Ефимичев С.П. Обеспеч. прав личности

Ефимичев С.П. Обеспечение прав личности, интересов общества и государства - приоритетная составляющая судебно-правовой реформы // Журнал российского права. 2001. №11. электронная версия

Конституция Российской Федерации установила: Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления (ст.1 Конституции РФ). В России гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг, финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности. Эти гарантии базируются на признании и защите равным образом частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности. Земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности (ст.8, 9 Конституции РФ). Следовательно, конституционно закреплен переход от социалистической к рыночной экономике.

Конституционно закреплен и приоритет личности - человека, его прав и свобод, в отличие от приоритетной защиты интересов государства и общества, существовавшей в советский период развития нашего государства.

Смена формы государственного правления, естественно, потребовала проведения необходимых реформ правового регулирования. Не случайно 6 июля 1995 года Президент РФ своим Указом предписал разработать Концепцию правовой реформы в Российской Федерации*(1). Однако до сего времени она не разработана.

Эта Концепция должна определить: какая система права нужна нашему обществу, что она должна обеспечивать и защищать, как регулировать общественные отношения, какие приоритеты должны поддерживаться, развиваться и защищаться системой права.

Концепция должна исходить из того, что защита интересов личности невозможна без обеспечения и защиты интересов общества и государства. Должно быть четко обозначено, что если государство как инструмент организации общества на современном этапе его развития и его органы, реализующие власть народа, не будут иметь достаточно прав и средств, они не смогут защитить личность с ее правами и интересами. А положения п.2 ст.80 Конституции РФ, что "Президент Российской Федерации является гарантом Конституции Российской Федерации, прав и свобод человека и гражданина", останутся лишь декларацией.

Не случайно в Законе Российской Федерации "О безопасности" в качестве принципов обеспечения безопасности названы: "законность; соблюдение баланса жизненно важных интересов личности, общества и государства; взаимная ответственность личности, общества и государства по обеспечению безопасности"*(2).

Переход от централизованной к рыночной экономике, смена приоритетов, изменение идеологии общества с марксистско-ленинской на так называемые мировые ценности на базе капиталистических экономических отношений не могут быть проведены без реформирования правоохранительной системы, обновления ее кадровой структуры и нормативной регламентации ее деятельности.

Именно этим обусловлено проведение судебной реформы раньше, чем правовой. Не случайно сразу же после выборов Президента РФ в 1991 г. группой экспертов была разработана Концепция судебной реформы. Основная ее цель - представить теоретическое обоснование проведения судебной реформы, которая и должна вытеснить правоохранительную систему советского периода.

После оглушительной критики существующей правоохранительной системы, огульного охаивания всей деятельности суда, прокуратуры, МВД и КГБ был предложен принцип разделения властей. Проект этой Концепции 21 октября 1991 года был направлен Президентом России в Верховный Совет РСФСР, а спустя три дня она уже была одобрена. Столь скороспелое решение, видимо, свидетельствует о выполнении заказа. Депутаты за столь короткий срок не только не смогли проект обсудить, но и внимательно прочитать 92 страницы типографского текста. Проект не был обнародован и не мог быть обсужден широкой общественностью, тем не менее Концепция была одобрена*(3). Все это и обусловило серьезную критику Концепции, ученые увидели ее явную несостоятельность.

Существовавшая в СССР правоохранительная система авторами Концепции была признана без достаточных к тому оснований несостоятельной и нуждающейся в замене*(4).

Судебная реформа может быть обоснованной и аргументированной лишь в том случае, если она базируется на правовой реформе. В нашем случае этого не произошло. Наверное, первым понял пагубность идеи разделения властей первый Президент России, издавший в 1996 г. Указ, которым призвал считать 7 ноября "Днем примирения и согласия". Полагаем, что этим своим актом он призвал все органы, осуществляющие властные полномочия, обеспечивать стабильность в обществе, не делить власть, прекратить борьбу за нее. Народ, одобрив новую Конституцию России, свой выбор сделал. В соответствии со ст.3 Основного закона он уполномочил Президента быть единым выразителем воли народа, его народной власти - главой государства (ст.80 Конституции РФ)*(5).

Основания реформирования правоохранительной системы были заложены в Концепции судебной реформы.

В пореформенном законодательстве, как указано в Концепции, должны отсутствовать все рудименты обвинительной роли суда, а именно:

- право возбуждать уголовные дела;

- обязанность суда направлять подсудимому копию обвинительного заключения;

- обязанность восполнять пробелы предварительного расследования за счет самостоятельного поиска доказательств;

- оглашение судом обвинительного заключения;

- право первого допроса подсудимого и сторон;

- обязанность продолжать процесс при отказе прокурора от обвинения;

- обязанность направлять уголовные дела на доследование при неполноте расследования;

- право председателей вышестоящих судов приносить протесты против интересов осужденного по мотивам необоснованного оправдания, применения закона о менее тяжком преступлении, излишней мягкости назначенного наказания.

Уголовный процесс предлагается построить на началах подлинной состязательности. Тем самым предполагается не только разделение и персонификация функций обвинения, защиты и разрешения дела, равноправие сторон обвинения и защиты, но и предоставление им в законодательном порядке равных возможностей по воздействию на окончательное решение суда.

Таким образом, в числе ключевых решений судебной реформы наряду с введением суда присяжных предлагалось следующее:

- дифференциация форм уголовного судопроизводства;

- судебный контроль за законностью и обоснованностью производства на ранних стадиях процесса;

- всемерное развитие принципа состязательности на досудебных стадиях процесса и в судебном разбирательстве;

- лишение правосудия обвинительных черт;

- определение жестких критериев допустимости доказательств и введение практики беспощадного аннулирования недопустимых материалов;

- расширение прав сторон по собиранию и приобщению доказательств6.

Реформированию должны подвергнуться органы прокуратуры. По мнению авторов Концепции, их полномочия должны быть сокращены: устраняется общий надзор, прокурорские проверки ограничиваются наличием сигнала о преступлении и только в рамках жалобы или заявления, и только в случаях невозможности прибегнуть к обычным способам обжалования. Ликвидируются предостережения и обязательные предписания как формы прокурорского реагирования, отменяется приостанавливающая сила протеста, сужается возможность прокуроров по вызовам граждан для дачи объяснений. Ограничиваются полномочия прокуроров в выполнении функции надзора за расследованием. Сам прокурор имеет право проводить расследование лишь по делам о преступлениях следователей, прокуроров, других работников правоохранительных органов. Он лишается права передачи дела от одного следователя другому и может это сделать лишь при наличии согласия суда. Надзор в местах лишения свободы ограничивается и дополняется судебным контролем, для чего создается специальный пенитенциарный судья.

Надзор за рассмотрением в судах уголовных дел упраздняется, а прокурор выступает лишь как сторона в процессе, где он поддерживает обвинение и может принести лишь жалобу-протест*(7).

Глубокий анализ Концепции судебной реформы, как видим, подтверждает сделанный ранее вывод о том, что она носит скорее разрушительный характер и ее реализация не позволит правоохранительным органам выполнить стоящие перед ними задачи, а Президенту России - миссию гаранта Конституции, прав и свобод граждан.

Полагаем, что уголовное судопроизводство должно быть реформировано таким образом, чтобы реализация его норм обеспечивала защиту прав личности, как это предусмотрено ст.2 Конституции РФ. Независимо от правового статуса (обвиняемый, подозреваемый, потерпевший) в уголовном судопроизводстве, личность должна иметь возможность защитить свои права и свободы, ибо в соответствии с ч.1 ст.19 Конституции РФ все равны перед законом и судом. "Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц" - так гласит п.3 ст.17 Конституции РФ. Реализация этого требования возможна только в случае, если каждый из участников процесса будет наделен таким объемом прав, который позволял бы лицу, преступившему закон, защититься от необоснованного обвинения, понести наказание лишь в меру содеянного. Давал бы возможность потерпевшему - жертве преступления - защитить свои права и свободы, получить возмещение причиненного преступлением вреда, а не оказаться вторично пострадавшим, теперь уже от действий виновного, наделенного таким объемом прав, который позволяет ему уйти от заслуженного наказания или от произвола лиц, ведущих уголовный процесс.

Органы, осуществляющие уголовный процесс, применяющие меры уголовно-процессуального принуждения, должны быть наделены таким объемом прав, а их деятельность должна базироваться на создании правоохранительным органам таких условий (бытовых, социальных, материальных и правовых), которые позволяли бы им эффективно выполнять возложенные на них задачи.

Большинство содержащихся в Концепции и отмеченных выше положений по реформированию судопроизводства и органов, ведущих борьбу с преступностью, были подвергнуты справедливой критике*(8).

Законодателем отдельные из них уже отвергнуты, а судебная реформа застопорилась или развивается в направлении, прямо противоположном этим подходам, хотя авторы Концепции и указали, что ее главные идеи "обязательны в качестве критериев оценки всякого законопроекта, всякой законодательной инициативы, затрагивающих вопросы судоустройства, уголовного и гражданского судопроизводства, организации и деятельности правоохранительных органов"*(9), время, сама судебная практика вносят существенные коррективы в содержание и характер осуществляемой в России судебной реформы.

В самом деле, лишение прокуратуры полномочий по надзору за законностью в стране, превращение ее в орган обвинения на суде ведут лишь к ослаблению правоохранительной работы и беззаконию. И не случайно Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 ноября 1995 года во многом восстановил полномочия прокуроров по осуществлению общего надзора. Однако их полномочия распространялись лишь на государственные учреждения и предприятия, и то только при наличии сигнала о нарушении закона. Беспредел, царящий в сфере частной предпринимательской деятельности, оставался вне сферы прокурорского реагирования. Поэтому принятым 10 февраля 1999 года Федеральным законом N 31-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации"*(10) полномочия прокуроров были несколько расширены. В предмет надзора включен надзор за "органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций" (выделено мною. - С.Е.).

Вновь, наряду с протестами, представлениями и постановлениями в качестве актов прокурорского реагирования, введено предостережение о недопустимости нарушения закона. Статья 25.1 этого федерального закона гласит: "В целях предупреждения правонарушений и при наличии сведений о готовящихся противоправных деяниях прокурор или его заместитель объявляет в письменной форме должностным лицам предостережение о недопустимости нарушения закона.

В случае неисполнения требований, изложенных в указанном предостережении, должностное лицо, которому оно объявлено, может быть привлечено к ответственности в установленном законом порядке".

Во многих своих интервью Президент России В.В. Путин неоднократно говорил о необходимости введения в России единственной диктатуры - диктатуры закона. По его словам, наказание не обязательно должно быть суровым, но оно должно быть неотвратимым. Это главные постулаты, реализация которых должна привести к укреплению законности и правопорядка в стране. Вполне понятно, что в решении этих задач ведущее место должно принадлежать Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Однако не успела еще Генеральная прокуратура России заработать так, как требует того состояние законности и правопорядка в стране, начать выполнять свои функции координатора по борьбе с преступностью, как вновь грядет ее реформирование. В Государственной Думе подготовлен новый законопроект о прокуратуре, авторами которого являются Виктор Похмелкин (заместитель руководителя фракции СПС), Сергей Иваненко (заместитель руководителя фракции "Яблоко"), Валерий Гребенников (фракция ОВР). Законопроект включает два принципиальных момента: передачу функции общего надзора от Генпрокуратуры Минюсту России и введение института специального прокурора. Означенные новшества - лишь первый шаг: "Наша кардинальная цель - это слияние Минюста и прокуратуры. Но это нельзя реализовать без поправок в Конституцию"*(11).

Особо следует выделить в Концепции судебной реформы блок вопросов, обозначенных как освобождение суда от "обвинительных рудиментов". Нетрудно заметить, что тем самым авторы Концепции по существу устраняют суд от осуществления основной его функции - отправления правосудия, лишают суд самостоятельности в разрешении вопросов, превращают его в исполнителя воли сторон, исключая из числа правоохранительных органов. Словом, лишают суд всякой власти в решении вопросов, отнесенных к его компетенции, освобождают от поисков истины по уголовному делу. Так, один из авторов Концепции судебной реформы писал: "Возложение на судью обязанности отыскивать объективную истину по делу неизбежно ставило под сомнение состязательный принцип, при строгом соблюдении которого собственно судейская работа связана с правопониманием более, нежели с фактоустановлением, а исход разбирательства определяется усилиями сторон"*(12). Цитата, как говорится, не нуждается в комментариях. Вместе с тем заметим: "Гарантия, что невиновный не будет признан виновным, может быть обеспечена только при установлении истины. Поиск истины - обязанность органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда: Именно истина должна лежать в основании обвинительного приговора. Только в этом случае не на словах, а на деле будет обеспечена реализация принципа презумпции невиновности"*(13).

Суд наделен правом рассматривать жалобы на решения органов расследования о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела, о его прекращении. Но ему отказано в праве возбуждать уголовные дела под предлогом того, что при этом он переходит на реализацию функции обвинения.

Решение вопроса о возбуждении уголовного дела "обвинительным рудиментом" не является и являться им не может. Уголовное дело возбуждается по факту противоправного деяния, а не против конкретного лица*(14).

Верховный Суд России имеет очень ограниченную подсудность, а дела особой сложности или особого общественного значения, не отнесенные к его подсудности, он может принять к своему производству только при наличии ходатайства обвиняемого (ст.38 УПК РСФСР)*(15). Вот и вся самостоятельность вышестоящих судов.

Ограничению процессуальной самостоятельности судов общей юрисдикции способствуют также решения Конституционного Суда РФ, который произвольно и с нарушением своих полномочий толкует отдельные нормы Конституции РФ. Так как решения Конституционного Суда РФ вступают в законную силу немедленно и обжалованию, опротестованию не подлежат и даже не могут быть пересмотрены самим Конституционным Судом, то его судьи фактически являют истину в последней инстанции. Согласиться с этим нельзя. В частности, с нашей точки зрения, Конституционный Суд неправильно толкует состязательность (п.3 ст.123 Конституции РФ), презумпцию невиновности (п.1 ст.49), делает необоснованные выводы, ограничивающие полномочия судов общей юрисдикции на установление истины и отправление правосудия*(16).

Здесь же уместно заметить, что и Верховный Суд не проявляет заинтересованности в отстаивании самостоятельности судов общей юрисдикции, в принятии ими законных и обоснованных решений, следуя не всегда обоснованным постановлениям Конституционного Суда РФ, не требуя от нижестоящих судов установления истины по уголовному делу, предостерегает их от активности при исследовании доказательств. Особенно наглядно это проявилось при необоснованном расширительном толковании ч.3 ст.123 Конституции РФ о том, что "судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон". В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 8 декабря 1999 года N 84 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования" вслед за Конституционным Судом РФ Верховный Суд РФ рекомендует "усилить надзор за соблюдением нижестоящими судами конституционных принципов состязательности и равноправия сторон при осуществлении судопроизводства, означающим строгое разграничение судебной функции разрешения дела и функций обвинения и защиты, в том числе при решении вопроса о направлении дел для дополнительного расследования"*(17). В этом же Постановлении указывается, что "суд не вправе по собственной инициативе принимать меры к доказыванию виновности подсудимого в совершении преступления" (п.6). Если о возвращении дела к доследованию ходатайствует обвинитель с целью собирания доказательств виновности, то "суд не обязан удовлетворять ходатайство, а принимает решение исходя из интересов всесторонности и объективности" (п.7). Непонятно, почему же сам суд не может принять решение, исходя из всесторонности и объективности. Более того, Пленум предписывает: "Давая указание о том, какие обстоятельства должны быть выяснены при производстве дополнительного расследования, суд не вправе выходить за пределы ходатайства" (п.8). Получается, что сам суд, по мнению Пленума Верховного Суда РФ, не имеет права возвращать уголовные дела к доследованию, а если об этом ходатайствует сторона, то суд не правомочен выйти за пределы ходатайства. Спрашивается, а где самостоятельность суда, где же истина, без установления которой суд не может постановить ни одного обвинительного приговора?

Оказывается, что "суд при отсутствии ходатайства постановляет в соответствии с требованиями закона (здесь и далее выделено мною. - С.Е.) оправдательный приговор либо обвинительный приговор лишь по тому обвинению, доказанность которого не вызывает сомнения" (п.9). Это указание свидетельствует о том, что требования закона и, в частности, ст.20 УПК РСФСР, которая гласит: "Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства", не распространяются на суд. О каких же требованиях закона говорит Верховный Суд РФ? Это свидетельствует о дискреционизме в праве, как обоснованно пишет заместитель начальника Следственного комитета МВД РФ, заслуженный юрист РФ Б.Я. Гаврилов*(18).

О дискреционизме в праве говорят и многие решения Конституционного Суда РФ, который, например, состязательность в уголовном процессе распространяет на все стадии уголовного судопроизводства, понимая под состязательностью строгое разделение уголовно-процессуальных функций на разрешение уголовного дела, обвинение и защиту*(19). Хотя известно, что разрешение дела осуществляет не только суд, а обвинение - только органы расследования, прокурор и потерпевший, а защиту - обвиняемый и его защитник.

Разрешение уголовного дела - это вообще не функция. Если так понимать функцию и относить ее только к суду, то получается, что прокурор, органы предварительного следствия и дознания функцию разрешения дела вообще не исполняют. А как тогда понимать деятельность этих органов, все их решения, связанные с возбуждением уголовных дел, с отказом в возбуждении уголовных дел, с прекращением уголовных дел по реабилитирующим и нереабилитирующим основаниям?

Получается, что вся эта деятельность входит в понятие выполнения функции обвинения. Это же абсурд, как абсурдно и понимание функции разрешения дела только судом. Суд, рассматривая уголовное дело, убеждаясь, что собранные доказательства подтверждают виновность лица, постановляет обвинительный приговор. Что это, как не выполнение функции обвинения? И наоборот, нет доказательств или их недостаточно - суд постановляет оправдательный приговор. Это иначе как реализацию функции защиты расценить нельзя. Следовательно, разрешение дела - это не функция. У суда есть единственная функция, она предусмотрена ст.118 Конституции РФ и называется "правосудием".

Дискреционную нормотворческую деятельность Конституционный Суд РФ проявил также при проверке норм УПК РСФСР, регулировавших возбуждение уголовных дел судом*(20), и в ряде других вопросов.

Правильно критикует многие дискреционные положения, сформулированные Конституционным Судом РФ, В.П. Божьев*(21). Он пишет: "Конституционный Суд без достаточных на то оснований распространяет на российское уголовное судопроизводство, относящееся к смешанному виду процесса, конструкции, свойственные состязательному процессу, а в чем-то стремится даже "перешагнуть" его.

Кстати, в известном решении Верховного Суда США (Соединенные Штаты против Лиззи, 1974) утверждается, что судья, рассматривающий дело по первой инстанции, должен прежде всего руководствоваться интересами правосудия и истины, а не представлять себя в роли беспристрастного арбитра, как на спортивном матче. На возможность вызова и допроса свидетелей не только по ходатайству, но и по инициативе суда указывает, например, правило 614 Федеральных правил США о предоставлении доказательств. Наши же реформаторы упорно стремятся нейтрализовать активность суда даже в рамках смешанной формы процесса"*(22).

Та же позиция дискреционизма подтверждается и в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2000 года: "Принцип состязательности и равноправия сторон распространяется на все стадии уголовного процесса, в том числе в надзорной инстанции, прокурор и обвиняемый (осужденный и оправданный) должны обладать соответственно равными процессуальными правами"*(23).

В литературе высказано и такое мнение. Профессор Г. П. Химичева утверждает: "В стадии назначения судебного заседания правосудие не осуществляется. Следовательно, полномочия суда возвращать уголовное дело в случае невосполнимой в судебном заседании неполноты расследования, а также при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения: не противоречит основному назначению суда, то есть осуществлению правосудия"*(24).

По нашему мнению, реформирование правоохранительной системы и законодательства, его регулирующего, должно идти по пути дальнейшего укрепления законности в стране и на этой основе обеспечения прав и законных интересов личности, общества и государства. Личность в уголовном судопроизводстве должна быть наделена таким объемом прав, который позволял бы ей защитить свои законные интересы, исключить привлечение к ответственности невиновных, виновным - понести наказание лишь в меру своей вины, а потерпевшему - защитить в полной мере его законные интересы. Органы, ведущие борьбу с преступностью, должны иметь такой объем полномочий, который позволял бы им при строгом соблюдении прав и интересов личности обеспечивать неотвратимость ответственности. Только такая синхронизация прав личности, общества и государства позволит обеспечить нормальное развитие общества.

Авторы Концепции судебной реформы в числе ее главных задач полагают необходимым закрепление в нормах уголовного процесса "положений, отвечающих рекомендациям юридической науки". При этом только тем рекомендациям, которые разделяются самими авторами*(25).

Однако мнение авторов Концепции не разделяет большинство ученых, суждения которых прозвучали на многих научно-практических конференциях и опубликованы в многочисленных изданиях. Нет среди ученых единства по многим вопросам судебной реформы*(26).

Отметим, что авторы Концепции в своих намерениях по реформированию системы правоохранительных органов ушли далеко вперед по сравнению со всеми странами старой демократии. А забегание вперед, как правило, ничего, кроме вреда, не несет. По нашему мнению, законодательство должно быть приведено в соответствие с потребностями общества, а сама Концепция судебной реформы пересмотрена.

Еще не разработана Концепция правовой реформы в Российской Федерации*(27), как появляется Концепция совершенствования уголовно-процессуального законодательства, разработанная рабочей группой, созданной в соответствии с Распоряжением Президента РФ от 28 ноября 2000 года N 534-рп.

Эта Концепция во многом искажает сущность ныне действующего УПК РСФСР. В ее преамбуле значится: "Концепция действующего УПК РСФСР 1960 года опирается на принципы, сформулированные еще А.Я. Вышинским, и превращает уголовное судопроизводство в технологию, производящую виновных. Этими принципами действующего УПК являются: объективная истина; всесторонность, полнота и объективность исследования обстоятельств дела; внутреннее убеждение лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. В уголовном процессе, организованном на основе этих принципов, места невиновному человеку нет. Изменить такой уголовно-процессуальный механизм, ограничившись отдельными поправками, нельзя. Требуются фундаментальные преобразования, начиная с целей и основных принципов уголовного судопроизводства. Место принципа объективной истины, означающего, что суд может принимать решение по собственному усмотрению, должен занять принцип презумпции невиновности, ограничивающий пределы принятия судебного решения. На смену принципу всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела должен прийти принцип осуществления правосудия только судом, и именно правосудия. Процессуальная функция прокурора по осуществлению надзора за следствием и судом, означающая его абсолютную безответственность за качество уголовного преследования, должна наконец смениться принципом состязательности и возложением на прокурора функции уголовного преследования".