История возникновения фотографии > Изобретение фото

Обычно полагают, что фотографию изобрел один человек. Когда в 1839 году фотографический процесс стал широко известен, то его имя было тесно связано с этим изобретением. Но этот «один человек», Дагер, в действительности не был тем, кто сделал первую фотографию. Ее сделал другой человек — Жозеф Нисефор Ньепс — за семнадцать лет до того, как Дагер опубликовал свое важное сообщение в 1839 году. А за четыре года до сообщения Дагера Фокс Тальбот получил негативное изображение на бумаге (размером в один квадратный дюйм), которая была помещена в фотографической камере. В том же 1839 году Ипполит Байар продемонстрировал в Париже позитивные отпечатки, а Джон Гершель прочитал в Королевском обществе (Академия наук в Англии) свой доклад об изобретенном им способе фиксирования фотографий с помощью гипосульфита соды, того самого гипосульфита, которым и сейчас пользуются в каждой фотолаборатории.

Первым человеком, кто доказал, что свет, а не тепло делает серебряную соль темной, был Иоганн Гейнрих Шульце (1687—1744), физик, профессор Галльского университета в Германии. В 1725 году, пытаясь приготовить светящееся вещество, он случайно смешал мел с азотной кислотой, в которой содержалось немного растворенного серебра. Он обратил внимание на то, что когда солнечный свет попадал на белую смесь, то она становилась темной, в то время как смесь, защищенная от солнечных лучей, совершенно не изменялась. Затем он провел несколько экспериментов с буквами и фигурами, которые вырезал из бумаги и накладывал на бутылку с приготовленным раствором, — получались фотографические отпечатки на посеребренном меле. Профессор Шульце опубликовал полученные данные в 1727 году, но у него не было и мысли постараться сделать найденные подобным образом изображения постоянными. Он взбалтывал раствор в бутылке, и изображение пропадало. Этот эксперимент, тем не менее, дал толчок целой серии наблюдений, открытий и изобретений в химии, которые с помощью камеры-обскуры спустя немногим более столетия привели к открытию фотографии.

Химическая предыстория фотографии начинается в глубокой древности. Люди всегда знали, что от солнечных лучей темнеет человеческая кожа, искрятся опалы и аметисты, портится вкус пива. Оптическая история фотографии насчитывает примерно тысячу лет. Самую первую камеру-обскуру можно назвать «комнатой, часть которой освещена солнцем». Арабский математик и ученый десятого века Алхазен из Басры, который писал об основных принципах оптики и изучал поведение света, заметил природный феномен перевернутого изображения. Он видел это перевернутое изображение на белых стенах затемненных комнат или палаток, поставленных на солнечных берегах Персидского залива, — изображение проходило через небольшое круглое отверстие в стене, в открытом пологе палатки или драпировки. Алхазен пользовался камерой-обскурой для наблюдений за затмениями солнца, зная, что вредно смотреть на солнце невооруженным глазом.

Перевернутое изображение камеры-обскуры объясняется просто: свет прямыми линиями проходит через небольшое отверстие, сделанное в центре. Линии света, отраженные от основания освещенного солнцем пейзажа, проникают в отверстие и проецируются по прямой линии к верху стены затемненной комнаты. Подобным же образом линии света, отраженные от верхней части пейзажа, идут к основанию стены, и все линии соответственно проходят через центр, образуя перевернутое изображение.

В первые годы пятнадцатого столетия художники стали стремиться к тому, чтобы воспроизвести на своих полотнах свет. Здесь мы видим репродукцию первой картины, на которой художник относится к свету как к видимому элементу, равно как к форме и цвету — маленькая ночная сцена из «Рождества Христова», выполненная итальянским художником Джентиле да Фабриано в 1423 году. Все выглядит именно так потому, как бы говорит нам Джентиле, что все зависит от света, попадающего на предметы. Он этого не понимал, конечно, но сделал большой шаг к сегодняшнему фотографическому видению. Фламандский художник Ян ван Эйк десятилетием позже пошел дальше Джентиле в изучении света, как это видно по его картине «Джованни Арнольфини и его невеста». Здесь не только великолепно передана игра света на формах, но и отлично передано соотношение света и цвета на расстоянии. Мы называем это явление «воздушной перспективой».

Живой интерес к оптике в шестнадцатом столетии заложил основы научных открытий следующего века. В 1604 году Кеплер определил физические и математические законы отражения зеркал. В 1609 году Галилей изобрел сложный телескоп. В 1611 году Иоганн Кеплер разработал теорию линз, которые стали надежными научными инструментами. Интерес к оптическим явлениям охватил всю Европу, словно лихорадка. Художники, так же как и ученые, оказались под сильным влиянием этих научных изысканий.

Если художники продемонстрировали ученым, как нужно видеть мир, то теперь ученые платили им за эту услугу. Изобразительное искусство шестнадцатого столетия, особенно в Венеции и Северной Италии, отразило огромный интерес к оптическим явлениям и в семнадцатом столетии он стал почти всеобщим. Архитекторы, художники сцены, скульпторы стали жертвами любви к иллюзии. Фантазия видения художников была безгранична. Некоторые голландцы — Карел Фабрициус, Ян Вермеер, Сэмуэль ван Хугстратен — и испанец Веласкес шли даже дальше воспринимаемых возможностей невооруженного глаза и рисовали явления, которые можно было видеть лишь с помощью зеркала или линз. Картина Вермеера «Девушка в красной шляпе», например, представляется нам так, будто сделана фотокамерой, которая дает «беспорядочные круги» вокруг ярко освещенных мест, когда не каждый луч в потоке света четко сфокусирован.

Для художников семнадцатого, восемнадцатого и начала девятнадцатого веков камера-обскура стала приносить большую практическую пользу, хотя размер камеры все время уменьшался. Стало возможным пользоваться камерой-обскурой на природе, и для этой цели в семнадцатом веке были модифицированы закрытые кресла и тенты. В 1620 году Кеплер, великий астроном и физик-оптик, ставил темную палатку в поле, устанавливал линзу в прорезь палатки и наблюдал за изображением, которое появилось на белой бумаге, прикрепленной к противоположной стенке палатки, напротив линзы. Размеры камеры-обскуры вскоре стали два фута в длину и меньше фута в высоту, линза устанавливалась с одной стороны, а у основания другой — зеркало.

Рефлексный тип камеры-обскуры создал Иоханн Цан в 1685 году. Его ящик имел то преимущество, что зеркало помещалось внутри под углом 45 градусов к линзе и изображение отражалось в верхней части ящика. Здесь он помещал матовое стекло, покрытое калькой, и легко мог обводить изображение. Цан изобрел также еще меньшую по размерам рефлексную камеру-обскуру с вмонтированной линзой. Она очень напоминала камеры, которыми пользовался Ньепс сто пятьдесят лет спустя.

Возросшее число людей со средним достатком в восемнадцатом веке вызвало спрос на портреты за умеренную цену. Раньше портреты были лишь привилегией богатых. Первым ответом на этот спрос было создание «силуэта», способа, при котором просто обводили контуры или тени, проецируемые на бумагу, а затем эту бумагу вырезали и наклеивали.

«Обводка лица», изобретенная Жиль-Луи Кретьеном в 1786 году, была в принципе тем же самым, что и «силуэт», но с небольшим преимуществом: обведенный контур гравировался на медной пластинке. С этой пластинки можно было сделать несколько отпечатков.

В восемнадцатом веке возник реальный спрос на фотокамеру, что было почти осуществлено в 1800 году Томом Веджвудом, которому удалось получить надежное изображение, но он не смог закрепить его, сделать постоянным. В 1796 году он экспериментировал со светочувствительными серебряными солями, чтобы получить изображения ботанических образцов: копировал волокно листьев либо крылья насекомых, которые он помещал на бумагу или кожу, пропитанные серебряной солью, а затем выставлял на солнце. Если бы он использовал аммиак как фиксатор (открытие, сделанное Карлом В. Шиле в Швеции на двадцать лет раньше) или промывал полученное изображение в сильном растворе обычной соли, то он смог бы остановить последующее воздействие света на светочувствительные серебряные соли. Вместо этого он промывал негатив мылом либо покрывал изображение глянцем. Его попытки рассмотреть изображение при слабом свете свечи ни к чему не приводили, так как изображение постепенно становилось темным.

Нисефор Ньепс из Франции был первым человеком, который успешно получил изображение с помощью солнца. В 1827 году он пытался представить свой доклад Королевскому обществу в Лондоне, когда посетил в Англии своего брата Клода. Но так как Ньепс держал свой процесс в секрете, отказываясь описать его в докладе, Королевское общество не приняло его предложение. К докладу, тем не менее, были приложены несколько фотографий, сделанных как на металле, так и на стекле. В 1853 году Роберт Хант, один из первых историков фотографии, сообщил, что некоторые из этих фотопластинок находились в коллекции Королевского (Британского) музея. Р. Хант пишет: «Они доказывают, что Н. Ньепс знает метод создания изображений, с помощью которого свет, полутона и тени передаются столь же естественно, как это наблюдается в природе; он преуспел также в создании своих гелиографии, которые не подвергаются дальнейшему воздействию солнечных лучей. Некоторые из этих образцов очень хорошо отгравированы».

Нас не должно удивлять то, что эти фотопластинки напоминали гравюры, так как Ньепс в действительности изобрел фотогравюру, а те образцы, которые видел Р. Хант, были приняты именно за гелиогравюры, а не фотографии, сделанные с помощью камеры-обскуры.

• Первые в мире снимки. Работы Ньепса, Дагера, Талбота.

Один из первых удачных опытов провел фран­цуз (1765-1833 гг.), который в 1826 г. применил асфальт для регистрации высококонтрастных изображений. Асфальт, растворимый в лавандовом масле, становился нераство­римым после воздействия света. Ньепс наносил ра­створ асфальта в лавандовом масле на полирован­ную оловянную пластинку, которую выставлял на солнечный свет под полупрозрачным штриховым рисунком. В местах пластинки, находившихся под непрозрачными участками рисунка, асфальтовый лак практически не подвергался воздействию сол­нечного света и после экспозиции растворялся в лавандовом масле. В том же 1826 г. Ньепс с помо­щью камеры-обскура получил на металлической пластинке, покрытой тонким слоем асфальта, вид из окна своей мастерской. Снимок он так и назвал — гелиография (в переводе солнечный рисунок). Экспозиция длилась восемь часов. Изображение было весьма низкого качества и местность была едва различима.

Для получения изображений Ньепс проводил опыты и с солями серебра, но он не мог закрепить полученное после экспозиции изображение. Одно­временно с Ньепсом над способом закрепления работал известный французский художник Дагер, автор знаменитой парижской диорамы. Работа над световыми картинками натолкнула его на мысль о том, как закрепить изображение. От оптики Шарля Шевалье, создавшего впоследствии объек­тив для дагеротипной камеры, он узнал, что Ньепс получил первые обнадеживающие результаты. Дагер поспешил заключить с Ньепсом соглашение о совместном сотрудничестве в работе над изобре­тением. Однако в 1833 году Ньепс умер.

Дагер настойчиво продолжал начатое дело и в 1837 г. открыл надежный способ проявления и закрепления скрытого изображения на очувствленной к свету серебряной пластинке. В этом методе посеребренная, и тщательно отполированная медная пластинка обрабатывалась парами йода, в результате чего на поверхности пластинки образовывался тонкий слой йодида серебра. Для съемки по этому методу Дагер сконструировал подобие фотоаппара­та. В нем пластинка освещается светом, отраженным от снимаемого объекта со множеством града­ций светотеней. На тех местах пластинки, которые подвергаются воздействию света, происходит фото­лиз йодида серебра, с образованием микроскопических частиц металлического серебра невидимых глазом. Далее пластинку проявляют в парах рту­ти, при этом частицы серебра взаимодействуют с ртутью и образуют амальгаму серебра, что можно наблюдать визуально. Амальгама серебра создает участки с матовой поверхностью, оптические свойства которой отличаются от зеркальной поверхности серебра. Неэкспонированный йодид серебра удалялся последующей обработкой пластинки раство­ром хлорида натрия (поваренная соль).

Участки пластинки, которые подвергались воз­действию света, представляют собой темно-серую серебряную амальгаму, по цвету и тону напомина­ющую свинец. Участки, которые были в тени, имеют зеркальную поверхность серебра. Рассмат­риваемая в падающем свете пластина имеет обра­щенное распределение светотени по сравнению с реальным объектом. Однако, если пластинку рас­сматривать в свете, отраженном под определенным углом от темного материала, например, бархат, неэкспонированные участки пластинки будут казать­ся более темными по сравнению с матовой поверх­ностью амальгамы.

При этом изображение получается переверну­тым, как в зеркале. Иногда перед фотоаппаратом помещали зеркало; в этом случае после обработки получалось изображение, на котором левая и пра­вая части зеркально не перевернуты.

Свой способ Дагер назвал собственным именем — дагеротипия и передал результаты исследований секретарю Парижской Академии наук Доми­нику Франсуа Араго.

На заседании Академии 7 января 1839 г. Ара­го торжественно доложил ученому собранию об удивительном изобретении Дагера, заявив: «Отныне луч солнца стал послушным рисовальщиком всего окружающего». Ученые одобрительно приняли известие, и этот день навсегда вошел в историю как день рождения фотографии. В августе того же 1839 г. Араго от имени Академии выступил в палате депутатов французского парламента, где было принято решение сделать фотографию достоянием народа, а Дагеру и наследникам Ньепса назначить пожизненную пенсию по 6 тысяч франков каждо­му.

У этого нового великого изобретения были и противники. Изображать людей техническим прибором сочли даже за богохульство. В том же 1839 г. Немецкая газета «Лейпцигер анцейгер» разразилась гневным осуждением: «Желание фикси­ровать беглые отображения граничат с кощунством. Бог создал человека по своему подобию, и ника­кой аппарат не может зафиксировать изображе­ние подобия Бога; Бог должен был бы изменить своим вечным принципам, чтобы позволить како­му-то французу из Парижа бросить в мир такую дьявольскую выдумку».

Пожалуй, ни одно изобретение 19-го века не было встречено с таким недоверием, как дагероти­пия. Литографы и граверы усмотрели в ней сопер­ника, грозившего лишить их исконного заработ­ка. А живописцы обвинили ее в профанации «чистого искусства». Они считали недопустимым со­здавать образ человека техническим прибором, действующим независимо от творческой води ху­дожника.

Между тем «какой-то француз из Парижа» уже в 40-е годы 19-го века не испытывал недостатка в заказчиках. Современники стремились обзавестись фотопортретами, стоившими дешевле живописных.

Дагеротипы могли отражать мельчайшие под­робности объекта и давать прекрасное изображе­ние, но время экспонирования было слишком велико. При ярком солнечном свете для получения изображения требовалось 15—30 минут экспозиции. Позже, чтобы доброволец, желающий фотографи­роваться, вытерпел испытание, применялись головодержатели. «Лицо было черным, гримаса го­ворила о перенесенных страданиях, глаза остались полуоткрытыми. Видно, страдалец держался стой­ко», описывал оптик Годен одну из жертв дагеро­типной съемки. Еще одним немаловажным недо­статком дагеротипии было то, что для получения нескольких копий необходимо повторное фотогра­фировании, а это не всегда представлялось возмож­ным.

В 1840 году благодаря трем усовершенствова­ниям процесс стал коммерчески пригодным. В том же году Иозеф Петцваль для фотосъемки портре­тов разработал многолинзовый объектив, который по сравнению с ранее используемым простым ме­ниском позволял увеличить яркость изображения на пластинке в 16 раз. Была повышена светочув­ствительность пластинок путем обработки парами брома или смесью паров брома и хлора. Эти усо­вершенствования позволили довести время экспо­зиции до значения меньше 1 минуты, что дало возможность особенно активно применять дагеро­типию в портретной съемке. Обработанная плас­тинка тонировалась в пурпурно-коричневый тон хлоридом золота, это позволяло, кроме цвета, сде­лать пластинку существенно долговечней.

Серьезных результатов в своих экспериментах добился ученый-любитель, бывший артист Уильям Генри Фоке Талбот, он изобрел фотографичес­кий способ размножения копий. Талбот создал светочувствительную бумагу, которую изготовил пу­тем пропитывания листов бумаги раствором хлорида натрия с последующей обработкой азотнокис­лым серебром, что приводит к образованию хлорида серебра. Сенсибилизированная таким спосо­бом бумага экспонировалась в небольшой фотокамере до тех пор, пока не возникало видимое гла­зом изображение. После экспонирования бумага промывалась в растворе хлорида натрия или йоди­да калия, в результате чего оставшийся хлорид серебра становился нечувствительным к действию света.

В 1839 г. Талбот сообщил об этих первых ре­зультатах Королевскому обществу. Хотя первона­чально полученные изображения имели обращен­ное распределение светотени, позже он обнаружил, что фотокопирование на другую светочувствитель­ную бумагу вновь изменяет распределение светотени. Талбот получил впервые в мире негатив и позитив. Свой метод Талбот назвал колотипией. Колотипия никогда не была так популярна, как да­геротипия, что частично можно объяснить патента­ми Талбота, ограничивающими ее применение, а также невозможностью с помощью этого метода передать четкое изображение мелких деталей при портретной съемке, так как волокнистая структу­ра бумажного негатива резко ухудшала качество позитива.

Эти два метода, несмотря на жесткое неприятие отдельных людей, нашли широкое применение в коммерции. Дагеротипия более удобна в портрет­ной съемке, а колотипия наиболее часто использовалась для съемки архитектуры и пейзажей, где мягкое изображение усиливало, а не снижало зри­тельное впечатление от изображения. В то время особой популярностью пользовался фотограф Надар, настоящее имя Феликс Турнашон. Этот энер­гичный светописец поднялся в корзине воздушно­го шара и заснял Париж. В газетах под снимком появилась насмешка: «Надар поднимает фотогра­фию на уровень высокого искусства». Шутники не думали, что их ирония обратится в пророчество.

Целенаправленную работу по химическому закреплению светового изображения в камере – обскуре учёные и изобретатели разных стран начали только в первой трети прошлого столетия. Наилучших результатов добились известные теперь всему миру французы Жозеф Нисефор Ньепс (1765 – 1833), Луи – Жак Манде Дагер (1787 – 1851) и англичанин Вильям Фокс Генри Тальбот (1800 – 1877). Их и принято считать изобретателями фотографии.