Сборник статей - Язык и мышление. 2006г

Российская Академия наук Институт языкознания

Ульяновский государственный университет

Институт международных отношений

ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Материалы 6-ой Всероссийской научной конференции (Ульяновск, 17-20 мая 2006 г.)

Москва-Ульяновск, 2006

1

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ

В настоящих материалах отражены проблематика и результаты исследований в области одной из «вечных» для науки тем, как «Язык и мышление», причём в конференции оказались задействованными специалисты-смежники

– философы, психологи, лингвисты, педагоги и др.

Объединение усилий учёных-смежников под одной обложкой вызвано несколькими причинами. Самой важной из них является стремление ответить запросу времени преодолеть концептуальную разобщенность учёных различных научных специальностей, их практическое игнорирование друг друга. Думается, что материалы настоящей конференции являются своего рода попыткой синтеза различных подходов по отношению к одной и той же проблеме – проблеме взаимосвязей между мышлением человека и его языком (пусть даже попыткой весьма неполной и несовершенной).

При формировании сборника материалов конференции, при распределении поступивших докладов и сообщений по секциям редколлегия исходила из первого правила Рене Декарта «для руководства ума»: «Все науки настолько связаны между собою, что легче изучать их все сразу, нежели какую-либо одну из них в отдельности от всех прочих» (Р.Декарт 1936: 49). Именно поэтому материалы конференции группировались не по принципу рода занятий участников конференции, но по принципу восхождения от абстрактного к конкретному. Методологической базой для распределения докладов конференции по конкретным аспектам стала универсальная схема научного исследования, предложенная в середине 80-х годов 20-го столетия философом (доктором философских наук, профессором) А.А.Гагаевым.

Редколлегия считает своим долгом оговориться, что при подготовке к опубликованию доклады и сообщения подвергались минимальной правке, и ответственность за уровень преподнесения, как это и принято в научном мире, полностью ложится на плечи авторов.

Редколлегия

3

ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКА И МЫШЛЕНИЯ В ГЕНЕТИЧЕСКОМ И СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ

АСПЕКТАХ

Канд. филол. наук О.А.Егорова (Ульяновск)

ВЕРБАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ОБРАЗА ПОНЯТИЯ «ДОБРО» У ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ АМЕРИКАНСКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУР

Об образах спорят, их по-разному интерпретируют. Образы погружаются

всознании в определенную сеть отношений, в которой особую роль приобретают ассоциативные отношения. Многие образы, лежащие в основе соответствующих единиц УПК (универсальный предметный код), выявляются в ассоциативных экспериментах. Образ, составляющий единицу УПК, кодирует концепт в целом в сознании человека и отражает его коллективный и индивидуальный опыт.

Психофизиологическая основа концепта – некий чувственный образ. Концепт рождается как чувственно-образная единица УПК (этот образ остается его ядром), но появившись в сознании человека этот образ продвигается по ступеням абстракции постепенно превращаясь из чувственного образа в собственно мыслительный. Образная основа концепта, образующая его ядро как единицы УПК, носит всегда индивидуально-сенсорный характер, поскольку формируется на базе личного чувственного опыта человека [Попова,

Стернин 2000: 69].

По мнению В. В. Колесова, «исходным моментом экспликации концепта

всловесной форме является образное представление (первоначальное представление в терминологии В. В. Виноградова) [Колесов: 158-159]. Образ является отправным пунктом в отношениях между миром и его отражением в сознании. Сознание не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую реальность, а выделяет в ней значимые для субъекта признаки и свойства [Петренко 1988: 12].

Понятия «добро» и «зло» взаимоопределены, их понимание и образное представление исходит из разных критериев (нравственности, благополучия, успеха, здоровья и т.д.). Образ понятий «добро» и «зло» формируется через усвоение этических норм, социального и культурного опыта, жизненного опыта человека, что обогащает содержание концептов и увеличивает их объем.

Всознании отдельных личностей имеет место как стандартный образ понятия, сформированный в процессе коллективной познавательной деятельности человека, так и субъективный образ, полностью личностный, имеющий индивидуальную природу, эмоционально насыщенный, сформированный на базе личного опыта.

Для представителей американской лингвокультуры образ понятия «good» кодируется, в первую очередь, религиозной составляющей и пред-

4

ставлен религиозной лексикой, являет собой стандартный образ и закреплен в сознании через коллективный религиозный опыт: an angel, God, Heaven, a saintly person, the Madona, a holy monk or religious person, saint, church.

Образная основа понятия «good» носит также индивидуальночувственный характер. Понятие «good» для носителей английского языка связано с семейно-родственными отношениями и кодируется следующими образами: семья, дети, счастье, которое исходит от домашнего окружения: a family, a family setting, everyone clean and happy, and smiling, parents, a child pleasing a parent, children playing in a park, grandchildren, a grandmother who is always generous with her friends and family and loves unconditionally; человек, который имеет такие чер-

ты характера в американской лингвокультуре как хороший, добрый, велико-

душный, дружелюбный, щедрый – a good, kind, generous, peaceful person; a pleasant, friendly person; a happy, gentle, kind person; a giving person; one who abides by the standards of God, who is loving, kind and trustworthy; gentle person who is kind and patient.

Добро ассоциируется с поведением человека, его поступками, добрыми делами: someone doing a kindly act; person helping others; a kind act by one person for another (eg. helping someone in trouble); those who behave well with no regard for reward; good deeds done by good people.

Добро – это чувства людей, их оценка окружающей действительности, личностные переживания, а также цветовые ассоциации: white and bright; bright, colorful, beauty; kindness; warmth; a happy feeling; lighter in color, bringing about feelings of happiness; smth that is positive, helpful, light; а также образы предметного мира, окружающей нас действительности, окружающая нас природа – nature; a scene of fresh air, clean water; a beautiful day; peaceful meadow; beautiful landscape; sunshine; ocean, desert, mountains, forests; the sun; peaceful place (water, trees), gentle smiles and friendly people; well tended garden; a peaceful, quiet place.

Вербальные характеристики, такие как: вкусная еда – good food: delicious; свежие фрукты – fresh fruit, pleasent; интересная книга – a book that was interesting to read; когда всё в жизни хорошо – when all things are going well in all aspects of your life; наслаждение жизнью – enjoyment of life являются еди-

ничными образами понятия “good”, которые ассоциируют добро с тем, что является радостью и наслаждением в жизни. Нет ни одной вербальной характеристики, которая описывала бы понятие «добро» подобным образом у представителей русской лингвокультуры.

Персонификация образа понятия «добро» в опыте американской лингвокультуры представлена следующими вербальными характеристиками: King Aurther; St. Francis; Mother Theresa; openness – light surrounding those who works for humanity – Christ, Mother Theresa.

Русское языковое сознание мыслит концепт «добро» в терминах семей- но-родственных отношений: значимым для русского человека является образ матери: мама, любимый: они всегда желали мне добра и очень меня любят;

5

мать с младенцем; мама, ангел; родной дом. Вероятно, объяснение надо ис-

кать в истоках культуры и традиций русской семьи.

Образ понятия «добро» ассоциируется у русских людей с положительными качествами человека – это человек добрый, с добрым сердцем и широ-

кой душой; отзывчивый человек, любящий, ласковый человек; это такой человек, который бескорыстен; человек, живущий в гармонии с природой; с добрым человеком чувствуешь себя надежно, уверенно;

с добрыми делами и действиями во благо: благо; это то, что очень хо-

рошо, полезно, вызывает благодарность; также забота о ближних, не щадя сил; это когда помогают бескорыстно, ничего не требуя взамен; желание делать приятное;

образ добра как чувство: чистое, светлое, теплое чувство любви, радости, счастья; это яркий свет, спокойствие, тепло; уважение, любовь и улыбка; радость, счастье; состояние душевного покоя человека; нежность, счастье, здоровье; улыбка, внимание, забота, ласка; хорошее настроение; радушие, улыбка.

Солнце – большое, доброе, светлое, теплое, приносящее радость солнечный свет, солнечный день, тепло, солнце над полем с колосьями, солнце, ясное небо, цветут цветы, бабочки летают; свет, радость, солнце являются наи-

более характерными образами русского сознания. Причину ассоциирования русскими людьми понятия «добро» с солнцем, солнечным светом, теплом,

как и со сказочными персонажами – Василиса Прекрасная и Премудрая; Мо-

розко; Золушка, Шрек; добрая фея следует искать, на наш взгляд в культур- но-историческом прошлом, а также мифологическом сознании русских людей.

Можно предположить, что образ солнца, света, тепла, матери как образ понятия «добро» является фактом русского языкового сознания, а образ поня-

тия «good», кодируемый образом ангела, Иисуса, рая или святого человека

можно назвать «фактом концептосферы» (Стернин) американского народа, так как указанные образы являются относительно стандартизованными и признаны национальным сознанием.

Что касается индивидуально-сенсорной основы образа понятия в сознании отдельной личности, можно отметить, что эмоционально-чувственная составляющая образа понятия имеет сугубо личностный характер, значима и несет в себе дополнительную индивидуальную характеристику данного понятия. Исследование подтвердило мысль о том, что «субъект воспринимает не значение, а означенный образ» [Петренко 1988].

Считаем, что факторами, устанавливающими связь между вербальными характеристиками образа понятия «добро» и самим образом данного понятия в сознании индивида, являются как индивидуальные особенности субъекта ассоциирования (носителя языка), а именно: его мировидение, мироощущение, объем его информационной базы, индивидуальный вербальный и невербальный опыт, так и его коллективный опыт, т.е. его культурная принадлежность.

6

Результаты исследования подтверждают тот факт, что функционирующие в человеческом сознании и коммуникации ценности могут быть направлены как на удовлетворение потребностей своих носителей, так и на построение определенного идеала, оправдывающего бытие человека и социума и придающего им смысл и цель. Соответственно мы можем говорить о том, что наблюдается сосуществование в структуре концепта «добро» мировоззренческого и утилитарного. В свою очередь, мировоззренческое в концепте «добро» и общечеловечно, и национально, и социально, а утилитарное – субъективно и индивидуально.

ЛИТЕРАТУРА

Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. – СПб., 1999. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. – М., 1988.

Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. – Воронеж: Истоки, 2001.

Докт. филол. наук М.И.Каплун (Москва)

ТОН И ИНТОНАЦИЯ В ТОНАЛЬНЫХ ЯЗЫКАХ

Проблема взаимоотношения тона и интонации в той или иной степени обозначается практически во всех грамматиках тональных языков, в многочисленных исследованиях, посвящённых просодическому составу, и вместе с тем это одна из самых малоизученных проблем просодии. Причин тут видится несколько. Главная из них состоит в том, что тогда, в середине 20-го века, как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике (особенно) исследования велись в русле, казалось, вполне устойчивого теоретического постулата, что просодическая система тонального языка зиждется только на тональных противопоставлениях, а другие единицы просодии (интонация) практически полностью замещаются или поглощаются этими тональными противопоставлениями. Об этом недвусмысленно говорят М.В.Гордина и И.С.Быстров (1984г.), исследуя эту проблему на материале вьетнамского языка: «Фразовая интонация как средство оформления единого синтаксического целого не имеет во вьетнамском языке собственных признаков, которые не были бы присущи соответствующим тонам». И далее ещё более категорично: «Во вьетнамском языке не наблюдается никакого особого интонационного оформления, которое заменяло бы тональную характеристику слов, и в этом смысле нет противоречия между фразовой интонацией и тоном» (М.В.Гордина и И.С.Быстров 1984).

Однако в известном своём труде «Тон и интонация в китайском языке» М.К.Румянцев приходит к совершенно другим выводам: «Тоны и их сочетания в предложении – это не только тоны, но одновременно и интонация. В любой реализации тона в предложении всегда есть нечто такое, что принад-

7

лежит не самому только тону, а и интонации» (М.К.Румянцев 1972). Итак, налицо два подхода к поставленной проблеме, два противопоставленных друг другу постулата. Известно, что основные выводы, касающиеся взаимоотношения тона и интонации, делались на основе изучения тональных языков Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. Изучение тональных языков Западной Африки, которое интенсивно велось в последние десятилетия прошлого века, позволило по-новому взглянуть на ряд лингвистических проблем,

втом числе и на взаимоотношение тона и интонации.

Всвязи с этим можно высказать парадоксальную, на первый взгляд, мысль, что в известной степени правомерны обе точки зрения, но с одной существенной поправкой: каждая из них отражает механизм взаимодействия тона и интонации именно в китайском и вьетнамском языках. Стремление же выработать какой-то универсальный механизм этого взаимодействия, одинаково безупречно действующий как, например, в тональной системе хауса (2 тона), так и в тональной системе вьетнамского языка (6 тонов) зашло в тупик.

Как известно, тональные системы бывают «бедные» (ибо, хауса) и «богатые» (вьетнамский). И хотя тоны в этих языках несут одни и те же функции, но реализуются эти функции в языках по-разному. В этом и кроется основная причина того, что трудно, а может быть и просто невозможно выработать единый универсальный механизм взаимодействия тона и интонации. Если же

вэтой глобальной задаче несколько скорректировать условия для её решения, то, на мой взгляд, можно добиться искомого результата, т.е. выработать один механизм для «бедных» двухтональных, регистровых систем (хауса, ибо, акан), другой – для «богатых» (вьетнамский, лаосский, тайский и т.д.).

Докт. филол. наук Ю.Д.Каражаев (Владикавказ)

ИСТОРИЯ ЯЗЫКОЗНАНИЯ: ЗАЧАТКИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ (ГЕРМЕНЕВТИКА МИФОВ И САКРАЛЬНЫХ ТЕКСТОВ)

1. Как известно из историологии языкознания, последнее появляется в глубокой древности. Его зачатками считаются мифы ассиро-вавилонян, особенно же древнееврейский Танах. Из мифов, как известно, рождаются религии, философия, науки. Так, Танах составляет основу Ветхого завета. Реминисценции последнего встречаются в Коране. В них о сути языка сказано следующее.

2.1. Ветхий завет. Бытие 1 (Версия элогистов): «Тогда сказал Бог: «Да будет свет!» И стал свет… И сказал Бог: «Да будет твердь!» И стала твердь…». Коран: «Он Зиждитель небес и земли, и когда определить быть чему, только скажет тому: «будь!» и оно получает бытие» (Гл.2. Корова. 111); «Действительно, Иисус пред Богом подобен Адаму, которого Он сотворил из земли и сказал к нему: будь! и он получил бытие» (Гл.3. Семейство Имрана. 52); «Он Тот, кто сотворил небеса и землю, истинно, в то время, когда Он сказал: «будь!» и они получили бытие»; «Слово Его истина» (Гл.6. Скот. 72-73).

8

Из приведенного ясно, что: а) Бог творит посредством Слова что-то; б) это что-то (мир, вещь) есть Слово, т.е. что-то и Слово – одно и то же; в) поскольку Бог – Творец творит Словом, а творимое есть Слово, то перед нами три ипостаси Слова: Бог (творец) – Орудие творения – Творенье, т.е. Бог (Слово) эманируется Словом (Богом), т.е. самим собой в Слово (Бог). Иначе, Слово (Бог) через Слово (Бог) возвращается в Слово (Бог) – в самое себя.

Но вот дальше в Ветхом завете: «… И Бог назвал свет днем и тьму ночью … И назвал Бог твердь небом…» В Коране нигде прямо не говорится о том, что Бог давал имена сотворенным тварям и вещам; об этом мы узнаем косвенным путем: «И Он научил Адама всем именам» (Гл.2. Корова. 29); «Внушил нам речь Аллах, который внушил речь всякой вещи» (Гл.41. Разъ-

яснены. 20(21)).

Здесь, как видим, Бог – Слово через Слово – Бога, т.е. через Самого Себя (=Богоистекания) со-творенному (со-Божьему, со-Словьему) дал (на-звал) Имя – Слово (о-словил). Иначе говоря, Слово (Бог) Слово-(Бого-) истекание/эманация (творение) Слово(Бого-) мир/о (творенье) именование (на- зыв/зов-ание/при-зыв/зов-ание), т.е. о-слов-ление/о-язык-овление/о-бож/г- ествление/ от-ображ/з-ение/о-по-зн/а-нивание. Последний пункт, очевидно, предстает как звукообраз вещи.

Таким образом, здесь мы имеем Слово, как внешний мир (реальность) и слово, как по/знание. т.е. Слово как Бог и слово как Богоот-кров/крыв- ение/ание/по-зна-ние.

2.2. Ветхий завет. Бытие 2. (Версия ягвистов): «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым… И сказал человек: вот эта кость от кости моей и плоть от плоти моей: Она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]». А вот в Коране: «И Он [Аллах] научил Адама всем именам… И… он [Адам] возвестил [все] имена» (Гл.2. Корова. 29, 31); «Как-то Адам спал, а когда проснулся, то обнаружил сидящую возле него женщину, которую раньше никогда не видел. Он изумленно взглянул на нее, а затем спросил: «Кто ты? Как звать тебя?». Она ответила: «Я женщина, но не знаю своего имени». Адам радостно посмотрел на нее, заметив, что она двигается и обладает живым телом. Он сказал: «Ты Хавва [Ева]…» (Коранические рассказы. Адам и Хавва [Ева]).

Итак, данная версия кардинально отличается от предыдущей. В первой Слово – Бог сам вторит посредством Слова реальный мир со всем его населением, в котором каждая вещь, субстанция есть Слово (в том числе и Человек, как Божье творенье, предстает Словом – Богом). И он же (Бог) дает им имена в виде слов, не совпадающих со Словами (твореньями).

Во второй же, названные функции разделились между Богом и человеком: Бог творит мир с его вещами (но творит уже не с помощью Словаязыка), имена же этим вещам в виде слов дает Человек.

9

3. Первая версия интуитивного лингвистического мышления характеризует тот период фило-антропо-глоттогенеза, когда Человек еще был у Бога, не отделялся от природы, не осознавал себя как самость, не нуждался в сознании/в мышлении («за него думал Бог – его создатель»), говорил на одном языке.

Вторая версия же относится к Человеку (Адаму с Евой, а далее их потомкам), вкусившему плод с древа познания и в результате обретшему сознание. Человеку, отпавшему от Бога, осознавшему свою инаковость от природы

– создателя – творца. Человеку начала периода индивидуализации в филогенезе. Это и есть первый этап лингвистического мышления.

Докт. филол. наук С.В.Кезина (Пенза)

ЛАКУНАРНОСТЬ СЕМАНТИКИ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ И СПОСОБЫ ЕЁ ПРЕОДОЛЕНИЯ

Нами исследованы основные цветообозначения (далее в тексте – ЦО) русского языка в составе этимолого-словообразовательных гнезд (семантических полей диахронического типа, далее в тексте – СП) с и.-е. корнями

*gel:gol, *bel:bol, *ber:bor, *rau:ru, *kei:koi, *beg:bog, *pel:pol, *ker:kor (голу-

бой, зеленый, желтый, золотой, белый, белесый, бурый, бурдяный, рыжий, рудый, русый, румяный, рдяный, редрый (родрый), синий, сивый, сизый, серый, седой, багровый, багряный, багр, багрян, багрец, пелесый, плавый, половый, коричневый, карий, красный, каурый, черный, чермный, червонный, червленый (черленый), червчатый, чремный (черемый), шар, шаровный, жаркой).

В центре исследования – семантический объём представленных ЦО, развитых в разных семантических полях диахронического типа. Изучение ЦО русского языка в составе 8 СП диахронического типа показало, что цветовые локусы (термин принадлежит проф. Т.А.Лисицыной) этих полей совпадают. Например, сема «белый» имеет место в семантической структуре ЦО с и.-е. корнями *gel:gol (ирл. gel, хорв. zelenko, сербск. зеленко, босн. диал. голуба),

*bel:bol (русск. белый, лит. balas и baltas, болг. бял, слвц. bieli), *ber:bor (др.-

чеш. broni, алб. bardh) и в других СП. Таких сем, которые последовательно повторяются в семантике слов со значением цвета, нами выявлено 25: «белый», «серый», «черный», «желтый», «золотой», «голубой», «зеленый», «оливковый», «красный», «сиреневый», «багряный», «багровый», «рыжий», «огненный», «алый», «пурпурный», «кровавый», «румяный», «бурый», «коричневый», «ореховый», «карий», «кофейный», «каштановый», «пестрый». Репрезентируемый объем семантики цветовых лексем мы получили, обследовав диалектные и этимологические словари русского языка, словари современного русского, болгарского, немецкого, английского языков, а также изучив исследования по цветовой лексике русского языка в памятниках письменности. При этом мы широко использовали аддитивный метод, «складывая» полученные из разных источников семы тех или иных ЦО. Полученные

10