2. Ситуативные подходы

Итак, несомненной заслугой мотивационных теорий было то, что они «мотивировались» серьезными, острыми, злободневными общественными проблемами. Глубочайшая тревога и осознание собственной ответственности за будущее человеческой цивилизации и культуры, пристальный интерес к тем потенциально опасным, деструктивным началам в «природе человека» и в организации человеческих сообществ одинаково свойственны и 3. Фрейду, и авторам теории «фрустрация — агрессия», и Т. Адорно. Несомненно также и то, что во всех предложенных моделях содержится немало эвристических идей, адекватно отражающих суть описываемых зависимостей как на уровне отдельной личности, так и целостных социальных организмов. Считаю важным это подчеркнуть, так как долгое время у нас в стране научный вклад указанных концепций явно недооценивался. В то же время что касается слабостей, упущений, недостатков и тому подобных мотивационных подходов, то наша, критика была более чем щедра.

Я не буду сейчас воспроизводить все эти обвинения в идеализме, инстинктивизме, реакционной апологетической сущности, прислужничестве Пентагону и ЦРУ, биологизаторстве, общем недомыслии и т. д. хотя бы даже и для того, чтобы показать полную абсурдность, смехотворность подобных обвинений. Справедливости ради следует все же отметить, что для мотивационных теорий действительно характерен, впрочем совершенно ими не скрываемый, психологический редукционизм. По меткому замечанию Г. Тэджфела, все эти подходы «похожи на сценарий, фабула которого составлена до того, как актеры вышли на сцену» (1978. С. 423). Во всех этих подходах установки и поведение индивида по отношению к аутгруппам понимаются как способ реализации, разрешения внутриличностных конфликтов и противоречий, а само существование аутгрупп — как совершенно необходимое условие и единственная возможность их снятия, разрешения «катарсиса», возможность, «.которую следовало бы изобрести, если бы она не существовала в действительности» (Тэджфел, 1978. С. 423).

Эта ограниченность мотивационных теорий «подверглась справедливой критике со стороны других течений,, в частности сторонников ситуативных и когнитивных подходов. Одним из наиболее радикальных критиков был М. Шериф. Он усматривал причины межгрупповых конфликтов в факторах непосредственного взаимодействия между группами. Шериф тем самым наметил принципиально иной путь анализа этой области в целом (Шериф, Шериф, 1953; 1969; Шериф и др., 1961; Шериф, 1966). Его полевые экс-

14

15

перименты были признаны впоследствии классическими и явились отправной точкой и примером для подражания для целого ряда

исследований.

Эти эксперименты были проведены в летнем лагере для школьников, и участвовали в них подростки 11—14 лет. В целом в экспериментах Шерифа, которые проводились им в течение ряда лет, можно выделить четыре стадии. В первой из них, после заезда мальчиков в лагерь, была организована общелагерная деятельность, в ходе которой мальчики были предоставлены самим себе в установлении дружбы и знакомства. На второй стадии их разделили на две группы, причем это было сделано таким образом, что те, кто успел ранее стать друзьями, оказывались в разных группах. На этой стадии внутрилагерная жизнь организовывалась уже раздельно для каждой группы. Третья стадия состояла главным образом из ряда соревнований, организованных администрацией лагеря. Главной особенностью этих соревнований было то, что одна из групп оказывалась однозначным образом победительницей, а другая терпела поражение. На четвертой стадии администрация лагеря создавала трудности (поломка водопровода, неисправность грузовика, подвозившего продовольствие, и т. п.), которые могли быть успешно преодолены только при условии объединенных усилий обеих групп. Четвертая стадия была введена только в третий эксперимент, который отличался от первых двух также и еще по одному важному пункту: в нем не было «чистой» первой стадии, так как ребята приезжали в лагерь уже поделенными на две отдельные группы;.

Основные результаты этих экспериментов нетрудно предугадать. Межгрупповое соревнование на третьей стадии вело к социально-психологическим эффектам, которые однозначно ассоциировались с межгрупповым конфликтом. Объективный конфликт интересов (объективный в том смысле, что только одна из групп могла стать победительницей за счет другой) привел в экспериментах М. Шерифа к проявлению межгрупповой враждебности, агрессии, негативным аутгрупповым стереотипам и в то же время способствовал усилению внутригрупповой сплоченности и поддержки. Проявления межгрупповой враждебности неоднократно и красочно описаны как самим Шерифом, так и многочисленными комментаторами его исследований (Шериф, 1966; Бронфенбрен-нер, 1976; Дуаз, 1978; и др.).

Ситуация радикально изменилась на четвертой стадии экспериментов, заключающейся в искусственном создании трудностей, которые могли быть устранены только объединенными усилиями соперничающих групп. Более общие, или «высшие», цели, определяемые Шерифом как «те, которые имеют неотразимую привлекательность для членов каждой группы, но которые ни одна группа не может достичь без участия другой» (1966. С. 89), порождаемые необходимостью преодоления общих трудностей, и обусловили, по мнению автора, понижение межгрупповой напряженности. Автор зафиксировал частичное возобновление или соз-

16

Итак, с работ М. Шерифа начинается принципиально иной подход к исследованию межгруппсвых отношений, когда источники межгрупповой враждебности или сотрудничества начинают искать не в индивидуальных мотивационных факторах, что было свойственно «мотивационным» теориям, но в характеристиках самого межгруппового взаимодействия, безотносительно к индивидуальным мотивационным структурам. Безусловно, ценным в работах М. Шерифа было то, что его экспериментальное исследование было проведено на реальных, а не на искусственно созданных лабораторных группах, и то, что эти исследования были лонгитюдными. Это давало возможность проследить историю формирования и развития межгрупповых отношений в зависимости от создаваемого экспериментальным путем характера межгруппового взаимодействия. Бесспорные заслуги Шерифа были вынуждены признать и его главные оппоненты — когнитивисты, что, впрочем, не помешало им, несмотря на такое признание, в значительной мере утратить эти положительные стороны в собственных исследованиях.

Вместе с тем концепция Шерифа также оказалась в известном смысле ограниченной и односторонней. Акцентируя внимание на взаимодействии и именно в непосредственных характеристиках такого взаимодействия видя основную линию детерминации межгрупповых феноменов, концепция М. Шерифа упускает из виду не менее существенные для понимания этих феноменов внутренние, психологические, когнитивные и эмоциональные процессы. Противопоставив себя предшествующим «мотивационным» подходам и предложив диаметрально противоположный путь анализа области межгрупповых явлений, концепция Шерифа потеряла и те рациональные зерна, которые в них содержались. Не может не вызывать возражения также и его стремление представить закономерности межгруппового взаимодействия на уровне малых групп, полученные в его экспериментах, в качестве универсальной модели для объяснения социальных отношений вообще, в том числе и на уровне взаимодействия между большими социальными труппами.

Тем не менее значение работ Шерифа для 'последующего развития исследовании межгрупповых отношений очень велико. Они в значительной степени стимулировали интерес к самой проблеме и обусловили целый ряд конкретных исследований, различающихся между собой по степени оригинальности или заимствования у этого автора. В одних случаях они были просто повторены на другом возрастном контингенте или в других социокультурных условиях. В других — были выдвинуты некоторые новые аспекты, параметры в анализе процессов межгруппового взаимодействия (Блейк, Мутон, 1962; Басе, Дантмен, 1963; Дьяб, 1970; Жаму, .Лемэн, 1962; на русском языке: Агеев, 1983).