Технический редактор г.П. Каренина Компьютерная верстка д.Г. Десницкая

**Еще А.Г. Брикнер писал: “Большая разница между намерениями Голицына и действительными результатами его управления делами представляется странным проти­воречием. История не может указать ничего выдающегося в законодательстве и адми­нистрации во время семилетнего регентства Софьи” (Брикнер А.Г.История Петра Ве­ликого. СПб., 1882. С. 57). С этим замечанием историка XIX в. в целом согласна и

*Как и в предыдущей главе, в данном разделе не ставится цель дать полный об­зор историографии послепетровской России, но лишь указать на основные работы по интересующей нас проблематике. См. также статью С.М. Троицкого «Историография “дворцовых переворотов” в России XVIII в.» (Троицкий С.М.Россия в XVIII веке. М., 1982. С. 48—67).

1Разбор книги Н.Я. Эйдельмана см.:Emmons Т.“Revolution from Above” in Russia /Reflections on Natan Eidel’man’s last book and related matters / /Reform in modern Russian History. Progress or Cycle? /Ed. by T. Taranovski. Cambridge; N.Y., 1995.

1Дискуссию об основных положениях этой книги см.: Власть и реформы в Рос- сии: материалы “круглого стола” // Отечественная история. 1998. № 2. С. 3—26.

2Еще одна попытка предпринята в коллективной монографии “Реформы и контр­реформы в России. Циклы модернизационного процесса” (авторы — В.В. Ильин, А.С. Панарин, А.С. Ахиезер. М., 1996), однако она носит характер поверхностного обзора, изобилующего фактическими ошибками, недостоверными сведениями, ничем не подкрепляемыми суждениями и пр.

1К некоторым положениям, высказанным А. Рибером, мы еще вернемся в гл. 1.

2Впрочем, в замыслах Александра I в первые годы его царствования, несомнен­но, имело место стремление если не к уничтожению, то по крайней мере к ограничению самодержавия. Формальное ограничение самодержавия произошло и в результате ре­форм 1905—1906 гг. Важно также отметить, что понятие “самодержавие” также требу­ет специального истолкования, ибо его значение менялось на разных исторических эта­пах и по-разному понималось и самими государями, и их министрами. Отчасти эта про­блема будет затронута в последующих главах работы.

1Попытки установления таких связей применительно к отдельным реформам в ис­торической литературе существуют. Это относится, например, к изучению вопроса о под­готовке петровских реформ преобразованиями его предшественников, екатерининских — проектами П.И. Шувалова и т. д. Но тут речь идет об установлении такого рода свя­зей для более продолжительных периодов времени.

1Более подробно об этом см. гл. 2.

1Важно также, что качество публикаций документов в дореволюционных изданиях далеко не всегда удовлетворяет требованиям современной археографии.

2Отчасти это было реализовано, например, в работах А.А. Кизеветтера и неко­торых других историков-эмигрантов.

1Сказанное, конечно, ни в коей мере не снижает научного значения работ таких историков, как М.Т. Белявский, М.М. Богословский, М.Я. Волков, Б.Б. Кафенгауз, Ю.Р. Клокман, А.И. Комиссаренко, Н.И. Павленко, П.Г. Рындзюнский, С.М. Тро­ицкий и многих других, — речь идет об историографической ситуации в целом.

2Интересные наблюдения над состоянием историографии дает изданная в 1981 г. Ф. Кленденнингом и Р. Бартлеттом библиография трудов по истории России XVIII в., опубликованных с 1955 г. на английском, французском, немецком и русском языках(Clendenning Ph., Bartlett R. Eighteenth Century Russia: A Select Bibliography of Works Published since 1955. Newtonville, 1981). Так, авторами учтено семь работ советских ав­торов о Петре Великом, три — о событиях 1730 г., ни одной об Анне Ивановне, Ели­завете Петровне и Екатерине II, две — о Павле I, восемь работ о дворянстве, 57 — о крестьянстве и 11 — о купечестве, 61 работа по истории классовой борьбы.

1Примечательно, что существующие на Западе научные школы, занимающиеся историей России XVIII в., сформировались в значительной мере под влиянием русских историков-эмигрантов — П.Н. Милюкова, Г.В. Вернадского, А.А. Кизеветтера, С.Г. Пушкарева, Н.В. Рязановского, М. Раева и др.

1Следует, впрочем, заметить, что история советской исторической науки знает не­сколько крупных дискуссий по проблемам генезиса феодализма и капитализма, приро­ды российского абсолютизма, крестьянских войн в России, городских восстаний и др., в которых могли и должны были осуществиться переосмысление и уточнение многих ис­пользуемых понятий. Но изначальная замкнутость дискутирующих в рамках марксист­ской теории и терминологии не позволила это сделать (см.:Сахаров А.Н.Дискуссии в советской историографии: убитая душа науки // Советская историография. М., 1996. С. 152-159).

1Проблема периодизации отечественной истории — это еще одна не менее острая и спорная проблема.

2Бельгийский историк Ф.Л. Гансхоф в своей вышедшей впервые еще несколько десятилетий назад и ставшей с тех пор классической монографии “Феодализм” уже на первой ее странице отмечал: “То, как это слово обычно используется историками Со­ветской России и других стран за железным занавесом, представляется мне не имею­щим отношения к делу”(Ganshof F.L. Feudalism. L., 1974. Р. XV).

1Вряд ли можно признать удачными попытки решения этой проблемы за счет лишь расширения количества привлекаемых ленинских цитат (см.:Белявский М.Т.Классы и сословия феодального общества в России в свете ленинского наследия / / Вестн. МГУ. Сер. 9. История. 1970. № 2).

1Хотя Д. Ле Донн в своем определении “правящего класса” словом “семьи” не пользуется, однако в действительности именно крупным родовым кланам он вслед за Д. Рэнселом придает первенствующее значение в политической жизни России XVIII в. (см.:Ransel D. The Politics of Catherinian Russia: The Panin Party. New Haven, 1975; Le Donne /.Ruling Russia. Politics and Administration in the Age of Absolutism. 1762—1796. Princeton; New Jersey, 1984).

2По-видимому, эта проблема актуальна и для западных историков, раз Ле Донн считает необходимым специально оговорить, что Ф. фон Штайн и Г. Моска, которые ввели термин “правящий класс” в научный оборот, не были марксистами(Le Donne J. Absolutism and the Ruling Class. The Formation of the Russian Political Order. 1770—1825. N. Y.; Oxford, 1991. P. 311).

1B советской исторической литературе применительно к докапиталистическому периоду использовался также термин “класс-сословие”, который, на мой взгляд, не столько облегчает, сколько затрудняет понимание социальных явлений этого времени.

1Весьма характерную противоречивость демонстрирует, на мой взгляд, Б.Н. Фло- ря. Рассматривая историю формирования в России сословия духовенства и начав с ут­верждения, что “сословный характер русского средневекового общества (по крайней ме­ре, в XVI—XVII вв.) общепризнан”, он приходит к следующему выводу: “Если духо­венство стран Центральной Европы представляло собой слой, объединенный прежде всего сознанием общности сословных интересов, то русское духовенство последней тре­ти XVII в. было в большей мере группой людей, которых объединяло их общее под­чинение власти епископа”(Флоря Б.Н.Государственная власть и формирование духов­ного сословия в средневековой России / / Сословия и государственная власть в России. XV — середина XIX в.: Тезисы докладов. М., 1994. Ч. II. С. 158—164). Но в таком случае было ли русское духовенство вообще сословием?*«Понятия могут — и в некоторой степени должны — оставаться открытыми.., — замечает известный социолог П. Бурдье. — Всякая настоящая рефлексия над научной практикой свидетельствует, что... открытость понятий... придает им характер, “застав­ляющий думать”, и, следовательно, их способность производить научный результат»(Бурдье П.Оппозиции современной социологии / / Социологические исследования.

1996. № 5. С. 41).

1Советские историки, как правило, пользовались этим понятием, не задумываясь над его содержанием. Так, например, Л.В. Черепнин видел в земских соборах “сослов­но-представительный орган.., который поддерживал бы политику власти, через который власть узнавала бы об общественных запросах и обращалась бы к обществу”. В устах марксистского историка это звучит странно, ибо какие же общественные запросы могут быть в обществе, разделенном на антагонистические классы, тем более что в той же ра­боте Черепнин утверждал, что земские соборы были порождены “острой классовой борьбой” и “должны были добиться сплочения господствующего класса феодалов и обеспечить повиновение ему народа”(Черепнин Л.В.Земские соборы Русского госу­дарстваXVI-XVII вв. М., 1978. С. 61-62, 77-78).

1Впрочем, не только в русском. Аналогично различаются английские слова“reform” и“transformation”.

23десь, естественно, не принимается во внимание то восприятие понятия “рефор­ма”, какое оно приобрело у части общества в нашей стране в последние годы.

1К этому вопросу я еще вернусь в гл. 5.

1Существует также ряд менее удобных для наших целей определений модерниза­ции, принадлежащих западным философам и социологам: модернизация как переход от сообщества к обществу (Ф. Геннис), от механического к органическому состоянию об­щества (Э. Дюркгейм), от ценностной рациональности к целе-рациональности (М. Ве­бер), от вечного прошлого к вечному настоящему (Г. Зиммель) и т. д. (см.:Frisby D. Fragments of Modernity. Theories of Modernity in the Works of Simmel, Kracauer and Benjamin. Cambridge, 1986). Свой вклад в развитие теории модернизации внесли и та­кие крупные западные ученые, как М. Леви, Э. Хаген, Т. Парсонс, Н. Смелзер, Д. Лернер, Д. Аптер, Ш. Эйзенштадт. Обзор их взглядов см.:Штомпка П.Социо­логия социальных изменений. М., 1996. С. 170—185.

1Философский и социокультурный аспект понятия “модернизация” в отечественной литературе см.:Поляков Л.В.Модернизационный процесс в России: социальные сдвиги и кризисы идентичности: Автореф. дисс. докт. филос. наук. М., 1994;Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г.Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995.

1В качестве примера первой модели Медушевский приводит Турцию, в качестве примера второй — петровскую Россию, “революцию Мейдзи” в Японии и реформы Му­хаммеда Али в Египте. Но если это так, то тогда сравнение петровских реформ с ту­рецкими, которое автор делает в той же главе книги, некорректно.

1В.Б. Кобрин указывал и на связанный с этим психологический аспект. Исполь­зуя понятие “структурные реформы”, он отмечал, что “они дают плоды не сразу, а по­тому нередко обманывают нетерпеливые ожидания”: “в таких обстоятельствах обычно кажется, что и результатов-то никаких нет, что ничего и не сделано”. В результате, счи­тал историк, “возникает соблазн утопического, волюнтаристского, командно-репрессив­ного пути развития”(Кобрин В.Б.Иван Грозный. М., 1989. С. 58, 117).

13десь не место давать оценки этим ценностям и рассуждать о степени их универ­сальности — речь об объективно имеющем место процессе. Вполне можно предполо­жить, что через какое-то время, может быть, несколько десятков лет, в мире произой­дет переоценка ценностей и на место нынешних идеалов придут иные, произросшие из иной культурной традиции, однако пока этого еще не произошло. Вместе с тем надо иметь в виду, что само понятие “общечеловеческие ценности” — также продукт запад­ной культуры и в реальности они таковыми не являются, а лишь стремятся стать.

2Как заметил недавно В.М. Межуев, «о “лице России” можно судить тогда, ког­да известно зеркало, в которое она смотрится. И таким зеркалом для нее всегда была Европа. Глядя в нее она и судила о себе»(Межуев В.М.Россия все еще в пути... // Родина. 1997. № 9. С. 14).

1Есть и третья точка зрения, особенно широко пропагандировавшаяся частью со­ветской историографии и сводящаяся к тому, что никакого отставания России не было и она развивалась теми же темпами, что и ее западные соседи. Однако ввиду бездока­зательности этой точки зрения здесь она не рассматривается.

13десь вновь речь идет не столько о неверности самой теории “догоняющего раз­вития’', сколько о неточности, неадекватности лежащего в ее основе понятия.

1Была ли вообще в России аристократия в европейском смысле этого понятия — также дискуссионная проблема.

1Чтобы увидеть разницу, достаточно вспомнить слова из Великой хартии вольно­стей 1215 г.: “Ни один свободный человек не может быть арестован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен вне закона, или изгнан, или каким-либо иным образом обездолен... иначе как по законному приговору равных ему и по закону страны” (Конституции буржуазных стран. М., 1968. С. 20). Другой характерный при­мер — это относящиеся к 1311 г. слова французского короля Филиппа Красивого: “Вся­кое человеческое существо, созданное по образу нашего Господа, должно быть свобод­но по естественному праву” (Цит. по:Кареев Н.И.История Западной Европы в Но­вое время. СПб., 1904. Т. I. С. 127).

1Соотношение норм письменного и обычного права — одна из важнейших и наи­более актуальных проблем отечественной истории, причем не только для допетровского периода, но, видимо, и для XVIII и XIX вв.

1Что не противоречит тому, что и реформаторы являются обычно выходцами из той же элиты.

1В качестве примера можно привести кризис советского общества в первой поло­вине 1980-х годов, который проявлялся не в падении уровня жизни, а в замедлении тем­пов его роста, что, естественно, вызывало опасения у специалистов, но оставалось прак­тически незаметным для широких слоев населения.

1Сама тематика этой книги, поскольку речь в ней идет о Турции XVIII в., чрез­вычайно полезна для наших целей.

1В реальности, как показывает исторический опыт, буквальный возврат к дорефор­менному состоянию невозможен, ибо в результате реформы общество приобрело уже новый опыт.

1Своеобразной иллюстрацией к этим словам служит сборник “Реформатор. Рус­ские о Петре I. Опыт аналитической антологии” (Иваново, 1994), составленный А.А. Кара-Мурзой и Л.В. Поляковым и содержащий несколько сотен высказываний более 100 авторов от Феофана Прокоповича до наших дней.

1Весьма полезна также работа М.П. Павловой-Сильванской “Аннотированная библиография иностранной литературы о Петре I (1947—1970 гг.)” (Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С. 362—382).

1Весьма спорной, на мой взгляд, является у Медушевского методика сравнитель­но-исторического исследования, связанная с поиском исключительно общего, тождест­венного, а не различного. Такой подход, на первый взгляд, снимает проблему “особое- ти” русского исторического развития, подтверждая, что этим же путем, но с разной ско­ростью шли и другие страны. Впрочем, еще Н.А. Бердяев писал: “Отсталость России

1Читая работы Медушевского о петровских реформах, нельзя не заметить, что важнейшее место в его рассуждениях отводится хорошо знакомому по марксистской ис­ториографии понятию “исторической закономерности”. Причем в его работах оно при­обретает доминирующее значение, в сущности исключая допустимость исторической альтернативы, а заодно и какую-либо роль фактора исторической личности. Человек, как индивид, и общество с присущим ему менталитетом по сути исключаются Медушев- ским из исторического процесса. Обсуждение этих вопросов увело бы нас слишком да­леко от темы работы. Ограничусь лишь замечанием о том, что, не разделяя взглядов Медушевского, считаю, что и историческая альтернатива, и фактор человеческой лич­ности, как и свойственная тому или иному обществу ментальность, должны непременно учитываться в любых историографических построениях.

1Обращает на себя внимание, что, хотя книга Павленко по объему превышает кни­гу Буганова более чем в пять раз, обе эти книги имеют сходную структуру и даже на­звания отдельных глав.

1Вопрос об использовании исторических аналогий и современных понятий при опи­сании далекого прошлого — тема сложная и, конечно, не связанная напрямую с пробле­матикой данной работы. Замечу лишь, что за спорами об этом, очевидно, стоит разное понимание историзма, целей исторического исследования, а также сложившихся в нашей литературе жанровых особенностей работ по истории. Конечно, истинный историзм — прежде всего в стремлении историка как можно глубже проникнуть в мир прошлого и осмыслить причины и характер тех или иных событий и явлений с позиций их време­ни. Но даже при самом детальном знании особенностей ментальности людей той или иной эпохи, их социальной психологии, моделей поведения, специфики культурно-хозяй­ственной жизни и политической организации, историческое исследование, будучи про­дуктом мыслительной деятельности ученого, если и является “зеркалом истории”, то весьма и весьма искаженным. При этом возникает вопрос: а достаточно ли одного объ­яснения? И если историк воздерживается от моральной оценки, то не ведет ли это ко­свенно к оправданию? (Буганов пишет, что “привычка к власти, раболепие окружаю­щихобъясняют, но не оправдывают(курсив мой. —А.К.)такие качества в Петре, как грубость и жестокость, вседозволенность и пренебрежение к человеческому досто­инству, произвол в политике и в быту” —Буганов В.И.Петр Великий и его время. С. 186). Можно, конечно, и моральное осуждение, и проведение аналогий с современ­ностью оставить читателю. Но ведь, как известно, сколько бы историк ни пытался, пол­ностью беспристрастным он все равно остаться не может, и его пристрастия сказыва­ются даже в том, какие факты он отбирает для своего повествования. Не говоря уже о том, что профессиональный историк, в отличие, скажем, от летописца, не просто отби­рает и передает факты, но еще их и интерпретирует. Что же касается целей историче­ского исследования, то еще С.М. Соловьев видел ее в том, чтобы “отыскать живую связь между прошедшим и настоящим, задать вопрос об отношениях старого к новому”(Соловьев С.М.Сочинения. М., 1995. Кн. XVI. С. 243—244). И вряд ли стоит ос­тавлять эту работу читателю. Другое дело, что не следует навязывать ему свою точку зрения, но лишь предлагать как одну из возможных. Исторические аналогии вообще вещь крайне деликатная и пользоваться ими следует, конечно, дозированно и с боль­шой осторожностью, ясно сознавая и донося до читателя, что за внешней похожестью явлений и событий нередко скрывается принципиально иная сущность. Вместе с тем об­ходиться вовсе без аналогий значило бы обеднить арсенал средств историка в познании прошлого. Что же касается терминов, то эту проблему, мне кажется, нужно решать диф­ференцированно, применительно к каждому из них.

1К сожалению, Водарский никак не объясняет свое понимание и так весьма нео­пределенного понятия “национальные интересы”.

1*“Жесткость” была также следствием особенностей социально-политического уст­ройства страны. В современных “правовых” государствах, где функционирование систе­мы обеспечивается прежде всего именно удовлетворяющим интересы большинства насе­ления страны правом, в свою очередь основанным на принципах автономии личности, отдельные части системы могут меняться, не оказывая существенного влияния на сис­тему в целом.

2Впервые эта мысль была высказана, видимо, еще Г.Ф. Миллером (см.:Миллер Г.Ф, Сочинения по истории России / Избранное. М., 1996. С. 320).

1Впрочем, хронология “военной революции” в Европе является дискуссионной. Так, некоторые авторы относят ее начало к концу XV в., а другие, напротив продле­вают ее до конца XVIII в. (ср.:Parker G. “The ‘Military Revolution’ — a Myth?” //Journal of Modern History. 48 (1976); Black /.A Military Revolution? Military Change and European Society. 1550—1800. N.Y., 1991).

1При изложении взглядовM. Робертса я пользовался докладом М. По на совещании в Стэнфорде в июне 1993 г.(Рое М.The Moscovite Military Development in Western Perspective — Five Thesis).

2He лишне заметить, что тема печальной судьбы Византии как предупреждения для россиян была хорощо знакома людям петровского времени. См., например, речь Петра I по случаю заключения мира со Швецией:Воскресенский Н.А.Законодательные акты Петра I. М.; Л., 1945. Т. 1. № 213. С. 156.

^Подобная угроза осознавалась и современниками. Так, показательно, например, что даже спустя пять лет после смерти Петра, в 1730 г. А.И. Остерман, интригуя про­тив замыслов верховников, пугал шляхетство отложением Украины.

1Вопрос в том, было ли такое развитие вообще возможно для России как специ­фического типа общественной организации. Как известно, различают системы статич­ные и динамичные. Применительно к системам социальным очевидно, что ни одно об­щество не может не меняться вовсе. Однако средневековое общество, а именно тако­вым по своему типу, несомненно, было русское общество предпетровского времени, с учетом этой оговорки в целом может быть охарактеризовано как статичная система, по­скольку основы хозяйственной и культурной жизни не менялись в течение столетий. К русскому обществу может быть применено и понятие “традиционное” (“традициональ- ное”) общество, для которого, как уже отмечалось, характерно преобладание обычного права над писаным, строгая социальная иерархия, натуральное хозяйство, статичность, длительное, без кардинальных изменений и основывающееся на традиции и обычае су­ществование основных социальных, политических, хозяйственных и других институтов. Р. Пайпс использовал для характеристики русского общества XV—XVII вв. термин М. Вебера “патримониальное общество”. Еще один вариант характеристики русского общества времени Московской Руси на основе теории английского антрополога М. Глюкмана предложен Н. Коллманн. В качестве критерия взят способ разрешения обществом возникающих в нем конфликтов (т. е. по существу реакция на новые явле­ния), на основе чего выделяются два типа обществ — меняющиеся (приспосабливаю­щиеся к новым ситуациям и способные как ответ на конфликт создавать новые соци­альные и политические структуры) и воспроизводящие (рецидивные), в которых разре­шение конфликта ведет к воспроизведению прежних социальных и политических инсти­тутов. По мнению Н. Коллманн, русское общество принадлежало ко второму типу, что на­шло отражение в его идеологии(Kollmann N.S. Ritual and Social Drama at the Moscovite Court //Slavic Review. 45. № 3. 1986. P. 493). Современная наука накопила немало и иных понятий, которые с успехом могут быть использованы для определения типа рус­ского общества предпетровского времени, но так или иначе сказанное подтверждает со­мнение в способности этого общества к радикальной трансформации эволюционным пу­тем.

1Haven; L., 1990. Р. 105—119), однако оценка планов Голицына как некоей альтернати­вы реформам Петра весьма популярна среди исследователей самых разных направлений (см.:Гордин Я А.Меж рабством и свободой. СПб., 1994. С. 125—126;Головатенко А. История России: спорные проблемы. М., 1994. С. 97—98). Говоря о планах Голицы­на, следует иметь в виду и то, что все сведения о них восходят к единственному источ­нику — сообщению французского дипломата Невилля.

13амечу, впрочем, что согласиться с точкой зрения Живова можно будет, видимо, лишь тогда, когда будет доказано, что новые явления в культуре носили не единичный, а массовый характер.

1О кризисе Раев пишет также в других своих работах:Raeff М.Understanding Imperial Russia: State and Society in the Old Regime. N.Y., 1984. P. 37; Idem. Seventeenth-Century Europe in Eighteenth-Century Russia? //Slavic Review. 41. № 4 (1982). P. 612—613. Позднее его идеи были поддержаны Д. Кракрафтом(Cracraft ]. The Petrine Revolution in Russian Architecture. Chicago, 1988. P. 42). Д. Ле Донн в свя­зи с этим пишет: “Концепцию кризиса не следует понимать апокалиптически, как кру­шение мира традиционных ценностей и появление нового, но скорее как возникновение мнения, что традиционный порядок оказался не в состоянии справиться с созданными обстоятельствами новыми задачами и что необходимо преодолеть возникшее в резуль­тате этого напряжение, дабы предотвратить уничтожение политического и социального единства, гарантирующего легитимность правящего дома и правящего класса”(Le Donne }.Absolutism and the Ruling Class. The Formation of the Russian Political Order. 1770—1823. N.Y.; Oxford, 1991. P. XII). Еще ранее другой американский исто­рик Г. Фурманн высказал мнение о том, что в царствование Алексея Михайловича Рос­сия исчерпала себя на путях традиционного общества, кардинально перестраивается и готовится войти в Новое время(Fuhrmann G.T. Tsar Alexis: His Rein and his Russia. S.I.,1981). См. также:Пивоваров Ю.С.Политическая культура и политическая система России от принятия христианства до петровских реформ // Мир России. 1993. № 1.

1Мысль о кризисе русского общества накануне петровских реформ, высказанная ав­тором этих строк в ряде публикаций (см.:Каменский А.Б.Реформы в России XVIII в.: попытка целостного анализа // Российское государство XVII — начала XX в.: эконо­мика, политика, культура. Екатеринбург, 1993. С. 70—72; Онже.Реформы в России XVIII века в исторической ретроспективе / / Сословия и государственная власть в Рос­сии. XV — середина XIX вв. Международная конференция. Чтения памяти академи­ка Л.В. Черепнина. Тезисы докладов. М., 1994. С. 136—132), была поддержана Е.В. Анисимовым. Хотя он пишет о' кризисе политическом, социальном и военном, по существу его понимание кризиса мало отличается от изложенного в данной главе (Ани­симов Е.В.“Шведская модель” с русской “особостью” // Звезда. 1995. № 1. С. 133—135;Он же.Рождение империи. Власть и реформы при Петре Великом // Власть и реформы: От самодержавной к советской России. СПб., 1996, С. 113—117; Онже.Государственные преобразования. С. 10—12).

1А.П. Богданов, впрочем, полагает, что “до самой смерти матери... Петр не допу­скался к сколько-нибудь серьезным вопросам государственного управления”. И более того: “мать и родственники приложили особые усилия, чтобы отдалить Петра от жены и вызвать ненависть к ее родне Лопухиным”(Богданов А.П.Софья Алексеевна // Ро­мановы. Исторические портреты. 1613—1762. М., 1997. С. 226). Историк, однако, не затрудняет себя доказательством своих утверждений, и потому, на чем они основыва­ются, остается неясным.

1И впоследствии Петр не упускал случая пополнить ряды жителей Азова самыми разными категориями лиц, как, например, семьями служилых людей, оказавшихся не­платежеспособными должниками.

1В литературе можно встретить различные объяснения того, почему Петр ехал за границу инкогнито. Однако простейшее состоит в том, что в тогдашней Европе это бы­ло обычной практикой, ибо официальные визиты глав государств в другие страны еще не были приняты.

1Несмотря на, казалось бы, всестороннюю изученность истории холопства в Рос­сии, взаимоотношения холопа и его господина на “ментальном” уровне пока изучены слабо, в то время как они, несомненно, могли бы много дать для изучения русской “мен­тальности” в целом.

1С этим связано происхождение русского слова “государство”, принципиально от­личающееся от происхождения его аналогов в других европейских языках.

2Своего рода точкой отсчета стал, видимо, указ Федора Алексеевича от 8 июня 1680 г., запрещавший уподоблять царя Богу (см.:Богданов А.П.Федор Алексеевич // Вопр. истории. 1994. № 7. С. 74;Он же.Федор Алексеевич / / Романовы. Истори­ческие портреты. 1613—1762. М., 1997. С. 194).

1Показательно, что в Западной Европе этот статус первыми обретают жители го­родов, т. е. процесс изначально шел иначе, чем в России (см.:Стам С.М.Средневе­ковый город и развитие социальной структуры средневекового города / / Классы и со­словия средневекового общества. М., 1988. С. 43). Следует также отметить, что при­менительно к Европе возникновение понятия подданства обычно сопровождает склады­вание абсолютизма. То обстоятельство, что по времени оно совпадает с образованием единых государств (да и собственно государств в современном значении слова), как представляется, служит еще одним аргументом в пользу необходимости воздержаться от употребления понятия “абсолютизм” в контексте русской истории.

1В публичности — главное отличие петровского театра от театра времен Алексея Михайловича. Теперь эта форма светского искусства перестает быть одним из видов придворных развлечений и становится одним из средств просвещения и воспитания на­рода.

1Впрочем, уже в январе 1705 г. постоялые дворы были возвращены их прежним владельцам (ПСЗ. Т. 4. № 2013).*“Сами знаете, — писал Петр, — хотя часто добро и надобно, а новое дело, то на­ши люди без принуждения не сделают” (ПСЗ. Т. 6. С. 388). “Наш народ, яко дети, — пишет он в другом месте, — неумения ради, которые за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают” (Там же. Т. 7. С. 130). “Да воспримут смерть, — со­ветует царю прибыльщик Курбатов о попавшихся взяточниках, — без страха же испра­вить трудно”(Соловьев С.М.Сочинения. Кн. VIII. С. 313).

1Ср. то же в изложении Феофана Прокоповича: “А о Петре ведали бы известно, что ему житие свое недорого, только бы жила Россия и российское благочестие, слава и благосостояние” (Письма и бумаги императора Петра Великого. М.; Л., 1950. Т. 9. Вып. 1. № 3251. С. 226).

1Своего рода теоретическое обоснование под эту позицию подвел в своей “Духов­ной” В.Н. Татищев (см.:Татищев В.Н.Избранные произведения. Л., 1979. С. 143).

1Идея этой законодательной меры также вызревала постепенно. Еще в марте 1711 г. Петр велел Посольской канцелярии “к будущему 1712 году о первенстве детей и их на­следстве перевесть из правил француских и аглинских [а буде возможно сыскат, — и из венецыских]”(Воскресенский Н.А.Указ. соч. Т. 1. № 11. С. 37). Важно отметить, что в отечественной литературе распространено представление об указе 1714 г., как об “указе о майорате”, однако с майоратом в европейском понимании этого термина указ имел мало общего.

1Ср. со словами Екатерины II: “Если крепостного нельзя признать персоной, сле­довательно, он не человек; но его скотом извольте признавать, что к немалой славе от всего света нам приписано будет” (РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 26. Л. 2).

2Это позволило В.О. Ключевскому сделать вывод о том, что указ свидетельству­ет о бессилии самодержца перед “мелким шляхетством”(Ключевский В.О.Курс рус­ской истории. М., 1989. Т. IV. С. 95).

1“Пространство Московского княжества, — писал В.О. Ключевский, — считалось вотчиной его князей, а не государственной территорией; державные права их, составля­ющие содержание верховной власти, дробились и отчуждались вместе с вотчиной, на­равне с хозяйственными статьями” (Ключевский В.О.Сочинения. М., 1957. Т. II. С. 33).

1Конечно, правильнее было бы говорить здесь не о “правящем классе”, а о поли­тической элите.

1Это явление также было сложным и противоречивым: исследователи говорят од­новременно о сакрализации монарха, о возникновении «нового для русской культуры феномена, который можно назвать “светской святостью”»(Панченко А.М.Церковная реформа и культура петровской эпохи // XVIII век. Сборник 17. СПб., 1991. С. 11).

1*“Внутренняя политика России середины XVIII века, — писал С.О. Шмидт, — часто характеризуется как бесцветный период между двумя блестящими царствования­ми — Петра I... и Екатерины II... — как эпоха социально-политической летаргии, нару­шаемой лишь время от времени шумом дворцовых переворотов”(ШмидтС.О. Поли­тика просвещенного абсолютизма в России середины XVIII века / / Россия и Испания: историческая ретроспектива. М., 1987. С. 261). Подобную ситуацию историк связыва­ет, впрочем, с влиянием В.О. Ключевского, а в своей работе стремится опровергнуть исключительно по отношению к царствованию Елизаветы Петровны.

1Обратим, однако, внимание, что Екатерина осуждает лишь период 1725—1730 гг. При Елизавете, наоборот, критики этого времени, и в особенности царствования Ека­терины I естественно старались избегать. Анну Ивановну упоминали с уважением, но политику ее министров резко критиковали; о правлении Анны Леопольдовны не упоми­нали вовсе.

1Напротив, Вяземский гораздо шире пользовался работами не Филиппова, а его оппонента А.С. Алексеева, автора брошюры “Легенда об олигархических тенденциях Верховного тайного совета в царствование Екатерины Г (Русское обозрение. 1896. № 1—4).

1Я сознательно опускаю весьма обширную историографию, посвященную событи­ям 1730 г., поскольку выявившиеся в них взгляды на политическое развитие России в основном не были реализованы.

1Впрочем, приводимые Анисимовым аргументы (“Да, недоимки были значитель­ные, но они никогда не достигали даже четверти общего оклада налогов. Да, бежали сотни тысяч крестьян, но ведь миллионы оставались на месте'’ —Анисимов Е.В.Рос­сия без Петра. СПб., 1994. С. 94) вряд ли убедительны.

1Показательно, например, что во время конфликта в Сенате по поводу строитель­ства Ладожского канала обидевшиеся на Меншикова сенаторы решили демонстративно не ездить на заседания. Если мысль о подобной форме протеста могла вообще прийти в голову тем, на ком лежала высшая ответственность за судьбы страны, то становится понятно, что для выполнения функций правительства, т. е. высшего органа исполнитель­ной власти, Сенат был не приспособлен.

1В протоколе заседания Верховного тайного совета эта мера аргументировалась следующим образом: «Понеже Верховному тайному совету известно учинилось, что Се­нат из первых трех коллегий промеморей не принимают затем, что в оных не пишут “правительствующим”, також и из других коллегий не знают, каким образом Сенат ти­туловать, от чего в делах есть остановка... с нынешняго времяни именоватца и писатца “Высокий Сенат”, а не “правительствующий” для того, что слово “правительствующий” непристойно» (СИРИО. СПб., 1886. Т.LV. С. 90).

1В законодательстве первых послепетровских лет мы обнаруживаем большое чис­ло актов, связанных с выдачей жалованья разным категориям служащих, причем денег не хватало даже для зарплаты чиновникам центрального аппарата: в одном из указов отмечалось, что и в прошлые годы им выдавали жалованье натурой, да и то “с продол­жением” (ПСЗ. Т. 7. № 4682).

2Эта важная и вполне оправданная работа была продолжена и позднее: в 1727 г. в Камер-коллегию был передан соляной сбор, лифляндские таможенные пошлины и др.(см.: СИРИО. СПб., 1889. Т.LXIX. С. 278—280, 294 и др.).

1Эта норма не была новацией верховников. Отпуска для военных из дворян впер­вые стали вводиться еще во время Северной войны, и уже к концу царствования Пет­ра их продолжительность бы а установлена в один год (см.: ПСЗ. Т. 7. № 4595).

1Впрочем, в деятельности совета принципы коллегиальности и положения Гене­рального регламента соблюдались далеко не так строго. Как показывают протоколы за­седаний совета, нередко решения принимались на основании представления одного из верховников в отсутствие остальных, что отчасти было связано с разделением между членами совета сфер компетенции по коллегиям, которые они возглавляли.

1Довольно сложной юридической проблемой является судьба завещания Екатери­ны I, согласно которому в случае смерти Петра II трон должен был перейти к одной из ее дочерей или их потомкам. С одной стороны, верховники были вправе проигнори­ровать его, поскольку по петровскому указу о престолонаследии 1722 г. государь был вправе сам назначить себе преемника и объявить об этом при жизни (как и делалось в последующие правления), в то время как завещание Екатерины было оглашено уже по­сле ее смерти. С другой стороны, в 1727 г. те же верховники фактически уже призна­ли ее завещание правомочным, провозгласив императором Петра II.

1разумное основание(фр.).

1о том, как обстояло дело в реальности, красноречиво свидетельствуют докумен­ты, приводимые С.М. Соловьевым (Сочинения. М., 1993. Кн. X. С. 488—489).

1Одновременно в апреле 1731 г. по примеру Петра I был издан указ об отсрочке платежа для казанских новокрещенов, повторенный затем в декабре 1733 г. (ПСЗ. Т. 8. № 3737; Т. 9. № 6518).

2В 1763 г. Екатерина И воспроизвела подобную практику, возложив содержание воинских команд, посылаемых на усмирение крестьянских волнений, на самих крестьян.

1Указы об учреждении Кабинета датируются 10—11 ноября (ПСЗ. Т. 8. № 5871, 5872), но решение- о его создании было принято раньше, а уже в указе от 6 ноября (№ 5869) упоминается “Кабинет наш”.

1Указ от 10 ноября требовал присылки в Кабинет из Сената, Синода и коллегий сведений о состоянии армии и флота, законодательных актов, реестров судебных и че- лобитчиковых дел.

2Сенат дважды, в 1736 и в 1740 гг., был вынужден издавать указы с требовани­ем местным учреждениям присылать копии указов Кабинета, о которых тот не ставил сенаторов в известность (ПСЗ. Т. 10. № 7078; Т. 11. № 8183).

3В 1736—1737 гг. Кабинет неоднократно требовал от Сената подавать доклады только с мнениями сенаторов (СИРИО. Юрьев, 1902. Т.CXIV. С. 637; Юрьев, 1904. Т.CXVII. С. 274).

1Текст указа составлен таким образом, что не совсем ясно, кто должен отводить выросшим младшим сыновьям “особые участки” — правительство или старший брат. Однако, судя по тому, что первоначально даваемый участок был весьма скромных раз­меров, речь все-таки шла о правительстве.

1Концепция С.О. Шмидта была впервые изложена им в соответствующей главе для многотомной “Истории СССР с древнейших времен до наших дней”, вышедшей первоначально отдельной ротапринтной брошюрой(Шмидт С.О.Внутренняя политика царизма в 1725—1762 гг. М., 1962), затем — по-французски(La politique interieure du tsarisme au milieu du XVIII-e siecle //Annales. Economies. Societes. Civilisations. P., 1966. № 1. P. 95—110) и лишь в1987 г. в развернутом виде по-русски(Шмидт С.О. Внутренняя политика России в середине XVIII века // Вопр. истории. 1987. № 3. С. 42—58;Он же.Политика просвещенного абсолютизма в России середины XVIII в. // Россия и Испания: Историческая ретроспектива. М., 1987. С. 261—286).

1Не очень понятно, можно ли вообще говорить об абсолютизме, если монарх при этом не играет “преобладающей” роли.

2Сходную концепцию излагает в своем обширном очерке С. И. Вдовина “Елиза­вета Петровна: Дочь Петра” / / На Российском престоле: Монархи Российские после Петра Великого. М., 1993. С. 203—280.

1По-видимому, Бреннан имеет в виду чиновничество.

1При анализе дипломатических депеш Леонард практически игнорирует то обсто­ятельство, что почти вся переписка иностранных дипломатов перлюстрировалась, о чем они знали, а потому вряд ли стали бы отрицательно отзываться об императоре.

2На это же обстоятельство указывает в своей рецензии на книгу Леонард И.В. Карацуба (см.: Вопр. истории. 1994. № 9. С. 180—182).

1Эти слова дословно воспроизводят те, с которыми арестованный Тайной канце­лярией отставной капитан В. Калачев собирался обратиться к Елизавете, чтобы напом­нить ей, “чья она дщерь” (РГАДА. Ф. 6. Д. 286).

1Т. е. принц Антон-Ульрих Брауншвейгский.

2Офицеры этого полка, как видно из дел Тайной канцелярии, напротив, делали ставку на своего командира и в ноябре 1740 г. были готовы выступить на его стороне против Бирона (см., например: РГАДА. Ф. 6. Д. 282. Дело Ханыкова-Аргамакова).

3Подобная трактовка была традиционной для русского средневекового сознания, когда всякого иноземца называли “немцем”, т. е. немым, “человеком, говорящим неяс­но, непонятно” (см.:Срезневский И.И.Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1902. Т. 2. С. 486;Фасмер М.Этимологический словарь русского языка. М., 1987. Т.III. С. 62). Приведенный пример, однако, пока­зывает, что такое восприятие сохранилось и в послепетровское время.

1Общая сумма, которую записавшийся в посад крестьянин должен был уплатить в казну, составляла 1 рубль 20 копеек, что равнялось сорокаалтынному окладу.

1Показательна в этом отношении трактовка соответствующих мер Г. Конисским(Конисский Г.История Русов. М., 1846. С. 247—248).

2**“Так достойно, хотя и бессознательно, — язвительно заметил вслед за Ешевским Соловьев, — был отпразднован столетний юбилей присоединения Малой России к Ве­ликой в 1654 году”(Соловьев С.М.Сочинения. М., 1993. Кн. XII. С. 191).

1Уже в конце 1757 г. последовал указ об отсрочке выплат по займам Дворянско­го банка, вновь повторенный в 1759 г. (ПСЗ. Т. 14. № 10784; Т. 15. № 10973).

1Лишь недавно эта мысль вновь прозвучала в выступлении М.С. Кагана на меж­дународной конференции в Петербурге(Каган М.С.О роли Екатерины Великой в ис­тории России / / Международная конференция Екатерина Великая: эпоха российской истории. В память 200-летия со дня смерти Екатерины II (1729—1796). Тезисы до­кладов. СПб., 1996. С. 73—73).

1Характеристику работ Кизеветтера о екатерининском времени см.:Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер: История и политика. М., 1992.

1Этой проблеме была посвящена состоявшаяся в РГГУ в июне 1997 г. междуна­родная научная конференция, на которой была сформирована Комиссия по изданию “Писем и бумаг императрицы Екатерины Великой”.*“Вольтер — мой учитель, — писала Екатерина Ф.М. Гримму в 1778 г., — он, или, лучше сказать, его произведения развили мой ум, мою голову”(Грот Я.К.Екате­рина II в переписке с Гриммом // Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1879. Т. XX. С. 66).

1Замечу также, что, когда речь идет о Просвещении, часто его сводят исключи­тельно к французским мыслителям, в то время как оно было характерно и для других европейских стран, а на Екатерину оказали влияние «также труды английских, немецких * и итальянских ученых.

2Эта позиция достаточно четко выражена, например, в коллективной монографии “Французское просвещение и революция” (М., 1989), где, в частности, говорится: “Об­щественное сознание настолько было пропитано новыми идеями, что, как только чрез­вычайные обстоятельства того потребовали, философские постулаты моментально пре­вратились в чеканные формулы социального законодательства и лозунги политической борьбы” (С. 3). Между тем степень распространенности идей Просвещения дебатиру­ется современными исследователями.

1Обзор современных взглядов на роль Просвещения и просветителей в револю­ции см.:Sole /.Questions of the French Revolution. A Historical Overview. N.Y., 1989.P. 12—23.

1В сущности, в глазах людей Нового времени, к которым принадлежала и Екате­рина, обладание человеком данными качествами имело больший вес и придавало власти монарха больше “законнбста”, чем кровное родство с царствующим домом. Для самой Екатерины это было безусловным оправданием событий 28 июня 1762 г., а вся ее де­ятельность, направленная на “благо” подданных, служила моральным оправданием пре­бывания на троне.

1В 1789 г. Екатерина вспоминала, что, читая словарь Бейля, она “не нашла там ничего другого, кроме весьма философского духа” (Записки императрицы Екатерины Второй. СПб., 1907. С. 687).

1Во французском оригинале Екатерина использовала слово“Despotique”, и в дру­гом переводе эта фраза выглядит следующим образом: “Столь великая империя, как Россия, погибла бы, если бы в ней установлен был иной образ правления, чем деспо­тический, потому что только он один может с необходимой скоростью пособить в нуж­дах отдаленных губерний, всякая же иная форма парализует своей волокитой деятель­ность, дающую всему жизнь” (Записки императрицы Екатерины Второй. С. 686). Од­нако приводимые здесь сравнения ясно указывают, что более адекватным в данном слу­чае является перевод с использованием слова “самодержавный”.

1Об этом же свидетельствует осуществленный И. де Мадариага анализ толковых и русско-иноязычных словарей XVIII в., а также переводов Наказа на иностранные язы­ки. См.:Madariaga /.de. Autocracy and Sovereignity //Politics and Culture in Eighteenth- Century Russia Collected Essays by I. de Madariaga. L.; N.Y., 1998. P. 43—54.

1Ср.: “...везде внутренний распоряжения на правах нации основываются” (Из ин­струкции А.А. Вяземскому 1764 г. — СИРИО. СПб., 1871. Т. VII. С. 346).

1Жизнь созерцательная(лат.).

2Жизнь активная(лат.).

3Аналогичные представления, как показано последними работами А.Л. Кургано­ва, существовали и в России (см.:Юрганов А.Л.Опричнина и Страшный суд // Оте­чественная история. 1997. № 3. С. 32—73).

1Во взаимоотношениях Екатерины с Мерсье де Ла Ривьером ярко проявилось как ее отношение к механическому применению западных теорий на русской почве, так и нежелание с кем-либо делиться властью (см.:Строев А.Ф.“Те, кто поправляет фор­туну”: Авантюристы Просвещения. М., 1998. С. 221—222).

2Не случайно одна из записок Екатерины по поводу Мануфактур-коллегии, о ко­торой идет речь в статье Омельченко, называется “Рассуждение по здравому понятию”.

1Нам неизвестны все замечания, полученные Екатериной на проект Наказа (мно­гие, как уже говорилось, могли быть сделаны устно), но и дошедшие весьма характер­ны. Приведу отрывок из возражений, особенно интересных сохранившимися на них по­метами императрицы (выделены курсивом): “Сделать русских крепостных людей воль­ными нельзя: скудные люди ни повара, ни кучера, ни лакея иметь не будут, и будут ла­скать слуг своих, пропуская им многия бездельства, дабы не остаться без слуг и без по­винующихся им крестьян; и будет ужасное несогласие между помещиками и крестьяна­ми, ради усмирения которых потребны многие полки, и непрестанная будет междоусоб­ная брань, и вместо того, что ныне помещики живут покойно в вотчинах ибывают за­резаны отчасти от своих.Вотчины их превратятся в опаснейшия им жилища, ибо они будут зависеть от крестьян, а не крестьяне от нихне от роду.В других государствах и в У крайне другое сему основание, а у нас этого быть без отъятия помещичьяго по­коя не может... все дворяне, а может быть, и крестьяне сами такою вольностию доволь­ны не будут, ибо с обеих сторон умалится усердие. А это примечено, что помещики крестьян, а крестьяне помещиков очень любят, а наш низкий народ никаких благород­ных чувствий еще не имеети иметь не может в нынешнем состоянии’ (СИРИО.СПб., 1872. Т. X. С. 85—86).

1Образ законов как платья для народа повторяется затем в екатерининской “Сказ­ке о мужичке”, опубликованной в 1769 г. во “Всякой всячине”.

1Екатерина полагала, что Рюрик, Синеус и Трувор были детьми старшей дочери Гостомысла, жены “брата короля Упландскаго и Финляндскаго”. Вторая дочь Госто- мысла “была за боярина Любуцкаго, от нея княгиня Ольга, меньшая дочь была мать Вадима, князя славянскаго рода” (РГАДА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 46. Л. 16).

2В некоторых высказываниях западников обнаруживается удивительное созвучие с приведенными словами Екатерины. См., например, приводимые Д.И. Олейниковым вы­сказывания А. Студитского и В.Г. Белинского: Классическое российское западничест­во. М., 1996. С. 77—78.

1Сам Фальконе писал Дидро: “Мой царь... поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом, — это эмблема побежденных им трудностей... Природа и люди про­тивопоставляли ему самые отпугивающие трудности. Силой упорства своего гения он преодолел их” (Мастера искусств об искусстве.М., 1967. Т.III. С. 362).

1Соглашаясь с Н.В. Рязановским, никак, однако, нельзя согласиться с О.Г. Чай­ковской, утверждающей: “Немало грубой лжи преследует Екатерину, но одна изгру­бейших — это попытка представить ее последовательницей Петра I... на самом деле Екатерина во всем противоположна Петру”(Чайковская О.Г.Императрица. Царство­вание Екатерины II. М.; Смоленск, 1998. С. 472).

1В действительности Наказ все же использовался и как закон, в частности, в во­просе о применении пытки. Подробнее см. ниже.

1В виде указа издан 12 июля (ПСЗ. Т. 16. № 11606), вновь подтверждено сенат­ским указом от 2 декабря (Там же. № 11718).

2Сохранилась любопытная записка А.И. Глебова Н.И. Панину, датированная 29 июня 1762 г.: “Милостивой государь Никита Иванович. Вследствие высочайшего мани­феста не соизволите ль в разсуждение принять доложить Ея императорскому величест­ву о распечатании церьквей по особливому порадованию всех российской церкви сынов, ибо я надеюсь, что и вашему высокопревосходительству известно, что о сем многое роп­тание было, что сим образом в опустошение православию католическим церьквем при- водитца” (РГАДА. Ф. 10. Оп. 3. Д. 206. Л. 3). По-видимому, речь идет о домовых церквах, которые были запечатаны по указу Петра III от 5 марта 1762 г. ^ПСД. Т. 15. № 11460). В этой связи очевидна неадекватность трактовки указа А.С. Мельниковым(Мыльников А.С.Искушение чудом: “русский принц”, его прототипы и двойники-са­мозванцы. Л., 1991. С. 96—98). Сенатский указ о распечатании церквей и о дозволе­нии иметь домовые церкви всем, кто этого желает, был издан 15 июля (ПСЗ. Т. 16. № 11612).

1Так, в одной из записок, относящихся, очевидно, ко времени до сенатской рефор­мы 1763 г., Екатерина писала: “В ответе Сенату упомянуть не худо, дабы Сенат старал­ся единогласно решать дела по законам и тем самым облехчат бремо государственнаго правления; и времо выиграно будет, которая занимается чтение разноголосие” (РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 239. Л. 35). Тезис о необходимости решать дела единогласно был по­вторен и в именном указе Сенату от 21 марта 1768 г. (ПСЗ. Т. 18. № 13083).

1В литературе встречается мнение о том, что при составлении проекта Панин ори­ентировался на конституционную монархию шведского образца. Однако посвятивший Паниным специальную монографию Д. Рэнсел отмечает существенные различия между проектом Панина и шведской конституцией 1720 г. Из проекта, считает он, вовсе не следует мысль о прямом ограничении самодержавия(Ransel D.L. The Politics of Catherinian Russia: The Panin Party. New Haven, 1975. P. 76—136).

1Вряд ли можно согласиться с Омельченко, полагающим, что в Наказе Сенату предписывалось “скромное и по тому времени не вполне ясное место”(Омельченко О.А. “Законная монархия” Екатерины II. С. 253).

1См. о нем:Cross A.G. By the Banks of the Neva. Chapters from the Lives and Careers of the British in Eighteenth-Century Russia. Cambridge, 1997. P. 108—113.

2Приведу лишь один пример: “Мир необходим этой обширной империи; а не в опустошениях; заставьте кишеть народом наши обширныя пустыни, если это возможно; для достижения этого не думаю, чтобы полезно было заставлять наши нехристианския народности принимать нашу веру: многоженство более полезно для умножения населе­ния” (Записки императрицы Екатерины Второй. С. 627).

3Наряду с развитием положений, уже имевшихся в русском законодательстве, исследователи отмечают влияние, оказанное на манифест 22 июля 1763 г. аналогичны­ми актами зарубежных стран, в частности Пруссии и Дании(Bartlett R.P. Human Capital. The Settlement of Foreigners in Russia. 1762—1804. Cambridge, 1979. P. 30). В совокупности это законодательство разных стран Европы заложило основы современ­ных представлений о свободе передвижения как об одном из неотъемлемых прав чело­века, а также современных норм, регулирующих эмиграционную политику.

1Особое внимание к политическим настроениям нерусских народов характерно_для всего царствования Екатерины. Так, в 1787 г. в секретном указе казанскому генерал- губернатору П.С. Мещерскому она велела иметь “самоприлежнейшее надзирание, чтоб в тех народах не могли случится каковыя-либо неприязненныя Нам подсылки и вред­ный внушения или разглашения от единоверных им, или от других злонамеренных ^ ко­торые “стараться испровергать и зло в самом начале пресекать средствами пок^лику возможно кроткими” (РГАДА. Ф. 5. Д. 114. Л. 16—16 об.).

1С.М. Соловьев полагал, что инструкция Румянцеву, возможно, была написана Г.Н. Тепловым(Соловьев С.М.Сочинения. М., 1994. Кн. XIII. С. 332). Во всяком случае влияние его записки сомнений не вызывает, но даже если основной текст был также написан Тепловым, участие Екатерины в составлении инструкции столь же бес­спорно.

1См.: Российское законодательство X—XX веков. М., 1987. Т. 5. С. 499—501.

1Подобная постановка вопроса весьма примечательна: по существу утверждается, что злоупотребление помещиком своей властью есть посягательство на права монарха.

2Торговлю рекрутами еще в 1763 г. в записке на высочайшее имя предлагал за­претить П.И. Панин(Семевский В.И.Крестьянский вопрос в России в XVIII и пер­вой половине XIX века. Т. I. С. 22).

3Говорить о “нарочитости” здесь все же вряд ли справедливо. Достаточно вспом­нить хотя бы приведенные выше слова из инструкции В.В. Фермору.

4См. также воспоминания самой Екатерины: Записки императрицы Екатерины Второй. С. 539.

1Ср.:Белявский М.Т.Крестьянский вопрос в России накануне восстания

2Е.И. Пугачева. М., 1965. С. 283.

1Понятие “конституция” до появления американской, французской и польской кон­ституций как основного закона государства означало “не что иное, как способ создания, организации, устройства чего-либо”, оно соединяло “принципы, постоянно действующие законы и институты, создающие основу упорядоченного управления в форме монархии, аристократии, республики или их смеси”. Это определение близко к тому, которое Ека­терина могла прочитать в Энциклопедии Дидро и Д’Аламбера и у других деятелей Про­свещения (см.:Griffiths D.M. Introduction. Of Estates, Charters and Constitutions //Catherine II’s Charters of 1785 to the Nobility and the Towns. Bakersfield, CA. 1991. P. LII).

2Позиция Омельченко совпадает с еще ранее высказанной точкой зрения И. де Мадариаги(Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. New Haven, 1981. P. 141). Представляется, что на оценке обоих авторов сказывается знание ими хо­да заседаний комиссии и их результатов. Между тем сам же Омельченко пишет, что главной задачей комиссии было “составить полностью новое законодательство” (Омель­ченко О.А.“Законная монархия” Екатерины II. С. 104). Как это совместить с “сове­щательными” правами депутатов, не совсем ясно.

1Возможно, это и была как раз та доля “республиканского” элемента в рамках са­модержавия, которую Екатерина считала допустимой.^

20 неудовлетворенности Екатерины работой созданных в 1763 г. комиссий сви­детельствует, в частности, ее записка И.П. Елагину (не ранее 1764 г.): “Думаю я ру­шить военную комиссию из двух причин. Первое, что она излишная, вторая, что она мне ослушна” (РГАДА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 88. Л. 33).

1Это отлично понимали уже современники. Характерно донесение английского дип­ломата Ширлея: “Всякий, кто обратит внимание на образ действий депутатов, на то, о чем им предоставлено рассуждать и насколько им позволено расширить реформы, и сравнит это с мерами, принятыми в государствах, благословенных конституционным правлением, тотчас же убедится, что это не что иное, как известное число людей, слу­жащих в некотором роде советниками... при определении законов... и что людям этим предоставлены лишь такие привилегии, которыми бы не захотел воспользоваться ни один гражданин благоустроенного государства” (Цит. по:Брикнер А.Г.История Ека­терины Второй. СПб., 1885. С. 598).

1Вряд ли к таковой можно отнести историю земских соборов. См.:Горке Г.-Й. Так называемые “земские соборы” (К. вопросу о сословно-представительной монархии в России) // Спорные вопросы отечественной истории XI—XVIII вв.: Чтения памяти А.А. Зимина. М., 1990.С. 263—266;Каменский А.Б.“Под сению Екатерины”. Вто­рая половина XVIII в. СПб., 1992. С. 186—187;Kamenskii A. The Russian Empire in the Eighteenth Century. Searching for a Place in the World. N.Y., 1997. P. 27—29.

1Дело было не в действительной отвлеченности положений Наказа, а именно в не­достаточном уровне образования депутатов, не способных их понять. Как писал в свя­зи с этим П.Н. Милюков, “при всех своих недостатках политическая теория XVIII в. была все-таки достаточно тонка и гибка, чтобы не спасовать перед объяснением рус­ской действительности”(Милюков П.Н.Очерки по истории русской культуры. М.,1995. Т. 3. С. 267).