Тема ускользающего счастья в рассказе «Натали».

В рассказе «Натали» происходит борьба трех героев с собственными чувствами. Бунин на сей раз выявляет губительное начало страсти, коль скоро она не облагорожена подлинной любовью.

Кузены Мещерский и Соня Черкасова, пережившие уже пору детской влюбленности, встречаются вновь, когда он уже стал студентом, а она превратилась в хорошенькую и пикантную девушку. Он приезжает на лето в имение Черкасовых, и между двумя молодыми людьми сразу же устанавливаются отношения приятного и многообещающего флирта. Такая «заявка» сделана с первых же минут их встречи. « - убедиться в твоей верности мне теперь особенно приятно, - развязано говорит Мещерский, - ты стала совершенной красавицей, и я имею на тебя самые серьезные виды. Какая рука, шея и как соблазнителен этот мягкий халатик, под которым, верно, ничего нет!»

Готовящаяся игра в любовь Соне по вкусу, и она отвечает начинающему Дон Жуану: «Но и ты стал хоть куда и очень возмужал. Живой взгляд и пошлые черные усики… Только что это с тобой? Ты за эти два года, что я тебя не видела, превратился из вечно вспыхивающего от застенчивости мальчишки в очень интересного нахала. И это сулило бы нам много любовных утех, как говорили наши бабушки, если бы не Натали, в которую ты завтра же утром влюбишься до гроба».

Итак, первый обман впечатлениями весьма откровенно определяет возможную степень будущих отношений и вместе с тем пророчески предсказывает дальнейший ход событий.

Их флирт начинается с этакой смеси иронического и цинического тона, за которым явно проглядывает чувственный интерес, предвкушения острых ощущений. Соня говорит герою рассказа: «Натали нашему роману все-таки не помешает… Ты будешь сходить с ума от любви к ней, а целоваться будешь со мной. Будешь плакать у меня на груди от ее жестокости, а я буду тебя утешать».

Соне 20 лет, и она, прикованная к отцу, почти не верит, что выйдет замуж, будет иметь семью. Отсюда и наигранный цинизм, этакая легкость в отношении с мужчиной. Ну что ж, если не возможна личная жизнь, то хотя бы это легкое волнение души.

«Раздвоенность» главного героя рассказа Мещерского, движения его мечущейся души от «любви земной» - Сони к «любви небесной» - Натали могут быть правильно поняты и оценены лишь с учетом многих обстоятельств. Это настроение Мещерского, приехавшего в усадьбу Черкасовых в предвкушении любовной интрижки с подругой детских лет Соней. Это власть над ним всей обстановки усадьбы, где он был счастливым ребенком. Это радость человека, временно оставившего городскую суету и возвращающегося на лоно любимой природы.

Если бы не все эти условия, то герой рассказа выглядел бы довольно-таки неприглядно, с одной девушкой – Соней он придается жарким объятиям, а в другую влюблен этакой платонической, сотканной из нежного лиризма любовью. Кроме того, для снятия части вины со своего героя Бунин сразу же ставит его в трудное положение, из которого Мещерскому так и не удается выбраться.

Оба объекта его увлечения – близкие подруги, и действие развертывается одновременно и в одном месте. Это обстоятельство сразу же предает напряженный характер происходящему и обуславливает трагический исход.

Раздвоенность терзает Мещерского : «Как же мне теперь жить в этой двойственности, - задает он себе вопрос, - в тайных свиданиях с Соней и рядом с Натали, одна мысль о которой уже охватывает меня таким чистым любовным восторгом, страстной мечтой глядеть на нее только с радостным обожанием, с которым я давеча глядел на ее тонкий, склоненный стан, на острые девичьи локти, которыми она, полустоя, опиралась на нагретый солнцем старый камень балюстрады?».

А на ряду с этим обожанием Натали, вернее – в определенной связи с нежнейшим лирическим характером этих чувств происходит любовное свидание с Соней. Именно в связи, т.к. восторг созерцания обожаемой им Натали еще очень далек от «греховной» мысли обладания ею, а Соня всякий раз предлагает ему смелые ласки, обещая и более полную радость сближения. Он мечтает о Натали, но ночью оказывается в объятьях Сони.

И Бунин не только не отдает дань описаниям оголенного чувственного влечения, но и осуждает его, как нечто низменное, недостойное настоящих человеческих чувств. Не облагороженный любовью, обнаженный инстинкт вызывает в нем этический и эстетический протест. Он не выражает эти свои чувства публицистически, это не свойственно его художественной манере, но персонажи с обнаженными инстинктами им нарисованы в мрачных тонах, выглядят весьма неприглядно, а иной раз их настигает возмездие.

Возмездие настигает и тех героев Бунина, которые не способны сохранить любовь в чистоте, подвержены раздвоенности чувств. Возмездие постигает и Мещерского. Надо, однако, сказать, что в тех случаях, когда темой бунинских произведений является тема недолгого счастья, это возмездие имеет относительных характер, отнюдь не нарушает главный тезис писателя : «человек не может достигнуть полного счастья». Но все же Мещерский, любя Натали и проводя ночи в объятиях Сони, «наказан» писателем. Мещерский, по воле писателя, обкрадывает себя вдвойне. В объятиях Сони он познает минуты жгучей страсти, но это не тот, не раз описанный Буниным восторг обладания, который возможен только в объятиях любимой.

Обкрадывает себя Мещерский и потому, что он лишается всей той сложнейшей любовной гаммы восторгов, когда, наконец, в одной женщине объединяются все чувства и желания мужчины. В начале рассказа описан первый этап любви юноши, еще не смеющего помышлять об обладании любимой. Но в «мучительную красоту обожания» Натали начинает вкрадываться понемногу то, что и лежит в основе всякой любви, - стремление обладать любимой. Мещерский не отдает себе в этом отчета не только потому, что он переживает начало любви, но и потому, что его желания всякий раз гаснут в объятиях Сони.

Раздвоенность чувств Мещерского лишает его покоя, не дает полного счастья. Со свойственной женщинам интуицией Натали что-то подозревает, между влюбленными то и дело пробегает холодок. Это выявлено в следующем коротком диалоге:

« - Натали, на минутку!

Она подошла к порогу:

- Что?

- Вздохните – какой ветер! Какой радостью могло бы быть все!

Она помолчала:

- Да.

- Натали, как вы неласковы со мной! Вы что-то имеете против меня?

Она гордо пожала плечом:

- Что и почему я могу иметь против вас?»

Этот краткий диалог имеет очень емкий подтекст. Мысль о том, что человек на какой-то миг испытывает необыкновенную полноту счастья, поэтически выражена во многих бунинских произведениях. Эти необычайные минуты рождены молодостью, здоровьем, разделенной любовью, и это озарение счастья наступает нередко под непосредственным воздействием красоты, запахов, звуков природы. Писатель говорит, что такое полное счастье существует в природе, а вместе с тем оно почему-то ускользает, как просыпавшийся сквозь пальцев песок.

В рассказе «Натали» счастье просыпалось сквозь пальцы Мещерского дважды. В первый раз он сам повинен в этом. Пылкие ночи героя с Соней кончаются драматически. После длительного перерыва, в бурю, Соня ждет ночью Мещерского в его комнате. Он едва успел объясниться в любви с Натали, которая признается, что тоже любит его. Он весь еще во власти того «дивного» и «страшного», что внезапно свершилось в его жизни, но как только он входит в свою комнату, он слышит голос перепуганной бурей Сони, взволнованной, на все готовой: «Иди скорей ко мне, обними меня, я боюсь…»

Эта кульминационная сцена сюжетно делит рассказ на две части, завершая первую, большую часть его, где действие происходит в усадьбе отца Сони. Эта сцена – характерный пример скрупулезной точности каждой детали и всей компоновки.

Именно в те минуты, когда это было меньше всего нужно Мещерскому, который весь еще под властью любовного объяснения с Натали, Соня неожиданно оказывается в его комнате. Но ее приход здесь имеет глубокую подоплеку. Она болела, давно не видела Мещерского, знает, что он увлечен Натали. И в ней постоянно борются два начала, порой она подталкивает его к Натали, а затем стремится привлечь его к себе, потому что потерять его окончательно ей трудно, а что Мещерский не женится на ней, ей совершенно ясно.

Буря органически «вплетается» в любовные волнения героев. Она действительно тревожит их, но слова Сони о том, что она боится не более чем предлог для прихода к Мещерскому. Буря как бы «электризует» героев рассказа, обостряет их интуицию. Этим-то и объясняется приход Сони, а так же внезапное появление Натали у дверей комнаты Мещерского, куда она ранее никогда не приходила.

Психологически точны и мотивированны всей обстановкой слова Натали: «Соня, где ты? Я страшно боюсь…» Она могла бы и ничего не говорить, отпрянуть от двери, бежать, но когда она бессознательно оказалась у порога комнаты любимого юноши, то где-то у нее гнездилась мысль, что она может встретить Соню, и, конечно, не так, как она ее встретила. Стыдливость, ужас при виде Сони, инстинктивное стремление не выдать себя – все это определяет подтекст вырвавшихся у нее слов.

Писатель как бы «смягчает» вину своего героя. Быть может, после объяснения с Натали он сказал бы Соне, что их свидания не могут продолжаться. Но буря и вызванные ей случайные обстоятельства – приход Натали, незакрытая дверь – лишь отчасти оправдывают его. Что было, то было, и он загрязнил первую свою любовь.

Шестой главой открывается вторая часть рассказа. Уже в первой фразе содержится емкая информация. «Через год она вышла за Мещерского» (речь идет о двоюродном брате и однофамильце героя, о котором ранее упоминалось). И тут же сказано, что никто из родных не получил приглашения на свадьбу. Это косвенное указание на то, что любовная драма продолжается и Натали все еще любит человека, обманувшего ее.

Герой рассказа вновь встречает Натали на балу. Это удар для обоих, еще одно признание, что любовь постигшая их, не ушла, что они предназначены друг для друга. Но Бунин ставит так вопрос только для того, чтобы еще раз в новой ситуации и с большей силой сказать, что и в этом случае длительное счастье невозможно.

Казалось бы, что никто уже не стоит на пути столь долгожданного, выстраданного счастья. Однако Бунин изменил бы себе, одной из своих главных тем, если бы признал возможность обретения счастья навек. И вот, в одной строчке о смерти Натали рушится единство душ, погибает любовь.