1.3. Конфликтно-социальные результаты рыночной организации гражданского общества

Социальная ориентированность рынка – серьезный предмет для дискуссий, как в свое время предметом дискуссий было понимание развитого социализма. Стремление одних придать рынку такие черты, которые ему не свойственны, обходится дорого самому этому рынку. Рынок не может обладать завышенными параметрами социальности, он превращается тем самым в нечто большее, чем рынок, а именно в государство или гражданское общество. Поэтому в идеологическом плане придание рынку несвойственных ему черт может быть и оправдано, в научном же – нет. Социальность рынка заключается в его способности производить деньги и объединять людей посредством последних. Объединение людей, получаемое таким образом, можно обозначить как торговое общество.

Другой социальной чертой рынка является то, что он воспроизводит частную собственность, эту основу и социальную сущность общества, базирующегося на рыночных отношениях.

Последнее социальное достижение рынка ‑ социальная дифференциация. Как ни странно, социальная дифференциация является побочным результатом рыночных отношений, но она есть социальная форма воспроизводства частной собственности и достижения максимальной нормы прибыли. Рынок, производя богатство – прибыль, – формирует социальную дифференциацию как систему мотивов к производительной деятельности, тогда как государство находит в такой социальной дифференциации основу своего собственного воспроизводства. Государство тем самым есть продукт побочного следствия рынка – социальной дифференциации, тогда как его претензии к рынку всеобъемлющи. Поэтому для рынка, если он пытается вырваться из тяжелого пожатия государственной десницы, есть один проверенный временем путь – доводить уровень социальной дифференциации до уровня развитых капиталистических стран.

Однако «хотя рыночные механизмы, в первую очередь конкуренция, могут способствовать появлению социальных эффектов, сам по себе рынок не в состоянии создать комплексную систему социального обеспечения в национальном масштабе. Расширение социальных и экономических функций государства в последние десятилетия при сохранении рыночных свобод, институтов и механизмов обусловлено, прежде всего, возрастающей сложностью социально-экономических процессов и связанных с ними вызовов экономической и социальной безопасности, с одной стороны, и неспособностью рынка решать многие возникающие в обществе проблемы ‑ с другой».⁴⁹

«Экономистам давно известно, что рынок хорошо регулирует колебания конъюнктуры, но бессилен перед структурными проблемами. Здесь его необходимо дополнять государственным регулированием… Мы вовсе не обязаны подгонять жизнь под очередную догму, на сей раз о всемогущем и всеблагом рынке».⁵⁰

Подобные суждения не единичны, и они являются типичными для тех, кто видит усиление влияния государства на рынок, но не могут объяснить причины этого усиливающегося влияния, кроме как усложняющимися социально-экономическими процессами и бессилием рынка перед структурными проблемами. На самом деле социально-экономические процессы нисколько не стали сложными, а для рынка усложнение связано только с тем, что большие товарные и денежные массы включены в рыночный оборот. Все остальное не усложнилось. Не усложнилась торговля ни товарами, ни деньгами. Не усложнилась конкуренция. Поэтому ссылка исследователей на сложность социально-экономических процессов не дает нам обоснования усиливающегося вмешательства государства в рыночные процессы. Это обоснование находится по другую сторону поверхностного анализа социально экономической действительности. Оно находится в свойствах самого рынка, в его ограниченной способности социализировать человека, в его особых формах этой социализации.

Рынок как механизм организации общества может предложить ему незначительный набор форм специфической социализации человека, и все они связаны с товарностью. Товарность ‑ отношение, которое делает окружающий мир индивида способным выступить в качестве субстанциональной основы получения дохода. Принцип товарности и принцип частной собственности согласуются между собой, и поэтому товарное производство и производство частное есть практически одно и то же. Однако товарность есть общий принцип, тогда как частная собственность есть принцип, прямо вытекающий из товарности. Государство, монополизирующее в пределах своей юрисдикции производство и потребление, не может отменить принцип товарности, используемый миром в целом. Так, Советский Союз не смог противостоять этому принципу, не смог отказаться от него в сношениях с другими странами. Он был вынужден привести в соответствие внутреннюю нетоварную форму мировому товарному содержанию. То же самое, предположительно, произойдет и с теми странами, которые ограничивают распространение принципа товарности на своей территории. И никакая идея, какой бы она не была высокой, не сможет устоять перед принципом товарности, ибо он положен в святая святых современного человека, в его душе и сердце.

Рыночная социализация человека есть опосредованная социализация. Посредником выступают деньги как всеобщий эквивалент этого человека. Поэтому социализироваться по рыночному образцу значит иметь достаточное количество денег. Встает вопрос о том, какое количество денег необходимо для того, чтобы человек не выпадал из того общества, в котором он живет? И оказывается, что этих денег не надо много для того, чтобы человек стал себя ощущать в единстве с другими. Практика и исследования показывают, что людей, радеющих за состояние общества, в котором они живут, предостаточно. Они показывают, что даже среди людей с малым доходом, а то и без него, много тех, кто готов отдать последнее ради того, чтобы общество было крепким, чтобы оно процветало, чтобы было представлено его величие. И это происходит оттого, что принадлежность к сообществу людей есть то необходимое условие существования индивида, без которого частные формы связей в обществе перестают быть важными.

Для того чтобы рынку стать в полном объеме механизмом социализации необходимо, чтобы доход многих жителей Земли не превышал одного-двух долларов в день. Этого, как показывает практика большинства стран мира, вполне достаточно, чтобы у населения сохранялось чувство принадлежности к обществу. Но для того чтобы рынку стать эффективным механизмом, порождающим не только такой доход, который позволял бы индивидам приобщиться к обществу, но и быть механизмом, порождающим мотивы к деятельности, необходимо чтобы доход достигал многих миллионов долларов в день. Рынок стимулирует к деятельности незначительную часть населения Земли, ту ее часть, которая называет себя бизнесменами. Другая же, основная часть населения Земли к рынку имеет потустороннее отношение. Он для них существует гипотетично, как некоторая виртуальная реальность, как некоторая вне них находящаяся необходимость.

Отстраняясь от чувственной стороны вопроса рыночной социализации (так как он играет существенную роль только в повседневной практической жизни, ибо воспроизводство позитивных чувств в отношении общества необходимо именно для того, чтобы люди с низкими доходами удерживались в пределах существующего общества), следует еще и еще раз сказать, что она возможна только посредством денег. Какие чувства мы испытываем к последним, этот вопрос не важен только для тех, кто хочет сказать, что не в деньгах счастье. В рыночных отношениях деньги ‑ объективная и последняя субстанция, на которой заканчивается всякое устремление человека. Опровержение этого тезиса (что делается часто и преднамеренно для того, чтобы запутать и без того запутанное сознание людей) всегда сопряжено с желанием доказать обратное, либо с целью увести человека от действительных отношений, либо с целью воспроизводить такой слой населения, который готов работать, и много работать, за незначительное вознаграждение. В последнем смысле советское государство является достаточным примером и аргументом.

Первый аспект социальности рынка в том, что он выступает способом утверждения богатства в обществе. Посредством рынка определяется значимость продукта и потребности. Рынок, принимая массу произведенного продукта, дает оценку его общественной значимости. Социальным продукт или товар становится тогда, когда он признается обществом, он ему крайне необходим. Так хлеб, как продукт, удовлетворяющий потребности в пище, становится социальным в силу его значимости для каждого отдельного человека. Но не все товары, получившие меновое значение, носят печать общественной необходимости. Они есть такие товары, которые способствуют воспроизводству самого обмена. Поэтому все товары и услуги разделяются на товары и услуги необходимые обществу в силу их значимости в удовлетворении насущных потребностей и на товары необходимые для обслуживания рынка. Они разделяются на товары необходимые для воспроизводства человека и товары необходимые для воспроизводства форм связи. Первые необходимы по своей природе, вторые искусственно создаются и способствуют сохранению рынка. Богатство, которое стимулируется рынком, приобретает тем самым виртуальный характер; оно связано теперь не с конкретными продуктами, а с их метками. Рынок способствует производству не массы товара, а его идеальной формы ‑ денег. В этом смысле прав Ги Дебор, говоря о рынке как об отношениях опосредованных идеальным образом.⁵¹ Рынок способен жить только в ограниченном мировом пространстве и достигать благосостояния незначительной части населения Земного шара.

Социальный эффект рынка ограничен, он не способен существовать одновременно для всех и доставлять блага одновременно всем. Конкуренция и неравномерность развития потребностей не нацеливает рынок прямо на производство богатства как изобилия потребностей. Потребность для рынка есть косвенный продукт производства богатства ‑ прибыли. Потребности же сами по себе есть непроизводительное богатство. Поэтому чем меньше продукта создается (но его цена велика), тем выгоднее рынку; он получает денежное основание своего бытия. В силу чего сегодня цена продукта во много раз превосходит реальную его стоимость. Рынок создает богатство, но богатство особого рода – денежное богатство. Деньги становятся общественным продуктом только в системе рыночных отношений, поэтому монетизация привилегий или социальных прав чернобыльцев, пенсионеров, ветеранов войны и труда заменяются их денежным выражением. При этом давно всем понятно, что оценить ту или иную потребность индивида малыми деньгами ‑ значит ее уничтожить, т.е. сделать маловероятным реальное потребление.

Второй аспект связан с формой организации, которую предлагает рынок. Предлагая особую форму организации общества и потребностей, рынок выступает социальным механизмом. Это его свойство ‑ организовывать жизнь людей ‑ представляет собой механизм частного присвоения. Первый аспект противоположен второму, но между ними нет антагонизма. Созданное богатство коллективным образом присваивается частным и отчасти коллективным образом. Обмен скрывает коллективный характер производства. В обмене и продавец, и покупатель противостоят друг другу как частные лица. Частное лицо противостоит частному лицу. Частным производителем выступает владелец средств производства, тогда как сам процесс производства носит коллективный характер.

Частный характер потребления является исходной точкой рынка и его способности организовывать. Однако способность организовать потребности, которые субъективны и трудно организуются, часто терпит фиаско. Организовывать частных потребителей ‑ значит их не организовывать никак. Всякая попытка коллективного потребления расценивается как угроза рынку. Товарополучатель всегда представлен в одиночестве по отношению к товару. Только при этом условии товаропроизводитель – продавец – чувствует себя комфортно, диктует свои права на потребность. Попытки товаропроизводителей проводить экспансию потребности одинокого потребителя наталкиваются на грубость монополиста этой потребности. Поэтому организовать человека рынком ‑ значит подчинить товару потребность, включить человека в товарную зависимость. И чем эта зависимость полнее представлена, тем надежнее господство товара, тем легче осуществлять иные формы воздействия на индивида, помимо товарной.

Стремление к избыточной зависимости индивида от товара рынок делает изощренным в подаче этого товара. Реклама как некоторый образ блестящих деталей товара скрывает его базовую сущность, которая мгновенно выходит из употребления, как только потребность сталкивается с ним. Товарная форма организации общества прикрепляет индивида к товару, к вещи и делает его зависимым от нее. Находясь в подчинении у вещи, индивид не принадлежит самому себе, он раб лампы, он крепостной его величества товара. Потому владельцы товаров, говорит К. Маркс, управляют людьми через вещи, а потому ‑ вернее и надежнее. Вещи обладают силой закрепощения большей, нежели чем человек. Олицетворенный в вещи человек становится объективированной сущностью, которая может быть взвешена, измерена, т.е. количественно и качественно определена. Тем самым человек приобретает свою цену, выраженную товаром. Тем самым рынок организует общество, как заведующий складом, а социальная логистика становится непосредственной наукой об обществе.

Рабочая сила как товар ничем не отличается по своей участи от обыкновенного физического товара. Его износ, старение, психические и иные заболевания снижают цену товара ‑ вплоть до его утилизации. Утилизация рабочей силы тем безнравственнее, чем беднее общество, чем «товарнее» жизнь в этом обществе. Поэтому рынок, организующий товарное общество, обеспокоен товаром, который может приносить и реально приносит прибыль. Все свойства и качества товара или вещи, и в том числе человека, выступают для рынка обузой и ни к чему не обязывают властителей рынка. Рынок ориентирован на такой товар, который социально подготовлен приносить прибыль. Поэтому социальная ориентированность рынка связана не только той стороной, которая производит предметы, удовлетворяющие потребности – этим свойством обладает любое производство, ‑ а связана с тем, что производит социальную дифференциацию, и с тем, что требует социально подготовленных к рыночным условиям индивидов. В первом случае рынок стремится социальную дифференциацию довести до максимума, разделить общество таким образом, чтобы это разделение явилось мотивом всеобщей деятельности. Во втором случае общество организуется таким образом, чтобы индивиды ориентировались на предметы, удовлетворяющие их потребности, и чтобы человеческие качества имели товарный вид, т.е. его свойства могли обмениваться на рынке и приносить максимум прибыли.

В том, что социальная ориентированность рынка представлена очень узко, повинен сам рынок. Способности индивида быть товаром, т.е. продать себя дороже, вытесняют тех, кто не в состоянии этого сделать. Между индивидами как товарными массами ведется постоянная борьба за первенствующее положение, за цену своего труда. Тем самым рынок требует социальной дифференциации и в подготовке рабочей силы. В рыночных условиях не может быть равной и всеобщей подготовка рабочей силы, она так же дифференцирована, как дифференцируется общество в результате функционирования рыночных отношений.

Если подытожить то, что сказано нами в отношении социальной ориентированности рынка, то можно сказать о том, что ее высшим пределом является социальная дифференциация, т.е. рынок делает из равных участников производственного процесса социально неравных, а тем самым ‑ мотивированных на добывание денег. Поэтому вся социальная направленность рынка связана с формированием различий: по потребностям, доходам, по национальной принадлежности, по принадлежности к религии и полу.

Рынок может производить и постоянно воспроизводит социальность посредством массы денег. Деньги становятся представителем социальности на рынке, в обществе – представителем рынка. И в этом смысле деньги обладают двойной сущностью. В первом случае деньги выражают силу каждого отдельного индивида, во втором – силу общества. В первом случае важна покупательная способность национальной валюты, во втором – соотношение национальной валюты к другим национальным валютам. Следует заметить, что отношение ведущих валют мира друг к другу показывает нам то, что рынки данных стран либо более замкнуты, либо нет. Так, если евро обменивается на доллар как 1 к 1,2 или 1,3, то это означает, что европейский рынок наиболее интенсивен в пределах Евросоюза, нежели чем со странами, не входящими в состав ЕС. И, наоборот, чем больше объем международной торговли, тем может быть ниже сложившийся паритет валют. В последнем случае воля государства играет не последнюю роль в импорте и экспорте тех или иных товаров. Тем самым оно играет определяющую роль в соотношении валют. В этом вопросе присутствует государственный волюнтаризм, диктующий некоторым странам, их положение в сложившемся обмене.

Рынок в обществе представлен деньгами, и это представительство тем существеннее, чем существеннее значение денег в существовании и развитии общества. Рынок создает денежную основу общества. Для рынка совокупность цен на товары и общество ‑ тождественные понятия. Если в обществе нет ценового определения чему-либо, то и для рынка оно не существует. Рынку нет дела до патриотизма, хотя обслуживающие его символы рынок превращает в товар.

Общество представлено в рынке такими же деньгами, и тоже в форме цен на предметы и услуги, удовлетворяющие потребности людей. Чем выше развит рынок, тем социальность рынка значительнее. Рынок свою социальность уясняет через массу денег, находящихся в обращении, в сбережении и резерве. Общество уясняет социальную значимость рынка через цены на предметы его потребностей. Чем ниже цены и чем больше накопительный потенциал общества и отдельного индивида, тем значительнее социальная ценность рынка. Тем самым стабилизационный и резервный фонды, создаваемые государством, есть предмет разногласий между рынком и государством. Государство полагает, что денег в обращении достаточно, тогда как предприниматели, а за ними и их партии, полагают, что в обращение должны быть направлены деньги стабилизационного и резервного фондов. Почему бизнес считает, что только таким образом могут решиться многие проблемы? Да потому что для бизнеса деньги и их количество ‑ одно из условий существования рынка. Общество в целом так же считает, что чем больше денежная масса, тем больше потребностей будет удовлетворено. В связи с чем и общество, и рынок ‑ за расходование денежных средств, которые, например, накапливаются в государстве. Государство же в некоторые периоды сопротивляется расточительному характеру рынка и общества. Надо признать то, что деньги – это та социальная оболочка, в пределах которой бизнес чувствует себя уверенно и комфортно.

Деньги, как представители социальности на рынке, представлены в форме цены товара; деньги, как представители рынка в обществе, представлены товарной стоимостью. Разница между последней ценой и первоначальной стоимостью товара есть та сумма денежных средств, которая удовлетворяет потребности огромнейшего слоя людей. Поэтому чем выше цены, тем выше социальность, т.е. значение рынка для общества и, наоборот, чем цены ниже, тем значение рынка для общества не велико. В силу чего рынок и его основные субъекты стремятся всячески поднимать цены и тем самым демонстрировать свою социальность. Тогда как государство стремится в противоположную сторону: в лучшем случае удерживать цены и требовать тем самым от рынка осуществлять поиск денег в других странах.

Социальность рынка заключается в его способности удовлетворять потребности индивидов посредством денег. Вся социальность рынка аккумулируется в деньгах. Поэтому деньги и общество ‑ для рынка тождественные понятия, а производство денег равносильно производству общества. Рынок организует денежное выражение общества и не понимает того, что услуги или товары могут передаваться бесплатно. Бесплатность ‑ враг рынку. Все имеет цену для рынка, а сила каждого отдельного индивида находится в его кармане. Каждый становится членом рыночного общества только при условии наличия денег, каждый исключается из него при отсутствии таковых.

Рыночное общество перманентно восстанавливается в каждом акте обмена, поэтому за пределами этого акта царит нерыночное общество, где-либо не осуществляется обмена между людьми, либо он осуществляется на безденежной основе. За пределами нерыночного общества рынок не имеет никакого значения. Но так как обмен не подобен обмену веществ в организме человека, т.е. он носит дискретный характер, то и рынок не может властвовать ежечасно над потребностями людей. Поэтому за пределами рыночного общества, этого идеального и частичного общества, представлены иные общества, отличные от рыночного общества.

Соотношение между этими обществами устанавливается всякий раз эмпирически, но влияние рыночного общества на все имеющиеся в наличии общества является превалирующим. Рыночное общество стремится поглотить другие общества тем, что предлагает свой способ взаимодействия через обмен. Исключить опосредствующий обменом способ взаимодействия не представляется возможным. Для современного человека мало слыть добропорядочным, ему надо, чтобы даже добропорядочность оплачивалась.

Рынок вползает во все способы взаимодействия через такое качество человека, как корысть, и корыстолюбие становится его обыденной чертой. Поэтому рынок привязывает к себе человека всеми ему доступными способами и укрепляет себя как в индивидуальном сознании, так и в индивидуальных действиях. Человек становится предтечей рынку, его живым воплощением, тем самым проецирует на себя все как положительные, так и отрицательные черты рынка.

Социальная ориентированность рынка также связана с воспроизводством отношений собственности. В этой способности рынка так же заложена социальная ориентация рынка. Рынок производит частных собственников, т.е. социально адаптированных к рынку индивидов. Воспроизводя отношения частной собственности, рынок тем самым осуществляет миссию социальной ориентированности индивида. Индивид приобщается к социуму посредством рынка, он научается смотреть на себя через рыночный механизм организации общества, он делается рыночным индивидом. Отказ индивида от рыночных форм социализации делает индивида неспособным быть полезным рынку и обществу, базирующемуся на рыночных отношениях. Индивид, прежде чем стать членом рыночного общества, обязан приобрести такие черты, которые требует рынок. Такой характерной чертой человека социализирующегося через рынок является эгоизм.

Частная собственность не в состоянии быть одновременно и частной и общественной собственностью. Она ‑ ее противоположность. Единство этих противоположностей только в том, что та и другая собственность сохраняют в себе принуждение. Первая принудительно сохраняется в силу того, что развитый частный интерес требует своего удовлетворения, вторая ‑ в силу того, что требует удовлетворения общественный интерес. Соотнести эти интересы при сохранении различий в собственности ‑ значит принудить одну сторону (либо индивида, либо общество) к исполнению потребностей одной из сторон. Однако принуждающая сила общественной собственности по своим формам отлична от принуждающей силы частной собственности. Принудительная общественная сила не требует ее политического закрепления, т.е. посредством силы принуждать. Принудительная частная сила всегда готова прибегать к дополнительной силе, обладающей средствами принуждения. Поэтому в первом случае царит нравственность, во втором – политика. В первом случае исключаются политические формы принуждения из многих сфер частной жизни, во втором – они доминируют.

Развитый до предела антагонизм форм собственностей для марксизма, например, решается уничтожением частной собственности. Это значит, что в ассоциации людей не только средства производства сохраняют свое общественное значение, но и способ присвоения продуктов, создаваемых на общественном производстве, носит общественный характер ‑ контролируется обществом с целью уничтожения возможности необоснованного накопления в одних или немногих руках. Для многих других теоретиков, которые никак не могут примирить общественное и частное, этот вопрос решается посредством легитимации различных форм собственности и признания за ними равенства.

За пределами рыночного общества человек проявляет свою двойственную натуру. Потому, например, корысть не может полностью поглотить человека. В дружбе и любви корысть не играет той роли, которую играет в обмене. Поэтому человек на корыстолюбии не выстраивает дружеских отношений, он их просто-напросто игнорирует. Он не выстраивает корыстолюбивых отношений с обществом, ибо прекрасно осознает, что общество как целое по отношению к нему как ее частичному элементу, выработало иные формы поощрения за положительные общественные деяния. Эти формы поощрения связаны с общественным признанием заслуг.

Для государства социальность рынка или его общественная значимость как раз заключается в поддержании социальной сферы в нормальном состоянии. Нормой для государства является такая социальная сфера, которая не является причиной недовольства. Для рынка ‑ и мы уже об этом говорили ‑ его общественная значимость заключается в том количестве денег, которые необходимы для функционирования самого рынка. Тем самым государство, оказывая воздействие на денежное обращение, так же оказывает воздействие на социальный характер рынка. В этом вопросе рынок за увеличение денег в обращении, государство, напротив, за уменьшение. Ш. Фурье еще заметил, что торговля и эмиссия денег должны быть монополизированы государством. Он полагал, что в этом суть социальной политики государства.⁵²

Однако государство, монополизировав выпуск и обращение денег, уничтожает социальный характер рынка, оно уничтожает понимание рыночной социальности, т.е. денежной социальности. Государство сдерживанием увеличения денег в обращении останавливает рынок перед пропастью кризиса, в который заводит рынок ничем не оправданное увеличение денег в обращении. Оно ‑ за разумное ограничение, которое создает основу для усиления конкурентной борьбы и переливов капиталов и доходов из одной отрасли в другую, оно ‑ за дифференциацию денежных доходов, за социальную дифференциацию. Тем самым государство через социальную дифференциацию возвращается к самому себе, воспроизводит свою жизнь и решает вновь и вновь задачи политическим образом. Рынок же, напротив, не в состоянии регулировать эффективно дифференциацию денежных доходов. Для рынка социальная дифференциация не есть условие его существования. Для рынка социальная дифференциация есть следствие его функционирования, тогда как для государства она есть причина его бытия.

Рынок порождает государство, оно есть следствие рынка, но такое следствие, которое стоит в одном ряду с другими такими же следствиями, а в тоже время для рынка государство является важным следствием только в том случае, когда оно выступает эффективным механизмом управления социальной дифференциацией. Государство управляет социальной дифференциацией двояким образом. Оно так, как конкуренция, не позволяет это сделать рынку; создает денежные фонды, а затем распределяет денежные средства этих фондов на создание такой системы социальной дифференциации, которая не представляет угрозы рынку, а превращается в мотив для субъектов рынка. Если бы многие экономисты осознавали этот механизм управления социальной дифференциацией государством, тогда бы их критика государства была бы оправданной. Конечно, государство одной рукой перераспределяет доходы, полученные от рынка, в социальную сферу, а другой рукой как бы снижает социальную направленность рынка, однако оно это делает для сохранения рынка, а не для его разрушения.

Рынок клеймит государство за скаредность, государство рынок ‑ за расточительность. Сегодня, как известно, резервы Центробанка России и Министерства финансов огромные. Председатель Совета Федерации С. М. Миронов пишет, что за всю историю российского государства в его казне еще ни разу не были сосредоточены такие большие финансовые резервы, как сейчас.⁵³ Но государство не торопится выбросить их в обращение, не спешит инвестировать их в какие-либо важные проекты, не торопится снизить уровень социальной дифференциации. Оно не торопится, потому что вливания в рынок не изменят его сути, он как порождал, так и будет порождать социальную дифференциацию; оно не торопится и потому, что достигнутый уровень социальной дифференциации вполне устраивает рынок и государство. Первого она устраивает, что дает необходимое приращение прибылей, второго ‑ невраждебностью народа в отношении государства. Поэтому надо признать, что социальная дифференциация, как некоторое асоциальное состояние российского общества, есть продукт совместного творчества ‑ как рынка, так и государства. Правда, в этом совместном творчестве рынок уподобляется рукам, тогда как государство ‑ мозгу.

В различные периоды вмешательство государства в рыночные отношения то ослабевают, то усиливаются. Что же тогда оказывает воздействие на то, что государство начинает в большем масштабе вмешиваться в рыночные отношения? Во-первых, то, что рынок не имеет той социальной направленности, которую имеет государство. У рынка социальная направленность ограничивается выстраиванием социальной дифференциации как мотива к последующей предпринимательской и трудовой деятельности. У государства социальность связана с перераспределением богатства по всему спектру общества. Оно поддерживает каждое объединение, способное хоть мало-мальски снизить недовольство в обществе, из каких бы частей его оно не проистекало. Государство конструирует социальную дифференциацию посредством монополизации выпуска денег и контроля над денежным обращением. Исходя из положения источника социальной дифференциации, государство манипулирует рынком, что не всегда оправдано.

Государство ориентирует рынок к социальности, поворачивает лицом к обществу, как снижением нормы прибыли, так и снижением разброса частной нормы прибыли от средней нормы прибыли по стране. При этом положении не происходит того, что происходит у нас в стране, где 10-ти процентное увеличение общего дохода приходится в основном только на высокодоходные группы населения.

Социальная дифференциация в стране есть следствие существенных различий в капиталах. Чем выше прибыль, тем доходы работников данного предприятия выше, и наоборот. В регионах, где производство слабо представлено, слабо представлены и доходы. Государству необходимо заботится о том, чтобы капитал равномерно распределялся по регионам, чтобы отраслевые различия были в меньшей степени представлены. Необходимо равенство применения капиталов, которое предполагает равенство и в доходах.

Государство вмешивается в рыночные отношения тогда, когда рынок выбрасывает такие товары, которые носят антисоциальный характер. Так происходит с теми продуктами, которые оказывают отрицательное воздействие на социальное состояние индивида. К таким товарам относятся товары, несущие в себе угрозу здоровью индивида, либо угрозу социальному здоровью общества. Данные товары не лицензируются, а рынки ликвидируются. Эта антиконтрабандная политика государства снижает предложение, но не спрос. В таких действиях государства осуществляется борьба не с самим рынком как механизмом организации общества, а с локальными рынками, высвобождая средства у населения для развития необходимых обществу рыночных связей. Данные действия государства оправданы мерой разумности и утвердившегося в обществе мнения в отношении того или иного товара, тех или иных потребностей.