Роль и значение храмов и храмовых хозяйств.

И.М. Дьяконов поднимает вопрос о месте и роли храмов и храмовых хозяйств в древних шумерских гос-вах. До него многие исследователи интересовались этим, в частности А. Даймель, А. Шнейдер, А. Франкфорт и А. Фалькенштейн. Они рассматривали ранне-шумерскую храмовую экономику, как своего рода социальный институт, охватывающий практически все общество, а само ранне-шумерское государство, как государство теократическое. Раньше на основании их работ полагали, что раннешумерское гос-во совпадало с царским или храмовым хоз-вом, и что жизнь каждого находилась под полным контролем храмовых властей.

Однако Дьяконов утверждает, что несмотря на огромное влияние храмовых хозяйств, они занимали лишь 50-60% земель (и в дальнейшем слились с царскими землями) и обслуживались третью частью населения.⁷ Он приводит в пример документы, довольно ясно освещающие положение и на вне-храмовых землях. Это – документы о купле-продаже земли. Они датируются XXVIII веком до н.э. и дошли до нас почти из всех городов южной и северной части Южного Двуречья. Храмовая земля конца раннединастического периода разделялась на три категории⁸:

• Ниг-эн-на – земля, выделенная на содержание храма;

• Ганн-кур-ра – земля, раздававшаяся в виде строго индивидуальных, не наследственных и переменных наделов лицам, работавшим на земле ниг-эн-на, а также ремесленникам и храмовым служащим;

• Ган-уру-лаль – земля, сдававшаяся из доли урожая различным лицам, главным образом – тем же членам персонала в добавление к наделам, которые они получали за работу или службу.

Те же документы купли продажи показывают нам, что вне храмовой земли имелись не только наделы крупных рядовых общинников, но и крупные имения родовой (общинной) знати – правителей (энси, лугалей), так называемых саг-нанга и др.

Существует так же документ, подтверждающий наличие значительных территорий и вне храмового хоз-ва. Он известен под названием «Таблицы Энхегаля», лугаля Лагаша, и содержит запись восьми покупок земли, обозначенной как gán-šám – «покупные поля».

«Центр» древнего города.

В одиннадцати городах из двадцати упоминаются дворцы - ekallum, а в шести городах определенно зафиксировано наличие дворцовой или царской земли – eqel ekallim. В текстах упоминаются «слуги дворца» (warad ekallim, ARMT. XIII, 141.8)⁹ и служанки дворца (amat ekallim). Это указывает на то, что в царских покоях обязательно было отведено место под прислугу. Города, управлялись царскими чиновниками (близкие к окружению царя), непосредственно дворцовым хозяйством руководил «отец дома» (abu bītim) и советами старейшин (šībūtum) и народными собраниями (ālum, puhrum). Наличие такого широкого круга управленцев, в частности – народного собрания, наводит нас на мысль об обязательном наличии места, где они могли бы проходить. Царские покои наверняка были предназначены для приема лишь небольшого круга лиц: послов, приближенных, знати. Народные собрания предполагают наличие площади, на которой, по обычаю древних государств проходили все важные совещания с участием широкого круга лиц.

В Уруке (так же как и во многих других крупных городах) в роли такой площади выступала терраса с колоннадой, открывающаяся на широкий двор. Именно такие террасы должны были служить местами заседания совета и народного собрания. Это сооружение имело самостоятельное значение¹⁰ и располагалось среди культовых зданий, которые включали себя еще ряд построек.

В Уре¹¹, археологически засвидетельствован, во-первых, священный участок, обнесенный стеной, с зиккуратом¹², с важнейшими храмами, дворцом и основными хозяйственными строениями государственного хозяйства; сюда же примыкает большая речная гавань, где, по мнению Дьяконова находился рынок с купеческой организацией (kārum) и ее постройками, а также сад; и во-вторых, два жилых квартала горожан средней состоятельности. Интерес этих кварталов в том, что здесь не только найдено около шести десятков хорошо сохранившихся жилых домов, но и школа, три квартальных храмика, хлевы для мелкого скота при домах. У Леонарда Вулли они называются «лавками», чему возражает Дьяконов, аргументируя это тем, что они не имеют ни отхожих мест, ни дворов, а выход из них часто находится в тупике рядом с несколькими входными дверями жилых домов. Он считает, что лишь более обширные (и более редкие) сооружения, состоявшие из одного-двух передних помещений и дворика, могли бы быть лавками. При раскопках были также обнаружен большой, по-видимому, царский зерновой склад, меднолитейная мастерская, общественная хлебная печь и (так решили археологи) – постоялый двор с питейным заведением. При этом и в школе, и вокруг нее найдены учебные пособия и литературно-религиозные произведения, в домах – архивы юридических и хозяйственных документов и писем и отчасти даже и религиозные тексты.