Глава III. Проблема перехода от биологической формы бытия к социокультурной

На первом этапе изучения истории культуры — в XVIII веке — её начальной ступенью казалась культура античная, и все размышления о современной культуре основывались на ее сопоставлении с античной классикой — от полемики «древних и новых» во Франции в кон­це XVII века до противопоставления Ф. Шиллером сто лет спустя «наивной» и «сентиментальной» поэзии. XIX вех отодвинул исход­ную ступень истории на Древний Восток — наиболее принципиальным в теоретическом отношении это было в историософской концепции Г. Гегеля. XX век, благодаря богатейшему материалу, собранному этнографами, археологами и спелеологами, отодвинул начало истории культуры в первобытность.

Однако в наше время нужно пойти ещё дальше⁹ — и потому, что целый комплекс наук предоставляет нам многообразные данные о длительнейшем процессе перехода от до-культурного состояния человечества к культурному, и потому, что синергетика показала великое значение переходных периодов в развитии сложных систем, тем самым направляя культурологическую мысль на изучение таких периодов в истории культуры, а первым из них и был процесс превращения биологической формы существования животных в социокультурную форму бытия человека.

Антропология и археология описывают все фазы этого процесса постепенного изменения анатомического строения тела очеловечивавшегося животного и его способности обрабатывать природные материалы, создавая из них свои «искусственные органы» (см., например, монографию М. Ф. Нестурха «Происхождение человека»); одна из этих фаз получила точное определение: «питекантроп» — то есть буквально «обезьяночеловек», — и эта причудливая, кентавроподобная, структура не может не осмысляться культурологически именно в ее переходности, на основе обобщения всех конкретно-научных данных, тем более, что этот пере­ходный процесс длился несколько миллионов лет, превосходя в сто раз длительность истории человека, ставшего наконец «разумным», то есть культурным, и уже по этой причине заслуживает исследовательского внимания как предыстория культуры, не осмыслив которую, нельзя понять и ее историю.

Наши археологи и философы (П. И. Борисковский, Я. Я. Рогинский, В. П. Якимов, Ю. И. Семенов) выдвинули продуктивную идею «двух скачков» в процессе антропосоциогенеза: первый, по формулировке Ю. И. Семенова — «Это отмеченный началом изготовления орудий переход от стадии животных предшественников человека к стадии формирующихся людей, каковыми являются питекантропы и другие сходные с ними формы — архантропы и неандертальцы — (па­леантропы); второй скачок — происшедшая на грани раннего и позднего палеолита смена палеантропов людьми современного физичес­кого типа (неоантропами, Homo sapiens), являющимися подлинными, готовыми людьми. Первый скачок означал появление социальных закономерностей, второй — установление их полного и безраздель­ного господства в человеческих объединениях»; и далее: «Логично предположить, что эти два этапа формирования производительных сил были одновременно и двумя основными стадиями становления человеческого общества вообще, т. е. эволюции человечества».

Хотя не все ученые разделяют эту точку зрения, она может получить неожиданное подтверждение со стороны синергетики, учитывая, что между этими двумя скачками движение шло нелинейно, то есть по разным траекториям, и одна из них — та, что вела к Человеку разум­ному, — доказала свою продуктивность, а другие оказались тупика­ми развития и привели к гибели пошедших по этим дорогам популя­ций (так называемая «неандертальская проблема». «Происхождение, взаимоотношение с другими представителями рода Homo и, наконец, причины исчезновения неандертальского человека —все эти вопро­сы остаются предметом дискуссии», пишет в наши дни известный ан­трополог П. М. Долуханов, а этолог В. Дольник высказался более определенно: «Неандертальцам встреча с более прогрессивным младшим братом ничего хорошего не принесла: они не выдержали конкуренции и вымерли не позднее 25 тысяч лет назад»). К сожалению, традиционное для советской исторической науки и социальной философии сосредоточение внимания на формировании общественных отношений и недооценка роли культуры в истории человечества, начиная с первых его шагов, привели к тому, что и в данном случае обращение к культурному аспекту процесса антропосоциогенеза свелось у того же Ю. И. Семенова к указанию на роль «..таких специфических человеческих особенностей как мышление, воля, язык», без какого-либо обоснования выделения именно этих и только этих элементов становящейся культуры (как и без попытки согласования этих двух триад — столь несущественными казались эти сюжеты «классическому истматчику»; неудивительно, что он вообще не заметил ни современных культурологических исследований, ни такого великого открытия, как функциональная асимметрия человеческого мозга).

В решении этой задачи наука имеет сегодня еще одно существеннейшее подспорье — понимание изоморфизма филогенеза и онтогенеза (биогенетический закон, открытый Э. Геккелем в прошлом веке), а также результаты многосторонних исследований древнейших стадий антропосоциогенеза, которые позволяют многое, ранее неизвестное или лишь гипотетически формулировавшееся историками первобытной культуры, увидеть и научно объяснить в её самом далеком и недоступном прямому наблюдению прошлом — как, впрочем, и в сознании, поведении, жизнедеятельности ребёнка в первые годы его жизни благодаря их рассмотрению через призму зарождавшейся культуры первобытных людей.

Взаимосоотнесенность этих двух синергетически рассматриваемых процессов имеет особое значение для культурологии по той простой, но исключительно важной, хотя, как правило, игнорируемой культурологами, причине, что исторический процесс культурогенеза воспроизводится в жизни каждого индивида на протяжении всей истории человечества, начиная с его предыстории — того именно переходного этапа от бытия животного к жизни человека, рассмотрение которого стало необходимым на современном уровне развития культурологической мысли.

Поистине чудодейственной силой, открывшей перед предком человека возможность его «очеловечивания», — не зря мифологическое сознание во всех своих формах и на всех этапах своего развития приписывало её богам! — стала культура. Предки человека оказались безоружными перед лицом если не враждебной, то равнодушной к нему природы, ибо индивид не получал от рождения, в виде унаследованного комплекса инстинктов, никакой программы действий, которая обеспечила бы его выживание — добывание пищи, устройство жилья и организацию отношений с другими людьми в их совместной жизни и воспроизводстве потомства. Поэтому этологи и классики современной философской антропологии — например, А. Гелен — совершенно справедливо заключают, что человек — это своеобразный «пасынок природы», не изначально не приспособленный ею к существованию и обреченный на вымирание.

Выживали те группы предлюдей, которые не ограничивались удовлетворением сиюминутных потребностей средствами собирательства и несложной охоты на мелких животных и шли по наиболее трудному пути активизации потенциальной энергии психики — опирающегося на познающее реальность мышление творческого воображения. У исторических истоков бытия человечества путь культурогенеза был самым коротким, ибо сознание вообще еще не отрывалось от практического существования очеловечивавшихся животных.

В культурогенезе функциональная асимметрия сформировала не только мозг человека, но и ряд других сторон его телесного и духовного бытия: соотношение передних и задних конечностей; соотношение правой и левой рук; соотношение зрительного и слухового рецепторов; соотношение «языков» человеческого общения; соотношение анатомо-физиологических и психологических структур и социокультурных функций мужского и женского полов, сделавшее асимметричным их совместное бытие — семью...действие принципа функциональной асимметрии имело универсальный характер в процессе перехода от биологической формы жизни к культурной; принцип этот сохранит свою культуросозидательную роль и в дальнейшем, в развитой цивилизации, — ведь разделение труда, на котором покоится научно-техническая цивилизация, есть тоже разновидность функциональной асимметрии.

Не менее радикальные структурные следствия имела другая функция зарождавшейся культуры — передача накапливавшегося опыта последующим поколениям: достижение этой цели потребовало опредме­чивания формировавшихся человеческих «сущностных сил» (К. Маркс) ради их распредмечивания потомками, которые именно таким спосо­бом включались в культуру, вбирали ее в себя, интериоризировали и становились носителями культуры, культурными людьми. Диалектика «опредмечивание — распредмечивание», повторяющаяся бесконечно в истории культуры, и становится функционально-детерминированной структурой человеческой деятельности, формировавшейся на протяжении всего периода перехода от биологической формы бытия животных к культурной форме бытия человека.

Человеческая деятельность в ее развитом виде складывалась на протяжении трех-четырех миллионов лет, в процессе превращения животного в человека и осуществляя это превращение. Длительность этого процесса, трудно представимая в масштабах известной нам истории культуры, охватывающей всего три-четыре десятка тысяч лет, может вызвать удивление, скорее, своей краткостью, если мы будем измерять её временем истории жизни на Земле, тем более, что речь идёт не о формировании еще одного биологического вида, а о рождении качественно новой формы бытия, в которой биологическое начало оказывается «снятым» — в гегелевском, диалектическом, смысле этого понятия — на несколько порядков более сложным системным качеством — антропо-социо-кулътурным.