Евгений Киндинов:

“Я - человек советского розлива…”

Кинофильм “Романс о влюбленных” я смотрел той осенью раза три. В первый раз мы пошли на него всем классом, по рекомендации учительницы. Потом на уроке она, уже капитально подготовившись, устроила публичный “суд” над премьерой, пытаясь объяснить нам, десятиклассникам, что такую мерзость и пошлость нельзя крутить в советском прокате. При этом под “мерзостью” подразумевались две двухсекундные сцены с полуобнаженной Еленой Кореневой, а под пошлостью - стихотворный звукоряд и изменение цветности картины. Режиссер “Романса”, тогда еще Андрей Михалков-Кончаловский, уже позже, в критике, был преподан зрителю того времени как авангардист, что в те времена трудно было назвать комплиментом.

После той казни мы смотрели этот фильм еще три раза кряду, выстаивая длиннющие очереди в билетные кассы. Смотрели как завороженные: с обожанием - на Смоктуновского, со злой ревностью - на Збруева, с глупой мальчишеской ненавистью - на Кореневу и с восхищением - на Него в исполнении Киндинова, героя, на образ которого равнялись, пожалуй, многие влюбленные парни, примеряя его чувства и мысли к своим переживаниям.

Нет смысла пересказывать весь, в общем-то, незамысловатый сюжет фильма, оставшийся в памяти двух поколений навсегда. На таких картинах закалялись не только юношеские сердца, души учились покою, страсть - нежности; короче говоря, мы постигали нелегкую науку любить и прощать…

С заслуженным артистом РСФСР Евгением Киндиновым я познакомился на теплоходе “Нижний Новгород”. Он был приглашен для участия в международной акции “Волга-2000”, читал Брехта, Маяковского и даже (по просьбе немцев?!) столь нелюбимого мной Венедикта Ерофеева.

Наверное, годы изменили его внешность. Но я этого почти не замечал. Может быть, потому, что Киндинов из той породы людей, которые просто своим человеческим нутром не подвержены ни годам, ни недугам. Короче говоря, он остался Им, тем героем из “Романса”. Только из той его части, когда видеоряд вновь обретает краски…

- …Слава Богу, таких зрителей, как вы, все-таки было больше! - сказал Евгений Арсеньевич. - Ведь картину долбали и в хвост, и в гриву. Это были и критики, пропитанные “советскостью”, и просто ретрограды по жизни. Впрочем, картина никого не оставила равнодушным, а значит сценарист Женя Григорьев, режиссер Андрон Кончаловский и мы сделали все правильно…

Фильм “Романс о влюбленных” делали долго, больше года. Работали дружно, сплоченно, жили как бы одной семьей. Вы же помните, какие замечательные актеры в нем снимались?

Натура была выбрана замечательная - места Паустовского на Оке, под Серпуховым. Армейский период жизни героя снимался на Дальнем Востоке, но я на эти съемки поехать не смог, потому меня в роли морского пехотинца доснимали уже позже, в Крыму. Планировали снять одну серию, наснимали на три, а получилось две…

- Цензура защипала?

- Да нет, не особо, просто так вышло. Немножко поворчали, правда, на просмотре по поводу купания Лены Кореневой да военные сделали пару замечаний. Больше нервов нам потрепали из-за титров. Сейчас смешно об этом рассказывать… Фильм начинался с наших с Кореневой фамилий, и лишь потом появлялось название. И вот по этому поводу чиновники устроили долгий консилиум.

- Вы упомянули о “советскости”…

- Да, но - в смысле умения стоять в строю, идти в ногу, брать под козырек, не прекословить и так далее… Я сам, да и вы тоже - все мы люди “советского розлива”, зачем открещиваться-то? Мы все воспитывались именно Тогда, Там и Теми. Но, тем не менее, воспитаны все по-разному. И потом… И Тогда, и Там тоже было много хорошего, замечательного, того, что сейчас, увы, утеряно.

- О политике любите рассуждать?

- Нет, стараюсь избегать.

- Тогда вернемся в кино. Фильм “Романс о влюбленных” здорово отличался от остальных картин того периода. Это был некий “этап”?

- Ну, не знаю… Чтобы говорить об отличности именно этой работы, нужно вспомнить вообще наш кинематограф конца 70-х. Ведь именно тогда была снята и такая незаурядная картина, как “Полеты во сне и наяву”. Этап? Может быть… Период тот был очень неплохой. А вообще, наверное, Кончаловский в своем “Романсе” впервые попытался связать вещи, в некотором роде, несопоставимые. Ну, например, менталитет Саши Градского с мифом - романтичной и драматичной, а по сути (как и все мифы!) банальной историей влюбленных, и все это на материале тогдашнего “сегодня”. Поэтому съемки и потребовали необычайных эмоциональных усилий - режиссерских и актерских, операторских и музыкальных. Если анализировать работу над фильмом с “научной точки зрения”, то задача перед группой стояла нелегкая - разобрать по косточкам жизнь целого поколения, обнажить чувства, мысли, характеры. Я думаю, что мы справились…

- Евгений Арсеньевич, по-моему, резюме “Романсу” можно дать одно - вы попали в масть!

- Да, судя по всему, запало. Да и не могло быть иначе. Ведь сюжет, поставленный Андроном и сыгранный нами, в той или иной мере был до или случился после фильма в жизни каждого человека. Что, вам не хотелось говорить с любимой стихами? Что, вы не видели мир, даже ночью раскрашенный всеми цветами радуги? Или наоборот - скребущая душу проза, серость кругом… Не было? То-то и оно! Это как у Маяковского - или про меня, или про твоего знакомого.

- А расскажите про себя.

Киндинов, несколько смутившись, закурил, улыбнулся. Затягивать паузу было нельзя.

- Ну, например, в школе вы были артистом?

- Был. Вообще я и мои старшие брат Лева с сестрой Наташей (она тоже актриса) - коренные москвичи, родились в центре, на Смоленской площади. Знаете, тогда существовало такое понятие, или нет, даже явление - двор! Это не совсем то, что у Булата Окуджавы, просто кончались занятия в школе, и все высыпали во двор, где и начиналась своя жизнь: хоккей, драки между дворами… Не выходили тогда из дома во двор единицы, эдакие “изгои” детского и подросткового общества. Увы, явление это - “дворовая жизнь” - сейчас исчезает… Ну, так вот. Парень я был хулиганистый, бывало, и с носом разбитым домой приходил. А родители, стало быть, решили меня приструнить, привели в районный Дом пионеров и “сдали” в театральный кружок, под присмотр занимавшейся там старшей сестры. Короче говоря, в 11-летнем возрасте попал я в мир театра, из которого, правда, планировал уже через неделю сбежать. Что это - судьба? Не знаю. По крайней мере, даже после школы театр не входил в мои жизненные планы. Я любил географию, собирал марки, самостоятельно изучал английский язык. Меня тянуло к романтике - хотел стать путешественником или журналистом. Но оказался в школе-студии МХАТ, которую успешно окончил.