Практика № 9

1.

В середине 70-х гг. Толстой пережил глубокий духовный кризис, в результате которого пришел к выводу, что вся его предшествующая жизнь в своих нравственных основах была ложной. Его даже стала преследовать мысль о самоубийстве. Годы кризиса были также годами интенсивной интеллектуальной и душевной работы. Она включала в себя изучение мировых религий, философской классики, самостоятельные теоретические исследования о природе религии, нравственности, веры, систематическую критику догматического богословия, для чего он специально изучил древнееврейский и древнегреческий языки. Стремясь вновь обрести нравственную цельность, Толстой в течение года самым добросовестным образом вел жизнь прилежного христианина по критериям православной церкви – со всеми молитвами, постами и т. д. Результатом этого стало убеждение, что учение Христа было искажено церковью. На самом деле, считал Толстой, Иисус Христос – не Бог, а великий социальный реформатор, и суть его учения составляет заповедь непротивления злу силою. Вторую половину жизни Толстой посвятил тому, чтобы практиковать, обосновывать и исповедовать идеал ненасилия. Он делал это с такой настойчивостью, что его неортодоксальные взгляды были в 1901 г. осуждены русской православной церковью в специальном решении синода.

Причины, обусловившие столь резкую перемену жизненных устоев Толстого, не однозначны. Толстому была присуща устремленность к постижению тайны человека, а основным экспериментальным полем экзистенциальных познавательных поисков являлась его собственная жизнь. Он представил один из самых полных в истории культуры отчетов об индивидуальной человеческой жизни. Чтобы жизненный выбор получил достойный статус, в глазах Толстого он должен был оправдаться перед разумом, пройти проверку на логическую прочность. При таком постоянном бодрствовании разума мало оставалось лазеек для обмана и самообмана, прикрывавших изначальную безнравственность, оскорбительную бесчеловечность так называемых цивилизованных форм жизни. В их разоблачении Толстой был беспощаден; хотя фронтальную атаку на них он повел лишь во второй период своей жизни, тем не менее социально-критический дух ему был свойствен всегда.

Духовный кризис Толстого начался с непроизвольных внутренних реакций, свидетельствовавших о неполадках в строе жизни. «Со мною, – пишет он, – стало случаться что-то очень странное: на меня стали находить минуты сначала недоумения, остановки жизни, как будто я не знал, как мне жить, что мне делать, и я терялся и впадал в уныние. Но это проходило, и я продолжал жить по-прежнему. Потом эти минуты недоумения стали повторяться чаще и чаще и все в той же самой форме. Эти остановки жизни выражались всегда одинаковыми вопросами: Зачем? Ну, а потом?» Это наваждение стало источником и предметом интенсивной мыслительной работы. Прежде всего требовало осмысления то обстоятельство, что отравление жизнью у Толстого произошло тогда, когда у него было все, что «считается совершенным счастьем», и он мог жить довольной добропорядочной жизнью, всеми почитаемый и любимый. Однако на собственном жизненном опыте он испытал все основные мотивы, связанные с мирскими представлениями о счастье, и пришел к выводу, что они не приносят успокоения души. Именно эта полнота опыта, не оставлявшая иллюзий, будто что-то новое из земного ряда может придать жизни самодостаточный смысл, стала важной предпосылкой духовного переворота.

Фактором, ставшим толчком к внутреннему кризису Толстого, по всей видимости, явился 50-летний рубеж жизни. Толстой сам говорил, что он стал на новый путь в пятьдесят лет: «Я прожил на свете 55 лет… Пять лет тому назад я поверил в учение Христа». 50-летие – особый возраст в жизни каждого человека, предметное напоминание, что жизнь имеет конец. Проблема смерти волновала Толстого и раньше (рассказ «Три смерти» (1858). В 1860 г. его потрясла смерть в 37-летнем возрасте любимого старшего брата Николая («Умный, добрый, серьезный человек, он заболел молодым, страдал более года и мучительно умер, не понимая, зачем он жил, и еще менее понимая, зачем он умирает»). Толстой давно стал сомневаться в идеологии прогресса, задумываться над общим смыслом жизни, над связью жизни и смерти. Однако раньше это была боковая тема, теперь она стала основной; смерть стала непосредственно восприниматься как личная перспектива, как неизбежный конец. Встав перед необходимостью выяснить личное отношение к смерти (а для Толстого это означало выработать сознательное отношение к ней, которое позволило бы жить осмысленной жизнью с сознанием неизбежной смерти), Толстой обнаружил, что его жизнь, его ценности не выдерживают проверки смертью: «Я не мог придать никакого разумного смысла ни одному поступку, ни всей моей жизни. Меня только удивляло то, как мог я не понимать этого в самом начале. Все это так давно всем известно. Не нынче-завтра придут болезни, смерть (и приходили уже) на любимых людей, на меня, и ничего не останется, кроме смрада и червей. Дела мои, какие бы они ни были, все забудутся – раньше, позднее, да и меня не будет. Так из чего же хлопотать?» Эти слова Толстого из «Исповеди» раскрывают и природу, и непосредственный источник его духовного кризиса. Он ясно понял, что только такая жизнь может считаться осмысленной, которая способна утверждать себя перед лицом неизбежной смерти, выдержать проверку вопросом: «Из чего же хлопотать, ради чего вообще жить, если все будет поглощено смертью?» И он поставил перед собой самую дерзновенную цель – найти то, что не подвластно смерти. Размышления Толстого о смысле человеческой жизни после 1878 г. были во многом подготовлены его философско-исторической концепцией.

2.

Перелом (1880-е годы).

Ход переворота, совершавшегося в сознании Толстого, нашел отражение в художественном творчестве, прежде всего в переживаниях героев, в том духовном прозрении, которое преломляет их жизнь. Эти герои занимают центральное место в повестях "Смерть Ивана Ильича" (1884-1886), "Крейцерова соната" (1887-1889, опубликована в России в 1891 году), "Отец Сергий" (1890-1898, опубликована в 1912 году), драме "Живой труп" (1900, незавершена, опубликована в 1911 году), в рассказе "После бала" (1903, опубликован в 1911 году). Исповедальная публицистика Толстого дает развернутое представление о его душевной драме: рисуя картины социального неравенства и праздности образованных слоев, Толстой в заостренной форме ставил перед собой и перед обществом вопросы смысла жизни и веры, подвергал критике все государственные институты, доходя до отрицания науки, искусства, суда, брака, достижений цивилизации. Новое миропонимание писателя отражено в "Исповеди" (опубликована в 1884 году в Женеве, в 1906 году в России), в статьях "О переписи в Москве" (1882), "Так что же нам делать?" (1882-1886, опубликована полностью в 1906 году), "О голоде" (1891, опубликована на английском языке в 1892 году, на русском - в 1954 году), "Что такое искусство?" (1897-1898), "Рабство нашего времени" (1900, полностью опубликована в России в 1917 году), "О Шекспире и драме" (1906), "Не могу молчать" (1908). Социальная декларация Толстого опирается на представление о христианстве как о нравственном учении, а этические идеи христианства осмыслены им в гуманистическом ключе как основа всемирного братства людей. Этот комплекс проблем предполагал анализ Евангелия и критические штудии богословских сочинений, которым посвящены религиозно-философские трактаты Толстого "Исследование догматического богословия" (1879-1880), "Соединение и перевод четырех Евангелий" (1880-1881), "В чем моя вера" (1884), "Царство Божие внутри вас" (1893). Бурной реакцией в обществе сопровождались высказываемые Толстым призывы к прямому и безотлагательному следованию христианским заповедям. В особенности широко обсуждалась его проповедь непротивления злу насилием, ставшая импульсом к созданию целого ряда художественных произведений - драмы "Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть" (1887) и народных рассказов, написанных в намеренно упрощенной, "безыскусной" манере. Наряду с близкими по духу произведениями Гаршина, Лескова и других писателей, эти рассказы выпускались издательством "Посредник", основанном В. Г. Чертковым по инициативе и при ближайшем участии Толстого, который определял задачу "Посредника" как "выражение в художественных образах учения Христа", "чтобы можно было прочесть эту книгу старику, женщине, ребенку и чтоб и тот, и другой заинтересовались, умилились и почувствовали бы себя добрее". В рамках нового миропонимания и представлений о христианстве Толстой выступал против христианской догматики и критиковал сближение церкви с государством, что привело его к полному разобщению с православной церковью. В 1901 году последовала реакция Синода: всемирно признанный писатель и проповедник был официально отлучен от церкви, что вызвало громадный общественный резонанс.

3.

«Смерть Ивана Ильича» — повесть Л. Н. Толстого, над которой он работал с 1882 по 1886 годы, внося последние штрихи уже на стадии корректуры. В произведении рассказывается о мучительном умирании судейского чиновника средней руки. Повесть широко признана одной из вершин мировой литературы и величайшим свершением Толстого в области малой литературной формы.

Сюжет

В начале повести чиновники обсуждают новость о смерти своего коллеги, Ивана Ильича Головина. Каждый из них обдумывает, что он лично может извлечь из этой смерти. Подчеркнув эгоизм «живых трупов», стремящихся прожить жизнь «приятно и прилично», автор обращается к обстоятельному, натуралистичному рассказу о болезни и умирании Ивана Ильича: «Прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная и самая ужасная».

Автор курсивно обрисовывает историю «приличной и приятной» жизни своего героя, вершиной которой стало приобретение им «прелестной квартирки», обставленной в «комильфотном стиле». Пытаясь показать обойщику, как следует вешать гардины, Иван Ильич упал с лесенки. Это падение стало началом его болезни, дававшей на первых порах знать себя тупой болью в боку. Со временем она переросла в неумолимый телесный распад (хотя диагноз так и остался тёмным).

Умирание тела Ивана Ильича обернулось пробуждением его души. Испуская дух, он видит перед собой свет и испытывает истинное счастье. Проводником его души к подлинной жизни становится мужик Герасим, продолжающий галерею толстовских персонажей из народа, которые особенно близки к природе (мужик из «Трёх смертей», Платон Каратаев). В. В. Набоков находил в концовке отзвуки буддизма (жизнь в смерти, свет во тьме):

Всё происходит как в волшебной сказке, где чудовище превращается в принца и женится на красавице, а вера даруется в награду за духовное обновление.