einhard_zhizn_karla_velikogo

тальные без повреждения членов отправлены в ссылку; ни один из них не был умерщвлен, за исключением трех, которых нельзя было иначе взять, потому что они защищались, обнажив мечи, и даже убили нескольких. Но причина и происхождение этих заговоров заключалась в жестокосердии Фастрады, и в тех обоих случаях крамола произошла вследствие того, что Карл, уступая тому жестокосердию жены, слишком далеко отступил от свойственного ему добродушия и кроткости. Впрочем, он в течение всей своей жизни обращался с каждым и дома, и вне с величайшею любовью и снисхождением, так что никогда никто не упрекнул его и в малейшей несправедливой жестокости, кем-нибудь замеченной.

[21]Карл любил чужестранцев и оказывал большие заботы при их приеме, так что многочисленность их казалась не без справедливости обременительною не только для двора, но и для целого государства. Но он, по величию своей души, не давал большого веса таким соображениям, потому что и величайшие невыгоды в этом случае вознаграждались славою щедрости и ценою доброго имени.

[22]Карл был широкого и сильного сложения, высок ростом, но не превышал меры, ибо, как известно, вышина его равнялась семи футам; голова закругленная кверху; глаза весьма большие и живые, нос несколько более умеренного, красивая седина, лицо веселое и улыбающееся. Все это много содействовало увеличению обаяния его фигуры и достоинства, сидел ли он или стоял; хотя шея его, казалось, была велика и толста, а живот выступал вперед, но пропорциональность остальных частей тела скрывала эти недостатки. Походка Карла была твердая, все очертание тела мужественное, голос хотя и звучный, но не совсем соответственный величине стана; здоровье цветущее, исключая того, что, перед смертью, последние четыре года часто страдал лихорадкою и, наконец, даже прихрамывал на одну ногу. И при этом он действовал более по своему произволу, нежели по совету врачей, которых он ненавидел за то, что они убеждали его отказаться от жаренной пищи, которую он любил, и ограничиться вареною. Карл усердно упражнялся в верховой езде и на охоте, что у него было привычкой его народа: едва ли на земле найдется какая нация, которая в этом искусстве могла бы сравниться с франками. Карл очень любил пользоваться паровыми ваннами при горячих источниках, часто упражнял свое тело в плавании и достиг в нем такого

искусства, что, по справедливости, никто не мог его превзойти. По любви к ваннам он построил в Ахене дворец и там жил постоянно, до самой кончины, все последние годы своей жизни. И он приглашал в ванны не только сыновей, но и знатных, и друзей, а иногда даже своих телохранителей и всю свиту, так что, случалось, что сто и более человек мылись вместе.

[23]Карл носил национальную одежду, то есть франкскую. На тело он надевал полотняную рубашку и полотняные исподни; сверху тунику, обшитую шелковой бахромой, и панталоны; далее, ноги были обернуты в полотно до колена и обуты в башмаки; зимою он покрывал грудь и плечи пелериной, сшитой из шкур выдры и соболя; сверх всего носил зеленоватый плащ и был всегда подпоясан мечом, рукоять и перевязь которого делались из серебра или золота. Иногда он подпоясывался мечом, украшенным драгоценными камнями, но это только в высокоторжественные дни, или когда приходили чужеземные послы. Иностранною же одеждой, как бы она ни была красива, он пренебрегал, и никогда не позволял одевать ею себя, исключая тех случаев в Риме, как однажды, по просьбе первосвятителя Адриана, а другой раз Льва, его преемника, он возложил на себя длинную тунику и хламиду и обулся в башмаки, сшитые по-римски. Но во время торжеств он носил одежды, затканные золотом, и обувь, выложенную драгоценными камнями, с плащем, застегнутым золотою пряжкою, и в золотой короне с камнями; в обыкновенные же дни его наряд мало отличался от обыкновенной одежды простолюдина.

[24]Вообще умеренный в пище и питье, Карл был еще умереннее в отношении напитков, потому что ненавидел пьянство во всяком, не говоря о самом себе или о своих. Но в пище не мог быть одинаково воздержным и часто жаловался на то, что пост вреден его здоровью. Он редко давал обеды, только по большим торжествам, и тогда созывал большое число гостей. Обыкновенный обед состоял из четырех блюд, кроме жаркого, которое обыкновенно сами охотники подавали прямо на вертеле, и жаркое он предпочитал всякому другому кушанью. За обедом Карл слушал какую-нибудь музыку или чтение: ему читались рассказы о деяниях древних; его приятно занимали также и сочинения св. Августина, в особенности же то из них, которое озаглавлено: De civitate Dei. Относительно вина и других напитков, Карл был воздержан до того, что за столом пил не более трех раз. Летом после

полуденного обеда он съедал несколько яблок и один раз запивал; потом, раздевшись и разувшись, как на ночь, отдыхал часа дватри. Ночью спал так, что не только его сон прерывался раза четы- ре-пять, но он даже вставал с постели. Во время одевания и обувания он допускал присутствовать при этом не только друзей, но даже, если пфальцграф имел какой-нибудь спор, который нельзя было решить без него, то приказывал вводить к себе тяжущиеся стороны и, выслушав, произносил приговор, как бы он сидел на судейском месте; и не это одно: в это время он распоряжался на целый день, что нужно было сделать или что поручить для исполнения министрам.

[25] Карл обладал большим красноречием и мог с легкостью выражать все, что бы не захотел. Он не ограничивался одним отечественным языком и много трудился над изучением иностранных языков; между прочим, он владел латинским языком так, что мог выражаться на нем как на родном языке; но по-гречески более понимал, нежели говорил. Вообще он говорил так превосходно, что его можно было принять за учителя. С большим прилежанием занимался науками и, высоко почитая ученых, оказывал им великие почести. Грамматику он слушал у Петра Пизанского, диакона, человека преклонных лет; в других же предметах имел наставника Альбина, по прозванию Алкуина, также диакона из Британии, саксонского уроженца, мужа весьма ученого во всех отношениях. Карл употребил много времени и труда, обучаясь у него риторике, диалектике, а в особенности астрономии. Он занимался искусством делать вычисления и с особенным любознанием и проницательностью наблюдал за течением звезд. Делал попытки и писать, и с этою целью имел обыкновение держать в кровати под подушкой таблички и тетрадь, чтобы в свободное время приучать руку выводить буквы, но труд его, как поздно начатый, имел мало успеха.

[26] Проникнутый с детства христианской религией, Карл чтил ее свято и благочестиво, а потому выстроил в Ахене собор чрезвычайной красоты и одарил его золотом, серебром, паникадилами, решетками и вратами, вылитыми из отличной меди. Не имея возможности достать для его постройки колонн и мрамора, он постарался привезти материал из Рима и Равенны. Ревностно посещал церковь и утром, и вечером, ночью и за обеднею, насколько ему позволяло здоровье, и особенно старался о том, что-

бы все, совершавшееся в ней, отправлялось с величайшим почтением; очень часто он уговаривал церковных служителей не позволять приносить в церковь что-нибудь неприличное и нечистое и оставлять в ней. Ахенский собор был наделен священными золотыми и серебряными сосудами и ризами в таком количестве, что при богослужении даже привратники, составляющие самую низкую ступень церковного чина, не имели надобности ходить в обыкновенной одежде. Им же тщательно был устроен порядок чтения и песнопения, ибо он имел довольно искусства и в том, и в другом, хотя сам никогда не читал всенародно и пел не иначе, как про себя или в хоре с другими.

[27] Он много заботился о вспомоществовании бедным и доброхотной милостыне, которую греки называют elemosyna, и не только в своем отечестве и в своем государстве, но и за морями, в Сирии, Египте, Африке, Иерусалиме, Александрии и Карфагене, где только узнавал о бедности христиан, и, сострадая их нуждам, посылал деньги; с этою целью он особенно заботился о снискании дружбы заморских королей, чтобы доставить тем помощь и облегчение христианам, живущим под их владычеством. В Риме из всех его святых и почитаемых мест Карл уважал более всего церковь блаженного апостола Петра, в сокровищницы которой им пожертвованы огромные богатства в золоте, серебре и драгоценных каменьях. Первосвятителям было отправлено множество бесчисленных даров, и Карл во время своего управления ни о чем не заботился так, как о том, чтобы его стараниями Рим возвратил древнее значение, а церковь св. Петра могла бы чрез него быть не только безопасною и сохранною, но украшенною и одаренною преимущественно пред всеми прочими церквами. Но несмотря на все то, Карл в течение 47 лет, которые управлял государством, отправлялся в Рим всего четыре раза для исполнения обетов и на поклонение.

[28] Но не эти одни причины побудили его предпринять свое последнее путешествие в Рим (800 г.); римляне, нанеся тяжкие оскорбления первосвятителю Льву (III), а именно, выколов глаза и урезав язык, заставили его тем просить помощи у короля. Вот почему Карл, прибыв в Рим для восстановления потрясенного порядка церкви, провел там целую зиму. В то время он получил звание Императора и Августа, к чему имел сначала такое отвращение, что, по его уверению, не пошел бы в тот день в церковь,

несмотря на высокоторжественность праздника (Рождества Христова), если бы мог предвидеть намерение первосвятителя. Он перенес с великим терпением ненависть римских императоров, раздраженных против него за принятое им звание, и победил их упорство своим великодушием, которым он, вне всякого сомнения, был гораздо выше их, посылал к ним часто посольства и в грамотах называл их своими братьями.

[29] По принятии императорского титула, Карл, видя большие недостатки в законодательствах его народа — а франки имеют двоякий закон, весьма различный во многих пунктах — задумал присоединить то, чего недостает, примирить противоречащее и исправить несправедливое и устарелое; но он ничего другого не сделал, как только присоединил к законам несколько глав, и то не вполне законченных. Но зато он приказал собрать и изложить письменно устные законы всех народов, находившихся под его властью. Также повелел записать и сохранить для памяти варварские древнейшие песни, в которых воспевались деяния и войны прежних королей. Начал составлять грамматику родного языка. Дал также отечественные названия месяцам, а до того времени франки употребляли смешанно и латинские, и варварские слова. Двенадцать ветров получили от него отечественные наименования, между тем, как прежде едва четыре ветра имели свои имена. Из месяцев, январь был назван Wintarmanoth, февраль — Hornung, март — Lentzinmanoth, апрель — Ostarmanoth, май — Winnemanoth, июнь — Brachmanoth, июль — Heuvimanoth, август — Aranmanoth, сентябрь — Witumanoth, октябрь — Windumemanoth, ноябрь — Herbistmanoth и декабрь — Heilagmanoth.

Ветрам же были даны следующие наименования: восточный — Ostroniwint, юго-восточный — Ostsundroni, юго-юго- восточный — Sundostroni, южный — Sundroni, юго-юго- западный — Sundwestroni, юго-западный — Westsundroni, западный — Westroni, северо-западный — Westnordroni, северо-северо- западный — Nordwestroni, северный — Hordroni, северовосточный — Nordostroni и востоко-северо-восточный — Ostnordroni.

[30] В конце своей жизни (813 г.) Карл, удрученный и болезнью, и старостью, призвал себе сына Людовика, короля Аквитании, который один пережил из сыновей Гильдегарды, и сделав торжественное собрание знатных франков из всей Галлии, назна-

чил его, по всеобщему согласию, своим соправителем и наследником королевского и императорского титула, возложил на его голову корону и приказал называть Императором и Августом. Это последнее предложение было принято всеми с большою охотою, ибо оно казалось внушенным ему свыше. Оно возвысило величие Карла и внушило не мало страху чужеземным народом. Отпустив затем сына в Аквитанию, король, по своему обычаю, несмотря на старость, отправился на охоту по близости ахенского дворца. Проведя в этом занятии остаток осени, около первого ноября он возвратился в Ахен. Расположившись там на зиму, Карл схватил сильную лихорадку и слег в январе месяце (814 г.). Как обыкновенно в лихорадках, он наложил на себя диету, в надежде таким воздержанием прогнать или, по крайней мере, ослабить болезнь; но когда к лихорадке присоединилась боль в боку, которую греки называют pleuresin, а он по-прежнему воздерживался от пищи и поддерживал тело, употребляя изредка питье, смерть постигла его в седьмой день болезни, по принятии им причащения, на 72-м году его жизни, в 47-м году от начала его правления, 28 января (814 г.), в третьем часу дня (9 час. утра).

[31] Тело его было торжественным образом омыто, одето и при великом плаче всего народа внесено в церковь и предано погребению. Сначала не знали, где его положить, потому что он при жизни не сделал никаких распоряжений относительно этого; но, наконец, всем пришло на мысль, что нигде нельзя приличнее погребсти его, как в том самом соборе, который он построил в том же городе и своим иждивением, по любви к Богу и Господу нашему Иисусу Христу, и в честь святой и предвечной Девы Богородицы. Там он и был погребен в самый день смерти, а над могилою поставили золоченую арку с его изображением и надписью. Надпись же была следующая:

П о д СИМ ПАМЯТНИКОМ ПОЛОЖЕНО ТЕЛО

КАРЛА ВЕЛИКОГО И ПРАВОСЛАВНОГО ИМПЕРАТОРА. Он ЗНАТНО РАСШИРИЛ КОРОЛЕВСТВО ФРАНКОВ

иСЧАСТЛИВО ПРАВИЛ X L V I I ЛЕТ. УМЕР СЕМИДЕСЯТИЛЕТНИМ

вг о д ГОСПОДЕНЬ D C C C X I V . ИНДИКТА VII. V. КАЛ . ФЕВР .

[32]При приближении его конца являлось много предзнаменований, и не только другие, но и сам он понимал их значение. В тече-

сти этого разделения были изложены письменно, и буквальное содержание того документа таково:

«Во имя всемогущего Господа нашего Бога, Отца и Сына и св. Духа! Опись и раздел сокровищ и денег, находящихся в настоящее время в кладовых, как то учинено преславным и благочестивым государем Карлом, императором и августом, в год от воплощения Господа нашего Иисуса Христа 811, в царствование его во Франции 43, в Италии 37, императорства же в 11, 4 индикта, и как им приказано сделать по благочестивом и мудром обсуждении, а по воле божией исполнено. Этим распоряжением Карл желал главным образом обеспечить, чтобы была не только произведена в известной форме та раздача милостыни из его казны, которая обыкновенно у всех христиан делается при торжественных событиях из их имущества, но чтобы и его наследники, отложив всякое недоумение относительно того, что кому принадлежит, ясно знали и, без распрей и спора, могли справедливо поделиться. В этом намерении и с этою целью он разделил все имущество и добро, состоявшее в золоте, серебре, драгоценных камнях и королевских одеждах, сколько, как было сказано, окажется в тот день

вего кладовых, сначала на три части, а потом подразделил их так, что из первых двух вышла 21 доля, а третья часть осталась целою. Разделение же двух частей на 21 долю было сделано потому, что

вего королевстве считался 21 епископский город, и каждая часть должна была чрез посредство его наследников и друзей достаться каждому епископу, под именем элемосины (милостыни); архиепископ, который управляет своею церковью, приняв часть, следующую его церкви, должен поделиться с подведомственными ему приходами так, чтобы третья часть пошла на его собственную церковь, а две трети на приходские. Доли, образовавшиеся из разделения двух первых частей по числу 21 митропольных городов, лежат каждая отдельно, на своем месте, с надписью города, которому предназначена. Имена городов, которым назначены подобные элемосины или щедроты, суть следующая: Рим, Равенна, Милан, Фриоуль, Градо, Кельн, Майнц, Ювава, Зальцбург тоже, Трир, Сенон, Везонций, Лион, Ротомаг, Реми, Арелат, Вьенна, Дарантазия, Эбродун, Бурдигала, Турон и Битуриги. Та же часть, которую Карл желал сохранить в целости, по распределении и запечатании тех двух, должна остаться на ежедневное употребление, так как на ней не лежало никакого обязательства до тех пор, пока Карл будет жив или сочтет такое употребление необходи-

Графы: Валахо, Мегинхер, Отульф, Стефан, Унруох, Бургард, Мегинхарт, Гатто, Гигвин, Эдо, Эркангарий, Герольд, Беро, Гильдигер, Роккульф».

Сын Карла, Людовик, наследовавший ему по повелению Божию, рассмотрев эту записку, позаботился с величайшим благочестием исполнить после его смерти все предписанное им.

Ф к о н ч и л

Эгингард