Часть II "о розыскных делах и какие за разные злодейства и преступления казни, наказания и штрафы положены" является не чем

[52]

иным, как уголовным кодексом, и имеется в двух редакциях. Первая окончена составлением в 1755 г., вторая в 1766 г. Проф. Сергеевский вполне основательно отрицает возможность предположения относительно составления проекта второй редакции Екатерининской законодательной комиссией 1767 г. По его мнению, предполагать во второй редакции работу более позднего времени, именно работу законодательной комиссии 1767 г., безусловно, нельзя ввиду того обстоятельства, что она не носит на себе никаких следов влияния Наказа импер. Екатерины II. 'Туманные идеи Наказа, — говорит проф. Сергеевский, — могли, конечно, остаться без влияния, но систематика преступлений, а также многие его выражения и фразы о существе преступлений, о существе и цели наказаний, о монаршем милосердии и т. п. должны были бы отозваться в тексте нового проекта, если бы этот последний составлялся после издания Наказа". Вторая часть в обеих редакциях издана г. Востоковым и разобрана проф. Сергеевским.¹⁰

Часть третья "О состояниях подданных вообще" имеется в трех редакциях. Из них первая окончена составлением в 1762 г. Что же касается до двух остальных, то время окончания их составления не может быть с точностью определено вследствие отсутствия каких бы то ни было данных для этого. Во всяком случае, можно утверждать только одно, что обе последние редакции не являются результатом трудов Екатерининской комиссии 1767 г., а составлены рассматриваемой комиссией. Простое сопоставление этих редакций с проектами законов о правах разного рода жителей, составленных частной комиссией "о государственных родах" и изданных Русским Историческим Обществом, убеждает в истинности нашего мнения. Если же и встречается немало аналогичных, а иногда и тождественных черт в проектах обеих комиссий и в депутатских наказах, поданных в законодательную комиссию 1767 г., то это, с одной стороны, объясняется следующим образом. Как известно, в трудах Елизаветинской комиссии приняли участие сословные депутаты, они же участвовали и в Екатерининской комиссии. Естественно, что их влияние должно было сказаться на трудах обеих комиссий, а так как в продолжение трех лет нужды, желания, стремления и политически-общественные идеалы сословий не могли измениться и остались теми же самыми, то вполне понятно, почему в трудах обеих комиссий, а также и в депутатских наказах мы встречаем немало общего и аналогичного. С другой стороны, указанное сходство может быть так-

[53]

же объяснено и тем, что депутатам Екатерининской комиссии могли быть известны проекты, составленные Елизаветинской комиссией, на что и намекают некоторые данные.¹¹

Третья часть состоит из 25 глав и содержит в себе постановления, касающиеся государственного и гражданского права. Так, в ней мы находим определения юридического положения отдельных сословий и разрядов населения, их прав и обязанностей, отношения друг к другу и к центральной власти и т. п., напр., проект говорит о дворянах, о купцах, о цехах, о крепостных крестьянах, об иностранцах и инородцах, о раскольниках и т. п. Затем в нем же мы находим постановления касательно отношений родителей и детей, касательно малолетних и незаконнорожденных, касательно института опеки, которому посвящено несколько глав и т. п. Часть третья издана мною,¹² причем подробный анализ ее содержания произведен в моем исследовании о законодательных комиссиях в XVIII ст.

Из рассмотрения проектов трех частей нового Уложения следует прийти к тому заключению, что они далеко не могут быть названы только сводами прежних узаконений, так как в них имеется весьма много совершенно новых постановлений, не встречающихся в прежних законодательных актах, изданных до них. По многим вопросам отдельных отраслей права проекты предлагают совершенно новые ответы, зачастую реформируя юридический быт народа и внося в него новые начала на смену прежним, так сказать, устаревшим и ставшим в силу этого уже негодными. Подобный, если можно так выразиться, реформаторский характер Уложения объясняется, на наш взгляд, влиянием народных представителей, принявших участие в составлении проектов. Многие постановления Уложения, в особенности касающиеся организации сословий, повторяются почти слово в слово в депутатских наказах, поданных в Екатерининскую законодательную комиссию 1767 г., что служит одним из веских доказательств в пользу нашего мнения относительно причины реформаторского характера Уложения. Если бы Елизавета Петровна или ее Преемники вызвали к жизни рассматриваемые проекты, утвердив их своей санкцией и дав им силу закона, то этим самым они бы значительно удовлетворили желаниям сословий, которым пришлось бы тогда в 1767 г. высказаться только по немногим вопросам. Стремления и желания сословий, выраженные в их наказах, прямо свиде-

[54]

тельствуют в пользу того, что большинство или, по крайней мере, многие из них были уже достигнуты и удовлетворены в рассматриваемых проектах; это, впрочем, и неудивительно, если принять во внимание тот факт, что проекты были почти таким же продуктом деятельности народных представителей, как и самые наказы.

1 Поленов. Материалы для истории русского законодательства.

2 Сперанский. Обозрение исторических сведений о Своде Законов. С. 13.

3 Нефедов (Причина и цель издания Полного Собрания Законов и Свода. Казань, 1889. С. 11) и Кассо (К истории Свода законов гражданских. Журн. Мин. юст. 1904. Кн. 3) утверждают, что в XVIII ст. и в начале XIX ст. с термином "уложение" не связывалось "понятия о законодательном творчестве", а под "сводом" не понималось "простого воспроизведения действующих норм". "В течение XVIII столетия, — замечает г. Кассо, — когда говорилось о новом уложении, имелось в виду главным образом внесение накопившихся норм в рамки Уложения 1649 г.; на официальном языке такая работа называлась или сводом уложения, или сводным уложением, что лучше всего доказывает отсутствие контраста между этими двумя сопоставленными словами". Действительно, между "уложением" и "сводом" контраста не было, но был контраст между "новым уложением" и "сводным уложением". С первым в течение XVIII ст. всегда связывалось понятие о законодательном творчестве, и источником подобного сборника признавалось не только русское, но, главным образом, иностранное законодательство. Под "сводным" же уложением всегда понимался свод действующего русского права (см. мои "Законодательные комиссии в России в XVIII ст." в Журн. Мин. юст. 1902. Кн. 5, где приведено много данных в пользу этого мнения).

4 Сперанский. Указ. соч. С. 14.

5 T.I. 1887 г.

6 См. мое исследование "Законодательные комиссии в России в XVIII ст.". Т. I.

7 Сперанский. Обозрение исторических сведений о Своде Законов. С. 19.

8 Подобное предположение подкрепляется и свидетельством известного историка XVIII ст. кн. Щербатова, приводящего в своем исследовании "О повреждении нравов в России" следующий факт. Когда проект уголовного Уложения был поднесен к подписанию Елизаветы Петровны, "то уже готова была сия добросердечная государыня, не читая, подписать, но, перебирая листы, вдруг попала на главу пыток, взглянула на нее, ужаснулась тиранству и, не подписав, велела переделывать" (см.: Иконников. Страница из истории Екатерининского Наказа. С. 1).

9 Т. I. СПб., 1887.

10 Проекты Уголовного Уложения 1754—1766 гг. СПб., 1882.

11 Лаппо-Данилевский. Собрание и свод законов Российской империи, составленные в царствование имп. Екатерины II. С. 73.

12 Проект нового Уложения, составленный законодательной комиссией 1754—1766 гг. Часть третья. Текст под редакцией В. Н. Латкина. СПб., 1893.