Сборники / Сборник 2018 Курск

среднего. У 1,14% граждан жизненный индекс был средним 65-70 мл/кг и только у 0,57% граждан жизненный индекс был выше среднего.

Выводы. Таким образом, результаты проведенного исследования показали, что для успешного выполнения задач, возложенных на армию и военно-морской флот, необходимо отбирать граждан с хорошим состоянием здоровья и физическим развитием, а также имеющих достаточный образовательный уровень и высокие морально-деловые качества.

Список литературы

1. Ворона А.А. Влияние состояния здоровья военнослужащих на сплоченность воинских подразделений // Военно-медицинский журнал. –

2011. – № 5. – С. 16-19.

2. Резванцев М.В., Кузнецов С.М., Иванов В.В. Состояние и перспективы мониторинга здоровья военнослужащих // Военно-медицинский журнал. – 2014. - № 1. – С. 17-24.

ВЛИЯНИЕ НЕБЛАГОПРИЯТНЫХ УСЛОВИЙ ЖИЗНИ, СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА И ВРЕДНЫХ ПРИВЫЧЕК НА ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРОНИЧЕСКОГО ПОЛИПОЗНОГО РИНОСИНУСИТА

Левченко А.С.

Курский государственный медицинский университет Кафедра оториноларингологии

Введение.

Риносинусит – это воспалительное заболевание слизистой оболочки полости носа и околоносовых пазух, имеющее многофакторную этиологию. На сегодняшний день проблема риносинусита, бесспорно, является одной из самых актуальных в оториноларингологии [3]. Выделяют острый и хронический риносинусит.

Существует две формы хронического риносинусита: хронический риносинусит с полипозом носа и хронический риносинусит без полипоза носа [6].

В результатах различных исследований распространенность полипозного риносинусита как одной из форм хронического, варьирует в широких пределах. По данным, основанным на обращаемости за медицинской помощью, заболеваемость полипозным риносинуситом составляет сотые доли процента, а прицельные диспансерные осмотры выявляют это заболевание в 1,02% случаев [2].

До сегодняшнего дня до конца неясным являются этиология и патогенез этого заболевания. Среди причин, способствующих развитию полипозного процесса, аллергия, бронхиальная астма, хронические воспалительные процессы околоносовых пазух носа, различные анатомические аномалии, способствующие нарушению аэрации и поддержанию воспалительного процесса [4].

241

Риносинусит чаще развивается у людей с наличием факторов риска, к которым относятся: частые ОРВИ; аллергический ринит; носовые полипы или аномалии носовой перегородки; аденоиды; гипотиреоз; муковисцидоз; синдром Картагенера (генетическое заболевание, при котором ухудшается функция ресничек слизистых оболочек дыхательных путей); сахарный диабет; травмы головы; гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь; СПИД и другие заболевания иммунной системы; прием системных стероидов; образ жизни: курение, использование наркотических смесей [5].

Растет распространенность воспалительных заболеваний полости носа и околоносовых пазух вследствие серьезных экологических сдвигов, в частности, возросшей загрязненности окружающей среды, ухудшения условий быта, питания, увеличения числа респираторных вирусных инфекций, влияния аллергенов [1].

риносинуситом, находившихся на лечении в ЛОР-отделении БМУ «Курская областная клиническая больница» и ОБУЗ «Курская городская клиническая больница № 1 им. Н.С. Короткова» с 2016 г. по 2017 г., имевших синусит легкой или среднетяжелой степени выраженности, подтвержденный рентгенологически или КТ. Возраст исследуемых пациентов составил 18-60 лет. Учитывались следующие критерии включения пациентов в исследование: способность пациента к адекватному сотрудничеству, проживание на территории определяемых для проведения исследования регионов (Курская область и г. Курск), европеоидная раса, состояние ремиссии при сопутствующих заболеваниях, наличие информированного согласия на участие в исследовании, на обработку персональных данных, способность выполнять процедуры протокола исследования.

В исследование не включались пациенты моложе 18 и старше 60 лет, находящиеся в состоянии беременности и лактации; с наличием синусита тяжелой степени выраженности, с наличием риногенных орбитальных и/или внутричерепных осложнениний; имевших первичную цилиарную дискинезию, муковисцидоз, мастоцитоз, синдром Янга, синдром Картагенера, одонтогенный синусит; вирусный синусит; посттравматический синусит, постожоговый синусит, грибковый синусит, онкологические заболевания, с наличием декомпенсированных форм сопутствующих общесоматических заболеваний, в особенности сопровождающихся существенными изменениями реактивности организма (сахарный диабет, декомпенсированные формы заболеваний сердца, печени, почек, крови и другие), которые могли бы угрожать безопасности исследуемых, препятствовать оценке результатов.

Сбор информации о больных проводился по оригинальной тематической анкете. Анкета включала данные о возрасте манифеста хронического полипозного риносинусита, социально-биологическом статусе больного, учитывались неблагоприятные условия жизни (наличие стрессов на работе или в семье, проживание рядом с р аботающими фабриками или заводами, смена места жительства или работы перед началом заболевания,

242

наличие вредных условий труда, частый контакт с больными ОРВИ), анамнез жизни и заболевания, наличие вредных привычек, таких как курение (в том числе пассивное) и употребление алкоголя. Анкета заполнялась при непосредственном общении с обследуемыми.

Диагноз хронического полипозного риносинусита устанавливался на основании жалоб больных на затруднение носового дыхания, наличие полипозных разрастаний в носу, данных рентгенографии околоносовых пазух в носо-подбородочной и боковой проекциях и КТ околоносовых пазух. В целях подтверждения полипозного процесса всем пациентам выполнялся эндоскопический осмотр полости носа с помощью ригидного эндоскопа 00, 300, 700 фирмы STORZ и ELEPS, а также данных гистологического исследования, проводимом после полипотомии.

Проводился статистический анализ полученных данных.

В результате проведенного исследования доля больных с манифестом заболевания до 10 лет составила 3,1% (3 пациента), 11-20 лет – 15,6% (15 пациентов), 21-30 лет – 27,1% (26 пациентов), 31-40 лет – 19,8% (19 пациентов), 41-50 лет – 15,6% (15 пациентов), старше 50 лет – 18,8% (18 пациентов).

Доля курящих больных (в том числе пассивно) – 58,3% (56 пациентов из 96), доля пациентов, принимающих алкоголь – 61,5% (59 пациентов из 96). У 77 пациентов (80,2%) отмечаются неблагоприятные условия жизни и социальный статус.

Была проведена статистическая обработка полученных данных по методу Спирмена. Между возрастом манифеста хронического полипозного риносинусита и курением (в том числе пассивным) выявлена прямая корреляционная зависимость средней силы (р=0,671), сильная прямая корреляция (р=0,929) обнаружена между возрастом манифеста данного заболевания и употреблением алкоголя. При этом между возрастом манифеста и особенностями условий жизни – также выявлена сильная корреляционная связь (р=0,814).

Распределение больных по возрасту манифеста заболевания, наличию вредных привычек (активное и пассивное курение, употребление алкоголя), особенностям условий жизни представлено в таблице 1.

Таблица 1

Распределение больных по возрасту манифеста заболевания, наличию вредных привычек (курение, употребление алкоголя), особенностям условий жизни

Заключение.

Таким образом, вредные привычки (активное и пассивное курение, алкоголь), неблагоприятные условия жизни и социальный статус с большой долей вероятности можно отнести к факторам риска развития хронического полипозного риносинусита. Поэтому отказ от курения, употребления алкоголя, улучшение качества жизни способствуют снижению частоты возникновения данного заболевания.

Список литературы

1.Верещагин М.Ю., Минкин А.У. Полипозный риносинусит // Экология человека. – 2012. – № 8. – С. 54-58.

2.Лопатин А.С. Рациональная фармакотерапия заболеваний уха, горла и носа. – М.: Литтерра, 2011. – 816 с.

3. Пальчун В.Т., Каралкин А.В. Петухова П.В. Оценка мукоцилиарного клиренса слизистой оболочки верхнечелюстной пазухи методом радиоизотопной динамической гайморосцинтиграфии при различных формах гайморита // Вестник оториноларингологии. – 2004. –

№4. – С. 4-8.

4.Пухлик С.М. Полипозный риносинусит: подходы к лечению // Ринология. – 2008. – № 8. – С. 48-51.

5.Селюк М.Н., Козачок Н.Н., Валигура Е.И. и др. Эффективное и

безопасное лечение риносинуситов с позиции доказательной медицины // Семейная медицина. – 2014. – Т. 4, № 54. – С. 105-108

6. Keles B., Cora T., Acar H. et al. Evaluation of HLA-A, -B, -Cw and - DRB1 alleles frequency in Turkish patients with nasal polyposis // Otolaryngol. Head Neck Surg. – 2008. – Vol. 139. – № 4. – P. 580-585.

ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО СОПРОВОЖДЕНИЯ СЕМЬИ, ВОСПИТЫВАЮЩЕЙ РЕБЕНКА С НАРУШЕНИЯМИ СЛУХА

Молчанова Л.Н., Чеканова А.В.

Курский государственный медицинский университет Кафедра психологии здоровья и коррекционной психологии

Особенности функционирования семьи, воспитывающей ребенка с нарушениями слуха, характеризуются наличием проблем на социальном, соматическом и психологическом уровне и выступают детерминантами организации ее психолого-педагогического сопровождения. На сегодняшний день достаточно традиционной моделью психолого-педагогического сопровождения ребенка с проблемами в развитии принято считать индивидуальный образовательный маршрут, предусматривающий реализацию оптимальной технологии по его социально-психологической адаптации. Мы же предлагаем такую модель психолого-педагогического сопровождения, в которой семья, воспитывающая ребенка с нарушением

244

слуха, рассматривается как микросоциальная система [2] и выступает полноправным и компетентным субъектом воспитательно-образовательного процесса, осуществляемого общеобразовательным учреждением [3].

В разработанной нами организационной модели психологопедагогического сопровождения семьи, воспитывающей ребенка с нарушениями слуха, придерживаемся точки зрения Т.В. Коваленко (2016), согласно которой компетентный родитель умеет установить с ребенком доверительный контакт, чувствовать его состояние и понимать поведение, а родительская компетенция представляет собой совокупность взаимосвязанных качеств личности родителя, необходимых для эффективной реализации воспитательного воздействия на ребенка, включающую когнитивную, ценностно-мотивационную, эмоциональную и поведенческую составляющие, между которыми существует тесная взаимосвязь [1].

Общий объем выборки составил 87 семей, воспитывающих детей с нарушением слуха. Среди них 13 семей были неполные, состоящие из ребёнка и матери. 74 супружеские пары на момент исследования имели сохранный слух и состояли в официально зарегистрированном браке. Возраст родителей составил от 25 до 46 лет. 18 человек имели высшее образование, 25 человек имели среднее профессиональное, 26 человек имели начальное профессиональное и 18 человек среднее.

Объектом исследования психолого-педагогическое сопровождение семьи, воспитывающей ребенка с нарушениями слуха, а предметом – его эффективность. Констатирующий и формирующий этап эксперимента был реализован на базе ОКОУ «Курская школа-интернат» с использованием следующих тестовых методик: опросника М. Рокича «Ценностные ориентации», опросника эмоциональных отношений в семье Е.И. Захаровой (методика ОДРЭВ), опросника С. Степанова «Стили родительского поведения», анкеты для родителей, позволяющей выявить специфику родительско-детского общения и уровни воспитательной деятельности. Количественная и качественная оценка данных осуществлялась с помощью методов описательной и сравнительной статистики (φ* – угловое преобразование Фишера), а статистическая обработка результатов исследования – с помощью компьютерной программы «Statistica 6.0».

Диагностика когнитивного компонента родительской компетенции осуществлялась с помощью анкеты для родителей. В результате проведенной диагностики особенностей семейного воспитания, реализованной с помощью анкеты для родителей, высокий уровень воспитательной деятельности родителей в семье и умений общения не выявлен (0%). Средний уровень воспитательной деятельности родителей в семье и умений общения диагностирован у 61 родителя (70%). В этих семьях не всегда присутствует единодушие в воспитании, отмечены как доминирующая позиция в общении с ребенком, так и общение на равных, воздействие оказывается на ребенка не только в виде указаний, но и в виде объяснений, внушения и просьб.

Низкий уровень воспитательной деятельности родителей в семье и умений общения диагностирован у 26 родителей (30%). В этих семьях

245

отсутствует единодушие в воспитании, преобладает доминирующая позиция

вобщении с ребенком, воздействие оказывается на ребенка в виде указаний, реже объяснений и просьб. Объяснение как средство воздействия на ребенка практически отсутствует. Родители чаще делают вид, что слушают ребенка, редко понимают его настроение и не учитывают его при выборе деятельности. Кроме того, родители указали, что в семье нет необходимости формирования умений межличностного общения и выработки определенных норм при общении друг с другом. В результате проведенной повторной диагностики особенностей семейного воспитания выявлен высокий уровень воспитательной деятельности родителей в семье и умений общения (у 24 (28%) родителей). Средний уровень воспитательной деятельности родителей

всемье и умений общения диагностирован у 63 родителей (72%). В этих семьях преимущественно присутствует единодушие в воспитании, партнерская позиция в общении с ребенком, воздействие оказывается в виде объяснений и просьб, а также сформированы умения и нормы межличностного общения. Низкий уровень воспитательной деятельности родителей в семье и умений общения диагностирован среди 1 (1%) родителей (в сравнении с 26 (30%) родителями на констатирующем этапе).

Таким образом, преобладание высокого и среднего уровней воспитательной деятельности родителей в семье, воспитывающей ребенка с нарушениями слуха, свидетельствует о достаточной степени сформированности когнитивного компонента родительской компетенции, о преимущественном понимании родителями необходимости формирования умений межличностного общения, соблюдение этики общения как с ребенком, так и между собой.

Для диагностики ценностно-мотивационного компонента родительской

эксперимента лидирующими терминальными ценностями родителей, воспитывающих ребенка с нарушениями слуха, являются здоровье, счастливая семейная жизнь, интересная работа, материально обеспеченная жизнь. Как видим, на первом месте для родителей находятся здоровье, счастье и материальная обеспеченность.

Согласно результатам формирующего эксперимента в триаду значимых терминальных ценностей по-прежнему входят ценности «здоровье», «счастливая семейная жизнь», «интересная работа» и «материально обеспеченная жизнь», а достоверно лидирующими и возросшими в частотном распределении являются ценности «здоровье» (φ*=10,59 при p=0,000) и «счастливая семейная жизнь» (φ*=41,34 при p=0,000). Доминирование ценности здоровья является предсказуемым в семьях, воспитывающих ребенка с нарушениями слуха, поскольку большинство заботятся о здоровье своих детей в связи с их психофизиологическими особенностями. Несколько снизилась значимость интересной работы и материально обеспеченной жизни. Низкий уровень значимости свободы в жизни родителей определяется чрезмерной занятостью и трудовой деятельностью.

246

Триаду значимых инструментальных ценностей, согласно результатам формирующего эксперимента, по-прежнему составляют ценности «ответственность», «честность» и «рационализм», а достоверно лидирующими являются ценности «ответственность» (φ*=32,51 при p=0,000) и «честность» (φ*=36,10 при p=0,000), причем показатель ответственности, которую можно интерпретировать как гиперответственность, достоверно снизился. Высокий рейтинг «честности» свидетельствует о ее значимости и необходимости в гармонизации супружеских взаимоотношений. Статистически возросла значимость таких терминальных ценностей, как «терпимость» (φ*=52,90 при p=0,000) и «чуткость» (φ*=68,60 при p=0,000). Низкие позиции (2%) в списке инструментальных ценностей заняла «независимость», что объясняется высокой занятостью родителей. Итак, сохранить целостность семьи, воспитывающей ребенка с нарушениями слуха, как микросоциальной системы, обеспечить заботу о здоровье ребенка, счастливую и материально обеспеченную семейную жизнь, состояться профессионально возможно при условии реализации ответственности, честности, рационализма, терпимости и чуткости как в супружеских, так и в детско-родительских взаимоотношениях.

Для диагностики эмоционального компонента родительской компетенции семей, воспитывающих ребенка с нарушениями слуха, нами был использован опросник детско-родительских эмоциональных взаимоотношений в семье Е.И. Захаровой (методика ОДРЭВ), который позволил опосредованно выявлять степень выраженности таких характеристик взаимодействия, как: чувствительность, эмоциональное принятие и поведенческие проявления эмоционального взаимодействия.

Эмоциональная сторона детско-родительского взаимодействия, согласно результатам первичной диагностики эмоционального компонента родительской компетенции, характеризуется достаточно высокой чувствительностью: способностью воспринимать состояние ребенка (Xср.= 3,77; X кр.= 3,7), эмпатией (Xср.= 3,17; Xкр.= 2,8), однако недостаточно хорошо понимают причины, по которым ребенок испытывает те или иные состояния: (Xср.= 2,21; Xкр.= 3,2) и эмоциональным принятием ребенка: чувства, возникающие у матери во взаимодействии с ребенком (Xср.= 3,64; Xкр.= 3,3), безусловное принятие (Xср.= 3,47; Xкр.= 3,2), принятие себя в качестве родителя (Xср.= 3,67; Xкр.= 3,1), преобладающий эмоциональный фон взаимодействия (Xср.= 3,61; Xкр.= 3,0). В поведенческих проявлениях эмоционального взаимодействия с ребенком с нарушением слуха родители испытывают трудности при стремлении к телесному контакту (Xср.= 3,22; Xкр.= 3,3) и в ориентации на состояние ребенка при построении взаимодействия с ним (Xср.= 2,03; X кр.= 2,3). Вместе с тем они умеют воздействовать на состояние ребенка (Xср.= 3,85; X кр.= 3,2) и стремятся оказать ему эмоциональную поддержку (Xср.= 3,31; X кр.= 2,8).

Эмоциональная сторона детско-родительского взаимодействия, согласно результатам повторной диагностики эмоционального компонента родительской компетенции, по-прежнему характеризуется достаточно

247

высокой чувствительностью: способностью воспринимать состояние ребенка (Xср.= 3,89; X кр.= 3,7), эмпатией (Xср.= 3,87; Xкр.= 2,8) и эмоциональным принятием ребенка: чувства, возникающие у матери во взаимодействии с ребенком (Xср.= 3,56; Xкр.= 3,3), безусловное принятие (Xср.=3,3; Xкр.=3,2), принятие себя в качестве родителя (Xср.=3,63; Xкр.=3,1), преобладающий эмоциональный фон взаимодействия (Xср.=3,71; Xкр.=3,0). В поведенческих проявлениях эмоционального взаимодействия с ребенком с нарушением слуха родители умеют воздействовать на состояние ребенка (Xср.= 3,85; X кр.= 3,2) и стремятся оказать ему эмоциональную поддержку (Xср.= 3,31; X кр.= 2,8). Вместе с тем контрольный этап эксперимента засвидетельствовал следующие результаты: родители не испытывают трудностей при понимании причин своего состояния (констатирующий этап: Xср.= 2,21; Xкр.= 3,2; контрольный этап: Xср.= 3,36; Xкр.= 3,2), при стремлении к телесному контакту (констатирующий этап: Xср.= 3,22; Xкр.= 3,3; контрольный этап: Xср.= 3,7; Xкр.= 3,3) и в ориентации на состояние ребенка при построении взаимодействия с ним (констатирующий этап: Xср.= 2,03; X кр.= 2,3; контрольный этап: Xср.= 2,42; X кр.= 2,3).

Диагностика поведенческого компонента родительской компетенции на констатирующем и формирующем этапах осуществлялась с помощью опросника С. Степанова «Стили родительского поведения», который позволил выявить стратегию семейного воспитания среди родителей, воспитывающих ребенка с нарушениями слуха. Полученные результаты констатирующего эксперимента указывают на то, что в поведенческом компоненте родительской компетенции доминирует деструктивная стратегия безусловного подчинении ребенка родителям, его полной зависимости от них, что препятствует формированию активной личностной позиции и самостоятельности. Вместе с тем значительная часть родителей, воспитывающих ребенка с нарушением слуха, склонна к либеральному и индифферентному стилям, при которых либо снижены запреты и контроль, либо ребенок предоставлен самому себе.

Согласно результатам формирующего эксперимента статистически достоверно уменьшилась частота встречаемости авторитарного стиля (констатирующий этап: выявлен у 56 (64%) родителей; контрольный этап: выявлен у 27 (31%) родителей; φ*=19,37 при p=0,000), что подтверждает значимое снижение гиперопеки и сокращение попыток вторжения в мир ребенка. Авторитетный стиль семейного воспитания также стал значимо преобладающим: (констатирующий этап: выявлен у 1 (1%) родителей; контрольный этап: выявлен у 34 (39%) родителей, φ*=46,88 при p=0,000). Значимо возросла частота проявления либерального стиля (констатирующий этап: выявлен у 17 (20%) родителей; контрольный этап: выявлен у 23 (27%) родителей; φ*=22,75 при p=0,000), что свидетельствует о том, что родители доверяют своему ребенку и общаются с ним на равных. Значимо уменьшилось проявление индифферентного стиля семейного воспитания: диагностирован только у 3 (3%) родителей (вместо 13 (15%) родителей), что свидетельствует о том, что дети постоянно чувствуют поддержку и помощь в

248

сложных ситуациях (φ*=24,70 при p=0,000). Таким образом, разработанная и апробированная программа психолого-педагогического сопровождения семьи, воспитывающей ребенка с нарушением слуха, эффективна.

Список литературы

1.Коваленко Т.В. Моделирование взаимодействия семьи и школы в условиях современного начального образования. Автореф. дис…канд.пед. н.

–Омск, 2016. – 27 с.

2.Молчанова Л.Н., Сердюкова Н.С. Особенности функционирования

микросоциальной системы «Семья, пережившая воздействие кризисной ситуации, связанная с инвалидностью ребенка» // Перспективы науки и образования.– 2014. – № 6 (12). – С. 118-125.

3. Молчанова Л.Н., Ситникова А.В. Особенности функционирования семей, воспитывающих детей с нарушением слуха // Коррекционнопедагогическое образование. – 2015. – № 3 (3). – С. 16-27.

МАТЕРИНСКИЙ КАПИТАЛ КАК ФОРМА ПОДДЕРЖКИ СЕМЬИ

Носова В.В., Каменева Т.Н.

Курский государственный медицинский университет Кафедра общественного здоровья и здравоохранения

В последние десятилетия складывающаяся российская социокультурная действительность актуализирует проблемы, связанные с изменениями в социально-демографическом составе населения. Несмотря на данные официальной статистики, рождаемость остается крайне низкой, увеличивается смертность в трудоспособных возрастах. Казавшаяся незыблемой, такая ячейка общества, как семья, все более теряет свою значимость [7, с. 143].

Подобные тенденции, происходящие в семейно-брачной сфере, свидетельствуют о необходимости укрепления позиций семьи в обществе, что невозможно сделать без вмешательства и конкретной помощи со стороны государства. В настоящее время одной из форм государственной поддержки семьи направленной на поддержание института семьи и стимулирование рождаемости российских граждан, является материнский (семейный) капитал [2, с. 42].

Впервые идея введения материнского капитала была озвучена в Послании Федеральному Собранию РФ Президентом РФ 10 мая 2006 года, где отмечена важность помощи со стороны государства женщине, родившей второе дитя, на долгий срок ушедшей из трудовой деятельности, теряющей квалификацию. Соответственно появился Федеральный закон «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей» [4, с. 34].

В существующей на данный момент законодательной базе определено, что получать материнский капитал в первую очередь должна мать,

249

являющаяся гражданкой РФ, причем второй или следующие дети рождены после 2007 года и минимум один из них также – гражданин России [10, с. 4].

Но сегодня нередки случаи, когда отец в одиночку воспитывает детей. В связи с этим, отцы так же имеют право получать выплаты по материнскому (семейному) капиталу. Так, например, может получить материнский капитал мужчина, гражданин РФ – усыновитель (единственный) второго и следующих детей, причем, материнский капитал не должен был получаться до этого. Гражданство может не учитываться, если право на материнский капитал перешло от женщины, не способной к его реализации: смерть, отмена родительских прав [9, с. 72]. В таком случае право на получение материнского капитала у женщины возникает вследствие усыновления первого ребенка. При отмене данного усыновления мать теряет право на выплату по материнскому (семейному) капиталу на последующих детей. Однако если отец второго ребенка одновременно и усыновитель первого, то при сохранении усыновления право на получение денежных выплат переходит к отцу [5, с. 164]. Однако на получение денежных выплат материнского (семейного) капитала не может претендовать отчим и мужчина, мать чьих детей не является гражданкой России [3, с. 442].

Помимо этого, согласно ст. 39 Семейного Кодекса РФ, а также ст. 254 Гражданского Кодекса РФ, разделу между супругами, решившими развестись, подлежат денежные выплаты в совокупности с движимым и недвижимым совместным имуществом [8, с. 277]. Однако, не учитываются в этом случае дотации, пособия, то есть государственные целевые денежные выплаты. Так как маткапитал определяется как раз как государственная целевая выплата, то разделу как совместно нажитое имущество не подлежит. Но при разводе данную государственную целевую выплату получит тот, на чье имя был в свое время материнский капитал выдан [1, с. 80].

Бесспорно, в подавляющем большинстве случаев, это мать, однако при указании получателем отца, при разводе именно он получит материнский капитал [6, с. 336]. Таким образом, практика показывает, что в настоящее время получателями материнского капитала могут быть как мужчины отцы, так и женщины матери. Проблем в данном вопросе остается достаточно много. Например, правовое поле не позволяет пока решить проблему, когда денежные средства были выданы матери, но по решению суда дети остались проживать с отцом. Оптимальным решением для подобных ситуаций могло бы стать законодательное закрепление права на использование материнского капитала именно тем родителем, с кем непосредственно остаются жить дети.

Список литературы

1.Архипова А.Г. Проблема увеличения доли супруга при разделе совместно нажитого имущества // Новое слово в науке и образовании Материалы Международной (заочной) научно-практической конференции. Под общей редакцией А.И. Вострецова. – М., 2016. – С. 78-81.

2.Даньшина Д.Н. К вопросу о материнском (семейном) капитале //

Молодой ученый. – 2016. – № 10-3 (114). – С. 42-43.

250