2. Как бы контракты (квазиконтракты)

Как бы контракты представляют собой весьма любо­пытную категорию римского частного права, объеди­няя односторонние, как правомерные (negotiorum gestio), так и неправомерные (condictio sine causa) дей­ствия. Такая разнородность как бы контрактов иногда создает впечатление, что объединение их является лишь искусственным приемом. Однако позиция римских юристов представляется вполне логичной. Классифицирующим основанием из­браны два достаточно существенных признака.

Первым из них можно назвать односторонний характер дей­ствий, являющихся основанием возникновения данных обязательств, на что указывали практически все рома­нисты, писавшие об этом.

Вторым объединяющим моментом, характерным признаком является получе­ние выгоды одной из сторон данных отношений вслед­ствие действий другой. Причем выгода возникает в ре­зультате, как правило, действий этой стороны, совер­шенных без намерения одарить приобретателя.

Рассмотрим каждый из упомянутых видов квази­контрактов подробнее.

1. Negotiorum gestio (ведение дел). Обычно в ли­тературе этот институт именуют как «ведение чужих дел без поручения», подчеркивая тем самым эти харак­терные признаки: заботу не о своем, а о чужом деле; отсутствие поручения к этому. Но сами римские юрис­ты ограничивались более краткой формулировкой.

Причины, породившие возникновение данного ин­ститута, были двоякими, с одной стороны, действовал принцип недопустимости вмешательства в чужие дела без просьбы хозяина или указания закона, с другой - интересы отсутствующего хозяина иногда могли быть завещаны лишь при помощи такого «непрошеного вме­шательства».

Эти противоречивые тенденции были примирены преторским правом. Характерно, что вначале преторским эдиктом был предусмотрен прямой иск отсутству­ющего хозяина против того, кто вмешался в его дела, и лишь потом ведущий дело (gestor) полу­чил обратный иск для возмещения понесенных расхо­дов.

Окончательно институт negotiorum gestio сложил­ся только в позднем классическом праве. Основные его положения выглядели следующим образом.

Вмешательство в дела другого лица допускалось лишь при наличии определенных условий:

• необходимость в ведении чужих дел;

• отсутствие поручения в широком смысле слова (договора, прямого указания закона, акта магис­трата о назначении опекуна);

• полезность для хозяина совершаемых гестором действий;

• отсутствие у гестора намерения одарить хозяи­на, т. е. ведение дел за счет самого обладателя блага.

Если эти условия были в наличии, возникали обя­зательства ведения чужих дел. Если же какое-то из них отсутствовало, то могли возникнуть обязательства из причинения вреда (например, если лицо действовало за чужой счет в своих интересах) либо неосновательно­го обогащения (если кто-то возвращал долг за отсут­ствующего третьему лицу). Могло быть и мнимое ведение чужих дел. Например, Дигесты пре­дусматривали такую ситуацию: «Но если кто-либо по­ступит так наивно, что будет вести свое дело в своем хозяйстве в качестве моего дела, то ни одной из сторон не принадлежит иск, так как этого не допускает добро­совестность...».

При возникновении обязательств вследствие веде­ния чужих дел права и обязанности сторон распределя­лись так.

Gestor должен был вести чужие дела надлежащим образом, заботясь о них, как о своих собственных, от­вечая за любую вину; после завершения действий в чужом интересе надлежало отчитаться перед хозяином в ведении дел и передать ему все полученное в процес­се таких действий. Если у gestor была возможность сообщить хозяину о ведении его дел, то он обязан был сделать это и далее действовать в соответствии с полу­ченными указаниями. В этом случае к отношениям сто­рон применялись правила mandatum.

В свою очередь dominus (хозяин дела) должен был принять отчет и вещи от ведущего дела и компенсиро­вать ему произведенные полезные и разумные расхо­ды.

2. Обязательства из неосновательного обогащения возникали в случае приращений в имуществе одного лица за счет другого без законных (достаточных) к тому оснований.

Существовали данные обязательства как совокуп­ность различных исков, порою заметно отличающихся своими основаниями, но некоторые общие условия их возникновения назвать все же можно. К ним, в частно­сти, относились:

• приращение имущества (обогащение) одного лица;

• уменьшение в связи с этим имущества у друго­го лица;

• отсутствие для этого достаточных оснований (со­глашение сторон, указаний закона и т.п.).

Еще раз напомним, что римские юристы не были сторонниками абстрактных определений, но, не зани­маясь без крайней нужды обобщениями отвлеченного характера, компенсировали это тщательной разработ­кой отдельных казусов, систематизируя их, и т.п. Ска­занное касается и правил о неосновательном обогаще­нии. Названные выше условия возникновения данных обязательств появились позже. В самом же римском праве была разработана детальнейшая система соответ­ствующих исков. Следуя за системой Дигест, назовем некоторые из них:

а) condictio causa data, causa non secuta (иск о воз­врате имущества, предоставленного для цели, которая отпала): «Если по какому-либо небесчестному делу даны деньги... то после того, как эта цель достигнута, отпа­дает истребование денег обратно»;

б) condictio ob turpem vel injustam causam (иск о возврате полученного по неправомерному или постыд­ному основанию). Такой иск, в частности, мог быть предъявлен, если деньги получены по стипуляции, совершенной под на­силием; если деньги даны, «чтобы ты не со­вершил святотатства, не совершил воровства, не убил человека» и т.п. Тут действовало своеобразное общее правило: «Сабин одобрил для всех случаев мне­ние древних, считавших, что оказавшееся у кого-либо в силу неправомерного основания может быть истре­бовано путем кондикции, такого мнению придержива­ется и Цельс» (Ульпиан);

в) condictio indeliti (иск о возврате недолжно уп­лаченного) мог быть предъявлен для возврата сумм, уплаченных по ошибке (например, при возврате повтор­но уже погашенного долга). При этом важную роль играл субъективный момент: необходимо, чтобы уп­лативший считал себя обязанным уплатить, «но если он уплатил, зная, что он не должен, то обратное истре­бование не имеет места».

Применительно к этому иску были закреплены и некоторые принципиально важные для обязательств из неосновательного обогащения в целом положения, яв­ляющиеся как бы основанием, мотивом их существо­вания и определения содержания. К числу таких поло­жений можно отнести сентенцию Помпония: «...соглас­но природе справедливо, чтобы никто не обогащался в ущерб другому лицу», его же: «Если по ошибке уплачено недолжное, то подлежит истребова­нию обратно или то самое, что уплачено, или столько же...»; высказывание Павла: «Взыскание недолжно уплаченного является естественным (вытекает из при­роды вещей), и потому в состав кондикции входят при­ращения вещи, переданной в качестве исполнения»;

г) condictio furtiva (иск на случай воровства). Та­кой иск предоставлялся собственнику украденной вещи относительно этой вещи.

Возникает вопрос: насколько нужна такая кондикция, если собственник и так может виндицировать вещь или предъявить деликтный иск?

Римляне и тут вполне логичны. Причиной внедре­ния данного иска была не только «odium furum» (нена­висть к ворам), но и соображения практического харак­тера. В частности, хотя по некоторым моментам такая кондикция уступала виндикции (не давала возможнос­ти полного возмещения интереса), зато имела место, где бы ни находилась вещь, даже если она погибла без вины нарушителя, который постоянно находится в просрочке с момента своего действия. Кроме того, виндицировать можно было только индивидуаль­но-определенную вещь, кондикция могла быть приме­нена в отношении родовых вещей.

Основные положения кондикционных исков были разработаны в классическом и постклассическом пра­ве. Юстиниан добавил субсидиарную condictio ex lege для притязаний, заслуживающих защиты со­гласно новым законам (которые, однако, не принима­ли во внимание специальные иски), и общую condictio generalis для притязаний из всех контрактов, квазикон­трактов и деликтов, если они направлены на уплату определенной денежной суммы.