оказывается роль того комплекса представлений, который развивается у них на основе их непосредственного жизненного опыта и который они по аналогии проецируют на бытие, объективно и реально ими еще не понятое» [31; 46].

148Такая ситуация по типу весьма напоминает взаимоотношения между производи­тельными силами и социально-политическими отношениями: до тех пор, пока связь эта не познана, не признана и не стала руководством, развитие производительных сил идет очень трудно.

149«Отличительная черта социальной психики состоит в том, что, отражая обще­ственное бытие, она является не познанием общественного бытия, а эмоционально-побу­дительной и санкционирующей реакцией на события, факты, поступки и т. п., затрагиваю­щие интересы данной общности людей» (В. Вичев).

150^]50 С удивительной силой это показал известный американский фантаст Р. Бредбери в рассказе «Вельд», где дети, чтобы не дать отключить игровую комнату, которая могла оживлять их фантазии, отдают своих родителей на растерзание львам, которые появились из их мыслей благодаря этой игровой комнате.

151По аналогии с индивидуальным человеческим сознанием, в котором существует неосознаваемое им подсознательное. Понять коллективное подсознательное еще сложнее, чем индивидуальное. Возможно, что оно во многом объясняет то, что нынче модно назы­вать менталитетом народа, нации.

152«Чем ближе общество к природе, тем большее место в нем занимают случайное и бессвязное. У первобытных людей встречается множество запретов и предписаний, кото­рые объясняются туманными ассоциациями идей, суеверием, автоматизмом. Они не бес­полезны, поскольку подчинение людей правилам, даже абсурдным, обеспечивает обще­ству большую сплоченность» [8; 22-23].

153из ц_{то такое} философия, чем она отличается от науки — это предмет довольно давне­го и нерешенного спора.

154Причем эта форма становится доминирующей. В результате такого влияния развлекательность, сенсационность, расчет на самого рядового и т. п. пронизывают и все остальные формы массового сознания, когда религиозные телепроповеди также превраща­ются в шоу; литература, искусство полностью переключаются на занимательность; учебу стремятся сделать игрой; научные идеи преподнести в искаженном и утрированном виде и т. п.

155«Правовые нормы сыграли немаловажную роль в оформлении англиканской рели­гиозной организации, ее обрядности и даже вероучения, в формировании различных раз­новидностей протестантизма» (В. В. Клочков).

156Один из основателей кибернетики Норберт Винер употреблял для 50-х годов XX века определение как «эпохи умственного феодализма», имея в виду закрытость сек­ретных научных исследований, контроль со стороны чиновников и пр. Опасен также и на­учный аристократизм, обрекающий народ стать пассивным объектом исследования.

157 Любой теоретик сталкивается с тем, что в той или иной мере его выводы опережа­ют приводимые им факты. Это неизбежно. Как писал Гегель в своей «Философии исто­рии»: «То, что я предварительно сказал и еще скажу, следует принимать и по отношению к нашей науке не за предпосылку, а за обзор целого, за результат того исследования, кото­рым мы займемся, — за такой результат, который известен мне, потому что я знаю целое».

158«Чтобы прокормить 1000 человек с помощью земледелия и связанного с ним жи­вотноводства, достаточно (примерно) 100 га и в раза больше га лугов; чтобы прокор­мить ту же тысячу с помощью кочевого скотоводства, нужно несколько тысяч га пастбищ, а для тысячи собирателей и охотников нужна территория, как Франция или Испания. Охотничья тропа кета (народность Туруханского района Красноярского края) еще в начале века измерялась за один сезон 300 км» (Итс Р. «Века и поколения». М., 1971. С. 43). Ко­нечно, здесь есть преувеличение. Так, обычно полагают, что территория Франции могла прокормить от 15 до 50 тыс. охотников. По некоторым подсчетам, 60-40 тыс. лет назад на Земле жило от нескольких сот тысяч до 1 млн чел.; к началу н. э. — 200-250 млн чел., в XVII в. — 500 млн, а сегодня цифра достигла 6 млрд.

159Например, капиталистический найм, внешне добровольный; торговля и т. п., а так­же психологическое воздействие, вроде необходимости умилостивить богов, гражданско­го долга и т. п.

160Как догадается читатель, я видоизменил марксистский, достаточно удачный тер­мин: способ производства материальных благ. Коротко говоря, он означал единство уровня развития производительных сил и производственных отношений (отношений соб­ственности). А при нарушении этого единства (соответствия) возникает общественный кризис, который раньше или позже приводит к смене способа производства на более высо­кий. Логические сложности вытекали, во-первых, из того, что не было четкой теории раз­личения уровня развития производительных сил, в результате чего в теории определять способ производства стали отношения собственности. Во-вторых, истмат стремился ви­деть способ производства одинаковым как в каждом конкретном обществе, так и на уровне мирового исторического процесса, не разделяя теоретическую модель и реальность. Мой термин, думается, избегает этих ошибок.

161«Итак, общественно-экономическая формация — это определенное исторически конкретное общество, т. е. общество на данном этапе его развития. Общественно-экономи­ческая формация включает в себя все общественные явления в их органическом единстве и взаимодействии на основе способа производства» (В. Келле, М. Ковальзон).

162Так, все биологические организмы, в т. ч. и вымершие, делят на типы, классы, от­ряды, семейства и т. п. Но когда нужно показать этапы развития жизни на Земле во време­ни (хронологически), прибегают именно к периодизации. Однако для всех наук, которые изучают процессы, имеющие определенную историю, меняющиеся во времени (будь то история Вселенной, Земли, жизни людей и т. п.), обычно не бывает чистых периодизаций и систематизаций, обе эти формы обобщения материала так или иначе совмещаются, но в разной пропорции.

163И по сию пору, например, достаточно популярна периодизация, сложившаяся в конце XVII века и разделившая историю на древнюю, средних веков и новую (позже к ним добавили и новейшую). Однако она мало подходит к истории Востока. Это была одна из главных причин, почему на нее так ополчился Шпенглер.

164Указанный Кларк, например, выделял общества первичного, т. е. сельскохозяйст­венного отсталого, вторичного (обрабатывающая промышленность), третичного (торгов­ля, сфера услуг). Надо отметить, что отраслевой признак не всегда точен. Известны торго­вые общества древности, а сегодня есть развитые страны с преобладанием добывающей промышленности или даже аграрного сектора (Новая Зеландия). Подобных взглядов, при­водящих к механическому объединению разных стадий, придерживается и Д. Белл. Осо­бенно это видно в разделении доиндустриальных и индустриальных обществ. Он пишет: «Термин «постиндустриальное общество» соотносится с «доиндустриальным» и «индуст­риальным». Доиндустриальное общество в основном добывающее, его экономика основа­на на сельском хозяйстве, добыче угля, энергии, газа, рыболовстве, лесной промышленно­сти. Индустриальное общество — в первую очередь обрабатывающее, в котором энергия и машинная технология используются для производства товаров. Постиндустриальное об­щество — это организм, в котором телекоммуникации и компьютеры выполняют основ­ную роль в производстве и обмене информацией и знаниями» [1; 16].

165«итак, мы определили, что вселенская церковь является основным признаком, по­зволяющим предварительно классифицировать общества одного вида. Другим критерием для классификации обществ является степень удаленности от того места, где данное обще­ство первоначально возникло. Сочетание этих двух критериев позволяет найти общую меру для размещения обществ на одной шкале, с тем чтобы определить место каждого из них в непрерывном процессе развития» [40; 77].

166Сам Тойнби считал важнейшей задачей переход к исследованию «собственно ис­тории, а именно сравнительному анализу процесса генезиса, роста, надлома и разложения; возникновения и падения универсальных государств, вселенских церквей, героических эпох; контактов между цивилизациями во времени и пространстве» [40; 80].

167Новое, достигая победы, начинает так или иначе «тащить» старое за собой, при­креплять его к своей «колеснице», не давая часто ему достичь следующей ступени само­стоятельно (своим вариантом), не оставляя для этого ему времени. Часть обществ неиз­бежно подвергается тому, что сейчас модно называть трансформацией и модернизацией.

168Подобно тому, как, например, в группе больных радикулитом часть людей может сильнее страдать, скажем, от ишемии сердца.

169Здесь важны пропорции общества (населения, территории, отраслей экономики и т. п.). Надо как можно яснее понимать: нет законов, которые действуют, несмотря на кон­кретные условия. Любой, даже проверенный закон может «забуксовать», если встречают­ся значительные отклонения и диспропорции. Поэтому-то опыт других невозможно копи­ровать, а лишь применять осторожно и творчески. То, что в одних странах может пойти на ура (скажем, экономические реформы), в других принесет только вред. Здесь очень многое зависит и от того, насколько заимствующее общество готово к переменам. Будут ли они просто катализатором изменений или натолкнутся на стену косности и неразвитости. В по­следнем случае «пересаженные» производительные силы, поскольку не возникло должной приспособляемости всех общественных отношений и сознания к ним, могут и не вывести общество вперед, а стать источником внутренних конфликтов, кризисов, появления не­обычных отношений.

170Тойнби приводит интересный пример разных ответов на сходный вызов. В Греции начиная с VIII в. до н. э. ряд городов-государств столкнулся с проблемой нехватки продо­вольствия и свободных земель для сельского хозяйства. Некоторые (Коринф, Халкида) ис­пользовали избыточное население для колонизации заморских территорий в Сицилии, Южной Италии и др. местах. Спарта удовлетворила земельный голод захватом земель в Мессении и в результате превратилась в государство, где община воинов эксплуатировала общину крепостных — илотов. Афины сначала игнорировали проблему, но кризис угро­жал социальной революцией. Тогда афиняне поменяли направление и тип производства. Вместо хлеба и скота стали выращивать оливы (растущие на любой почве), масло экспор­тировали и покупали в Скифии хлеб. Как следствие, развивались ремесла, торговля, мор­ское дело, что «привело к перестройке политических учреждений, вынужденных раз­делить власть с новыми классами, вызванными к жизни экономическими изменениями». Результат — афинская демократия и небывалый взлет культуры — хорошо известен [40; 26-27; 126-128].

171Следовательно, достижения, которые были сделаны в немагистральных вариантах исторических обществ, не всегда пропадают, а так или иначе позже вовлекаются в общий процесс, иногда через сотни лет после своего свершения. За счет различных попыток идет накопление новшеств, пока в конечном счете не создастся наиболее благоприятная геогра­фическая, демографическая, историческая ситуация и общественные условия, чтобы сде­лать прорыв.

172Нередко ее называют неолитической. Потому что сначала полагали, что она нача­лась в неолите (новом каменном веке), где-то 5-7 тыс. лет до н. э. Но фактически началась она намного раньше — в мезолите (среднем каменном веке). О ее хронологии см. дальше.

173Нельзя сказать, что это вызывает только восторг, но, во всяком случае, такая тен­денция есть, а отношение к ней — вопрос иного плана.

174«Особо губительным для марксистской философии истории является то обстоя­тельство, что важнейшие отличительные черты надстройки (государство и письменность) не соотносятся... с началом организованного производства продуктов питания» [17; 240]. Я встретил эту мысль лишь сравнительно недавно. И она подтвердила, что мучавшее меня логическое несоответствие не было мной надумано,

175Так, народы — собиратели урожая могли иметь уже сезонный цикл работ, индиви­дуальные поля или другие способы распределения, методы накопления зерна и его перера­ботки и т. п.

176По этому поводу есть следующие предположения: «Как показывают специ­альные исследования, переход к земледелию, как правило, по крайней мере на первых по­рах, создавал обстановку, неблагоприятную для здоровья людей. Растительная пища, ко­торая теперь стала основой ежедневного рациона, была бедна белками, аминокислотами и нс содержала некоторых важных витаминов, необходимых для нормального развития ор­ганизма. Все это вело к недоеданию, создавало неблагоприятную эпидемиологическую об­становку и в ряде случаев повышало уровень смертности. Вот почему во многих районах мира охота и рыболовство сохраняли большое значение и в раннеземледельческий пери­од» [44; 395].

177Материалистическая диалектика. М., 1984. Т. 4. С. 314.

178Поэтому можно согласиться с Л. Б. Алаевым, что «если мы будем логично следо­вать этому подходу, то должны прийти к отказу от идеи приоритета производительных сил».

179Первобытные племена во многом трудно еще отнести к привычному нам типу на­родов, поэтому можно согласиться с некоторыми учеными, что их следует классифициро­вать как протоэтносы.

180Вот один из ярких, на мой взгляд, примеров неверного подхода. «Начнем с того, что этнос (тот или иной), как, например, явление несоциальное, потому что он может су­ществовать в нескольких формациях» [18; 35]. Не будем обсуждать сейчас проблему: со­циальное ли (или биологическое) явление этнос или язык. Важно, что доказательства своей точки зрения автор находит в том, что они существуют в нескольких формациях. Но ведь и семья, и религия существуют в нескольких формациях. Не считать ли и их явлениями несо­циальными, возникающими вне общества?

181^т Это часто случается и с идеологиями. Когда происходит перелом в общественном сознании, ему требуется замена. Но она еще не создана. Тогда нередко обращаются в про­шлое. Так, в конце средних веков требование большей свободы личности, творчества, по­знания и пр. привело к необходимости использовать наследие греков и римлян, что полу­чило название Возрождения. А борьба с римско-католической церковью в XVI в., получив­шая название Реформации, заставила обратиться к источникам святых книг (оригиналам Евангелия, Ветхого Завета и др.). А разве у нас в условиях кризиса социализма не обратили взоры к прошлому, к т. н. «ленинскому наследию», идеям нэпа и др.

182«Всегда бывает опасно отрывать какой-либо обычай от связанных с ним событий прошлого, относиться к нему как к изолированному факту и пытаться только путем дога­док приходить к некоторому удовлетворительному объяснению», — справедливо замечал один из крупнейших исследователей первобытности прошлого века Эдуард Тайлор. Одна­ко, к сожалению, часто иного не остается. И, может быть, исследователи этого периода проявляют больше всех остроумия в гипотезах.

183Так, у неандертальцев в целом (конечно, не у каждого племени и поселения) на­считывается до 60 различных орудий труда из камня, кости, в т. ч. различные рубила, скребки, шила и т. п. Но, может быть, главным был огонь, отделивший людей от животного мира своим ярким светом.

184Фактов удивительной щедрости природы множество. Вот один из них. Речь идет о бразильских джунглях. Там растет дерево совейра: когда надрежешь его ствол, то за не­сколько минут из него выльется больше «молока», чем дает корова. Оно жирное и пени­стое, но его плохо пить сырым [29; 182].

185^1X5 Это не противоречит идее о том, что уровень развития при периодизации истории следует связывать с развитием производительных сил. Ведь во II части я подчеркивал мысль о том, что для ранних эпох мощь этих сил прежде всего определяется географиче­ской средой.

186Но они сильно отличаются от орудий неандертальцев. Появляется собственно ко­пье (т. е. палка с каменным или костяным наконечником). Очень много вещей из кости. На­значение некоторых из них до сих пор установить не удалось.

187По словам ученых, первобытные народы изобрели сотни ловушек для зверей. Не­которые из них поразительно остроумны, хитры, другие даже можно назвать первыми ма­шинами, т. к. они срабатывали от легкого прикосновения, но могли убить медведя, а то и слона.

188Она, естественно, зависела от богатства природы. Известны собиратели моллю­сков и раковин, различных растений, рыболовы, охотники на сухопутных и морских жи­вотных и др.

189«Большие общины... которые поддерживали свое существование коллективной охотой и рыболовством, были вынуждены расколоться и научиться каким-то новым техни­ческим приемам» [43; 40].

190«Современные эксперименты показали огромное преимущество копьеметалки. Брошенное рукой двухметровое копье пролетает не более 30-70 м, а копьеметалка посыла­ет его на 150 м с такой силой, что оно убивает оленя в 30 м» (Придо Т. «Кроманьонский че­ловек». М., 1979. С..69).

191«Почти повсеместно в мезолите большое распространение получает охота на пти­цу, что можно объяснить сокращением числа крупных животных и усовершенствованием оружия, применением лука и стрел с тупыми наконечниками: метательных палок, изогну­тых палиц» (Г. Е. Марков).

192Вот любопытный пример и зрелого присваивающего хозяйства (возможно, даже и более высокой стадии), и долголетия общества. (Пример взят из книги Г. Н. Матюшина «У колыбели истории». М., 1972. С. 180 и далее). Археологи на Урале обнаружили ме­золитические поселения рыбаков. «Причем на выбранном озере люди жили тысячелетия­ми, а на некоторых из них беспрерывно около 10 тысяч лет!., для того, чтобы питаться за счет рыбы тысячелетиями, нужно было... вести сложное рыбное хозяйство». Ведь отходы, которые люди оставляли на берегах, очень опасны. «Дело в том, что гниль в озерах — смерть для всего живущего в них, особенно для рыб». Кучи на берегах вызывали гниение и как следствие — заморы, т. е. массовую гибель рыб, особенно в зимнее время. Оставалось одно: беречь озера, но как это делалось, судить трудно. Во всяком случае, многие факты говорят, что у древних жителей существовала сложная система охраны и разведения рыб.

193В. А. Шнирельман пишет, что среди собирателей саго некоторые племена исполь­зовали только дикое саго, другие непреднамеренно прореживают его, третьи иногда сажа­ют отростки саго, а на Новой Гвинее кое-где интенсивно культивируют его. Зато на Мо- лукках — это важный вид хозяйственной деятельности.

194В настоящее время подобный взгляд стал почти общим местом. «Хотя и может показаться странным, но человек, ведущий первобытный образ жизни, располагает значи­тельным досугом», — пишет один автор. «Человечество проделало путь от охоты и соби­рательства, когда все имели время для праздности...» — вторит ему другой [17; 241].

195Даже если где люди оказывались в условиях крайней скудости (например в неко­торых австралийских пустынях), основное противоречие действовало, но с той особенно­стью, что к накоплению никто не стремился, потому что все поедалось сразу, ни о каких за­пасах и не думали, а производитель не имел стимула и возможностей увеличивать произ­водство, когда все поступало в «общий котел».

196У североамериканских индейцев он назывался «потлач».

197Не стоит удивляться, ведь и сегодня еще нередко полагают, что многолетние на­копления нельзя не истратить на свадьбу или что-то подобное.

198Но если появлялся транспорт, то дело менялось. Так, когда североамериканские индейцы стали разводить лошадей (верхом иа которых они охотились на бизонов), то и грузы их сильно увеличились, и те, у кого было мало лошадей и грузов (бизоньих шкур и пр,), имели низкий статус.

199Один исследователь, описывая детоубийство у эскимосов (ихамлютов), говорит следующее: «...в тяжелых условиях существования человеческая жизнь в этих краях де­ться соответственно строго определенной системе приоритета... Неписаный закон жизни в Барренс ставит на первое место по ценности мужчину, охотника как самого необходимо­го члена семьи... За главой семьи следует его жена. Если жен несколько, то приоритет за са­мой младшей из них. Она обеспечит продолжение рода... После отца и матери наибольшую ценность представляют дети. Старики располагаются на самой нижней ступени этой свое­образной лестницы... Старики здесь редко умирают естественной смертью, чаще всего кончают жизнь самоубийством» [33; 179-180].Обычаи детоубийства описаны у многих народов, так же как оставление беспомощ­ных стариков. Чаще это происходит, конечно, в трудных ситуациях. Но, как и в развитых обществах, у дикарей известны самые разные случаи проявления чувств: от беспричинной жестокости до героического самопожертвования.

200Это вполне обычно и для более поздних (вплоть до сегодняшней) эпох, когда да­рения, пожертвования, благотворительность дают жертвователям престиж и извест­ность.

201Способность общества вознаграждать своих кормильцев с помощью морального поощрения и повышения статуса, престижа — сильное оружие. И это нередко вызывает соперничество и честолюбие, открывающие дополнительную энергию. Это помогало фор­мированию таких черт характера, как гордость, самоуважение, чувство собственного до­стоинства, которые отмечали порой белые у некоторых индейских племен. Эти охотники также считали себя более высокоразвитыми по сравнению с прикованными к полям земле­дельцами.

202У многих народов был, например, обычай после смерти человека раздаривать все нажитое им имущество. Он в измененном виде дожил до наших дней, когда на похоронах раздают одежду и вещи умершего.

203«...Второй и, вероятно, самый главный закон Барренс гласит: пока хоть в одном жилище имеются еда, снаряжение или человек, обладающий физической силой, никто в стойбище не должен испытывать нужды в этом» [33; 175].В рассказе Дж. Лондона «Сказание о Кише» мальчик Киш возмущается тем, что здо­ровые охотники не желают знать о том, что вдовы, старики и старухи плачут по ночам, не имея куска мяса. Это воспринимается мальчиком как сильное нарушение общепринятых норм морали.

204Например, у некоторых северных племен существовал обычай, по которому охот­нику доставался олень, который умирал на суше. Били же их на переправе. А род получал погибших в воде. Поэтому охотники стремились только ранить оленей в воде.

205Приведу только один, но очень характерный пример. Один этнограф описывает рыбаков эве в Западной и Экваториальной Африке, которые жили, кочуя нередко за тыся­чи километров от родных мест. Причина их внезапных перекочевок была следующая. «Когда кто-либо погибает в море, а это, увы, случается весьма часто, самому ближайшему родственнику умершего положено взять на себя расходы по похоронам, торжественным поминкам, денежным дарам соседям-беднякам. Кроме того, все тот же ближайший родст­венник должен принять в свою семью жен, детей, отца и мать погибшего». При этом все имущество умершего должен сжечь все тот же родственник. В результате груз расходов и обязательств становится очень велик. Единственный выход, который допускается обыча­ем, — в ту же ночь уйти из селения, тогда расходы несет вся община. Остаться и не взять на себя обязательств невозможно. Здесь описан обычай, несомненно, весьма древний, у лю­дей уже более культурных [26; 275-276].

206Впрочем, и сегодня это порой нелегкое бремя для одних и удобный способ жить за счет близких у других. И закон стоит на стороне родственников, например в завещании, и мораль требует соответствующего к ним отношения.

207Леви-Строс, описывая стоящих уже на первой стадии производящего принципа производства намбиквара, говорит, что нередко предложение власти наталкивалось на «бурный отказ»: «Я не хочу быть вождем». В этом случае приходится искать другого. «Действительно, власть, по-видимому, не является объектом соперничества, знакомые мне вожди чаще считали ее тяжелым бременем, чем поводом для чванства». «То, что во главе группы всегда стоят люди, обладающие исключительными способностями, объяс­няется условиями выдвижения вождей», а также особенностями жизни и хозяйствования [см. 29; 171, 170].

208Конечно, в очень многих проявлениях это непохожие на нас люди. Проникнутые удивительными суевериями, совершенно беспечные с сегодняшней точки зрения, имею­щие совсем иную шкалу ценностей и понятий. Я уже не говорю о внешнем виде (татуиров­ки) и одежде, своеобразных представлениях о красоте (черные или выбитые зубы, страш­ные украшения в носу и ушах и т. п.), нечистоплотности. Язык их примитивен, мысли тоже. Но в чем-то они и превосходят нас. А в чем-то натура оказывается той же, например стремление к праздникам, веселью, опьяняющим напиткам и травам, даже кое-где к азарт­ным играм.

209²⁰^ «Колдуны и знахари нередко захватывали роль лидеров в своих коллективах. При этом бывало, что их доминирование обеспечивалось страхом, который они старательно возбуждали у окружающих и благодаря которому могли безнаказанно совершать антисо­циальные, антиколлективистские поступки. Вместе с тем отмечалось соответствующее коллективистским социальным нормам и даже альтруистическое поведение колдунов или «знахарей-лидеров» [5; 164-5].

210 О. Ю. Артемова [см. 5] приводит сведения о целом ряде случаев, когда твердые ха­рактером люди в австралийских племенах смогли отстоять свое желание (например всту­пить в брак с человеком из запрещенного правилами брачного класса), нарушающее обы­чай, за которое другие могли поплатиться жизнью. Она также рассказывает, что иногда, когда жизнь заставляет изменить какие-то правила, наиболее уважаемые люди обговари­вают это и затем выдают за то, что явилось во сне, свыше и т. п.

211 Уже цитировавшийся Моуэт пишет: «Да, таков первейший нерушимый закон этих краев: то, что делает человек, священно, и никто не имеет права вмешиваться в его дела, за исключением таких случаев, когда действия одного человека могут представлять опас­ность для остальных членов общества» [33; 175].

212^2,2 «...Нет ничего такого, к чему абориген был бы более чувствителен, чем презрение и насмешки товарищей, и ради того, чтобы возвыситься в их глазах, он часто идет на такие жертвы и испытания, которые покажутся европейцу совершенно неравноценными получа­емому удовлетворению» [5; 175].

213 В целом племена были, конечно, намного меньше, чем в земледельческую эпоху. Так, у австралийцев их численность колебалась от 100 до 1500 человек, составляя в сред­нем 500-600 человек. Но они собирались вместе только какую-то часть года, обычно на праздники и особые церемонии. А основными единицами были общины в несколько де­сятков человек.

214^2,4 Из общин уходили в случае, когда человеку грозила смерть за проступок, в случае острых конфликтов, при иных чрезвычайных обстоятельствах, например, когда убегали любовники.

215^2,5 «Так, по сообщению Уорнера, бывало, что мужчина совершал столько убийств и становился виновником стольких драматических событий, что его убивали собственные родичи, чтобы положить конец постоянно затеваемым им кровавым распрям с соседству­ющими группами» [5; 166-167].

216 Один этнограф описал характерный обычай индейцев, согласно которому любой человек при нужде мог взять любую вещь у другого. Иногда он даже мог не вернуть ее. Сам этнограф был весьма возмущен, когда у него без спроса схватили ружье, которым он дорожил, чтобы подстрелить неожиданно появившуюся дичь. После возвращения ружье оказалось испачканным и поцарапанным.

217^2,7 Многие ученые считают, например, что великолепные рисунки в пещерах Испа­нии и некоторых др. местах, сделанные 20-30 тыс. лет назад, имели культовое назначение.

218Надо думать, что искусство могло быть развито лучше там, где было больше пищи и свободного времени. Во всяком случае, это верно для более поздних формаций, где луч­шие образцы его создавались обеспеченными и свободными от забот людьми.

219«В этом смысле только через язык человек становится вполне человеком» [45; 234].

220Первобытные языки сильно разнились по степени развитости. В целом от совре­менных они отличались меньшим словарным составом, гораздо большей конкретностью в названии различных видов растений, пород животных, состояний погоды и т. п. и намного меньшей обобщенностью. Там, где европейцы обходились одним-двумя терминами, дика­ри могли употреблять десяток-другой, но не иметь общего названия. Слабо выражались оттенки чувств, настроений. Поскольку язык был только устным, он почти всегда допол­нялся языком жестов, мимикой, интонацией и пр. Поэтому в передаче он выглядит намно­го беднее (см. также Прил. 9).

221«Мне хотелось узнать, существует ли у пигмеев обычай приносить дары богу Кхамвудму. Да... пигмеи приносят в дар тому, кто повелевает их жизнью и смертью, дикий мед, клубни и корни, а после удачной охоты и часть добычи. Обычно дары богу от имени всех приносит старейший член общины, причем он повторяет раз и навсегда затверженные слова ритуала: «Это для тебя, это твое». Затем сразу же начинается дележ охотничьей до­бычи [26; 330].

222И подозрения или уверенность в том, что кто-то навредил таким образом, были од­ной из самых распространенных причин для межгрупповых конфликтов, нередко кончав­шихся трагически. Весьма часты и случаи, когда абориген, узнавший, что он заколдован, «отпет», по туземному выражению, терял волю к жизни, чах и умирал. Представления о том, что колдуны могут наслать порчу на любого человека, — одна из главных причин страха обычных людей перед ними, стремления избегать их гнева и соглашаться на уступ­ки. Нередко колдуны-австралийцы требуют, чтобы женщины выходили за них замуж, гро­зя иначе заколдовать их. Соответственно, есть и знахари, которые с помощью колдовства и магии лечат больных.

223«Дело не в том, что религия пользуется у бороро (южно-американское индейское племя. — Л. Г.) большим престижем, наоборот, она разумеется сама собой. В мужском доме религиозные отправления совершаются с той же непринужденностью, что и осталь­ное, как если бы речь шла об утилитарных делах, выполняемых ради их результата, без требования того почтительного отношения (как в современных храмах)» [29; 111].

224Например, исследователи считают, что у таких народов, как пигмеи мбути, буш­мены кунг и др., мужчины и женщины более-менее равны. У австралийцев, напротив, муж­чины занимают ведущее положение, некоторые из них имеют до 10-12 жен. Мужчины и женщины нередко отделены друг от друга и общественно (то есть в семье они рядом, но свободное время проводят в мужском или женском обществах, порой в особых мужских (женских) домах.

225«Намбиквара считают, что после смерти души мужчин воплощаются в ягуаров, а души женщин и детей уносятся на небо и растворяются в нем навсегда. Этим объясняется тот факт, что женщины не допускаются на самые священные церемонии в начале сельско­хозяйственного периода, когда изготовляются флажолеты из бамбука. Играют на них муж­чины, которые удаляются от жилья на достаточное расстояние, чтобы их не могли видеть» [29; 156]. Такая же двойственная позиция и у женщин по отношению к мужчинам. Женщи­ны мыслят себя как особую общность, и проявляется это особыми способами; мы, напри­мер, видели, что они говорят иначе, чем мужчины. Это особенно относится к молодым женщинам, у которых нет еще детей, и к сожительницам [29; 155].

226Впрочем, следует учитывать, что там, где земледелие было заимствовано, исход­ный уровень развития мог быть намного ниже, чем в обществах, самостоятельно перешед­ших к нему.

227«В самом деле, для общественной эволюции особую важность имела не столько сама форма хозяйства, сколько его эффективность, способность поддерживать и стимули­ровать развитие сложной социальной структуры. В этом смысле потенциал развитого при­сваивающего хозяйства в ряде случаев был ничуть не меньше, чем у ранних форм произво­дящего хозяйства. Вот почему общественные отношения и социальная структура высших охотников и собирателей нередко сильно напоминали соответствующие параметры в об­ществах ранних земледельцев и скотоводов» [44; 400].

228ч_{то же касаехся} упомянутых тлинкитов, то у них действительно были уникальные условия. Не говоря уже о торговле с европейцами, они имели в основном постоянные мес­та хозяйственной деятельности, изобилие рыбы и дичи, сезонность и холод, которые по­зволяли хранить несколько месяцев рыбу и мясо. Но это был тупиковый путь уже потому, что для перехода к более прочной государственной власти необходимо население гораздо большее. Охотничья и рыболовная деятельность не позволяла его заметно увеличить, ина­че пришел бы конец изобилию. По выражению одного индейца из рассказа Дж. Лондона, лодки на берегу просто не поместились бы. Словом, это был предел, отпущенный при­родой. Можно согласиться с К. Марксом, что «народы, занимающиеся исключительно охотой и рыболовством, находятся вне того пункта, откуда начинается действительное развитие».

229Это происходит, вероятнее всего, «лишь в определенных зонах — горных засуш­ливых районах с теплым субтропическим климатом, создававшим обилие природных мик­рорайонов на сравнительно узкой территории и обладающих богатейшей и разнообразной флорой в том числе дикорастущими злаками» (В. И. Гуляев).

230«Скотоводство получило распространение в более узком регионе, чем земледелие, и на первых порах было тесно с ним связано. Для раннего скотоводства характерно содер­жание небольшого числа в основном мелких животных (коз, овец, свиней, морских сви­нок)... На первых порах уход за скотом сводился к минимуму, и скот находился в основном на вольном выпасе» [44; 396].

231Сначала поле могло быть общим и обрабатываться сообща, а урожай — делиться по семьям или едокам с определенным учетом трудового вклада. «А прежде вся деревен­ская община обрабатывала одно поле, принадлежащее всем. Урожай предводитель общи­ны делил затем между отдельными семьями по своему усмотрению» (Гржимек Б. «Мы жили среди бауле» / Пер. с нем. М., 1-979. С. 17). Но, повторюсь, конкретные условия хо­зяйствования зависели от многих вещей,

232Род и родовая община различались следующим образом. К роду принадлежали кровные родственники, часть из которых могла жить в других родах и местах. А в родовой общине, помимо кровных родичей, были и выходцы из других родов: жены (мужья), посе­ленцы и т. п. Это похоже на то, как граждане могут частью жить за границей, а на террито­рии страны проживают и иностранцы. Род часто делился на части, объединяющие более близких родичей. Эти группы в этнографии называют линиджи.

233По словам русского путешественника П. М. Новосильцева, «родовые преи­мущества так важны между новозеландцами, что простолюдину решительно невозможно возвыситься до степени рангатириса» (то есть до положения выше обычного, но ниже вож­дя. — Л. Г.).

234Можно довольно детально проследить, как урожай с совместно обрабатываемых общественных полей, хранящийся в общественных амбарах и шедший на нужды общин­ников, постепенно изымается у общины и используется для покрытия расходов по управ­лению, по войску, на содержание верховного вождя, его семьи, его свиты, на содержание храма и т. п. Для обработки общих земель вождь назначал общинников по очереди. При этом он не стремился к частной собственности на землю, поскольку, по словам одного по­линезийского вождя, «частная собственность на землю — большое неудобство, так как не будет помощников в тех делах, с которыми самому ему не справиться» (Н. А. Бутинов).

235у _{тех же} намбиквара, о которых рассказывал Леви-Строс, должность вождя не только не влечет за собой никаких особых материальных преимуществ (кроме возможно­сти иметь не одну, а две жены), но и требует постоянной щедрости. Щедрость эта, конечно, повышает престиж, но назойливость просителей часто просто приводит в отчаяние. «Ког­да вождь позволяет себе сказать: «Кончено с подарками! Кончено со щедростью! Пусть другой будет щедрым на моем месте!» — он должен быть очень уверенным в своей власти, ибо этот шаг — серьезное испытание» [29; 72].

236Такие союзы имелись у народов Океании и Африки. Например, союз Дук-Дук (дука — дух умершего). Члены его появляются в Страшных нарядах и масках, изображают из себя духов и запугивают непосвященных, вымогая у них «деньги», которыми служат связки раковин и прочие ценности. Во главе союза стоит табуан. Его роль исполняет самый богатый и влиятельный человек в племени, и пользуется он ею своекорыстно. (См. Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М., 1968. С. 90-92.)В Нигерии еще в 60-е годы XX века существовала тайная секта людей-крокодилов, которые, пользуясь суевериями, убеждали людей, что им надо безоговорочно подчинять­ся, иначе жди беды и непогоды. «В Лагосе и близлежащих лагунах мнимые колдуны выда­ют себя за «родственников» священных крокодилов. Они создали тайную секту со своими законами и правами. Это настоящая мафия, которой все должны платить, если не хотят на­влечь на себя несчастья» [26; 270].

237Хотя государства на базе мотыжного земледелия и появлялись, они бывали весьма непрочными. Главное же, переход к государству впервые в истории требовал иных, более благоприятных факторов, чем при заимствовании.

238у охотников таких племен, как правило, не было. Исключение составляют наро­ды, подобные тлинкитам (о которых уже шла речь). Но и у них размер политии, которую возглавлял вождь, не превышал тысячи человек, а сама власть вождя имела существенные отличия от того, что было у многих земледельцев.

239Племенем нередко называют и группу племен, их прочный союз. По сути, это уже целые народы, иногда во многие десятки тысяч человек. Поэтому думается, что с научной точки зрения такие образования некорректно называть племенем.

240Этот термин является переводом («калькой») английского термина сЫеШот. В разработку теории вождества, которая появилась в 60-е годы прошлого века, внесли большой вклад выдающиеся американские антропологи М. Салинз и Э. Сервис, а также многие другие, среди которых особо стоит отметить Р. Карнейро и Т. Ёрла.

241См.: Альтернативные пути к ранней государственности. Международный сим­позиум / Отв. ред. Н. Н. Крадин и В. А. Лынша. Владивосток: Дальнаука, 1995; Альтер­нативные пути к цивилизации / Под ред. Н. Н. Крадина, А. В. Коротаева, Д. М. Бондаренко, В. А. Лынши. М.: Логос, 2000.

242Подробнее см.: Гринин Л. Е. Генезис государства как составная часть процесса пе­рехода от первобытности к цивилизации (общий контекст социальной эволюции при обра­зовании раннего государства) // Философия и общество. 2001. № 4; 2002. №2,3; 2003. № 2; Опшп Ь. ТЪе Еаг1у $ХаХе апб Й5 Апа1о§ие8 // 8ос1а1 еуоКШоп & НхзЮгу. Уо1. 2. N0. 2. МагсЬ 2003 (рр. 130—175).

243Галлия указанного времени была очень богатой территорией, с огромным населе­нием, по разным подсчетам, от 5 до 10 и более млн человек, с большим количеством горо­дов, развитыми торговлей и ремеслами. Социальное расслоение было велико. По свиде­тельству Цезаря, простой народ жил на положении рабов. В то же время знатные галлы имели по нескольку сот, а самые знатные по нескольку (до десяти) тысяч зависимых сто­ронников (клиентов), из которых они формировали конное войско. У многих галльских на­родов верховодила аристократия, и не было вовсе верховного вождя. Однако внутри таких обществ было создано военное единство, а механизмы принятия общих политических и иных решений реализовывались через посредство одного или нескольких выборных должностных лиц (магистратов). Численность отдельных племенных союзов и конфедера­ций была очень большой, достигая иногда от 250 до 400 тыс. чел.

244Таким аналогом среднего раннего государства были, например, салические фран­ки в конце V века н. э. (их численность составляла приблизительно 80 тыс. человек, и они возглавлялись вождем-королем Хлодвигом). Но когда они захватили часть римской Гал­лии, то быстро создали крупное государство с населением во многие сотни тысяч человек.

245Г. Классен, например, рассказывает об одном из народов Мадагаскара — бецилио. Эти люди в XVII веке, опасаясь охотников на рабов, стали селиться более плотно, в укреп­ленных местах в горной местности. В результате скопления людей в таких поселениях уси­лилась необходимость регулировать отношения между ними, что и привело к возникнове­нию государственной власти.

246Прежде всего — рождение или развитие гончарства. А с ним — колоссальная вещь — теперь можно было есть вареную пищу. Затем ткачество, плотничество, плетение (корзины давали возможность переносить и хранить грузы) и др., а также новые способы обработки камня (сверление, шлифование и т. п.).

247Но лошадей стали использовать для пахоты много позже, когда в VIII или IX в. н. э. в Европе был изобретен (или заимствован) хомут, чтобы не сдавливать животному горло. Это дало возможность и перевозить на нем намного больше грузов. Теперь крестья­не могли использовать лошадь в самых разных целях и гораздо легче осваивать новые зем­ли, переселяться.

248С ростом городов происходит и концентрация производства, а с ней, как справед­ливо отмечает Бродель, концентрация промышленных районов, в той или иной степени связанных с городами. А со всем этим — и рост технических новинок.

249Вот только один факт из тысяч подобных. Во время III Пунической войны во II в. до н. э. большинство жителей Карфагена погибло, а 500 тыс. выживших были обращены в рабство.

250Намного легче шло развитие там, где эти отношения регулировались законом. Так, одной из важных реформ Солона в начале VI в. до н. э. в Афинах стал закон о свободе заве­щаний, который вместе с другими ломал прежние родовые обычаи.

251Так или иначе они приспосабливались к новым общественным условиям. Но ино­гда их уничтожали круто. Таковы были реформы Солона в Афинах или Сервия Тулия в Риме. Особое значение родственным отношениям придавалось в среде аристократии, ко­торой было исключительно важно подчеркивать свою родовитость, происхождение от благородных, знаменитых предков.Родственные отношения в семьях и родах монархов могли очень сильно влиять на ха­рактер власти и политическую структуру. Долгое время престол мог передаваться не по прямой линии (от отца к сыну), а к старшему в роде. Тогда это нередко вызывало запутан­ные и сложные перемещения, наподобие переходов князей в Древней Руси, либо конфлик­ты и борьбу за власть. Надо понять, что нормализация, узаконенность передачи власти — это возможность внутренней стабильности и безопасности. Недаром в ряде стран расцвет начинается именно с этого достижения.

252А. Я. Гуревич считал, что человек, не находя больше поддержки среди сородичей и соплеменников, вынужден был вступать в новые общественные связи именно в составе «малой группы». Это были общины, дружины, монастыри, братства, цехи и т. п.

253Помните, во второй части шла речь о вещных и личностных отношениях? Однако в ряде восточных обществ, в том числе в Китае, нередко можно было заменять себя другим в выполнении повинностей. Государству было важно, чтобы обязанности оказались вы­полненными, и менее интересно, кем именно. Очень часто тяготы налагались на опреде­ленную группу, например общину. А она сама уже раскладывала их по отдельным людям.

254Как отмечает А. Я. Гуревич в книге «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе», пути феодализации были различны: все зависело от местных условий. Во Франк­ском государстве были распространены самоотдача крестьян под власть магнатов и даре­ние земель в пользу церкви, после чего они, продолжая владеть наделом, переставали быть свободными и несли повинности своему господину. В других странах преобладали разда­чи служивым людям или церкви тех доходов, которые государь собирал у крестьян. Полу­чатели пожалований и дани постепенно подчиняли их своей власти.

255В империи Карла Великого постоянные призывы на военные походы стали одной из главных причин самоотдачи крестьян под руку сеньоров и церкви. Несвободные уже не должны были служить в армии.

256«...В позднеродовом обществе роль религии резко возросла по сравнению с перио­дом развитого родового строя,..Если раньше люди, желая договориться с духами, предлагали им тряпочки, яичную скорлупу, разного рода объедки, то теперь община, надеясь на повторение богатого уро­жая или стремясь предотвратить падеж скота, была в состоянии выделить на культовые нужды из своего избыточного продукта весьма существенные средства» (Э. О. Берзин).

257«Характерной особенностью греческой системы мифов является полное от­сутствие в ней этического идеала, и за 400 лет до н. э. прямодушный Геродот горько со­жалел о том, что за 600 лет до него Гомер и Гезиод проложили путь для той мифологиче­ской системы, которая мешала грекам влить в свои мифы более высокое моральное содер­жание» (Липперт Ю. История культуры. Л., 1925. С. 254).

258«В Китае высокая культура, связанная больше с этикой и государственной бюро­кратией, чем с религией и церковью, была, вероятно, исключением и в том отношении... предвосхищала современную связь государства и культуры» [17; 287].

259Нередко в религии были прямые запреты. Так, Кораном возбранялось делать изоб­ражения людей или животных. Церковные каноны где-то придавали искусству импульс, где-то лишали его жизни.

260Иногда право прямо выводилось из божественного откровения. Так обстояло дело, например, у арабов и евреев. Европе повезло больше, так как она сумела перенять римские законы, что сильно облегчило путь к третьей формации.

261Связь эта многообразна, например идея (очень сильная) божественного происхож­дения власти монарха. Или объяснение каких-то политических событий прегрешениями народов или царей. Последними, например, объясняли бедствия русской Смуты в начале XVII в.

262Собственно с этого времени и появляется культура в современном смысле слова. Несмотря на то что контакты были слабыми, а огонь за несколько часов уничтожал труд столетий, она сделала удивительные успехи, прежде всего потому, что появилась возмож­ность закреплять, хранить и передавать знания. Надо также иметь в виду, что в некоторых городах-государствах и торговых республиках грамотность была довольно распро­странена.

263Вытекающий отсюда вопрос: почему Восток так и не нашел силы самостоятельно перейти к промышленному развитию? — затрагивается здесь гораздо меньше. Много ин­тересного по нему вы найдете в книге Васильева [14].

264Преимущество Европы заключалось и в том, что сами государства на Западе были в целом меньше. Стоит отметить, что европейские страны находились примерно на одном уровне развития, поэтому достижения легче передавались от одной державы к другой. А это многократно увеличивало вероятность качественного прорыва. Такие же восточные страны, как Китай и Индия, окруженные народами и племенами, стоящими намного ниже их, чувствовали себя центром, которому нечего и незачем заимствовать. Зато у европейцев к началу нового времени сложилось убеждение в том, что перенимать можно и нужно.

265Добавим о населении. В Англии, с ее сравнительно немногочисленными жителя­ми, при переходе к машинам и огораживаниям возникло много лишнего народа, который частью уезжал, частью попал под репрессии. А куда можно было уйти десяткам миллионов «ненужных людей» в Китае или многомиллионным кастам ремесленников в Индии? И могла ли власть представить такое и способствовать этому? В известном смысле, когда Европа нащупала нужный вариант, восточные системы оказались обреченными.

266Животноводство в Европе было развито относительно лучше. Одна из причин в том, что, когда леса уже переведены на золу, требовались удобрения и навоз, который мог­ло поставлять только животноводство. Так органически сочетались обе отрасли сельского хозяйства.

267В Китае были сделаны, на первый взгляд, опережающие потребности изобрете­ния, например печатание с досок и бумажные деньги. Выскажу предположение. Хотя про­стой труд там особо не берегли, но работа чиновников — дело иное. Государство всегда за­интересовано, чтобы их было меньше. Труд писцов (квалифицированных служащих) име­ло смысл экономить. А бумажные деньги (помимо прямой государственной выгоды) — это тоже экономия трудозатрат в производстве расчетов, изготовлении денег, их хранении и доставке.

268Хотя и на Востоке временами товарно-денежные отношения достигали весьма вы­сокой стадии в некоторых местах, все же главный сектор был аграрным. Города же имели специфику: в них скапливалось гораздо больше людей, чем нужно было по оптимальным размерам для оплаты труда и использования техники.

269В восточных странах обратная связь между распределением и производством, ког­да часть прибавочного продукта вкладывают в развитие хозяйства, была весьма слабой (кроме отдельных периодов, когда после разорения следовало восстановить экономику). Этому способствовали как государство, порой забиравшее на непроизводительные цели огромную часть избыточного продукта и ограничивающее самостоятельность купцов и предпринимателей, так и высшие слои (чиновники, распорядители земли и т. п.). А там, где у крестьянина и оставалось кое-что сверх потребностей, обычаи, внешние условия и уве­ренность, что незачем стремиться к обогащению, нередко заставляли его тратить весь из­лишек на различные праздники, обряды и т. п. При большом же населении и дешевизне труда торговцы и коммерсанты лишь в немногих случаях думали о повышении производи­тельности труда, поскольку условия и так обеспечивали им сверхприбыль.

270На этой подготовительной стадии старое доводится до такого логического завер­шения, что уже очень отличается от того, чем было на этапе зрелости. Такова, на мой взгляд, мануфактура, принадлежащая как бы еще и ко второму, но уже и к третьему прин­ципам производства. В этот и последующий периоды новое обратимо. Известны случаи возвратов к прежним формам.

271Надо отметить и использование новых видов кораблей — «каравеллы» и др., уме­ющих идти при любом ветре. По сути, это были довольно совершенные машины, исполь- ■ зующие ветровую энергию. Они были намного производительнее и сухопутного транспор­та, и гребных судов.

272«Старая цеховая система в городах весьма сильно противилась техническим и иным новшествам путем прямых запретов или королевских указов в свою пользу, изгоняя изобретателей и промышленников и т. п. Дж. Неру приводит любопытный факт из старой книги. Когда в XVI в. был изобретен простой механический ткацкий станок, магистрат го­рода Данцига, «опасаясь, как бы из-за этого изобретения множество рабочих не оказались выброшенными на улицу, распорядился сломать машину, а изобретателя тайно удушить или утопить».Но семя уже проросло: стремление к улучшениям и прибыли остановить не удава­лось ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве. Предприниматели переносили производство за город, в села, раздавая работу на дом. Так развивалась рассеянная ману­фактура. В новых городах запреты были слабее и капиталы устремлялись туда. Например, в сельском хозяйстве Англии новый тип владельцев осваивает пустоши и осушает болота, чтобы без помех со стороны общин устраивать пастбища, вводить усовершенствования.

273Этот факт давно отмечают в западной науке: «Вот и многие историки, причем не из последних, замечают ныне, что признаки промышленной революции появляются задол­го до XVII в.» [11; 52].

274Важно отметить, что именно в этот период появляется идея вечного двигателя, что сильно способствовало созданию науки механики. О развитии техники свидетельствует и такой факт: в 1623 г. в Англии был принят закон, по которому собственность и авторские права изобретателей, трудившихся в различных областях науки и ремесел, охранялись жа­лованной грамотой или патентом. Стоит также упомянуть развитие оптики, химии, посто­янное совершенствование мореплавания.

275Бакс К. Богатства земных недр / Пер. с нем. М., 1986. С. 199.

276Так, в одном английском официальном документе XVII в., например, говорилось, что благополучие 2/3 англичан зависит от мануфактуры (ведь и сельское хозяйство там было ориентировано на производство и продажу шерсти).

277Но там, где водной энергии было много, например в США, водяное колесо успеш­но конкурировало с паровым двигателем аж до 60-х годов XIX в.

278По некоторым данным, производительность труда в Англии с 1770 по 1840 г. (то есть за 70 лет) выросла в 27 (!) раз. (См.: «Экономическая история СССР и зарубежных стран». М., 1978. С. 52.)

279Это видоизмененная формулировка марксизма об основном противоречии капи­тализма. Но оно, конечно, много шире, чем полагали Маркс и Энгельс. И, кроме того, они считали его эволюционно неразрешимым: «Ждать от капиталистического способа произ­водства иного распределения продукта имело бы такой же смысл, как требовать, чтобы электроды батареи, оставаясь соединенными в ней, перестали разлагать воду и собирать на положительном полюсе кислород, а на отрицательном — водород».

280Объединения купцов и промышленников известны с древности и весьма характер­ны для раннего капитализма. Затем развитие пошло в сторону атомизированных предпри­нимателей, чтобы с середины XIX в. переменить направление. Частные предприятия все более становились корпоративными: сначала акционерными, затем и вовсе пришли к ги­гантским по размерам и могуществу монополистическим союзам. Тем более это характер­но для социализма. Развитие же техники и классовая борьба рабочих вместе с другими причинами дали возможность работникам объединяться в профсоюзы, партии и т. п. Так возникли и рабочие корпорации, получившие в XX веке огромную власть и часто пользую­щиеся ею в корыстных и узкогрупповых интересах.

281Так распространялось рабство в Южных штатах на Запад, так захватывались но­вые колонии или консервировались устаревшие отношения для выгод метрополии.

282Вообще попытки закрыть рынок, навязать своим гражданам (или жителям зависи­мых стран) товары более дорогие или худшего качества очень характерны для этого спосо­ба производства. Недаром так много говорят о борьбе за рынки сбыта при капитализме.

283За счет богатства недр СССР, в особенности в условиях нефтяного бума, возник эффект псевдовысокого развития: за счет этого богатства страна пыталась создать уровень и образ жизни, которые характерны для более высокой стадии. Когда ресурсы исчерпа­лись, дело кончилось крахом.

284Идея об экономическом характере эксплуатации при капитализме основывается на формально договорном характере отношений предпринимателя и рабочего, хотя неред­ко и здесь было прямое юридическое неравенство. Фактически же за внешне свободным наймом находилась внеэкономическая «изнанка».Вообще как форма эксплуатации найм известен с древности и прекрасно вписывался во внеэкономический тип отчуждения.

285В северных штатах США рабочих постоянно не хватало и дефицит устранялся за счет иммиграции. Поэтому положение пролетариата там было много лучше, чем в Европе.

286Интересный пример дальновидности продемонстрировала Новая Зеландия. Полу­чив внутреннюю автономию, ее власти в конце XIX в., когда в стране промышленность еще была слабой, решили, чтобы избежать в будущем социальных конфликтов, принять необходимые законы (о рабочем дне, забастовках и т. п.) заранее.

287Указанные три линии, конечно, в тоталитарных режимах выражаются по-иному.. Но и здесь существуют формальное равенство, определенная социальная мобильность (в продвижении по служебной лестнице, партийной жизни) и значительная роль обра­зования.

288При этом нередки переходы от одного политически-правового режима к другому и обратно. Они очень сильно отличаются и по своей человечности, и по прогрессивности, хотя в определенном смысле «различные политические режимы могут быть рассмотрены как различные решения одной и той же проблемы» [3; 220].

289«Либеральное мировоззрение не составляет большого секрета. Это мировоззрение свободного человека, свободного потому, что ему не приходится зарабатывать себе на жизнь, следовательно, он сам ответствен за свой свободный выбор и имеет возможность тратить время на то, что ценит и понимает только он один» (Жак Барзен).

290Роль монополий росла, несмотря на протесты мелких предпринимателей, несмот­ря на желание правительства ограничить их. Ибо за этими объединениями стояли не толь­ко мощь состояний, но и технический прогресс.

291Регулирование производства во время военных действий, выражаясь словами Ле­нина, приделало еще одну ступеньку к новой производственной организации.

292²⁹* Подобно тому как изобретение огнестрельного оружия положило конец феодаль­ному конному стальному войску, потребовало для сражений менее ценного человеческого материала, разрушительность мировых войн все более крепила уверенность, что войн во­обще не должно быть, а угроза термоядерного истребления стала той сдерживающей си­лой, которая не позволила развязать третью мировую и постепенно сделала всеобщей убежденность в необходимости отказа от войн.

29340-50-е годы, по Д. Беллу, — переход к постиндустриальному обществу в США.

294Экономика становится «управляемой», говорит один экономист, а современный мир, по его словам, это мир, «в котором правительственное вмешательство всех видов и способов играет стабилизирующую роль», при этом в экономической системе есть «встро­енные регуляторы». По другой формулировке, государство, вмешиваясь в экономику, по­стоянно восстанавливает равновесие на рынках в пользу слабых.

295См. также настоящую работу. Ч. 2, гл. 6. § 3.

296И сегодня в этом направлении делается уже немало. А такое явление, как энергети­ческий кризис 70-х годов, подвинуло мир к экономии топлива очень сильно.

297Кроме того, налицо как бы взаимопроникновение и дополнение различных на­правлений научно-информационной и технической революции, что и делает новый прин­цип производства динамичным, более эффективным и склонным к широкой экспансии.

298А ведь нынешние производительные силы во много раз превосходят те, что были в прошлом веке. Поскольку же отсталые страны слабо осознают современные (а тем более общемировые) задачи, техническая мощь в их руках (не говоря уже об оружии) становится просто опасной. Ситуация у нас в России хорошо показывает, как и государство, и частные собственники (а тем более временные пользователи) постоянно озабочены не экологией, а сиюминутными проблемами и часто грубоэгоистичными интересами.

299Природные неприятные изменения могут еще и усилиться соперничеством людей, если, например, одни страны станут «улучшать» погоду за счет других.

300Возможно, лучший способ создать самоподдерживающую систему природополь­зования и восстановления — это включение такого пользования в товарно-денежные и на­логовонакопительные (амортизационные) отношения через государство или корпорации, специализирующиеся на сохранении и восстановлении природы. Другими словами, необ­ходимо заставить общество и каждого платить за природные ресурсы, но так, чтобы эти платежи шли именно на ее восстановление. Подобно тому как сегодня социальное обеспе­чение стало огромным сектором предпринимательства, тесно связанного с государством, так и природоохранный бизнес может стать ведущей частью производства.

301Ограничусь одной, весьма серьезной проблемой. Подобно тому как из рабочего сделали придаток механизма, сегодня из ученого получился частичный ученый, придаток научной машины. Эти интеллектуалы фактически не понимают последствий в комплексе общеколлективных разработок, не отвечают за них и не хотят отвечать. Такое нравствен­но-интеллектуальное отчуждение очень опасно в связи с громадными и неконтролируемы­ми возможностями науки. Оно должно быть как-то преодолено, так же, как и опасность все большего психологического воздействия со стороны средств массовой информации (неда­ром их заправил называют «манипуляторами сознания»).

302«Однородность, грамотность, анонимность — вот ключевые черты таких сооб­ществ», т. е. современных обществ [17; 280].

303Можно полностью согласиться с Тойнби, что в «наш век главным в сознании об­щества является осмысление себя как части более широкого универсума, тогда как особен­ностью общественного самосознания прошлого века было притязание считать себя, свое общество замкнутым универсумом» [40; 20].

304 Более развернуто он изложил эти идеи в работе «Генеральные очертания историче- ского процесса» // Философия и общество. 1997. №1,2.