4. Городские организации черного духовенства (архимандритии в городе)[223]
Наряду с епископиями и организациями белого духовенства определенную роль в древнерусском городе играли объединения черного духовенства, монастырей, обладавшие особым статусом. Черное духовенство в древнерусских городах составляло многочисленную социальную прослойку: по подсчетам Голубинского, в Киеве насчитывалось не менее 17 монастырей, в Новгороде — не менее 18, во Владимире и Суздале — 8, в Смоленске и Галиче — по 5 и т. д.[224] Учитывая важность монастырского компонента в структуре феодальной земельной собственности, в идеологической и политической жизни городов, не приходится удивляться, что в них возник особый институт в форме архимандритии — руководящего монастыря города, осуществлявшего какие-то функции и вовне, по отношению к городу и его властям, к епископу, и вовнутрь, по отношению к другим монастырям.
При изучении сущности монастырских организаций в городе встает ряд вопросов. К какому времени относится возникновение объединений монастырей и архимандритий? Какова роль княжеской власти в становлении этого института? Какими политическими и административными функциями обладали носители титула архимандрита? Какова эволюция монастырских объединений в процессе феодального развития русских городов в XIII— XIV вв.?
Исследователями проблема монастырских организаций в Древней Руси практически не освещена — работы ограничивались составлением списков монастырей и их настоятелей (Макарий, Е. Е. Голубинский, П. М. Строев), изучением Киево-Печерского монастыря (Евгений, Е. Е. Голубинский, М. Д. Приселков). В советской историографии, посвященной проблемам черного духовенства, на первое место выдвинулось успешное исследование новгородской монастырской организации (В. Л. Янин, А. С. Хорошев). Черному духовенству в городе уделил особое внимание ?. ?. Тихомиров, показав его связь с экономикой и культурой своего времени.
Рассмотрим свидетельства летописей о монастырских организациях в городе в порядке их появления: в Киеве, Новгороде, в Северо-Восточной Руси и отдельно в Москве.
Киев
Наиболее ранние свидетельства о совместном участии «игуменов» или «всех игуменов» городских монастырей в публичных актах, связанных с встречами князей[225], с княжескими похоронами[226], с княжескими съездами[227], с хлопотами об освобождении взятых в плен[228], относятся к Киеву второй половины XI в. Игумены действуют здесь независимо от митрополита и иногда наряду с ним. Нужно учитывать, что большинство киевских монастырей XI—XII вв. — это ктиторские монастыри, теснее связанные с княжескими династиями, правившими в Киеве, чем с митрополичьей властью. Это обстоятельство, видимо, сыграло заметную роль в становлении известной самостоятельности киевского черного духовенства в начальный период его существования. Уже первое упоминание «игуменов всех» под 1072 годом указывает на них как на своеобразных представителей Ярославичей, инициаторов перенесения мощей Бориса и Глеба: «Совокупившеся Ярославичи Изяслав, Святослав, Всеволод... Феодосии же игумен Печерь-скии, Софроний же святого Михаила игумен, Герьман святого Спаса игумен... и прочий игумени вси... »[229] Поименованные здесь настоятели возглавляли Печерский монастырь, особыми отношениями связанный в те годы с Изяславом, Михайловский Выдубицкий и Спасский Берестовский, которым покровительствовал Всеволод.
Для характеристики особого политического статуса глав городских монастырей еще в конце XI в. важно включение игуменов в число представителей основных политических сил Киева: князья, участники съезда 1096 г., должны были заключить договор о совместной обороне от половцев перед лицом (как бы под контролем) епископов, игуменов, великокняжеской боярской аристократии и киевских горожан. О том, что указанное свидетельство нужно понимать именно как демонстративный контроль со стороны этих социальных сил, указывает мотив отказа князя Олега участвовать в съезде на таких условиях: «... несть лепо мене судити епископом, и чернецам, и смердом»[230]. Возглавлял «игуменов» в 1097 г. настоятель Печерского монастыря Иван[231].
На определенное политическое значение киевских монастырей в их взаимоотношениях с князьями говорит парадный обед, который дал в 1196 г. князь Давыд Ростиславич этим организациям[232], как давал он такие обеды в свой приезд в Киев отдельно князю Рюрику и его детям, городской аристократии — представителям «киян» и федератам — Черным клобукам. Мы имеем здесь дело с целым раундом политических переговоров с руководящими кругами киевского общества о политической системе Русской земли, и организация черного духовенства тогда, как и сто лет назад, в 1096 г., была в их числе.
Во второй половине XII в. в Киеве появляется архимандрития. Печерский игумен получил титул архимандрита, который стал присваиваться настоятелю важнейшего монастыря в городе, обладавшему определенными правами и вне своего монастыря. Этот греческий титул обозначал в Константинопольской и других восточных церквах настоятеля, стоявшего во главе объединения нескольких монастырей и надзиравшего за ними. Его назначение или утверждение принадлежало патриарху[233].
Однако в Киеве появление архимандритий было связано с местными политическими событиями, когда Печерский монастырь сумел стать «княжеским»[234]. В 1169 г. печерский игумен упоминается еще без титула архимандрита[235], а в 1171 г. (ошибочно 1174 г. в Ипатьевской летописи[236]) при встрече нового князя Романа Ростиславича он его имеет[237] . Таким образом, появление архимандритий в Киеве произошло при игумене печер-ском Поликарпе, который был тесно связан с киевскими князьями, особенно с Ростиславом Мстиславичем[238]. Вместе с тем Поликарп
вступил в серьезный конфликт с митрополитом — греком Константином, который наложил на него, руководителя крупнейшего и авторитетнейшего киевского монастыря, запрет за то, что тот защищал традиционную практику ослабления постов в дни церковных праздников[239].
Учитывая опору киевских монастырей на княжескую власть и этот конфликт, получение Поликарпом титула архимандрита, скорее всего, может быть связано не с митрополичьей инициативой, а с княжеской. Это время после смерти Ростислава (1168), включающее захват Киева войсками Андрея Боголюбского и княжение Глеба Юрьевича и затем Владимира Мстиславича.
А. В. Поппэ предполагает, что титул архимандрита Поликарпу дал патриарх Константинополя, которым был тогда Лука Хрисо-верг. Этот титул мог привезти в Киев новый митрополит Михаил II, назначенный вместо вызывавшего раздражение своей деятельностью митрополита Константина II[240] . Однако, как и архиеписко-пия на Руси, архимандрития, насколько можно судить по сохранившимся источникам, являлась институтом, порожденным внутренней жизнью древнерусского города, и не была связана с какими-либо правами, в которых могла бы быть заинтересована патриархия или митрополия. Наоборот, архимандритию в Киеве можно рассматривать, скорее всего, как институт, противопоставленный митрополиту и связанный с княжеской властью, не говоря уже о Новгороде, где архимандрития конкурировала с местной архиепископией на вече. Нет сведений и о том, что Печерский монастырь в это время получает название лавры, как предполагает исследователь[241].
Поликарп оставался архимандритом вплоть до своей смерти в 1182 г[242], следующий игумен, Василий, упоминается с новым титулом под 1183 и 1198 гг.[243], что, видимо, говорит о пожизненности звания архимандрита в Киеве.
Новгород
Новгородская организация черного духовенства изучена лучше других благодаря В. Л. Янину. Сама новая постановка вопроса о роли в русском средневековом городе монастырских организаций стала возможной после его анализа новгородской архимандритии. Янин показал значительную специфику института новгородских архимандритов, обусловленную особенностями развития Новгорода. Хотя первые упоминания нового титула в Новгородской I летописи младшего извода относятся к 1194 г.[244], это, скорее, позднейшая вставка, поскольку его нет в Синодальном списке. Существование титула «архимандрит новгородский», не имеющего аналогии в других городах Руси, документируется летописными статьями 1226 и 1270 гг., что позволило отнести получение его юрьевским игуменом к рубежу XII—XIII вв., ко времени пребывания на кафедре игумена Савватия (1194—1226). С того же времени монастырь становится и привилегированной усыпальницей новгородской знати. «Новгородский архимандрит» выбирался на вече и был, таким образом, одним из характерных республиканских городских институтов. Удалось выяснить, что срок его пребывания в новой должности был ограничен и игумены новгородских монастырей сменяли друг друга на этом посту, сохраняя игуменство в своих монастырях. Новгородская организация черного духовенства, опиравшаяся на значительные монастырские вотчины и тесно связанная с городскими концами, в лице своего главы-архимандрита стала независимой и от новгородского архиепископа[245].
Владимир-на-Клязьме, Ростов и Ярославль
В отличие от киевских, все известные монастыри Владимира-на-Клязьме были основаны князьями одной династии и, видимо, сохраняли с ними тесную связь. Важнейшим из них являлся Рождественский Богородичный монастырь, основанный Всеволодом Большое гнездо в 1192 г.[246] Он стал играть заметную роль лишь с начала XIII в.: под 1206 годом имя его игумена открывает список настоятелей, участвовавших в церемонии проводов в монастырь жены Всеволода; в это время рождественский игумен был княжеским духовником[247].
В начале XIII в. владимирские игумены, как и киевские, участвуют вместе с представителями других социальных групп города в государственных делах, связанных, в частности, с передачей княжеской власти[248]. Настоятель Рождественского монастыря Кирил впервые называется «игуменом и архимандритом манастыря святыя Богородица Рожества» в летописной статье 1230 г. о поставлении его епископом ростовским[249]. Известны и другие случаи, когда рождественские игумены ставились епископами: Симон (1214) и Митрофан (1227) —епископы Владимира и Суздаля[250]
Тесная связь с сильной княжеской властью как монастырей, так и епископов Владимира препятствовала превращению черного духовенства в самостоятельный институт, и титул архимандритии был здесь принят и остался в XIII в., вероятно, как почетное обозначение игумена наиболее авторитетного монастыря.
В Северо-Восточной Руси в XIII—первой половине XIV в. этот титул получили также главы важнейших монастырей Ростова (Богоявленского, упоминаемого с 1261 г.)[251] и Ярославля (Спасского, упоминаемого в 1311 г.)[252]. Нет сведений, чтобы за указанным титулом в условиях ордынского ига стояли какие-либо городские организации черного духовенства.
Архимандрития в Москве
Наиболее позднее свидетельство об архимандритии и ее самостоятельной функции в городе связано с Москвой. В этом городе и его пригородах в первой половине XIV в. существовало по крайней мере четыре монастыря: Спасский в Кремле, Богоявленский на Посаде, Крутицкий и Данилов вниз по Москве-реке[253]. В одном из них, Даниловом, основанном князем Даниилом Александровичем, т. е. в княжеском ктиторском монастыре, им была учреждена архимандрития. Каковы были ее функции, сведений нет, но очень интересно указание на перенесение архимандритии из этого монастыря в Кремль, в новый Спасский монастырь рядом с княжеским дворцом, которое было совершено Иваном Калитой в 1330 г., и на причину такого акта. По сообщению Рогожского летописца, князь «приведе оттуду (из Данилова монастыря. — Я.Щ.) архимандритию ту и близь себе учини ю, хотя всегда в дозоре видети ю»[254]. Действия и Даниила, и Ивана, дающие игуменам основанных ими монастырей почетный титул архимандрита, понятны. Но здесь имеется в виду не титул, а какие-то реальные административные функции главы московских монастырей, за которыми князю удобнее было следить в Кремле. Таким образом, в Москве XIV в. архимандрития отнюдь не была титулярной, и акт 1330 г. может быть оценен как шаг на пути подчинения княжеской власти московской монастырской организации. Этот акт может быть сопоставлен с ликвидацией в 1370-х годах традиционной должности московского тысяцкого и с подчинением городского посада княжескому двору, также имевшими политическое значение[255].
Итак, можно считать, что в структуре древнерусского города наряду с князем, епископом, тысяцким, боярской аристократией особое место занимали монастыри в лице их настоятелей — игуменов. Экономической основой этого особого положения черного духовенства были монастырские вотчины, появившиеся в конце XI—начале XII в. и в последующее время сделавшие монастыри самостоятельными феодальными хозяйственными организмами. Подчиненные митрополиту и епископам в плане церковной дисциплины, они в административном отношении, в участии в городской жизни обладали известной самостоятельностью, чему способствовала и связь монастырей с их ктиторами — княжескими династиями и (в Новгороде) боярами. В конце XI—XII в. монастыри участвуют в жизни города не только поодиночке, но и в виде собрания (собора) игуменов, принимавшего участие в торжественных актах, которые были связаны с передачей княжеской власти и пр. Со второй половины XII—первой половины XIII в. монастырская организация получает оформление в виде архимандритии в наиболее сильном монастыре, осуществляющей руководство другими городскими монастырями. Определенную роль в этом играет княжеская власть, заинтересованная, вероятно, в собственном контроле деятельности монастырей через голову митрополита и епископов. В республиканском Новгороде складывается особый, неизвестный в других городах, институт «архимандрита новгородского», представлявшего на вече интересы черного духовенства и связанного с кончанской структурой управления городом. Но и здесь архимандрития возникает в бывшем княжеском монастыре, показывая общность происхождения с другими городами Руси. Особые права монастырских организаций сохранились до XIV в., как показывает перевод Иваном Калитой архимандритии в Москве в придворный княжеский монастырь.