15 Января 1848 г.

Думаю, что каждый сочтет положительным тот факт, что у нас на родине признан официальным живой язык вместо мертвого латинского², так что пусть мертвые хоронят мертвых, а живые живут среди живых. Однако главная польза и ценность этого состоит в том, что живые языки смогут, наконец, лучше и более целенаправленно развиваться и совершенствоваться, что составляет главную тенденциюнашего века и способствует распространению всеобщего образования. К свободе идет наш век, к свободе идет наша родина, но для осуществления настоящей свободы крайне необходимо образование, без которого ее никак нельзя осуществить. Поскольку обязанностью стран и государства является распространение этого благодеяния и предоставление индивидам им пользоваться, постольку и индивиды имеют право требовать, чтобы для достижения этой цели им были предоставлены верховной властью необходимые средства, и чтобы никто им не отказывал в этом. Исходя из этого, прошу представителей сословий и курий ³, чтобы они изволили завести такие порядки, в соответствии с которыми в так называемых элементарных (начальных) школах обучение велось бы на родном языке, и чтобы, особенно в школах для словацкого народа, словацкий язык оставался языком обучения. Я убежден, что в интересах нашей страны, чтобы этот народ получил образование и духовно не опустился. … Каждый учитель из повседневного опыта знает, что родной язык лучше, наиболее пригоден для обучения, ибо мы умеем на нем не только мыслить, но и чувствовать, а для хорошего обучения и образованияэто тоже необходимо. Ребенок бедного человека может ходить в школу только короткий период, и если бы еще к тому же его обучали не на родном языке, а только механически на языке чужом, то такое обучение имело бы не добрые, а наоборот, лишь пагубные последствия. Поэтому я прошу представителей сословий и курий в интересах народа предоставить последнему нормальное обучение на родном языке и сохранить беспрепятственное отправление богослужения на том же языке.

Я требую, чтобы в постановлении слова: «там, где венгерский язык должен изучаться по обязанности» – были опущены, а на их место было бы внесено: «Пусть языком обучения в селениях останется родной язык.

Примечания: 1. В Словакии в то время еще сохранялось право староотцовства, согласно которому землю нельзя было ни продать, ни подарить, ни сдать в аренду. Штур выступал с требованием права свободного распоряжения землей. 2. Речь идет не о словацком, а о венгерском языке, который был признан официальным вместо латинского; словацкий язык так и не был признан в Венгрии официальным языком для словаков. 3. Официальное обращение, принятое в венгерском сейме по отношению к депутатам, представлявшим шляхту и другие привилегированные сословия.

Антология чешской и словацкой философии. М., 1982. С. 300–302; 305–306.

2. Из листовки эмануэля арнольда «милые, дорогие чешско-немецкие братья»

Эммануэль Арнольд (1800–1869) – активный участник чешского национального движения, член общества «Рипил», участник восстания 1848 г. Осенью 1848 г. начал издавать газету «Обчанске новини», которая наиболее последовательно проводила идеи чешской радикальной демократии. В начале 1849 г. Арнольд – один из организаторов нового восстания, имевшего своей целью установление республики. Листовка Арнольда «Милые, дорогие чешско-немецкие братья» была издана в самом начале революционных событий. Воззвание было адресовано в основном немецким гражданам и имело целью предотвратить их столкновения с чехами на национальной почве и побудить к совместным усилиям в борьбе за демократические свободы.

Милые, дорогие чешско-немецкие братья!

Ваша доброжелательность не откажет, несомненно в братском слове тому, кто, пострадав из-за своего патриотического чувства долга, целых три четверти года скитался как изгнанник, а ныне, когда Франция потрясла мир блеском свободы, вернулся к своим дорогим соотечественникам¹. По возвращении я в скором времени узнал, что у Вас то тут, то там начинают проявляться признаки недоверия к соотечественникам, говорящим по-чешски.

Глубоко взволнованный этим настроением, возникшем именно в тот период, когда наши сердца должен согревать луч свободы, а нас всех должны связывать прекраснейшие узы согласия, когда все мы должныбыли бы броситься друг к другу в объятия и плакать от радости, я не могу не спросить Вас, что сказали бы Ваши говорящие по-чешски братья, когда бы услышали, что Вы относитесь к ним с недоверием? Будьте уверены, их сердца будут кровоточить, они будут об этом горевать и с болью тосковать о том, что Вы, будучи почти все сыновьями Жижки, отворачиваетесь от них из-за одного только различия в речи, отворачиваете свои сердца, тогда как сама кровь должна бы взывать к Вам полной силой природы, когда перед Вами открывается чешская история и Вы слышите чешские названия Ваших нынешних селений и гор. Мы – не немцы, мы – чехи! И, наконец, какую тень бросило бы на нас наше несогласие перед лицом Европы, если бы именно в момент развития свободы мы стали гиенами раздора!

…Вы, добрые люди, не должны думать, что чешские патриоты имеют в виду какую-либо вражду против Вас, если они во всех отношениях следуют принципц национальности. Как известно из истории, еще столетие назад Вы отступислись от языка, а вместе с тем и от пути наших предков. Боже мой, не можете же вы серьезно требовать, чтобы таким же образом поступали и чешские патриоты. По крайней мере Вы не смеете этого требовать в нынешнее время; чешские патриоты ради своего сознания, своего чувства и ради своих истинных братьев – остальных славян – должны сохранять национальность…, и долг гуманности обязывает их не останавливаться на своем пути вперед.

Примечание: 1. Арнольд имеет в виду свою высылку из Праги в 1847 г. за издание антииезуитской листовки.

Антология чешской и словацкой философии. М., 1982. С. 320–321.