19. Буддизм «большой колесницы». Чань и Дзэн — буддизм.

Махаяна — широкий путь спасения. В махаяне допускалась возможность обретения нирваны и мирянином, соблюдающим обеты духовного совершенствования под руководством сострадательного бодхисаттвы. В отличие от монахов мирянам давался более упро­щенный этический кодекс поведения. Он сводился к соблюдению пя­ти заповедей: 1) воздерживайся от убийства; 2) воздерживайся от воровства; 3) воздерживайся от прелюбодеяний; 4) воздерживайся от лжи; 5)'воздерживайся от возбуждающих напитков. Вместе с тем, в махаяне получила большое развитие культовая практика.

Бодхисаттвы наделяются особой сверхъестественной силой, выступают в качестве заступников и покровителей, они способны от­кликаться на любовь и молитвы. А это значит, молитвы, как один из важных элементов культовой системы, получают в махаяне наибо­лее широкое распространение.

Одним из крупнейших регионов распространения буддизма является Китай. Буддизм проник в Китай в I в. н. э. Период наивыс­шего расцвета буддизма в Китае приходится на VI—Х вв. н. э. Буд­дизм в Китае получает свое распространение в виде махаяны. Ма­хаяна была гораздо доступнее для понимания простого человека и содержала в своем учении ряд моментов, которые оказались более привлекательны для широких масс. Так, если в учении хинояны нир­вана выступает как субъективное переживание, внутренняя реаль­ность, то в махаяне вводится представление о мировой нирване, ко­торая называется мировым телом Будды или просто природой Буд­ды. Эта природа Будды представляется как великая пустота (шуньята). Махаянская вера в просветляющую пустоту и стала од­ним из краеугольных камней китайского буддизма.

Китайский буддизм получил название чань-буддизм. Слово «чань». По преданию чань-буддизм принес в Китай буддийский проповедник Бодхидхарма в VI в. н. э.

Чань-буддизм в какой-то мере созвучен даосизму. Их объеди­няет понимание главной цели религиозной жизни — освобождения как процесса внутреннего слияния человека с миром, вплоть до отка­за от своего собственного «Я», а формой осуществления такого слия­ния выступает недеяние, в котором, по мнению этих двух религиозно-философских учений, реализуется истинная природа человека. На основе восприятия идей даосизма учение махаяны в форме чань-буддизма значительно меняет трактовку медитации. Медитация ос­мысливается как внутреннее сосредоточение, погружение в мир соб­ственного «Я».

Таким образом, с точки зрения чань-буддизма, достичь про­светления — значит воссоединиться с изначальной и всеобъемлю­щей природой Будды, а для этого вовсе не требуется изнурительная сидячая медитация, или бесконечное повторение священных текс­тов. Последователь чань-буддизма исходит из установки: Если Буд­да уже есть внутри нас и тогда нужны не специальные усилия, или в нас нет Будды, и тогда все усилия бесполезны. Поэтому главной фор­мой обретения Будды является недеяние.

Еще одна важная особенность чань-буддизма состоит в том, что его последователи не рассматривают в качестве конечной цели религиозной жизни достижение нирваны в том смысле, как это име­ет в виду Сиддхартха Гаутама и его последователи — сторонники хинаяны. Главной целью чань-буддиста является достижение про­светления в форме озарения. В хинаяне это лишь подготовительная стадия в нирване, одна из ступеней на пути к абсолютному покою. Для чань-буддиста это конечная стадия религиозной жизни, тот идеал, к которому он стремится.

Дзэн — буддизм.

Возникло это течение в форме эзотерической секты. Название «чань» произошло от санскритского «дхиана» (сосредоточение, медитация

Легенда повествует, что чань-буддизм возник в Китае после того, как туда переселился из Индии в начале VI в. знаменитый патриарх индийского буддизма Бодхидхарма. На вопрос принявшего его известного покровителя буддизма императора У-ди из династии Лян, как будут оценены его заслуги (строительство монастырей и храмов, копирование сутр, предоставление буддистам льгот и пожертвований), Бодхидхарма будто бы ответил, что все эти деяния ничего не стоят, все суть прах и суета. После этого патриарх покинул разочаровавшегося в нем У-ди, удалился с группой последователей и положил начало новой секте – чань.

Это легендарное предание обычно подвергают сомнению, считая, что ранний этап истории секты теряется в веках, тогда как подлинная и документированная ее история начиналась с VII в., когда после смерти пятого патриарха, имевшего свыше 500 последователей, секта распалась на северную и юную ветви. Звание шестого патриарха стали оспаривать двое – Шэнь-сю, бывший сторонником традиционной точки зрения, согласно которой просветление – это закономерный результат длительных усилий и напряженных раздумий в процессе меди-тации, и Хуэй-нэн, противопоставивший этому каноническому тезису идею о внезапном озарении в результате интуитивного толчка. Вскоре более каноническая северная ветвь пришла в упадок и практически заглохла, а идеи Хуэй-нэна, нашедшие отражение в известной «Сутре шестого патриарха», стали осно-вой для последующего развития секты в ее китайском (чань) и японском (дзэн) вариантах.

Чань-буддизм был плотью от плоти Китая, так что многие авторитетные специалисты считают его китайской реакцией на индийский буддизм. Действительно, учению чань были присущи трезвость и рационализм китайцев, которые оказались напластованы на глубочайшую мистику брахманизма и буддизма. Начать с того, что чань-буддизм низвергал все канонические буддийские ценности. Не следует стремиться к туманной нирване, учил он, едва ли там, да и вообще в будущем кого-нибудь ожидает что-либо заманчивое.

Надо обратить свои взоры к жизни, научиться жить, причем жить именно сейчас, сегодня, пока ты жив, пока ты можешь взять от жизни то, что в ней есть. Казалось бы, это – рационалистический эгоизм, гедо-низм, вообще не имеющий отношения к религиозной мысли и к этическим идеалам.Как бы воскресив в китайской мысли идеи раннего философского даосизма и многократно обогатив эти идеи за счет неисчерпаемых глубин индийской мистики, он призывал своих последователей не стремиться вперед, не искать Истину и не пытаться достичь нирваны или стать Буддой. Все это прах и суета. Главное в том, что Истина и Будда всегда с тобой, они – вокруг тебя, надо только уметь их найти, увидеть, узнать и понять. Истина и Буд-да вокруг и во всем – в пении птиц, в нежном шелесте листвы, в дивной красоте горных хребтов, в умиротворенной тиши озера, в сказочной красоте природы, в разумной сдержанности церемониала, в очищающей и просветляющей силе медитации, наконец, в радости труда, в скромном величии простой физической работы. Кто не видит Будды и Истины во всем этом, тот не сможет найти их ни на небе, ни в раю, ни сегодня, ни в отдаленном будущем. Словом, нужно уметь жить, познавать жизнь, радоваться ей, воспринимать ее во всем ее богатстве, многообразии и красоте.

Чань-буддизм ставил в центр своего внимания свободного от обязанностей и привязанностей человека, готового отрешиться от мирских забот и посвятить всего себя умению и искусству жить, но жить только для себя (в этом индийская традиция в чань-буддизме решительно восторжествовала над китайской). Познать истины чань-буддизма и принять его принципы было непросто, для этого требовалась специальная длительная подготовка. Подготовка и посвящение обычно начинались с парадоксов. Первым из них было решительное отрицание знаний, особенно книжных, канонических. Одна из основных доктрин чань гласила, что основанный на писаных догмах интеллектуальный анализ не проникает в сущность явления и не способствует успеху в постижении Истины.

Однако и подготовленному человеку не гарантировано, что он постигнет Истину. Он должен терпеливо ждать своего часа. В практике чань- и дзэн-буддизма обычно использовали различные методы искусственного стимулирования внезапного прозрения – резкие окрики, толчки, даже удары, которые неожиданно обрушивались на погруженного в транс и задумавшегося, ушедшего в себя человека. Считалось, что в этот момент человек должен особенно остро среагировать на внешнее раздражение и что именно в этот момент он может получить интуитивный толчок, на него может снизойти озарение, просветление.

В качестве средства стимулирования мысли, поиска, напряженной работы мозга чань-буддизм широко использовал практику загадок (гунъань, яп. коан). Готовясь к посвящению в мастера, он должен был уметь быстро раскрывать сложные логические хитросплетения.

Еще одним важным и парадоксальным методом поиска Истины и подготовки посвященного к озарению, к интуитивному толчку были диалоги-вэньда (яп. мондо) между мастером и его учеником. В процессе этого диалога, когда обе стороны обменивались друг с другом лишь краткими репликами, зачастую внешне почти лишенными смысла, значение имели не столько сами слова, сколько общий контекст, даже внутренний подтекст диалога. Мастер и ученик вначале как бы настраивались с помощью случайных взаимных сигналов на общую волну, а затем, задав друг другу тон и код беседы, они начинали диалог. Цель его – вызвать в сознании настроенного на волну мастера ученика определенные ассоциации, резонанс, что, в свою очередь, служило подготовке ученика к восприятию интуитивного толчка, озарения, просветления.