2. Механизм формирования аддиктивного поведения.

Аддиктивное поведение формируется постепенно.

Этапы формирования аддикции.

“Начало формирования аддиктивного процесса происходит всегда на эмоциональном уровне” (9, с.19).

1. «Исходная точка» (Короленко), «Точка кристаллизации» (Смагин) – переживание интенсивного острого изменения психического состояния в виде повышенного настроения, чувства радости, экстаза, необычного подъема, ощущение драматизма, риска в связи с определенными действиями (прием вещества, изменяющего психическое состояние, переживание в связи с ситуацией риска в азартной игре, чувство необычного волнения при знакомстве с какой либо коллекцией и др.) и фиксация в сознании этой связи” (Короленко Ц.П.). У человека, испытавшего подобные эмоции, появляется понимание того, что, оказывается, существуют доступные способы достаточно быстро и без особых усилий изменить свое психическое состояние. Возникает понимание, что существует способ, вид активности, с помощью которого можно сравнительно легко изменить свое психическое состояние, испытать чувство подъема, радости, экстаза. Группой риска становятся люди с низкими адаптивными возможностями, неустойчивые перед разного рода стрессорами, проявляющие постоянное недовольство собой, жизнью и окружением, в котором в трудную минуту не находится поддержка.

2. Следующий этап аддиктивного поведения характеризуется формированием определенной последовательности прибегания к средствам аддикции. Устанавливается определенная частота реализации аддиктивного поведения. «Становление аддиктивного ритма».

Она зависит от многих факторов: особенностей личности до возникновения аддикции, предшествующих аддикции установок, особенностей воспитания, культурного уровня, окружающей социальной среды, значимых событий в жизни, изменений привычного стереотипа” (10, с.21) и др. Прослеживается корреляция ритма аддикции с жизненными затруднениями, и чем ниже порог переносимости фрустраций, тем быстрее ритм. С учащением случаев прибегания к аддиктивной реализации межличностные отношения постепенно отступают на второй план. Провоцировать аддикцию начинают любые события, вызывающие душевное беспокойство, тревогу, чувство психологического дискомфорта.

3. На третьем этапе аддиктивный ритм становится “стереотипным, привычным типом реагирования, методом выбора при встрече с требованиями реальной жизни”, “интегральной частью личности” (10, с.22). Это делает аддиктов “невосприимчивыми к попыткам их критики, разубеждению на уровне здравого смысла. Формально-логические умозаключения аддикта подчинены эмоциональному состоянию и являются по сути дела оформлением в логической форме “мышления по желанию”, направленного в данном случае на вытеснение из сознания реальной ситуации, на блокирование возможности критического отношения к себе. Мотивация искусственного изменения своего психического состояния становится настолько интенсивной, что отношение к проблемам окружающих людей, включая наиболее близких, теряет какое-либо значение”.

4. Полная доминация аддиктивного поведения. Происходит полное погружение в аддиктивный процесс, окончательное отчуждение и изоляция от общества. Аддикт ничего не оставляет от своего внутреннего мира. “Остается только внешняя оболочка. Сами аддиктивные реализации не приносят прежнего удовлетворения, контакты с людьми крайне затруднены уже не только на глубинно-психологическом, но и на социальном уровне. Теряется даже способность к манипуляции другими людьми. На этой стадии доверие к аддиктам уже потеряно, их начинают воспринимать как “конченных”, ни на что хорошее не способных людей”.

5. Пятый этап носит уже характер катастрофы. Аддиктивное поведение разрушает и психику, и биологические процессы. Очень тяжелые последствия развиваются у лиц с наркотической зависимостью: интоксикация поражает органы и системы в целом, вызывает истощение всех жизненно важных ресурсов. “Нефармакологические аддикции также нарушают физическое состояние в связи с постоянным стрессом” (10, с.29), что влечет за собой заболевания сердечно-сосудистой и нервной систем.

Постепенно такое поведение становится привычным типом реагирования на требования реальной жизни.

Происходит формирование аддиктивного поведения как интегральной части личности, т.е. возникает другая личность, вытесняющая и разрушающая прежнюю. Этот процесс сопровождается борьбой, возникает чувство тревоги. Одновременно включаются защитные механизмы, способствующие сохранению иллюзорного чувства психологического комфорта. Защитные формулы таковы: «я не нуждаюсь в людях», «я поступаю так, как мне нравится», «если я захочу, то все изменится» и т.п.

В итоге аддиктивная часть личности полностью определяет поведение человека. Он отчуждается от общества, затрудняются контакты с людьми не только на психологическом, но и на социальном уровне, нарастает одиночество. Вместе с этим появляется страх перед одиночеством, поэтому аддикт предпочитает стимулировать себя поверхностным общением, находиться в кругу большого числа людей. Но к полноценному общению, к глубоким и долговременным межличностным контактам такой человек не способен, даже если окружающие и стремятся к этому.

Главное для него - те предметы и действия, которые являются для него средствами аддикции.

Постепенно аддиктивный стиль вытесняет естественный и становится интегральной частью личности, методом выбора при встрече с реальными требованиями жизни. В этом периоде в ситуациях повышенного контроля, особой ответственности какая-то форма аддиктивного поведения может временно не проявляться. Однако этот блок остается в психике, и всегда возможно легкое возвращение на рельсы аддиктивного ритма. Как, например, отмечает один из “заядлых” игроков: “Я много раз бросал, „лечился” (проходил курс психотерапии. — Прим. авт.), однажды не играл почти три года, но однажды шли с друзьями, выпили, по дороге попался игральный зал — и завертелось!”.

Здесь мы видим и пример “компенсации” алкоголем в попытке уйти от игровой аддикции, и возврат к “укоренившейся” форме аддиктивного поведения / реализации.

Действительно, следует учитывать и вероятность перехода аддикта на новую форму аддикции. В литературе часто пользуются термином “сухой алкоголик” по отношению к алкогольным аддиктам, прекратившим употребление алкоголя, но сохранившим аддиктивную структуру личности, что выражается, прежде всего, в характере межличностных отношений, отсутствии эмоционального контакта, сопереживания, тенденции к демагогическим, резонерским (резонерство само по себе является формой аддиктивного поведения) рассуждениям, нравоучениям лозунгового содержания. Увлечение отдельными формами деятельности может носить объективно полезный характер, однако всегда выступает отсутствие тонких дифференцировок, страх перед обычными человеческими отношениями.

На этапе полного доминирования аддиктивного поведения последнее полностью определяет стиль жизни, отношения с окружающими. Оно функционирует как самообеспечивающаяся система, человек погружается в аддикцию, отчуждается от общества. Сами аддиктивные реализации не приносят прежнего удовлетворения, контакты с людьми крайне затруднены не только на глубинно-психологическом, но и на социальном уровне, одиночество становится центральной проблемой. Преобладают подавленность, сниженное настроение, апатия. Приведенная динамика имеет свою специфику при разных формах аддиктивного поведения. Например, как отмечает один наблюдательный владелец игрового бизнеса, “….„запавшему”, „втянутому” игроку уже недостаточно выигрывать, получить выигрыш (для получения удовлетворения. — Прим. авт.), ему нужно проиграть! Выигрыш его уже „не греет”, „не торкает” (не приносит экстатических переживаний. — Прим. авт.)”. Это действительно так, этот феномен красноречиво свидетельствует о разрушительной силе аддикции, о ее процессуальности, о извращенной природе действенности. Действительно, игроки, желающие легким способом обогатиться, идущие с “электрошокером” к автомату, желая его повредить и получить выигрыш, как правило, “закоренелыми” не становятся; опробовав те или иные приемы “незаконного” получения выигрыша, они, как правило, скоро разочаровываются и оставляют этот род деятельности. “Настоящих” игроков в этой форме деструктивной деятельности привлекает именно процессуальность, щекочущая нервы проигрышность становится для них более действенным возбудителем, чем выигрыш.