Билет № 1
1) Понятие о библейской исагогике. История, задачи и деление науки. Объем общего и частного Введения. Наука о Священном Писании, к изучению которой мы приступаем, называется Введением в священные книги Ветхого Завета, или Библейской Исагогикой (от греч. — введение).
Соответственно своему названию, Введение сообщает нам вводные или предварительные сведения о священных книгах и тем самым отличается по своему содержанию от других наук о Священном Писании: Библейской Экзегетики, или толкования священных книг, и Библейской Герменевтики, излагающей правила толкования.
Важность и необходимость изучения исагогических сведений о священных книгах, как первого условия в подготовке к выяснению и истолкованию истинного смысла, содержащегося в них, объясняются прежде всего глубокой древностью Священного Писания. Первые читатели священных ветхозаветных книг, несомненно, понимали их без особого труда, подобно тому, как и мы понимаем произведения современных нам авторов, написанные на отечественном языке и излагающие более или менее известные нам события. Точно также совершенно понятны были древнейшие из ветхозаветных книг, их первым читателям, которые были очевидцами многих описываемых в них событий или жили в близкое к ним время.
Но с течением времени язык, на котором первоначально были написаны священные ветхозаветные книги, стал мёртвым языком; с постепенным введением нового строя жизни, религиозного, общественного и семейного, стали предаваться забвению прежние обычаи, законы и нравы, и живая память о древних событиях и предметах, о которых повествуется или упоминается в Библии, изгладилась. Теперь мы уже не можем обойтись без сложного приготовления к пониманию священных книг. Мы должны изучить исторические обстоятельства происхождения ветхозаветных писаний, выяснить, как они сохранились до наших дней, кто их авторы и составители, каково их содержание и каким образом оно раскрывается, что имеется в нашем распоряжении для их истолкования и т.п.
Источники и история науки. Данные для решения исагогических вопросов о священных книгах содержатся прежде всего в самой Библии, в том числе в неканонических частях её, затем в иудейском талмудическом предании, сочинениях Иосифа Флавия, Филона, в творениях св. отцов и учителей Церкви. Из последних особенно следует отметить библейско-богословские труды Оригена († 254), св. Афанасия В. († 373), блаж. Иеронима († 420) и блаж. Августина († 430), сообщающие богатый и весьма ценный материал для исагогической науки. В отеческий период появились и первые собственно исагогические сочинения, носящие соответствующее название.
Термин "Введение" впервые употребил в наименовании своего труда сирийский монах Адриан († 440), принадлежащий к Антиохийской экзегетической школе и писавший: "Введение в божественные писания" («Исагоги ис тас фиас графас»). Это название в приложении к изучаемой науке не только сохранилось до нашего времени, но и находится в преимущественном употреблении у христианских богословов, хотя в древности было и другое название: "Синопсис" (у св. Афанасия и Иоанна Златоуста).
В сочинении монаха Адриана в сущности излагаются и объясняются идиомы еврейского языка; в нём собраны и пояснены многочисленными, удачно подобранными, примерами гебраизмы греческого текста Ветхого и Нового Завета с целью сделать этот текст вполне понятным для читателя. Из Антиохийской же школы вышло другое важное исагогическое произведение святоотеческого времени, принадлежащее Юнилию Африкану (ум. в 522 г. в Константинополе): De partibus divine logis. В первой книге своего труда Юнилий рассматривает виды речи (речь историческая, приточная, дидактическая) и даёт правила для их истолкования, во второй книге он излагает библейскую догматику. В том же VI‑м веке на Западе Кассиодор († 570) написал две книги "De institutione divinare", которые он сам называет "libri introductorii", т.е. книги содержащие Введение в Священное Писание. В них Кассиодор сначала перечисляет все священные книги с указанием главнейших, преимущественно западных толкований, предлагает вспомогательные средства для понимания текста Свящ. Писания, затем сообщает некоторые понятия о разделении и каноне библейских книг и даёт руководство относительно переписки Библии и устранения вкравшихся в текст неисправностей.
Нетрудно заметить, что в трудах святоотеческого времени, даже тех, которые имеют исагогическое направление, значительное место занимает материал герменевтический, догматический, экзегетический и т.п. и это объясняется тем, что основное внимание отцов и учителей Церкви было направлено на содержание Библии, на раскрытие и ограждение от еретических искажений церковных догматов; сообщение же исагогических сведений имело целью подготовить читателя Свящ. Писания к правильному пониманию смысла библейского текста.
За тысячелетний период средневековья, проистекший со времени появления трудов святоотеческого времени, Библейская Исагогика в своём развитии не продвинулась ни на шаг. Прологи, предварявшие иногда отдельные священные книги в написанных в это время библейских кодексах, большей частью заимствованы из творений св. отцов.
В эпоху гуманизма и реформации Библейская Исагогика вновь начала разрабатываться быстрыми темпами, в связи с появлением протестантства и распространением в западно-европейском обществе отрицательно-критических воззрений на предметы христианской веры. Разработка исагогических вопросов с этого времени приняла историко-критический и полемический характер. Если в отеческий период сообщение исагогических сведений имело целью дать пособие к пониманию священных книг, то в новейшее время для богословов ортодоксального направления к этой задаче присоединилась и другая, апологетическая, — необходимость защищать божественный авторитет Священного Писания от нападок рационалистической критики, пытающейся низвести св. Библию на степень обыкновенных человеческих произведений. Отсюда для всякого православного христианина, и особенно студента и богослова, должно быть ясно, насколько необходимо и важно для него знакомство с Библейской Исагогикой для того, чтобы быть твёрдо уверенным в древности, боговдохновенности и неповреждённости св. Библии и со спокойной душой приступать к её изучению.
Богословская литература западных христианских исповеданий очень богата трудами по Библейской Исагогике. Русские исагогические труды начали появляться в XIX в., особенно после учреждения духовных академий: Петербургской, Московский и Казанской. К ним прежде всего следует отнести следующие учебные руководства:
Митр. Амвросия: "Краткое руководство к чтению книг Ветхого и Нового Завета". М., 1841 г.;
Митр. Макария: "Введение в Православное Богословие". Изд. 1‑7, СПб., 1847-1913. В отделе "О Священном Писании" здесь рассматриваются вопросы истории, достоверности и боговдохновенности свящ. книг;
Свящ. В. Смарагдова: "Пособие к доброму чтению и слушанию Слова Божия", СПб. 1869;
Митр. Арсения: "Введение в священные книги Ветхого Завета", Киев, 1873;
Проф. А. Олесницкого: "Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из отцов и учителей Церкви. Киев, 1894 г.
Все перечисленные труды обнимают главным образом вопросы Частного Введения и составлены преимущественно по образцам святоотеческого времени, поэтому они представляют собой науку Введения в том виде, в каком она была в отдалённый патристический период и не отвечают на многие вопросы, поставленные перед православной Исагогикой обстоятельствами нового времени.
На рубеже XIX-XX‑го вв. в России начали появляться исагогические труды с более высокой научной эрудицией.
В шести выпусках "Библейской науки" еп. Михаила (Тула, 1897-1903) многие ветхозаветные книги обозреваются на высоком для того времени научном уровне, особенно Пятикнижие и учительные книги. Из Общего Введения здесь помещена история толкования (в 1‑м вып.).
В магистерской диссертации Н. Дагаева: "История ветхозаветного канона" (СПб., 1898) обобщены результаты предшествующих научных изысканий в объёме данного раздела Общего Введения.
В капитальном труде проф. И. Корсунского: "Перевод 70‑ти, его значение в истории греческого языка и словесности (Серг. Лавра, 1898), имеющем филологическое направление, собрано много общих сведений о переводе 70‑ти толковников.
Особенно же важны для нас исагогические исследования проф. А.П. Юнгерова: "Общее Историко-критическое Введение в священные ветхозаветные книги" (Казань, 1902, 2‑е изд., 1910) и "Частное Введение..." (Казань, 1907). Это наиболее полный в русской богословской литературе исагогический труд, обнимающий все вопросы Общего и Частного Введения в Ветхий Завет, в котором обобщены результаты научных изысканий в области Библейской Исагогики с древнейших времён до начала ХХ‑го века.
Многие вопросы Частного Введения обозреваются также в предисловиях к выпускам Толковой Библии (СПб., 1900-1914) и на некоторые книги очень обстоятельно.
Из многочисленных трудов по Библейской Исагогике, появившихся в других православных церквах за последние 100 лет, упомянем здесь только более новые издания, представляющие последнее слово православной исагогической науки:
И. Марковски. Введение в Св. Писание на Ветхий Завет, часть I. Общее Введение, София, 1932. Часть II. Частное Введение. София, 1936. Изд. 2‑е, переработанное, София, 1957.
В современных курсах Введение обычно разделяется на две части: Общее Введение и Введение Частное, или специальное.
В Общем Введении в Ветхий Завет рассматриваются вопросы, относящиеся ко всем вообще священным книгам, а именно:
1) История канона ветхозаветных книг: его происхождение, заключение и дальнейшая судьба;
2) История оригинального текста ветхозаветных священных книг;
3) История переводов священных книг В.3. и
4) История толкования ветхозаветных книг.
В Частном Введении обозреваются и решаются вопросы, относящиеся к каждой в отдельности священной книге, именно: о происхождении, писателе, подлинности, каноничности, историческом достоинстве, богословском учении, состоянии текста.
2) Древние переводы еврейского текста Ветхого Завета. Александрийский греческий перевод (70‑ти)
Первое место по древности, общераспространённости и достоинству у христианских библиологов отводятся в истории переводов Александрийскому греческому переводу 70‑ти толковников.
О происхождении перевода древнейшее свидетельство находится в письме некоего Аристея, участника события, которое с сокращением повторяет И. Флавий. Египетский царь Птоломей II Филадельф (285-246) на девятом году своего правления посетил знаменитую александрийскую библиотеку и спросил библиотекаря её Димитрия Фалерийского о составе библиотеки. Димитрий Фалерийский ответил, что в библиотеке находится 200 тысяч книг и что желательно ещё приобрести иудейские законы, которые пока недоступны грекам, потому что написаны на непонятном для греков еврейском языке. Птоломей, похвалив Димитрия за заботу о собрании книг, выразил своё согласие на приобретение перевода иудейских книг. В Иерусалим было отправлено торжественное посольство во главе с Аристеем и Андреем, приближёнными Птоломея, с богатыми дарами для Иерусалимского храма и первосвященника Елеазара.
Первосвященнику вручено было от Птоломея письмо с просьбою прислать подлинные списки еврейского закона и мудрых мужей, которые, зная еврейский и греческий языки, составили бы согласно с подлинником точный перевод еврейских книг на греческий язык, "чтобы им могли пользоваться как евреи, расселённые по разным областям греческого царства, так и любознательные греки".
Первосвященник Елеазар по просьбе Птоломея отправил в Александрию посольство из 72 толковников — старцев, хорошо знавших еврейский и греческий языки, которые взяли с собою пергаментный список закона, написанный золотыми буквами.
По прибытии в Египет 72 переводчика были помещены на острове Фаросе, где они ежедневно собирались и проверяли (делаемые, вероятно, порознь) свои переводы и вместе устанавливали текст перевода.
Когда перевод был окончен, для его оценки собраны были все александрийские иудеи; выслушав в присутствии переводчиков весь перевод, они одобрили его за полное согласие с еврейским подлинником. После этого прочитали его иудейские начальники, затем снова внимательно просмотрели сами переводчики и, наконец, в совершенно исправном виде представили самому Птоломею, который пришёл в необыкновенный восторг от совершенства перевода, а тем более от содержания еврейского закона, и удивился, что такие замечательные книги были так долго в неизвестности.
Такое же сказание, со слов Аристея, о происхождении перевода 70‑ти находится у Филона, с добавлением, что переводчики на острове Фаросе при составлении перевода были вдохновляемы Богом, пророчествовали, переводили книги каждый отдельно, но, несмотря на это, составили вполне тождественный и точный подлиннику перевод, возбуждающий общее удивление и веру в боговдохновенность его, и поэтому на острове Фаросе бывает ежегодное празднество иудеев и даже неиудеев, причём "чествуется место, на котором воссиял свет перевода" (О жизни Моисея. II, 5).
В таком же духе повторяют это свидетельство и св. отцы (Иустин, Ириней, Климент. Алекс., Кирилл Иерус., Августин) с добавлением, что каждый из 72‑х переводчиков работал в отдельной комнате.
Какую же историческую достоверность имеет повествование Аристея? Уже бл. Иероним заметил противоречие между первоначальным рассказом Аристея и позднейшими наслоениями: "не знаю я, кто первый выдумал, что переводчики были размещены по разным кельям, когда и Аристей и Флавий говорят, что они находились в одном здании и не пророчествовали".
Не входя в подробный разбор всех критических возражений за и против достоверности этого сказания, приведём лишь положительные данные в его пользу, насколько их можно найти в древней истории.
Прежде всего, согласно этому сказанию, в Александрии жило много иудеев. В Египет они начали переселяться ещё по разрушении Иерусалима Навуходоносором (Иереем. 41, 17; 43‑44 гл.), а позднее Александр Македонский много иудеев поселил в Александрии. У александрийских иудеев был свой синедрион, и было построено много синагог. Еврейский язык у александрийских иудеев в обычном обращении заменялся греческим, который многие из них знали лучше, чем еврейский, а поэтому у них, естественно, возникло желание иметь священные книги на общепонятном для всех их греческом языке.
С другой стороны, необходимость в переводе книг еврейского закона могла возникнуть и для греческого правительства Египта. Согласно рассматриваемому сказанию, у Птоломея I Лага была превосходная александрийская библиотека, которую дополнял и с охотою увеличивал Птоломей II Филадельф. Особенно усердно собиратели александрийской библиотеки заботились о приобретении законодательных книг, так как Птоломей I Лаг и его преемники составляли новое египетское законодательство и, по свидетельству Плутарха, собирали законодательные сочинения всех народов и тщательно изучали их.
Участие в составлении перевода 72‑х мужей, упоминаемое, кроме Флавия, многими отцами церкви, тоже может считаться вполне достоверным в этом сказании, также как и место его происхождения — Александрия.
Руководствуясь рассмотренными свидетельствами, начало составления перевода 70‑ти толковников следует отнести к первым десятилетиям III века до Р.Х., примерно около 275-260 гг.
В таком объёме ветхозаветные книги были переведены 70‑ю толковниками? Иосиф Флавий ясно говорит, что они перевели только одни книги еврейского "закона". Рассказ Аристея, что пергаментный свиток "закона", написанного золотыми буквами, взятый переводчиками, также даёт основание разуметь один закон.
О времени перевода всех остальных книг Ветхого Завета древность не сохранила сведений. Можно думать, что они были переведены при Птоломее II Филадельфе и его ближайших преемниках, Птоломее III Евергете (245-221) и др., возможно, под руководством ближайших сотрудников 72 толковников. Поэтому весь Александрийский греческий перевод в христианской богословской литературе обычно называется переводом 72 толковников, или сокращенно Семидесяти (Септуагинта).
Окончательное собрание всех книг этого перевода, канонических и неканонических, следует отнести к довольно позднему времени, а именно, к первым векам по Р.Х., так как о некоторых неканонических книгах встречаются упоминания лишь у христианских писателей II и III вв.
Язык перевода 70‑ти толковников обычно называется общим греческим языком, т.е. языком общеупотребительным в разговорной и литературной речи народов, входивших в состав необъятной монархии Александра Македонского. Этот общий язык образовался из элементов классического греческого языка, но с множеством позднейших изменений его в греческой литературе и в разговорной речи, привнесённых из местных языковых элементов народов Востока и Запада.
Еврейский элемент отразился на переводе 70‑ти в его словоупотреблении. Так, многие еврейские слова оставлены в Септуагинте без перевода, например, евр. саббат; фесах и мн. др. Очевидно, они употреблялись в таком значении в разговорной речи александрийских иудеев и всем были понятны.
Некоторые греческие слова, под влиянием языка священных писателей, были переосмыслены и получили в переводе особенное значение, свойственное лишь оригинальным еврейским, соответствующим им, словам. Напр. слова в соответствие еврейскому дабар у 70‑ти получили значение: "дело, событие"; в соответствие еврейскому зера — "потомство"; в соотв дерех — "жизнь, поведение"; в соотв. керен, — "сила"; в соотв. берит, — завет с Богом людей и мн. др.
Вообще язык перевода 70‑ти — это язык переводный, следующий течению речи еврейского оригинала.
Грамматика перевода 70‑ти значительно отступает от классической греческой грамматики, вследствие сильного влияния еврейского языка и его грамматики. Она оказала влияние на новозаветный и христианский язык последующего времени.
Многим греческим словам в переводе 70‑ти придаётся особое высшее духовное значение, какого они не имели в классической греческой литературе, например помазанник, царь и Мессия; завет и т.д.
3начение перевода 70‑ти очень велико. В глазах вообще всех христиан он приобрёл особо важное значение по своему употреблению в священных книгах Нового Завета. Апостолы в своих писаниях приводили ветхозаветные изречения в большинстве по тексту перевода 70‑ти и тем самым освятили его употребление христианами (Деян. 2, 24 = Пс. 15, 10 — "не даси преподобном у твоему видети истления"; "тело же совершил Ми еси" — Евр. 10, 5 = Пс. 39, 5 и мн. др.). По вычислению греческого учёного Экономоса из 235 ветхозаветных цитат в Новом Завете 215 взяты из Септуагинты, и только 20 приводятся по еврейскому тексту.
Влияние терминологии и вообще языка перевода 70‑ти на новозаветный язык и терминологию общепризнано. Так, все собственные имена (Моисей, Иерусалим, Аарон и пр.), богослужебные термины (скиния, кивот, кадило и пр.) — священные должности (иерей, архиерей и пр.) — перешли в язык новозаветных писателей, а от них и в православно-богословский язык из перевода 70‑ти. По меткому выражению св. Феофана, "перевод 70‑ти дал порфиру новозаветному учению" (Душеполезное Чтение, 1876, 2, 1‑20 стр.).
Христианская Церковь с апостольских времён, по незнанию её членами еврейского языка, употребляла в общественном богослужении ветхозаветные книги в переводе 70‑ти.
С распространением христианства среди восточных и западных народов, не знавших греческого языка, ветхозаветные книги стали употребляться в переводах, составленных с текста перев. 70‑ти толковников. Так, в первые века по Р.Х. в Западной Церкви распространён был древнелатинский перевод, составленный с 70‑ти толковников, употреблявшийся в Италии, Галлии и Африке; на Востоке довольно рано появились и распространились переводы: Коптский, Эфиопский, Армянский, Готский и др., составленные также с 70‑ти.
Вероопределения Вселенских Соборов, догматические, экзегетические и гомилетические труды отцов и учителей Православной Церкви в большинстве случаев составлены по чтению перевода 70‑ти.
Появление перевода 70‑ти, по мнению отцов Церкви, имело большое значение в истории Божественного домостроительства спасения человеческого рода. Посредством этого перевода ветхозаветные книги стали доступны всем народам, а вместе с этим и проникавшее их чаяние грядущего Мессии делалось достоянием языческих народов ещё до Р.Х.
Для христиан перевод 70‑ти толковников, кроме того, имеет значение апологетическое, так как многие мессианские пророчества переведены в нём с ясным указанием на их мессианский смысл. Например, в Пс. 2, 2 — ясно указывает на мессианское понимание пророчества, как и Апостолы поняли его (Деян. 4, 26), а иудействующий Акила заменил его словом ??????. В Пс. 21, ст. 17 перевод: "пронзили" (руки и ноги) — более правилен, чем масоретское чтение: каари — "как лев".
В некоторых местах и даже целых книгах перевод 70‑ти имеет критико-текстуальное преимущество перед масоретским текстом. Например, согласно 2Парал. 22, 2 по переводу 70‑ти, царь Охозия вступил на престол 22‑х лет, а по масоретскому тексту 42‑х лет. Если согласиться с еврейским чтением, то Охозия окажется двумя годами старше своего отца, между тем, как по переводу 70‑ти он 20‑ю годами моложе.
По переводу 70‑ти кн. Исх. 1, 5 всех потомков Иакова, переселившихся в Египет, было семьдесят пять, а по евр. масоретскому тексту семьдесят. Правильность текста 70‑ти в данном месте подтверждают кумранский фрагмент книги Исход (4QEx) и кн. Деяний (7, 14), где указывается то же число 75. Текст 1‑2 книг Царств в Септуагинте сохранился в лучшем состоянии, чем в евр. МТ, что подтвердили и кумранские фрагменты этих книг.
Но, признавая многие достоинства за Александрийским греческим переводом, учёные исследователи текста 70‑ти в то же время обращают внимание на то, что переводчики имели цель не строго научную: точно и буквально переводить священный текст, а церковно-богослужебную: сделать священный ветхозаветный текст общераспространённым и понятным как для иудеев, так и для народов "всего мира". Поэтому переводчики справедливо по-гречески называются "герменевтами" — толковниками, а перевод их "толкование", так как они толковали священный текст, перифрастически — изъяснительно переводили его. Желая сделать свой перевод наиболее ясным, они местами допускали значительную свободу в передаче еврейского текста, свободные упущения и вставки, способствовавшие уяснению отрывочной речи священных писателей и еврейского языка.
Теперь признаётся несомненным, что 70 толковников иногда намеренно уклонялись от буквальной точности перевода, устраняя следы антропоморфизмов в ветхозаветных книгах, нередко более мнимые, впрочем, чем действительные. Напр. сказание о том, что 70 старцев "видели Бога" (Исх. 24, 10‑11) переведено: "увидели место, где стоял Бог". В Исх. 17, 6 Господь говорит: "Я стану пред тобою", толковники перевели: "прежде пришествия твоего". В Исх. 19, 3 выражение: "Моисей взошёл к Богу", переведено: "Моисей взошёл на гору Божию". Богу не приписывается раскаяние, поэтому в Быт. 6, 6‑7 еврейское слово вайиннахем — "раскаялся", переведено: "помышлял и размышлял". Гнев, видение, слышание, обоняние в приложении к Богу также перифразируются.
В некоторые исторические ветхозаветные книги в Септуагинте намеренно внесены дополнения, нередко опережающие самое историческое повествование: например, И. Нав. 6, 25 — о восстановлении стен Иерихона Азаном из Вефиля, также в 1Ц. 2, 10; 3Ц. 8, 53 и мн. др.