Билет № 5

1). Традиционно церковный подход к Евангелиям (православная точка зрения). Для православного сознания Евангелие — это не продукт личного литературного творчества, не стенограмма, не хроника, а исповедание веры Церкви. Поэтому православная новозаветная наука, "при всей своей свободе и искренности, не есть беспредпосылочная, но догматически обусловленная, как наука о предметах веры (или неверия); в этом она, впрочем, не отличается от рационалистической неверующей науки, которая тоже исходит из определенных догматических, хотя и отрицательных предпосылок" (прот. С.Булгаков, "Православие").

Евангелия писались в лоне Церкви и как бы "под контролем" бережно хранимого Предания. Какова бы ни оказалась конкретная история образования Евангелий, они есть голос Духа Божия, пребывающего в Церкви. Именно она опознала и отобрала в первые десятилетия своего бытия то, что необходимо для познания Благой Вести Христовой и спасения. Если, как думают экзегеты, в Евангелиях отобразилась и жизнь первохристианских общин, то это только лишнее доказательство исконного тезиса о Церкви как о боговдохновенном авторе Нового Завета и Евангелий, Тем не менее для православия неприемлема установка католических модернистов и экзегетов школы "истории форм", которые, связывая Евангелие с Церковью, фактически отделяют Церковь от реального исторического Богочеловека. Являясь голосом Церкви, Евангелия являются и голосом Самого Христа, который говорит с миром через Своих апостолов.

Евангелия как благовестие. Первые четыре книги новозаветного канона называются Евангелием в том смысле, что они передают нам (благовествуют) благую весть об искуплении людей через Христа. Письменные Евангелия имеют ту же цель, какую преследовал и Господь в Своей деятельности, т.е. "всем человеком спастися и в разум истины приити", и в соответствии с этой целью передают лишь то и в таком виде, что будет этому способствовать. Их задача — сотериологическая, и все, выходящее за ее пределы, опускается богодухновенными писателями. Поэтому они появляются историческими биографиями в принятом смысле этого слова, дающими подробно-детальное и всесторонне-обстоятельное изображение личности Иисуса Христа, с пунктуальностью протоколиста воспроизводящими хронологическую последовательность событий, с ученой пунктуальностью вторгающимися в область психологического анализа, тщательно раскрывающими постепенность духовного роста Иисуса Христа, отмечающими каждую мелочь земной жизни Господа. Они затрагивают лишь краткий период Его жизни, очень мало говорят нам о Его детстве и юности и, в основном, уделяют внимание краткому периоду Его общественного служения и особенно смерти и Воскресения.

Всеобъемлемость изображения жизни Иисуса Христа была невозможна, поскольку "многое сотворил Иисус, но если бы писать о том подробно, то, всему миру не вместить бы написанных книг" (Ин. 21.25). Она была и не нужна при единственно верном воззрении на лицо Спасителя. Христос был исторической личностью, и Его земная деятельность замыкалась определенными хронологическими рамками. Но каждый момент Его бытия в мире был актом выполнения особой миссии, ради которой и состоялось самое воплощение, поэтому и жизнь Его должна рассматриваться только с этой точки зрения. Господь был и Человеком, но в Своем развитии Он шел особым путем. Многое в человеческом Его развитии служило Его цели лишь побочным образом (например, младенчество, отрочество). И из многообразной Его деятельности некоторые моменты особенно ярко выражали эту цель, поэтому и в повествовании о пребывании среди людей было важно и нужно только то, что характеризовало Его именно с этой стороны, показывая в Нем Бога во плоти, Спасителя мира.

2). Язык Евангелия от Марка. Язык Евангелия от Марка подтверждает, что евангелист пишет для христиан-неевреев, так как, в отличие от Матфея, переводит на греческий язык все арамейские слова Христа; мало того, он переводит и некоторые греческие термины на латинский (12.42). Марк заботился о том, чтобы пояснять обычаи и обстоятельства, которые были понятны только еврейским читателям. Языку Марка свойственны латинизмы (спекулатор, фрагеллон, центурион и др.).

В то же время стиль Марка именно таков, каким его можно ожидать, если верить свидетельству Папия. Греческий язык Евангелия от Марка — не литературный, а скорее разговорный, который употребляется в египетских письмах на папирусе. В нем нет тщательно подобранной классической риторики. Любимой конструкцией Марка был паратаксис, т.е. употребление в основном сложносочиненных и простых предложений и соединение предложений простым сочинительным союзом "cai". Марк нередко смешивает времена и 151 раз употребляет настоящее время (тогда как у Матфея оно встречается 21 раз, а у Луки — 1; эта особенность местами сглажена в Синодальном переводе). Есть случаи, когда Марк вставляет пояснения с опозданием, как это бывает в прямой речи (5.42; 16.3-4). Однако не следует думать, что Марк пренебрегал всеми грамматическими тонкостями, так как он правильно употребляет времена глаголов. Латинизмы у Марка особенно типичны для его стиля. Однако едва ли, как это некоторые полагают, они указывают на латинское происхождение Евангелия.

Повествования написаны очень живым языком, изобилующим подробностями, точными числами и другими подобнъми характеристиками. Эпизоды насыщены мелкими бытовыми подробностями, выдающими рассказчика-очевидца. Примечательно, что, говоря о Симоне Киринейском, который нес крест Христов на Голгофу, Марк называет его отцом Александра и Руфа и не дает никаких пояснений, кто эти лица; очевидно, они хорошо знакомы его читателям. При бедности словаря Марка, он очень конкретен. Подсчитано, что евангелист употребляет 11 терминов, означающих части дома, 10 — части одежды, 9 — виды пищи. Стремительность изложения подчеркнута постоянно встречающимся словом "тотчас" и очень созвучна порывистой натуре апостола Петра.

По мнению большинства ученых, греческий язык Марка имеет семитские признаки, но суждения об их степени и выводы, которые можно из них сделать, очень разноречивы. Более радикальная гипотеза, согласно которой греческое Евангелие от Марка было переведено с арамейского языка, не нашла большого признания. Более распространенным является мнение, что греческий язык Евангелия является "переводным", потому что оно воспроизводит арамейский катехизис. Быть может, евангелист записал за апостолом Петром рассказы на еврейском (или арамейском) языке, а потом сам же перевел свою запись на греческий.