Периодизация Экономика и технология

Отсталость народов Америки, к моменту Конкисты (испанского завоевания) ² добравшихся только до уровня неолита и кое-где — энеолита, объясняется не только и не столько поздним началом развития человеческого общества: в конце концов, переселенцы из Азии принесли с собой опыт, накопленный их предками на своей прародине. Америка не предоставила человеку многого из того, что мог дать Старый Свет.

Прежде всего, здесь не было многих полезных растений — таких, как пшеница, рожь или ячмень. Их место занимали кукуруза, картофель и другие растения, бедные белками. Это было ещё поправимо в более отсталых краях, где сохраняла своё значение охота и рыбная ловля, но жители густонаселённых культурных стран были обречены на хроническое белковое голодание.

То же самое можно сказать и о животных. Местные слоны и лошади вымерли ещё в ледниковом периоде — человек даже вряд ли приложил руку к их гибели. Трагикомический эпизод: ацтеки, впервые увидевшие испанских всадников, приняли их вместе с лошадьми за одно существо с двумя головами, двумя руками и шестью ногами, способное разделяться и вновь соединяться! Другие животные, служившие в Евразии тягловой силой, не водились здесь никогда. В Мексике были известны лишь безголосые собаки (их разводили как комнатных животных, а также ели) и домашняя птица. К услугам перуанских индейцев были лишь ламы и альпаки, дальние родственники овец, слабый позвоночник которых не позволяет навьючить на них большой груз. Поэтому кладь здесь переносили в основном вручную, а колеса и плуга так и не изобрели: кого запрячь в повозку или плуг? Итого: огромные усилия для обработки земли и транспортировки грузов, плюс малые скорости при колоссальных расстояниях, и всё это при неполноценном питании… И неизбежный результат: замедленные темпы развития при множестве тупиковых ветвей.

Поэтому американские цивилизации не выдержали удара Конкисты. Крупный российский американист Ю.Е.Берёзкин специально задаётся вопросом: почему высочайшие культуры Америки погибли безвозвратно и даже без серьёзного сопротивления, в то время как даже африканские народы, часто стоявшие по уровню развития не выше ацтеков или инков, сумели пережить эпоху колониализма и вернуть независимость? Почему только для индейцев Америки встреча с конкистадорами имела такие трагические последствия (Берёзкин 1990: 167)? Основной его вывод таков:

«Европейцы, привезшие с собой домашний скот и пшеницу, получили поэтому важные преимущества. Они начали вытеснять индейцев с их земель примерно так же, как на заре становления производящего хозяйства земледельцы и скотоводы осуществляли свою экспансию за счёт территорий, занятых охотниками и собирателями. […] Натиску лошадей, коров и овец американским аборигенам противостоять было, пожалуй, труднее, чем пушкам и ружьям их хозяев-пришельцев.

Хозяйственная неполноценность индейских обществ перед лицом завоевателей обернулась их социальной и культурной неконкурентоспособностью, особенно в условиях превосходства христианской религии над местными культами. Сохранение традиционного образа жизни обрекало индейцев на малочисленность и отсталость. Заимствование же европейских нововведений сопровождалось утратой древних обычаев, возникновением чувства стыда за свою этническую принадлежность, стремлением к ассимиляции» (Берёзкин 1990: 169-170).

Культурный шок, испытанный индейцами, проявился во многом. Инка Гарсиласо де ла Вега, великий хронист, сочинение которого дало нам больше половины письменных сведений о древнем Перу, приводит слова своего дяди-инки, что конкистадорам нетрудно было бы получить перуанское золото (следы которого археологи и кладоискатели ищут до сих пор): подарили бы они инкам только железные ножницы — те в благодарность сами отдали бы испанцам все свои сокровища! Дело в том, что у инков была принята короткая стрижка, но стриглись они каменными орудиями…

Лишь немногим племенам удалось пройти между Сциллой экономической отсталости и Харибдой культурной катастрофы. С одной стороны, это — индейцы гоахиро (или гуахира, на границе Колумбии и Венесуэлы) и арауканы Чили, которым удалось переориентировать свою экономику и создать полноценное хозяйство. Этим племенам удалось выдержать и напор испанских войск, и даже завезённые конкистадорами болезни, от которых в других областях (Луизиана, страна майя) вымерло до 90% коренного населения. В наши дни и гоахира, и арауканы — довольно крупные этносы с оригинальной культурой.

С другой стороны, сумели выстоять кечуа и аймара — жители андского высокогорья. Здесь ещё до инков сложилась хозяйственная система, обеспечивавшая сбалансированное питание больших масс людей (земледелие, основанное прежде всего на картофеле, и скотоводство), к тому же в холодном и очень сухом климате Нагорья европейские породы скота не выдержали конкуренции с ламой и альпакой. Итог: в современной Америке коренных жителей насчитывается лишь около 30 миллионов, но более половины из них живёт в горной части трёх андских стран — Перу, Эквадора и Боливии. Между тем на побережье этих же стран, где европейцам удалось перестроить сельское хозяйство на средиземноморский лад, когда-то многочисленные местные народности исчезли, перейдя на испанский язык и растворившись среди метисов и креолов (Берёзкин 1990: 170-171).

Общество

Государство

К моменту Конкисты на большей части континента господствовала племенная организация. Лишь в восточной части нынешних США сложились мощные союзы племён («конфедерации»), а в двух крупных регионах — Месоамерике и Перу — существовали государства с древней историей и высокой культурой. Об этих государствах разговор пойдёт отдельно.

Религия

Светская и религиозная философия

Наука и техника

Военное дело

Внешний вид

Имена

Брак и семья

Питание

Архитектура и градостроительство

Язык и письменность

Язык

По морфологии практически все языки древней Америки относились к инкорпорирующим, или полисинтетическим. При образовании предложения слова в них сливаются настолько, что образуют, в сущности, одно новое длинное слово, с трудом поддающееся анализу. Л.Успенский в «Слове о словах» приводит пример фразы на одном из индейских языков: иниалюдам — «Я прибыл, чтобы отдать ей это». Звучит она именно как одно слово, с отчётливым ударением на первом «а». Причём это слово ещё можно разбить на составляющие (и-н-и-а-л-ю-д-ам), с корнем «д» и рядом приставок. Но сплошь и рядом служебные части так проникают вглубь корня («инкорпорируются» в него), что разделить их бывает невозможно. В таких языках нельзя сказать просто «я» или просто «дать», самое меньшее — «я кому-то что-то даю».

Такая морфология явно очень древняя, и восходит она к самым первобытным временам, когда человек ещё нечётко различал вещи окружающего мира, не отделял себя как субъекта от наблюдаемых им вещей (объекта), не умел отделить вещь саму по себе от её изменчивых свойств и связей с другими вещами. По мере развития эти языки неизбежно должны были упроститься. Это и произошло у самых передовых американских народов (например, кечуа), языки которых ещё до европейской колонизации по своей грамматике приближались к агглютинирующим. Впрочем, и в нынешнем своём виде индейские языки достаточно богаты и гибки, чтобы выразить на них любые понятия, а кое-где их сложная грамматика может сослужить и добрую службу. Известен случай из времён второй мировой войны, когда гитлеровские дешифровщики, легко справлявшиеся с кодами любых радиограмм союзников, оказались бессильны перед радиограммой, оказавшейся… открытым текстом на языке дакота.