22. Язык произведений Ломоносова и его роль в создании научно-технической терминологии.

Ломоносов был первым в России ученым, выступавшим с общедоступными лекциями по точным наукам перед широкой аудиторией на русском языке, а не на латинском, как это было принято в европейской научной и университетской практике того времени. Однако средств, необходимых для выражения научных понятий, в русском литературном языке тогда еще почти не было. И Ломоносову прежде всего необходимо было выработать терминологическую систему для различных отраслей научного знания. Историки точных наук неоднократно отмечали выдающуюся роль Ломоносова в указанном отношении. Так, известный ученый-химик проф. Б. Н. Меншуткин писал: “...Значительна роль Ломоносова в создании русского научного языка. Этот язык у нас начинает появляться лишь при Петре I и представляет собой почти исключительно заимствования из иностранного: каждый специалист пользовался немецкими” голландскими, польскими и латинскими словами для обозначения технических вещей, словами, непонятными другим. Кто, например, может догадаться, что текен, обозначает чертеж,, киянка — молоток, бер — запруда, дак— крыша, кордон—шнурок и т. п. Понемногу стали появляться и химические обозначения, опять-таки совершенно непонятные, как: лавра — кубовая краска, тир—жидкая смола, шпиаутер — цинк (это выражение до сих пор имеет хождение на заводах) и научные термины, как: перпендикул — маятник, радис — корень, триангул — треугольник, кентр — центр, аддиция — сложение”.

Далее этот же ученый указывал, что всестороннее знание русского языка, обширные сведения в области точных наук, владение латинским, греческим и западноевропейскими языками, а главное — литературный талант и природный гений дали возможность Ломоносову заложить правильные основания русской технической и научной терминологии.

Ломоносов при разработке терминологии держался следующих точно выраженных научных положений: “а) чужестранные слова научные и термины надо переводить на русский язык; б) оставлять непереведенными слова лишь в случае невозможности подыскать вполне равнозначное русское слово или когда иностранное слово получило всеобщее распространение; в) в этом случае придавать иностранному слову форму, наиболее сродную русскому языку”.

По этим правилам и составлялись М. В. Ломоносовым научные термины, громадное большинство которых и до сих пор продолжает обслуживать точное знание.

При введении новых терминов М. В. Ломоносов прежде всего использовал исконное богатство общенародного словарного фонда русского языка, придавая словам и их сочетаниям, до него употреблявшимся в обиходном бытовом значении, новые, точные, терминологические значения. Таковы, например, термины воздушный насос, законы движения, зажигательное стекло, земная ось, огнедышащая гора, преломление лучей, равновесие тел, удельный вес, магнитная стрелка, гашеная и негашеная известь, опыт, движение, наблюдение, явление, частица, кислота и т. п.

Ломоносов в разработанной им терминологической системе оставил и ряд терминов из числа ранее заимствованных русским языком иностранных слов, однако подчинил их русскому языку в отношении произношения и грамматической формы. Например: горизонтальный, вертикальный, пропорция, минус, плюс, диаметр, радиус, квадрат, формула, сферический, атмосфера, барометр, горизонт, эклиптика, микроскоп, метеорология, оптика, периферия, сулема, эфир, селитра, поташ.

Заключая приведенный перечень терминов указанием на то, что “ломоносовские научные и технические слова и выражения мало-помалу заменили собою прежние неуклюжие термины”, Б. Н. Меншуткин утверждает: “Он [Ломоносов] положил начало нашему точному научному языку, без которого теперь никто не может обходиться”.

Деятельность Ломоносова по упорядочению терминологии была направлена в сторону ограничения количества иностранных заимствований, заполнивших собою литературный язык в начале XVIII в. Вместо излишних заимствований Ломоносов нередко вводил в круг наименований отвлеченных понятий и терминологии неологизмы, слова, созданные им самим, но образованные от основ, исконно употреблявшихся как в русском, так и в других славянских языках. Например, до Ломоносова не было в нашем языке слова окружность, но хорошо известно было слово круг, от которого оно образовано; были глаголы кружить, окружить. В результате созданный Ломоносовым термин вытеснил из русского словоупотребления варваризм циркумференция, пришедший к нам из латинского через немецкий.

Избегая иноязычных заимствований, Ломоносов в то же время стремился сблизить язык русской науки с западноевропейскими научными терминологиями, с одной стороны, используя интернациональную лексику, а с другой — образуя новые слова по типу соответствующих иноязычных терминов. В предисловии к переводу “Вольфиянской экспериментальной физики” (СПб., 1748) Ломоносов писал: “Сверх сего принужден я был искать слова для наименования некоторых физических инструментов, действий и натуральных вещей, которые хотя сперва покажутся несколько странными. Однако надеюсь, что они со временем через употребление знакомее будут”. Будущее показало, что Ломоносов оказался прав и что ему вполне принадлежит честь быть признанным основоположником русского научного функционального стиля.

23. Роль грамматических трудов Ломоносова в нормализации русского литературного языка.

см. вопрос 21 о «Русской грамматике»

24.Развитие русского литературного языка во второй половине XVIII в. Судьба теории «трех стилей» в произведениях Державина, Радищева, Фонвизина.

Наиболее характерным для стилистики русского литературного языка в последней трети XVIII в. следует признать неуклонный распад ломоносовской системы “трех штилей”. Этот процесс, проявляющийся в непрерывном стирании границ между “высоким” и “низким” жанрами в литературе, а параллельно и в смешении в одном и том же произведении речений “высокого слога” с просторечием и с иноязычными заимствованиями, может быть прослежен в творчестве всех крупных писателей того времени, преимущественно же дает себя знать в развитии стилей русской прозы—здесь господствовал “посредственный”, или средний, штиль, которому и было суждено стать ведущим стилем русского литературного языка.

Одним из наиболее характерных в стилистическом отношении произведений Г. Р. Державина может быть признана знаменитая “Ода к Фелице”, написанная в 1782 г. и впервые опубликованная в 1783 г. в журнале “Собеседник Российского Слова”, издававшемся Академией Российской.

Эта ода одновременно и восхваляет Екатерину II в образе, ею же созданном, сказочной царевны Фелицы, и жестоко обличает и высмеивает ее вельмож в собирательном образе мурзы. Слог оды столь же неоднороден. Он тяготеет к одическим формам “высокого штиля” в тех строфах и стихах, где речь идет о Фелице (“Богоподобная царевна Киргизкайсацкия орды, которой мудрость несравненна...”), и, наоборот, отличается самой непринужденной просторечностью в тех местах, которые посвящены осмеиванию вельмож (“то ею в голове ищ-ся”, “то с ней на голубятню лажу”, “то в жмурки резвимся порой”, “над библией, зевая, сплю”), а также обличению порядков, господствовавших при предыдущем царствовании (“вельможи въявь им не хохочут и сажей не марают рож”).

В “Оде к Фелице” замечательно свободно обращение Державина к русской народной фразеологии. Он пишет: “Где старость по миру не бродит? Заслуга хлеб себе находит?”; “А в клоб не ступишь и ногой”; “как волк овец, людей не давишь” и т. п.

Одновременно в лексике стихотворения нередко отмечаются иноязычные заимствования, восходящие к живым европейским языкам: маскарад, клоб, лимонад, вафли, шампанское и др. Эти слова называют преимущественно предметы тогдашнего дворянского быта.

Заслуживает внимания и своеобразный авторский неологизм Державина не донкишотствуешь собой, образованный от имени литературного героя Дон-Кихота в французской транслитерации—это тоже проливает свет на культурный кругозор поэта: Державин читал роман Сервантеса во французском переводе (или в русском переводе с французского).

Сделанные нами наблюдения подтверждают те черты державинского стиля, которые в свое время были подмечены Н. В. Гоголем: “Слог у него [Державина] так крупен, как ни у кого из наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слоев с самыми низкими и простыми”. Действительно, “просторечие у Державина выступает со всей своей фамильярной беззастенчивостью” на фоне всего арсенала традиций “высокого штиля”. Смешивая высокое с низким, Державин преодолевал жанровую разграниченность и стилистическую скованность, присущую классицизму. Тем самым он открывал широкую дорогу для будущего свободного развития русского литературного языка, выступив как один из непосредственных предшественников А. С. Пушкина.

25.Принципы карамзинских преобразований литературного языка. Роль «нового слова» в истории развития русского литературного языка.

25. Принципы карамзинских преобразований литературного языка. Роль «нового слова» в истории развития русского литературного языка.  Изменения в ЛЯ последней трети XVIII в. отразились в стилистической системе, созданной главой русского консервативного сентиментализма Н. М. Карамзиным и получившей тогда название “нового слога”.  Задачи перед К: 1) чтобы начали писать, как говорят, и 2) чтобы в дворянском обществе стали говорить, как пишут. Теория трех штилей тормозила развитие ЛЯ. Сентиментализм, стремившийся уделять внимание изображению внутреннего мира, требовал от ЛЯ естественности и непринужденности разговорной речи, освобождения от правил.  “Новый слог” и призван был удовлетворить потребности общества:  1.Освобождается от церковнославянизмов и архаизмов, громоздких канцеляризмов как отяжеляющих литературный язык компонентов. “Учинить, вместо сделать, нельзя сказать в разговоре, а особенно молодой девице”. Хотя оставлял те элементы, которые прижились.  2. Выступал против внесения в литературный язык просторечия и народной идиоматики, но использовал для описания идиллических представлений дворян о “добрых поселянах”. слова с поэтичным значением, но разговорные «пичужечка» можно, оно красивое, веет летом. А мужик-нет.Нет.  3. Ориентируется на нормы французского языка, стремится уподобить французскому. Ввел в моду варваризмы (непереведенные иностранные слова, предложения). Каликирует слова: промышленность (фр. Industrie), человечность (фр. humanite), усовершенствовать (фр. parfaire), тонкость, развитие и пр. Этим Карамзин, несомненно, обогатил лексику русского литературного языка своего времени.  4. Перифразы.. солнце светило дня, дневное светило; глаза—зеркало души и рай души; нос—врата мозга рубашка обозначалась как верная подруга мертвых и живых; сапожник именовался смиренный ремесленник; саблю заменяло губительная сталь; весну — утро года; юность — утро лет и т. п.  5.Разработка четкого синтаксиса, особенно в отношении порядка слов в предложении. Прозрачный и естественный порядок слов. Пример.  1) подлежащее впереди сказуемого и дополнений;  2) имя прилагательное перед существительным, наречие перед глаголом; слова, обозначающие свойства и употребляемые для замены прилагательных и наречий, ставятся на их место, например: природа щедрою рукою рассыпает благие дары (пример И. И. Давыдова);  3) в сложном (распространенном) предложении слова и члены управляющие помещаются возле управляемых; и т.д.  Значение: 1.Имел огромное значение, т.к. преобразовал РЯ, освободив от латинских конструкций, «тяжелой славянщины», приблизил к живой, естественной русской речи...  2. Беда Карамзина: удовлетворяя вкусам дворянства, с презрением относился к речи народа. Это и помешало ему сделать “новый слог” подлинно национальным литературным языком, который был бы способен обслуживать потребности всей сложившейся к этому времени русской нации.

26. Дискуссия о «новом слове» Карамзина в связи с определением путей развития русского литературного языка.

27. Значение басенного языка Крылова и языка комедии «Горе от ума» для развития русского литературного языка.

28. Проза сатирических журналов Новикова и ее значение для развития русского литературного языка.

29. Взгляды Пушкина на русский литературный язык и пути его развития.

30. Пушкин о месте старославянизмов и заимствований в русском литературном языке.

31. Проблема народности литературного языка и принципы обработки общенародного языка у Пушкина.

32. Преобразования Пушкина в области грамматического строя и стилистической системы русского прозаического языка.

33. Роль художественной литературы в развитии русского литературного языка в XIX в.

34. Роль Белинского в становлении публицистической и критической прозы. Взгляды Белинского на развитие русского литературного языка.

35. Пушкин – основоположник национальных норм русского литературного языка.

36. Роль Лермонтова в закреплении и развитии пушкинских традиций художественной речи.

37. Роль Гоголя в истории языка художественной литературы.

38. Развитие стилей научного изложения в русском языке второй половины XIX в. Распространение в литературном языке философской терминологии, процессы детерминологизации научных терминов и т.п.

39. Роль словарей и грамматик в развитии и нормализации литературного языка во второй половине XIX в.

40. Общая характеристика русского литературного языка во второй половине XIX в. (возрастание роли публицистического стиля, обогащение словаря и т.п.).