7.4. Социальное и биологическое: единство и конфликт

Соотношение социального и биологического неоднозначно и диалектически противоречиво. Биологическая форма движения материи выступает предпосылкой социальной. Биологические свойства, параметры, законы остаются факторами, обусловливающими конкретные особенности социальной формы движения и в то же время факторами, ограничивающими возможности ее развития на планете. Специфика телесной организации не позволяет людям селиться на дне океанов или на Луне. На базе сообщества организмов, которым не был бы присущ половой диморфизм, не смогли бы развиться гендерные отношения, а в сообществе неумирающих организмов не сложились бы институты, упорядочивающие наследование прав и имущества. Тем не менее, есть основания утверждать, что биологическая эволюция вида Homo sapiens завершилась, хотя биоморфоз продолжается. Ведь с момента своего возникновения социальная форма движения постепенно подчиняет логике своего развития биологическую (подчинение не означает отмены законов природы: производство летательных аппаратов не нарушает закона тяготения, хотя без участия человека в природе не возникает). Протекание процессов расообразования зависит от экономической миграции населения, испытывает воздействие культуры и демографических представлений (табу, расизм, суждения о пользе смешения рас). Увеличение же видовой продолжительности жизни, даже если бы оно произошло вследствие спонтанных мутаций, а не благодаря усилиям генетиков, не могло бы рассматриваться в качестве результата чисто биологической эволюции вида, поскольку реализовывалось бы (и наследовалось бы) в условиях социальной среды. Таким образом, социальная форма движения оказывает обратное воздействие на биологическую. Осуществляется оно по разным каналам. Из множества теоретически возможных классификаций типов воздействия социального на биологическое наметим пять наиболее важных.

Во-первых, по характеру протекания процессов можно различить стихийное воздействие (смещение сроков менопаузы и изменение иммунных реакций по не совсем понятным причинам; снижение продолжительности жизни вследствие загрязнения окружающей среды промышленными отходами) и целенаправленное (ношение теплой одежды, хирургическая операция).

Во-вторых, по степени воздействие может быть неглубоким, выражающимся в благоприятствовании одним процессам и в торможении других (культура тела, профилактика заболеваний, лечение, прямое использование свойств живой материи при реализации социальных процессов, предполагающих умертвление, казнь и т.п.), в культивировании нужных свойств и в элементах искусственного отбора, в копировании органических форм (пусть даже речь шла бы об искусственном головном мозге, а не о хрусталике) и в усилении их функций (кардиостимуляция, клонирование и имплантация органов), в рекомбинации жизненных свойств и параметров (поддержание организмов в персистентном вегетативном состоянии); либо глубоким, выражающимся в качественном преобразовании биологического субстрата (изменение генотипа, конструирование новых органических форм, системное вытеснение естественных процессов воспроизводства населения промышленным производством индивидов с заданными свойствами).

В-третьих, по широте воздействие может быть локальным, направленным на отдельный организм, и тотальным, затрагивающим популяцию (биосферу) в целом.

В-четвертых, по социальному содержанию целесообразно – несмотря на обширность области неопределенности – различать воздействие гармонизирующее, отвечающее долгосрочным интересам всех членов сообщества, способствующее преодолению боли, вражды, насилия, и воздействие дисгармонизирующее, идущее вразрез с моральными ценностями общества, способствующее углублению социального антагонизма (например, создание неполноценных человеческих организмов, предназначенных для выполнения инструментальных функций, стало бы закономерным следствием господства антагонистических отношений в обществе и в свою очередь увековечило бы эксплуатацию человека человеком, кардинально повлияло бы на ход истории).

В-пятых, правомерно говорить о воздействии стабилизирующем, благоприятствующем сохранению (развитию) социальной формы движения, и дестабилизирующем, ведущем ее к гибели, к самоуничтожению. Самоуничтожение в результате дестабилизирующего воздействия необходимо отличать от гибели вследствие недостаточно активного вмешательства в естественноприродные процессы (например, пассивное отношение к угрозе столкновения с астероидом).

Несомненно, существует взаимосвязь между сохранением антагонистических отношений в обществе и стихийным характером общественного развития (включая неконтролируемое воздействие на биологию человека) и, в свою очередь, между стихийностью общественного развития и опасностью самоуничтожения человечества.

Примером глубоких теоретических и практических коллизий, связанных с противоречивым взаимодействием социального и биологического в человеке служит процесс нашего ухода из жизни. Выделить “чисто” биологическое или “чисто” социальное в человеческой смерти едва ли возможно. Наша смерть – факт всегда социальный: вопрос не в том, через сколько минут после прекращения кровоснабжения коры мозга начинается ее распад, а в том, когда человека можно объявить мертвым. От декларации факта смерти зависят такие реалии, как обращение с телом, наследование прав и имущества, порядок налогообложения, возможности судебного преследования.

У биологов популярностью пользуется дефиниция смерти, предложенная Р. Витчем: “Полное изменение статуса живого существа, характеризующееся необратимой утратой тех характеристик, которые для него существенно важны”. Какие же характеристики “существенно важны” и как узнать, утрачены ли они “необратимо”? Витч сравнивает четыре альтернативных концепта, формирующихся на основе философских суждений о природе “изменения”: 1) остановка (необратимая) потока жизненных флюидов, то есть крови и дыхания; 2) отделение души от тела; 3) утрата способности к поддержанию целостности тела (это связано с гибелью головного мозга в целом); 4) необратимая утрата сознания, утрата способности к коммуникации (это связано с гибелью коры головного мозга). Каждому из концептов соответствуют определенные критерии: традиционные (остановка кровообращения и дыхания), либо современные (отсутствие рефлексов, отсутствие реакции на раздражители, невосстанавливаемость дыхания, плоская энцефалограмма). Критерий, в свою очередь, обретает силу лишь в комплексе с методикой его применения (так, при гипотермии плоская энцефалограмма уже не служит признаком необратимой утраты сознания). Острые дискуссии разворачиваются между теоретиками, отстаивающими целостномозговой концепт (ведь надежных процедур, подтверждающих гибель именно высших отделов, не выработано), и защитниками концепта неокортикального (утрата способности к “высшей психической деятельности”, по их мнению, равносильна исчезновению человека). Любой из концептов совместим с различными пониманиями сущности человека. При “биологическом” подходе смерть трактуется как необратимая утрата способности к выполнению органических функций, к поддержанию целостности организма. При “моральном” – как исчезновение субъекта нравственных отношений, позволяющее объявить человека мертвым. При “онтологическом” – как исчезновение онтологического субъекта, носителя сознания.

В начале XX века один из патриархов социологии Макс Вебер обозначил водораздел между философско-мировоззренческой и естественнонаучной составляющими нашего знания о жизни и смерти следующим образом: “Стоит ли жизнь того, чтобы жить, и, если стоит, то в каком случае, медицина не спрашивает. Естествознание подсказывает нам, что делать, если мы хотим управлять жизнью технически, но ничего не говорит о том, нужно ли это делать”. На подобные вопросы призвана отвечать философия.

Обессмысливается ли жизнь Концом или, наоборот, обретает благодаря ему смысл? Разъединяет ли смерть людей или, наоборот, объединяет, сплачивает? Является ли условием свободы или, напротив, непреодолимым препятствием свободе? Является ли концом или переходом к новой форме существования? Может ли смерть быть чем-то плохим для того, кто умирает? Если она причиняет вред, то кому именно, когда именно, и в чем вред состоит? Может ли убийство быть моральным долгом? Предосудительно ли самоубийство? Было ли бы бессмертие благом?

В последние десятилетия получила распространение тенденция определять человека как биосоциальное существо. Напомним эволюционное положение человека:

подвид Homo Sapiens sapiens (человек разумный современный);

вид Homo Sapiens (человек разумный);

род Homo (человек);

подсемейство гоминины (люди);

семейство гоминиды (выделилось в отдельную ветвь не ранее 15 миллионов лет назад);

надсемейство гоминоиды (возникло не менее 20 миллионов лет назад; наряду с гоминидами включает семейство понгид - шимпанзе, орангутанг, горилла - и семейство гиббоновых);

секция узконосые обезьяны;

подотряд антропоиды (человекоподобные приматы);

отряд приматы;

инфракласс плацентарные (высшие звери);

подкласс живородящие (настоящие звери);

класс млекопитающие;

надкласс челюстноротые;

подтип позвоночные (черепные);

тип хордовые;

подраздел вторичноротые;

раздел билатеральные (двусторонне-симметричные);

надраздел эуметазои (настоящие многоклеточные);

подцарство многоклеточные;

царство животные;

надцарство эукариоты;

мир живого.

Человек возник несколько миллионов лет назад. Основными тенденциями гоминизации (гоминизация - возникновение предшественников современного человека, формирование биологических предпосылок антропогенеза) стали церебрализация и неоэнцефализация (формирование новой коры головного мозга), прямохождение, развитие руки, удлинение периода роста, освоение новых способов поведения и завоевание новой экологической ниши.

Главными факторами антропосоциогенеза (то есть возникновения человека и общества) стали трудовая деятельность (предполагающая не просто использование, а изготовление орудий труда), языковое общение, формирование системы нравственных запретов и, разумеется, совокупность множества благоприятных биологических и экологических предпосылок. Очевидно, гоминизация и антропосоциогенез имели неравномерный характер: скорость морфологических изменений не совпадала с темпами биохимической эволюции, прогресс морфофункциональной организации не полностью соответствовал прогрессу в области культуры. Науке почти ничего не известно о времени появления первых рас, языка, мифологических представлений. О социально-биологическом прогрессе вида свидетельствует тот факт, что численность людей на Земле растет ускоренными темпами:

2 млн. лет назад - 125 тыс. особей (Homo Habilis, человек умелый);

300 тыс. лет назад - 1 млн. особей, владевших огнем;

30 тыс. лет назад - 3 млн. человек (кроманьонцы);

14 тыс. лет назад - 3 млн. (к началу неолитической революции);

6 тыс. лет назад - 90 млн. (к концу неолитической революции);

начало нашей эры - 250 млн.;

1000 г. н.э. - 300 млн.;

1500 г. н.э. - 450 млн.;

1800 г. н.э. - 900 млн.;

1900 г. н.э. - 1656 млн;

1960 г. н.э. - 3060 млн.

В конкретно-научной и философской литературе широко распространены так называемые биологизаторские концепции, то есть концепции (порой чрезвычайно содержательные в научном плане и отличающиеся философской глубиной мысли), так или иначе, преувеличивающие значение биологических факторов в жизни общества в ущерб факторам социальным. В числе важнейших биологизаторских концепций обычно называют следующие: социальный дарвинизм, мальтузианство (и неомальтузианство), евгеника (и неоевгеника), фрейдизм в социальных науках, расистские теории, социобиологию.

Социальный дарвинизм - неоднородное направление философской и социально-политической мысли, представители которого сводят законы развития общества к законам биологической эволюции, распространяют принцип борьбы за существование и выживания приспособленных, действующий в природе, на общество. Выдающимися предшественниками социал-дарвинизма являются Т. Гоббс и Т. Мальтус, основоположником - Г. Спенсер, наиболее одиозными представителями - Э. Геккель, Д.И. Писарев, Ж. Лапуж. В России социал-дарвинизм встретил достойный отпор со стороны Л.Н. Толстого, Л.И. Мечникова, П.А. Кропоткина... Среди социальных дарвинистов немало гуманистически ориентированных мыслителей. Они принимают во внимание тот факт, что человеческие формы борьбы за существование, безусловно, отличаются от тех форм, которые распространены в природе, и включают взаимопомощь, следование моральным принципам и т.п.

Мальтузианство - концепция, преувеличивающая значение “вечных” естественно-биологических факторов (прежде всего, якобы присущего человеку стремления к безграничному размножению) в развитии общества. К сожалению, в нашей стране долгое время считалось хорошим тоном шельмование Мальтуса, беспардонное передергивание, перевирание его идей. Сегодня каждый имеет возможность самостоятельно обратиться к первоисточникам. Следует уважительно относиться к личности Мальтуса (1766-1834) и к предпринятой им попытке объяснить некоторые важные демографические закономерности. Главной целью Мальтуса, священника, философа, социолога, экономиста и политика, мыслителя, опередившего свою эпоху, была разработка учения, которое позволило бы положить конец гражданским войнам, искоренить голод и бедность. Люди бездумно умножают свою численность. Между тем, запасы ресурсов всегда ограничены. Движущей силой войн (агрессивных и гражданских), согласно учению Мальтуса, является голодная толпа. Поэтому гражданину следует воздерживаться (по моральным соображениям) от рождения детей, которых он не в силах прокормить и достойно воспитать. Разумеется, согласно современным демографическим теориям, общественное (государственное) регулирование процессов воспроизводства населения представляет собой гораздо более сложный процесс. Термин “неомальтузианство” используется в разных значениях. Если мальтузианцы говорили о неизменности биологической сущности человека, то неомальтузианцы, наоборот, предпочитают подчеркивать тот факт, что наша сущность исторически изменяется: стремление к безграничному размножению человеку, в отличие от животных, не присуще.

Евгеника - учение об улучшении наследственных качеств человеческого рода. Основоположник евгеники Ф. Гальтон (кузен Ч. Дарвина) видел ее цель в содействии накоплению расой полезных признаков и сокращению вредных. Термин “неоевгеника” используется в разных значениях. Иногда его применяют к евгенике, использующей концептуальный аппарат современной генетики. Со временем обнаружилась научная (методологическая, фактологическая) и мировоззренческая несостоятельность большинства конкретных принципов евгеники (и неоевгеники), хотя в самой идее улучшения здоровья нации, разумеется, нет ничего предосудительного. Евгеника - это всё-таки социальное учение, тогда как собственно биологические исследования, касающиеся наследственных качеств человека, правильнее называть генной инженерией.

Социобиология - междисциплинарная область научных исследований, научное и философское направление, изучающее биологические предпосылки социального поведения человека и стремящееся к синтезу естественных и общественных наук. Исследуются, например, альтруизм и эгоизм, агрессивное поведение и иерархические отношения в группах, зависимость между генетическими изменениями и культурными. Основателем социобиологии считается Э.О. Уилсон (1975 г.). Крупнейшие представители: Ч. Ламсден, М. Рьюз, Р. Докинс. Наряду с социобиологией особенностями двойственной, биосоциальной природы человека занимаются еще десятки конкретно-научных и философских направлений. Широкое признание получили труды лауреата Нобелевской премии Конрада Лоренца, основателя современной этологии (науки о поведении) и эволюционной эпистемологии, исследующей биологическую сторону человеческого познания.