Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

лее подвижны разг. речь и публ. стиль, особенно такая его разновидность, как язык СМИ. Совр. период развития Л. я. характеризуется и некоторыми негативными явлениями: нарушением норм лит. речи (в связи

срасширением границ речевой свободы), тенденцией к речевой агрессии

(см.). (См. также Языково-стилистические изменения в современных СМИ.) Многофункциональность рус. Л. я., вариативность, взаимодействие

сразличными ответвлениями общенационального языка и с другими национальными языками, а также сама история рус. Л. я. определили его богатство в сфере стилистических ресурсов: разнообразие стилистических, выразительных и образных возможностей, многообразие интеллектуальных и экспрессивно-эмоциональных средств выражения.

Лит.: С о б о л е в с к и й А.И. История рус. лит. языка. — М., 1980; Щ е р б а Л.В.

рус. языку. — М., 1959; В и н о г р а д о в В.В. Очерки по истории рус. лит. языка XVII—XIX вв. — 3-е изд. — М., 1982; Е г о ж е: Проблемы лит. языков и закономерностей их образования и развития. — М., 1967; Е г о ж е: Лит. язык // Избр. тр. История рус. лит. языка. — М., 1978; Пражский лингвистический кружок. — М., 1967; Рус. язык и советское общество: В 4 т. — М., 1968; И ц к о в и ч В.А. Языковая норма. — М., 1968; Г у х - м а н М.М. Лит. язык // ЛЭС. — М., 1990; С е м е н ю к Н.Н., Норма (там же); Ш м е л е в Д.Н. Рус. язык в его функц. разновидностях. — М., 1977; Ф и л и н Ф.П. Истоки и судьбы рус. лит. языка. — М., 1981; Б р а - г и н а А.А. Синонимы в лит. языке. — М., 1986; Б е л ь ч и к о в Ю.А. Речевая коммуникация как культурно-исторический и историко-линг- вистический фактор функционирования лит. языка, «Stylistyka-II». — Opole, 1993; Е г о ж е: Лит. язык // Энц. Рус. яз. — М., 1997; Е г о ж е: Стилистика и культура речи. — М., 2000; Рус. язык конца XX столетия (1985—1995). — М., 1996; Рус. язык (1945—1995). — Opole, 1997.

Т.Б. Трошева

ЛОГИЧНОСТЬ (как коммуникативное качество речи) — одно из важнейших к о м м у н и к а т и в н ы х к а ч е с т в, характеризующееся как последовательность, непротиворечивость высказывания или построение речи в соответствии с законами логики, с отношениями и связями реальной действительности. Иначе говоря, выражение смысловых связей и отношений между частями и компонентами мысли посредством языковых единиц, способствующих организации смысловой связанности и непротиворечивости элементов речевой структуры (Б.Н. Головин). Л., как и точность (см.), характеризует речь со стороны содержания.

Для соблюдения Л. важны условия как э к с т р а л и н г в и с т и ч е с - к и е (умение логически мыслить, знание формально-логических законов), так и собственно лингвистические. Одни лингвистические условия могут действовать на пространстве одного высказывания, другие — в пределах объединения высказываний, третьи — лишь на уровне целого текста.

Условием Л. на уровне высказывания является непротиворечивое сочетание слов. Утверждение взаимоисключающих понятий (напр.: По-

терпевший поджал под себя ноги и лежал невредим с разбитой головой.), соединение логически неоднородных понятий (напр.: В море плавали спасательные круги, лодки и матросы) и их сопоставление (Кругом, кроме трупов, ни живой души.) очень часто, как видно из примеров, создают комический эффект.

Нарушения Л. возникают при неправильном порядке слов, напр.:

Интересно и содержательно освещают работу выставки по рекламе продукции отечественных предприятий газеты, что также создает комический эффект, напр.: В продажу поступила одежда для детей отечественного производства.

Важным условием создания Л. речи является обозначенность переходов от одной мысли к другой. Пропуск звеньев в развитии мысли приводит к смещению плана изложения (напр.: В семье Татьяну Ларину не понимали. Она часто сидела у окна.) или к нарушению причинных связей (В нашем районе отсутствуют спортивные площадки. Это приводит к

тому, что некоторые подростки портят стены, бьют стекла.).

Особую роль в построении логичного текста играют средства внутрифразовой и межфразовой связи (средства связности): лексические (повторы, синонимические замены, антонимы, слова со значением «части и целого»), морфологические (местоимения 3-го лица, указательные местоимения и наречия, наречия времени, порядковые и количественные числительные, предлоги в, к, на, от, по; в отношении и др., союзы и, а, но, не... а..., однако; будто, если, чтобы, хотя, так как, потому что, частицы ведь, вот и, же, ли); синтаксические средства (вводные слова и словосочетания, единство видо-временных форм глаголов-сказуемых, вопросительные и восклицательные предложения). Обычно названные средства в тексте выступают во взаимодействии.

Средства внутрифразовой и межфразовой связи должны ясно и правильно выражать связь частей высказывания или между отдельными высказываниями в тексте. Неправильный выбор средств связи приводит к алогичности: Сейчас в Москве 14—16 градусов, а в Санкт-Петербурге тоже 14—16.

Текстовые средства межфразовой связи, как правило, выполняют двойную функцию: обобщают сказанное ранее и открывают следущую микротему повествования. Существуют два способа межфразовой связи: 1) цепная, 2) параллельная. Большую роль в речи играет цепной вид связи (80—85% объема текстов во всех стилях речи), отражающий последовательное движение мысли, при котором каждое последующее предложение развивается из предыдущего: «...теперь жена казалась в полтора раза старше его. Это была женщина высокая, с темными бровями, прямая, важная, солидная...» (А.П. Чехов).

Речь приобретает эмоциональный, экспрессивный характер при параллельной связи, когда предложения не развиваются одно из другого, а сопоставляются. Каждое последующее предложение развивается по типу предыдущего. Не случайно параллельная связь очень часто дополняется фигурами речи, усиливающими ее выразительность, например анафо-

ЛОГИЧНОСТЬ ТЕКСТА (как стилевая черта) — существенное свойство текста, определяющее качество структуры, организации содержания речи в плане соответствия последнего формально-логическим законам мышления.

В функц. стилистике, в частности стилистике науч. текста, под Л.т. понимается структурно-логическая схема целого текста, а также соответствующее свойство развертывания этой схемы в процессе изложения научного содержания как существенная стилевая черта (см.) науч. функц. стиля. С учетом именно качества изложения трактуются понятия подчеркнутой Л.т. (М.Н. Кожина) и открытой Л.т. (А.Н. Васильева). Вместе с тем во фрагментах текста даже с «прозрачной», логически стройной организацией имеет место определенное противоречие: с одной стороны, четкая логическая структура смысла текста, с другой — нарушение последовательности, логичности изложения в «строго» науч. тексте. Это противоречие обусловлено взаимодействием двух принципов организации содержания — логического и иерархического. Любой уровень иерархической системы содержания характеризуется дискретностью единиц (понятий, суждений, умозаключений, логем; слов, словосочетаний, предложений, сложных синтаксических целых), которые включаются в функционирование избирательно, отчего и образуются «смысловые скважины». Эти дискретные единицы объединяются по правилам формальной и диалектической логики и образуют целостность именно в пределах доказательства гипотезы. Установление отношений дискретных единиц в пределах вышележащего уровня вызывает наличие не только строго логических отношений (что является основанием для существующего в лингвостилистике утверждения о строгой Л. содержания текста), но и отношений, логически устанавливаемых лишь при обращении к более широкому контексту (что является основанием для вывода о нестрогой Л. собственно науч. текста).

Л. как одна из важнейших стилевых черт науч. речи, образующая наряду с другими специфику науч. функц. стиля, может рассматриваться в разных отношениях: понятийно-логическом, психолого-коммуникатив- ном и когнитивно-эпистемическом. В понятийно-логическом отношении Л. р. представляет собой совокупность языковых единиц со значением определенных логико-семантических отношений между науч. понятиями в рамках высказываний разной степени сложности (от отдельного предложения до текста целого произведения). В психолого-коммуникативном отношении Л. р. соотносится с объективной языковой значимостью той или иной единицы среди единиц с аналогичным значением. Так, в отличие от глаголов, подчеркивающих наличие того или иного свойства, причастия и полные прилагательные характеризуются меньшей коммуникативной значимостью: выступая в роли определений, они являются факультативными компонентами синтаксической структуры предложения. См.: «…диалекты характеризуются набором признаков»; «…показатели, характеризующие особенности языковой ситуации»; «…выдвигать признаки, характерные для современных славянских языков». В этом смысле

периферийное положение занимают и такие важные, специализированные в языковой системе средства выражения отношений между понятиями, как предлоги. В коммуникативном плане средства выражения логи- ко-семантических отношений между понятиями различаются в соответствии со степенью их актуальности/неактуальности с позиции автора, а именно в зависимости от его психолого-коммуникативной установки. В речи автор отдает предпочтение глаголам, причастиям либо предлогам, осознавая или, возможно, не осознавая того, что глаголы констатируют отношения, наиболее актуальные в процессе коммуникации, причастия и отыменные предлоги — менее актуальные, непроизводные же предлоги лишь сигнализируют о них (напр.: «…признаки относятся к диахронии»; «…вопросы,относящиеся к истории славянских языков»; «…по отношению к другим стратам предлагается ряд признаков»; «…изменений в языкев отношении форм вежливости»; «…как это виднов отношении грамматики»; «…наблюденияотносительно аналитических форм»). В текстах, представляющих тот или иной функц. стиль, психолого-коммуникативные различия в выражении Л. р. могут быть установлены с учетом лишь всего комплекса средств, использованных для подчеркивания этого качества речи

втекстах целых произведений.

Вкогнитивно-эпистемическом отношении Л. науч. р. соотносится с композицией таких компонентов знания, как проблема, гипотеза, доказательство, научные факты (эмпирические данные либо теоретическое положение, обоснованные в рамках других концепций), теоретическое положение и т.д. В процессе текстообразования такая «многоликая» научная информация выстраивается в соответствии с динамикой развивающегося науч. знания как целостной эпистемической системы, в соответствии с логическими установками и ограничениями, вместе с тем оформляясь средствами языковой системы.

Л. науч. р. имеет целенаправленный эпистемический характер, проявляющийся в том, что информация даже нечетко (нестрого) логическая вводится специальными речевыми средствами, помогающими читателю ориентироваться в гетерогенной «массе» знания.

Лит.: К о ж и н а М.Н., О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими. — Пермь, 1972; В а с и л ь е в а А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. Научный стиль. — М., 1976; К о т ю р о - в а М.П. Эволюция выражения связности речи в научном стиле ХVIII— XX вв. — Пермь, 1976; Г о л о в и н Б.Н. Основы культуры речи. — М., 1980; М а т в е е в а Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990; Очерки истории научного стиля русского литературного языка ХVIII—XX вв. Т. II. Стилистика научного текста (общие параметры). Ч. 2, Категории научного текста: функционально-сти- листический аспект / Под ред. М.Н. Кожиной. — Пермь, 1998 (глава IV. Логичность научной речи — автор М.П. Котюрова).

М.П. Котюрова

ЛОКАЛЬНОСТЬ — см. Текстовое пространство.

216

М

МАКРОТЕКСТ — совокупность высказываний или текстов, объединенных содержательно или ситуативно, а также связанных на основе структурно-композиционного и культурного единства. Это целостное образование, единство которого зиждется на тематической общности входящих в него единиц (микротекстов — см.).

В лингвистической литературе понятие М. неоднозначно. Под ним понимаются единицы от безмерно больших — М. как объединение всех существующих в культурном пространстве текстов — до предельно малых — М. как объединение нескольких высказываний (микротекстов) в рамках одного структурно-смыслового целого, например в рамках сверхфразового единства (СФЕ). В зависимости от «масштабности» трактовки М. все существующие подходы к нему можно разделить на две группы: 1) М. как единица культуроцентрического порядка и 2) М. как единица текстцентрического порядка.

М. в аспекте культуроцентрического подхода предстает как универсальная модель текста вообще, где текст понимается как интертекст, включающий в свое содержание разные другие, «чужие» тексты. Иначе говоря, М. здесь выступает как единица высокого уровня абстракции, охватывающая неопределенное множество более мелких, частных микротекстов.

Эта радикальная концепция М. восходит к трудам М.М. Бахтина, в частности к его идее о принципиальной диалогичности текста. Так, по мнению ученого, литературная коммуникация не может существовать как tabula rasa, и «всякое конкретное высказывание находит тот предмет, на который оно направлено, всегда уже оговоренным, оцененным. Этот предмет пронизан точками зрения, чужими оценками, мыслями, акцентами. Высказывание входит в эту диалогически напряженную среду чужих слов, вплетается в их сложные взаимоотношения, сливается с одними, отталкивается от других, пересекается с третьими» (Бахтин, 1975, с. 89—90). В этом случае всякий текст означает не только отдельное произведение, но высказывание в общей динамике культуры.

Идея диалогичности текста и его принципиальной незамкнутости разрабатывалась также и в зарубежном языкознании (труды Ю. Кристевой, М. Риффатера, Ж. Дерриды, Р. Барта, Х. Пфистера и др.). В отече-

217 Макротекст

ственной лингвистике этой проблеме посвящены исследования Ю.М. Лотмана, Н.А. Купиной, Г.В. Битенской, Н.А. Кузьминой, Е.В. Чернявской и др. При этом диалогичность в этой группе концепций трактуется как перекличка идей во времени, а сам текст приобретает значение интертекста со статусом историко-культурной парадигмы. Так, по Ю. Кристевой и Ю.М. Лотману, текст предстает как «транссемиотический универсум», вбирающий в себя все смысловые системы и культурные коды. С этой точки зрения всякий текст выступает как интертекст, а предтекстом каждого отдельного произведения является не только совокупность всех предшествующих текстов, но и сумма лежащих в их основе общих кодов и смысловых систем. Между новым, создаваемым, текстом и предшествующими существует общее пространство, которое вбирает в себя весь культурно-исторический опыт личности. Таким образом, текст выступает как интертекст, как безграничный, бесконечный макротекст, объединяющий в каждом своем фрагменте все предшествующие тексты (микротексты).

Существует и более узкое понимание М. как интертекста, когда последний связан с отдельным текстом определенного стиля (худож., науч., публиц. и др.) и представляет собой смысловую структуру, открытую для других смыслов («чужих» текстов). Эта «открытость» реализуется в общем речевом движении посредством цитации, ссылок на других авторов и их произведения, отсылок читателя к предшествующим (уже существующим в общечеловеческом фонде знания) идеям, мнениям, высказываниям, в косвенной цитации, пересказе, упоминаниях, а также посредством неэксплицированной, ментальной опоры на накопленный человечеством интеллектуальный багаж и т.п. (Кузьмина, 1999; Чернявская, 1999).

Близким к культуроцентрической концепции оказывается и понятие сверхтекста, под которым подразумевается «совокупность высказываний, текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресата и адресанта, с особыми критериями нормального/анормального» (Купина, Битенская, 1994, с. 215). Правда, понятие сверхтекста является содержательно более узким, частным по сравнению с понятием интертекста, поскольку объединяет микротексты не в рамках всей культуры, а лишь в рамках определенной тематики или специфической авторской модальности (см.

Сверхтекст).

М. в аспекте текстцентрического подхода предстает как модель отдельного текста, включающего в свою смысловую структуру некоторый набор иерархически упорядоченных и взаимосвязанных микротекстов. В рамках данной концепции также можно выделить группу более «широкого» и более «узкого» понимания М.

«Широкое» понимание М. связано с функц.-смысловым подходом к анализу текста. В этом случае М. выступает в качестве содержательной целостности, в рамках которой микротексты различного ранга объеди-

няются не только на основе структурно-композиционного единства, но, главным образом, на основе смыслового взаимодействия и логико-се- мантической взаимообусловленности. При этом исходным объяснительным критерием организации М. служит фунц. принцип исследования, учитывающий экстралингвистическую предопределенность внутреннего устройства целого произведения. Такой подход позволяет объяснить собственно стилистическую специфику смысло-текстостроительства и самого текста как продукта функционально обусловленной коммуника- тивно-речевой деятельности.

Разновидностями микротекста в данном подходе служат такие единицы, как, напр., 1) субтекст (СТ), под которым понимается относительно самостоятельная структурно-смысловая единица целого текста (напр., научного), являющаяся средством речевой реализации одного из аспектов познавательной, эпистемической, ситуации (онтологического, методологического, коммуникативно-прагматического или рефлективного), соотнесенная с определенным объектом действительности и определенной целеустановкой в научно-познавательной деятельности (Баженова, 2001). Среди СТ как текстобразующих единиц выделяются основные и дополнительные. К основным относятся СТ нового знания и методологический СТ, которые наиболее тесно связаны с основной информацией произведения, поскольку опредмечивают в тексте само новое знание и способы его получения в познавательном процессе. К дополнительным относятся СТ, формирующие контекст нового знания, т.е. несущие дополнительную информацию о нем; это иносубъектные, рефлективные и прагматические СТ. Каждый из СТ включает в свой состав несколько микросубтекстов. Таким образом, научный текст как макроструктура (макротекст) оказывается представленным своей системой микроструктур (микротекстов) (см. Интертекстуальность);

2)развернутый вариативный повтор (РВП — см.). Это специфические микроструктуры научного текста, которые представляют собой струк- турно-смысловые сегменты целостного повествования, соотносящиеся

сранее выраженной в тексте мыслью (положением). РВП воспроизводит эти предшествующие мысли, но не дословно, а развертывая их в содержательном плане, обогащая небольшими «порциями» нового знания. В зависимости от структурных и семантических особенностей, а также от функциональной роли в научно-познавательном диалоге РВП подразделяются на разные группы, подгруппы и разновидности, составляя иерархически организованную систему микроструктур в макротексте (Данилевская, 1992);

3)коммуникативный блок, понимаемый как структурно-семантичес- кая текстовая единица, являющаяся результатом языковой материализации одного или нескольких коммуникативно-познавательных действий (смыслов) и функционирующая в научном тексте в качестве структурного элемента его содержания. В процессе порождения текста К-блоки реализуют определенные коммуникативно-познавательные действия автора и выполняют функцию воздействия на адресата (Крижановская,

219 Макротекст

2000). В зависимости от реализуемых коммуникативно-познавательных действий и от фрагмента смыслового содержания выделяются следующие К-блоки: введение темы, формулировка проблемы, постановка цели и задач, выдвижение гипотезы и др. В одном и том же произведении каждая из этих единиц единственна, т.е. не повторяется; в рамках целого текста, объединяясь, К-блоки организуют иерархически упорядоченную систему и тем самым формируют композиционно-смысловую структуру научного произведения. Следовательно, по отношению к целому (= сверхтексту) К-блоки выступают в качестве его строевых коммуникативно и содержательно маркированных компонентов, или микротекстов (см. Коммуникативный блок);

4) типовые комплексы коммуникативно-познавательных действий автора научного произведения, понимаемые как жанровые субформы научного речевого произведения (описательный, классификационный и др.). Эти познавательно-коммуникативные действия реализуются в научном тексте в виде стереотипных в языковом и функциональном отношении структур и отражают когнитивно-стилистические особенности речевой деятельности, материализующейся в произведении (Салимовский, 2002). Объединяясь и взаимодействуя в процессе развертывания речевой ткани произведения, они обусловливают макроструктуру и суперструктурную схему речевого жанра научной статьи или монографии, т.е. их важнейшие тематические и композиционные особенности.

«Узкое» понимание М. связано со структурно-семантическим подходом к анализу текста. В этом случае текст, понимаемый как отдельное произведение, предстает в виде макроструктуры, возникающей на основе логико-семантических отношений между суперсинтаксическими единицами. При этом в качестве последних называются сложное синтаксическое целое (ССЦ), суперсинтаксическое единство, прозаическая строфа, сверхфразовое единство (СФЕ), абзац, сегмент, суперсегмент и др. Данные единицы вычленяются из текста на основе критерия тематической определенности и отличаются друг от друга «масштабностью» своих микротем (см. работы М.П. Брандес, Г.А. Золотовой, О.А. Крылова, Л.М. Лосевой, Е.А. Реферовской, И.П. Севбо, Л.Г. Фридмана и др.). Такой синтактико-тематический подход к анализу организации текста не учитывает содержание целого произведения и потому отражает лишь его структурные особенности, оставляя без внимания сам процесс, динамику текстообразования.

Представляет интерес подход к тексту со стороны лингвосоциопсихологии, где в качестве М. выступает некоторая система смысловых элементов, функционально объединенных в единую иерархически организованную коммуникативно-познавательную структуру общей концепцией или замыслом субъектов общения. Эта система формируется микроструктурами, под которыми понимаются разнопорядковые смысловые бло- ки-предикации: предикации первого порядка — это отдельные языковые средства и целостные высказывания, выражающие основную идею сообщения; предикации второго, третьего и т.д. порядков — это языко-

вые единицы различных рангов, связанные с выражением неосновных, дополнительных смыслов и отличающиеся друг от друга степенью отдаленности от предикаций первого порядка (основной информации). При этом ранжирование смыслов на разные уровни блоков-предикаций происходит с учетом психологических особенностей восприятия и понимания текстовой информации читателем (Дридзе, 1980).

К проблеме соотношения макро- и микротекстов можно отнести и структурно-семантическую теорию, провозглашающую идею о денотативной природе смысловой структуры текста, где в качестве ее элементов выступают темы, подтемы и субподтемы, связанные иерархическими отношениями (работы А.И. Новикова, К.С. Чикваишвили, Л.А. Черняховской и др.).

Кроме того, к области макро/микротекстового соотношения относятся такие известные концепции, как теория актуального членения (Г.А. Золотова, О.Б. Сиротинина, О.А. Лаптева, И.И. Ковтунова, И.П. Распопов,

Н.А. Слюсарева и др.), теория «категориального текстструктурирования» (см. Категория функциональная семантико-стилистическая), ср., напр., функционально-стилистическое и структурное значение в текстообразовании таких категорий, как диалогичность (М.Н. Кожина, Л.Р. Дускаева), гипотетичность (И.С. Бедрина, Т.Н. Плюскина), связность (И.Р. Гальперин, М.П. Котюрова), оценочность (М.П. Котюрова, Л.В. Сретенская), ретроспекция и проспекция (И.Р. Гальперин, Н.В. Брускова, Я.А. Чиговская) и некоторые иные, а также роль их системных отношений в процессе формирования текста как структуры смысла (Т.В. Матвеева). Во всех этих концепциях целый текст предстает как макроструктура, основанная на взаимосвязи иерархически организованных микроструктур того или иного вида.

Лит.: Б а х т и н М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. — М., 1975; Л о т м а н Ю.М. Текстовые и внетекстовые структуры // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. — М., 1994; Е г о ж е: Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. — М., 1999; К у з ь м и н а Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. — Екатеринбург; Омск, 1999; Ч е р - н я в с к а я В.Е. Интертекстуальное взаимодействие как основа научной коммуникации. — СПб., 1999; Б а ж е н о в а Е.А. Научный текст в аспекте политекстуальности. — Пермь, 2001; С а л и м о в с к и й В.А. Жанры речи в функцитонально-стилистическом освещении (научный академический текст). — Пермь, 2002 и др.; С е в б о И.П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. — М., 1969; Л о с е в а Л.М. Текст как единое целое высшего порядка и его составляющие (сложные синтаксические целые) // Русский язык в школе. — 1973. — № 1; З о л о т о - в а Г.А. Роль ремы в организации и типологии текста. — М., 1979; К у - х а р е н к о В.А. Интерпретация текста. — Л., 1979; Д р и д з е Т.М. Язык

функционального синтаксиса современного английского языка. — М., 1981; Н о в и к о в А.И. Семантика текста и ее формализация. — М., 1983; Р е ф е р о в с к а я Е.А. Коммуникативная структура текста. — Л., 1989; М а т в е е в а Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Синхронно-сопоставительный очерк. — Свердловск, 1990; С о л г а - н и к Г.Я. Синтаксическая стилистика (сложное синтаксическое целое). —