Каспия.

История изучения Каспия со времен Геродота до появления на море первых русских научных экспедиций в XVIII веке представляет собою такую же лакуну в наших знаниях по истории географической науки, какими являются многие главы, где основными действующими лицами были восточные мореходы и исследователи. Между тем, хотя и очень медленно, нередко сопровождаемые даже попятным движением, эти знания все же наращивались, и, обобщая, следует сказать, что в IX-Х веках Каспий был известен лучше, чем в древнее время.

Менее всего прогресс знаний о Каспий обнаруживается в части общего описания моря. В IX-Х веках данные о размерах моря в длину и ширину оставались, как и во времена Геродота, по-прежнему весьма неточными. Один из наиболее старых арабских географов Ибн Хордадбех представлял себе Каспий в виде круга диаметром в

500 фарсахов. Это представление о круге надолго удержалось в средневековой географии на арабском и персидском языках, в частности в изображении Каспийского моря на картах, составлявших так называемый Атлас ислами и прилагавшихся к сочинениям Истахри и Ибн Хаукала. Размер диаметра этого круглого Каспийского моря, по-видимому, мог меняться. Так, "Худуд ал-'алам", считая равной длину и ширину, говорит не о 500, а о 400 фарсахах. В том же Х столетии наряду с изображением Каспия в виде круга существовало изображение его, отмечавшее разницу в длине и ширине: так, Мас'уди, называя форму Каспия овалом, определяет длину в 800 и ширину в 600 миль. Даже такие поздние авторы, как Димашки и Хондемир, поражают нас отсутствием какого-либо приближения к действительным размерам: 280 (или 260) и 200 фарсахов, приводимые ими в качестве мер длины и ширины, превосходят современные измерения в 2-5 раз.

За прошедшие со времен Геродота столетия обнаружился даже регресс в понимании того, связан ли Каспий с другими морями или представляет собою "отдельное море". Мас'уди рассказывает о спорах, которые велись в его время по указанному вопросу. Свидетельством актуальности вопроса является то значительное место, которое отводит Мас'уди в своем сочинении рассуждениям о связи Каспия с Черным морем, то, что он снабдил эти свои рассуждения историческими иллюстрациями. Однако сомнения Мас'уди не получили распространения. В географической науке на арабском и персидском языках довольно устойчиво держалось античное представление о Каспий как об изолированном море; Бируни писал, что Каспийское море "не соединяется с другим морем".

Исследование Каспии.

В отличие от знакомых классической арабской географии южных морей Каспий считался выходящим за пределы культурного круга. Мас'уди называет его выражением, переводимым французскими издателями как "le mer des Barbares", четко иллюстрирующим приведенное выше представление. Как "Северные горы" (Гималаи), по описанию Бируни, отделяли культурную Индию от "тюрок", так и Каспий в арабо-персидской географии был по преимуществу областью "чужих" народов, также объединенных в так называемой мусульманской литературе понятием "тюрки". Это чужое, варварское море, отличавшееся по сравнению с южными морями необычайно темной, непрозрачной водой, населяли фантастические чудовища - тиннин, подробнейшим образом описанные Мас'уди. И все же, несмотря на многие неясности и противоречия, сквозь покров легенды и мифотворчества все явственнее пробивается наличие географического реализма, медленно выплывают, как в утреннем тумане, контуры неизвестного ранее, Как это обычно для рассматриваемого Свода, яснее и точнее возникают не понятия физической географии в чистом виде, а определения того или иного физико-географического понятия в зависимости .от известных племен, народов, городов и стран. Такую характеристику мы встречаем уже в самых ранних географических сочинениях Халифата. Хорезми называет Каспий единым морем Хорезма, Джурджана, Табаристана, Дейлема; подробное картографическое описание этого моря у Хорезми в значительной мере для нас, к сожалению, неясно. "Худуд ал-'алам", продолжая традицию, также характеризует границы Каспия по народам и странам: восточная сторона моря - пустыня, соприкасающаяся с гузами и Хорезмом; северная сторона соприкасается с гузами, а в некоторой части с хазарами; западная - с городами хазар и Азербайджана; южная - с городами Гиляна. Дейлема, Табаристана, Горгана. Такую же характеристику Каспия по расположенным на его берегах народам и странам дает Бируни. Начиная с Абаскунского моря, он затем направляет читателя "к Табаристану, земле Дейлема, Ширвану, Баб ал-абвабу (Дербенту), области алан, затем хазар, при впадении в него реки Итиля, а затем к областям гуззов, пока не вернется к Абаскуну". Отражением этого же определения Каспия является описание моря в географическом сочинении Насир ал-Дина Туей. Из того же "тумана неизвестности" вычерчиваются острова, число которых уже у Хорезма доходит до четырех. Далее количество известных островов становится еще большим. "В древности, - пишет Хондемир в географическом приложении к "Раузат ассафа" Мирхонда, - имелось [на Каспий] два острова, теперь имеется семь островов, на которых добывают белую и черную нефть".

Населенные еще у некоторых авторов джиннами и диковинными птицами, эти острова уже в "Худуд ал-'алам" начали приобретать вполне реалистические черты. Таков, например, остров ал-Баб, находящийся против Дербента хазар. Отсюда, по словам среднеазиатского анонима, происходит марена, которую употребляют красильщики во всех странах. Вторым островом, известным географии Х века, был остров "Черной горы", изобиловавший источниками и древесными зарослями. По свидетельству "Худуд ал-'алам", здесь обитали гузы, которые разбойничали на море и на суше. Ибн Хаукал упоминает, что на оба эти острова бежало население Итиля и Семендера после нападения русов в 358/968-69 г., из чего можно заключить, что оба острова или находились поблизости друг от друга, или были издавна связаны судоходством. Попытки идентифицировать эти острова производились в науке неоднократно. Последняя из таких попыток, подытоживающая предшествующие, принадлежит В.Ф.Минорскому. Усматривая параллели в известной оде Хакани, где упоминается "остров марены", а также в соответствующих местах у Димашки и в "Нузхат ал-кулуб" Хамдаллаха Казвини, В.Ф.Минорский отсылает читателя к предположениям, уже высказывавшимся ранее: Ленкорань (Н.В.Ханыков), Апшерон (Ф.Вестберг). Более четко идентифицируется полуостров, описанный тем же "Худуд ал-'алам", - "остров, одна сторона которого соприкасается с сушей". Полуостров, по словам источника, находится напротив Дихистана, дихистанцы его называют Сур, здесь живут охотники за соколами, пеликанами и рыболовы. Представляется, что под этим названием может скрываться и старое наименование Мангышлака, хотя В.В.Бартольд и В.Ф.Минорский идентифицируют Мангышлак с островом Сийах Кух, который, по словам Истахри, лишь недавно был занят тюрками.

Рано или поздно, надо полагать, и для каспийского мореходства найдутся такие же бесценные, как источник лоции, аналогичные раннесредневековым лоциям для навигации по Персидскому заливу, Красному морю и Индийскому океану. Схематическим и бледным отражением этих лоций являются маршруты, встречающиеся в географических сочинениях IX-Х веков. Но все же, несмотря на всю свою схематичность и прочие недостатки, эти маршруты - явственное подтверждение той мысли, что послегеродотовское время не оказалось бесследным в практическом изучении и освоении Каспийского моря. К сожалению, впрочем, приходится констатировать, что и в области установления каспийских маршрутов мы знаем лишь очень немногое. Когда и при каких обстоятельствах начались более или менее систематические связи между восточным и западным берегом Каспия, между районами Горгана, Хорезма и Поволжья - нам неизвестно. "Можно предполагать, - считает В.В.Бартольд, - что Дербент являлся тем древним пунктом на западном берегу Каспийского моря, куда совершались плавания...". Само возвышение Абаскуна, если верить преданию, произошло во время, близкое к первой дате упоминания источников о Хазарском каганате (627 г.). Уже Ибн Хордадбех в IX столетии сообщает как общеизвестный факт, что путь от Горгана до столицы хазар при благоприятном ветре продолжался восемь дней. Истахри и Ибн Хаукал приводят более обстоятельное описание маршрутов. По их словам, существовали два направления, по которым двигались суда из Абаскуна до страны хазар, - "с правой" и "с левой". При маршруте по первому направлению единственной остановкой был Дихистан, находившийся от Абаскуна на расстоянии 50 фарсахов, или 6 переходов. По словам Истахри и Ибн Хаукала, население этого района занималось главным образом охотой и рыболовством, Мукадаси уверяет, что Дихистан был одним из самых знаменитых районов Горгана. Отличительной особенностью этого района являлся минарет, который можно было видеть издали, что, очевидно, было особенно удобно для средневековых навигаторов. Расстояние от Табаристана до Баб ал-абваб (Дербент) "при благоприятном ветре проходилось судном в семь дней", от Баб ал-абваб направлялись уже сухопутьем в хазарский город Семендер. О связях Абаскуна с различными областями Каспия и Поволжья мы располагаем свидетельствами очевидцев. "И я [сам], - пишет Масуди. - плавал по нему (Каспийскому морю) от Абаскуна, -а он на берегу Джурджана, - в область Табаристана и далее, и не переставал я расспрашивать всех, кто сам был свидетелем, из числа купцов.., а также хозяев кораблей". Только Абаскун мог иметь в виду и Ибн Хаукал, заявляя, что в 358/968-69 г. он в Горгане узнал о захвате русами Булгара и Итиля. Не случайно именно сюда были направлены самые ранние походы русов 880 и 909 годов.

Источники по-разному называют плававшие в то время по Каспию суда: сафина (Ибн Русте, Ибн Фадлан, Масуди), маркаб, заурак (Масуди). Ни одно из этих названий не дает ясного представления о типе или характерных чертах древней каспийской навигации. По-видимому, практика греческого весельного судостроительства, упомянутая Геродотом, не оказалась устойчивой в древней Гиркании. Сохранившиеся в арабских маршрутах слова "при благоприятном ветре" явственно говорят об употреблении парусных судов. Мас'уди в цитированном выше отрывке, свидетельствующем о его личных морских переездах по Каспию, говорит о "хозяевах кораблей". По аналогии со сведениями, имеющимися для этого времени в отношении навигации на Персидском заливе и в Индийском океане, надо полагать, что эти хозяева были одновременно капитанами и лоцманами своих судов. Большинство рейсов из Абаскуна совершалось к южному и западному побережью Каспия, но существовали более или менее систематические рейсы и на далекий север. "И плавают по нему (Каспию), - сообщают географы, - купцы из мусульманских стран в землю хазар и между Арраном, Гиляном, Табаристаном и Джурджаном". Как и все отдаленные заморские экспедиции, подобные рейсы производились не одиночными судами, а караванами судов. Ибн Русте, рассказывая о прибытии в Булгар мусульманских судов, говорит о таковых во множественном числе. Нападавшие на Абскун в 909 г. русы также прибыли на 60 судах, вероятнее всего, таких же "морских однодневках", какие плавали по Черному морю. Обычным сезоном рейсов на север была весна. Такое предположение подтверждается пейзажем Поволжья, изображенным в ранних арабо-персидских известиях о Восточной Европе; погруженные в воду деревья и другие детали отчетливо говорят о весеннем паводке. Да и сам характер торговли восточного купечества с севером (закупка пушнины) обусловливал необходимость прибытия к рынкам пушной торговли вскоре по окончании охотничьего сезона. Надо думать, что и поездки восточноевропейских купцов на Восток совершались в то же самое время. Мы лишены возможности из-за отсутствия источников дать более или менее подробный и связный очерк этого судоходства по Каспию и Волге. Тем не менее уже в раннем Средневековье возникает представление о Каспии как о малом море. Мукаддаси называет его даже озерцом. Весьма интересны в этом свете уверения Абу Хамида, что во время пребывания на востоке Европы он плавал три раза из устья Волги до Хорезма, - факт, не часто встречающийся и в наше время. Навигация по "малому морю" уже в те отдаленные времена представлялась более доступной, чем плавание по морям, формы и размеры которых совершенно терялись в фантастическом представлении об омывающем землю океане.