Этические взгляды русских философов (в.С. Соловьев, н.А. Бердяев).
В.С. Соловьев является родоначальником философии всеединства. По его определению, всеединство – это такая целостность, в которой единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Всеединство включает в себя и человека, указывая ему цель и смысл жизни. Следовательно, сущность человека не может быть сведена к каким-либо частным его определениям. Истинная суть человека – это живое осуществление такого всеединства, которое не только созерцает умом, но само действует в мире как вполне конкретный, но «новый духовный человек». Осуществление «живого всеединства» свершилось, по Соловьеву, в лице Христа. Однако в далеком прошлом истиной Христа овладели лишь немногие человеческие души. И христианская идея свободного человеческого единения, всемирного братства снизилась до «христианства домашнего», до индивидуальной жизни немногих человеческих душ. Для основного же большинства Христос как живое воплощение всеединства, гармонии материального и идеального стал далеким и непостижимым фактом. Так христианская идея стала формализмом церковной организации, безуспешно пытающейся одухотворить общество, социальные отношения, самого человека верой в «чудо, тайну, авторитет». В таком «храмовом, неистинном христианстве» человек находится в еще большем духовном рабстве, нежели язычник перед силами природы.
Философия идеализма (от Декарта до Гегеля), восстав против лжехристианства, освобождает, по Соловьеву, разум от химер и тем самым открывает путь христианской истине. Богочеловечество, богосовершенство искать надо не в окружающем мире, но в самом человеке, в его «свободно-разумной личности». Благодаря «рациональной философии» к этой идее человек должен прийти сознательно и свободно. Французский материализм восстановил материю и развил значение материального начала в мире и человеке. Тем самым материализм также послужил христианской истине о воскресении и вечной жизни тел. Разнонаправленными путями философия материализма и идеализма, «делая человека вполне человеком», восстановила полноту его божественного всеединства. Теперь, по Соловьеву, остаются задачи практического осуществления всеединства для человечества в целом, чтобы христианство стало «всечеловеческим миром», где исчезнут национальный эгоизм, вражда, разделение человечества на соперничающие народы». Главным окончательным условием такой всечеловечности является свобода, гарантом которой является Бог, совершенный человек Христос и «бесконечность души человеческой».
Н.А Бердяев в русских условиях конца XIX – начала ХХ веков бросил вызов духу времени, в котором стали господствовать рассудок, расчет и материальный интерес. У одной части общества стал преобладать «гедонистический идеал земного довольства», а у другой – материальный гнет вызвал обостренное сознание необходимости «материального» переустройства мира, погруженного в обыденную повседневность, обезличивающую человека. Этот момент, с точки зрения Бердяева, «нашел свое гениальное выражение в учении Маркса». Однако мыслитель считает, что и марксизм, и позитивизм, верящие в достижение счастья людей благодаря либо политической борьбе, либо развитию техники, есть иллюзии мышления. И в том, и в другом варианте средства к жизни становятся ее целями.
Для конкретно живущего человека главное и основное – проблема собственного существования и поиск смысла жизни в «абсурде жизни». Столкнувшись с эмпирической безысходностью собственного существования, конечностью своей жизни, человек «вынужден обратиться к миру сверхэмпирическому». А это значит, что человек утрачивает наивно-реалистическую веру в окончательную единственность этого мира. Безысходность смерти в индивидуальном сознании сталкивается с жаждой бессмертия. Наука и общественное благоустройство здесь бессильны. Осознание эмпирической бессмысленности жизни вызывает ощущение ее трагического абсурда, собственной «заброшенности» в мир и чуждости ему.
Безысходна и человеческая любовь. О трагизме любви, считает Бердяев, лучше всего было сказано Платоном в мифе о двух половинках человеческого существа, обреченных вечно искать друг друга. Если им повезет, и они найдут себя, то внутренний трагизм лишь усилится от абсурда самой жизни.
Эмпирически безысходно и стремление человека к истине. Наука дает лишь относительное знание. Ответы на вопросы «откуда и куда ты идешь» не дают ни метафизика, ни религия – они предлагает скорее ориентиры, обещание и утешение. Трагически безысходно стремление человека к свободе, на котором вырастает всякая социально-политическая идеология.
Таким образом, жизнь как эмпирическое сцепление явлений есть бессмыслица; духовная природа человека не соответствует эмпирическому абсурду. Это трагедия каждого существования. Осознание этого заставляет каждого ставить вопрос о цели и смысле собственной жизни. Человек как микрокосм, по мнению Бердяева, - это не функция жизни, а сама жизнь и высшее ее подтверждение. Но общество подменяет полноту жизни правилами, инструкциями по ее эксплуатации. Тирания рассудка и традиционной морали вытесняет в итоге и жизнь, и человека. Бердяев видит в прошлых формах философского рационализма, гуманистической морали долга, либерализма, монархии, демократии – индивидуализм, ведущий к атомизации общества, релятивизм и софистику, обрекающие человека на одиночество. Их следствием является беспредметная культура и беспредметное общество, не знающее, во имя чего оно существует.
Бердяев по-своему трактует идею свободы. Он разделяет представления немецких мистиков о том, что свобода не детерминирована Творцом, она включена в Ничто, из которого сотворен мир. Свобода (носитель ее – человек) и Бог равноправны. Бог не создавал свободу, она предвечна миру, как и он сам. Следовательно, Бог не несет никакой ответственности за действия человека, за них отвечает сам человек. Получается, что первичная свобода нейтральна и к злу, и к добру. Она есть чистая возможность, которая в момент совершенного поступка становится реальностью добра и зла. Это значит, что нет запредельного «рая» и «ада», единственная реальность в мире – человек, создающий себя и мир культуры. Весь мир – человеческое изобретение; само христианство есть «страдание во имя добра и зла». Что выберет человек – зависит лишь от него. Человек сам выстраивает иерархию ценностей в мире.