Миф в первобытной культуре
Мир видится «дикарю» одним живым существом, единым в своей нерасчлененности. Потому и его мифология есть слитное переживание им окружающих его событий, продукт одновременно его эмоциональной реакции на них, образного выражения таковой и их переосмысления с включением в этот процесс его творческой фантазии и рациональных способностей. Кроме того, отображая происходящее с ним, мифология подтверждает некую действительность, которая расценивается им как исконная явь.
Мы сталкиваемся здесь с еще не разделившимся на самостоятельные формации образно-чувственным типом мышления: где ощущения и настроения, вызванные явлением, почитаются его внутренними, генетическими качествами, а упорядоченность бытия распознается чисто интуитивно. В мифе мы находим и начальные образцы откровения. Итак, он есть вместе прототип и родоначальник философии, метафизики, спекулятивных и экспериментальных областей знания.
Поскольку переживание и мысль в мифе неразрывны, постольку наука и искусство даны в нем в синтезе. Благодаря этому, с одной стороны, мы получаем исключительную роль, придаваемую принципу бинарности (вспомним еще китайское учение об энергиях инь и ян) в трудах Леви-Строса. С другой стороны – первые рефлексии всеобщих закономерностей ритмичности и цикличности, доказанных физико-математическими методами минимум десятки тысяч лет спустя.
Характерно, что примеры подобного монолитного восприятия встречаются и сейчас, причем в совсем не «примитивных» обществах (скажем, в любых ситуациях, в которых задействованы большие массы людей, будь то выборная кампания, многолюдный митинг, массовые беспорядки, поведение толпы, пробка на дороге или скопление фанатов на матче либо популярном концерте).
Излагается же первобытный миф в форме рассказа, где абстрактный анализ, конечно, совмещен с метафорическим отождествлением. В нем царят квазилогика, ассоциативность, ибо похожее здесь считается безусловно тождественным. Оттуда же пришли в язык и художественную литературу, вплоть до наших дней, иносказания и ассоциативный ряд.
Как форма мировоззрения миф также чрезвычайно устойчив, доказательством чему служит хотя бы оригинальное мифотворчество Эсхила, Софокла и Еврипида. В этом он поворачивается к нам еще одной стороной: верой в божественное, чувствуемое как единственно истинная и универсальная реальность. С ее предельно выпуклым выражением мы встречаемся в Ветхом Завете, где прямой диалог Патриархов с Богом стилистически передает несомненную аутентичность их прямого разговора. Специальная сила воздействия подобных текстов Пятикнижия заключается в том, что у читателя и слушателя не возникает сомнения в том, что те не просто верили, что общались с Богом, но что он в самом деле беседовал с ними.
Наконец, древний миф не только выражает и обобщает разнообразную информацию и верования, обосновывает моральные нормы, санкционирует обряды и культы, но и формулирует практические правила. Ведь его неотъемлемой частью является прагматический закон. Так, с мифом об умирающем боге в земной жизни соотносится обычай убийства старого вождя ради устранения пожизненного лидера, неспособного уже обеспечить разнообразные насущные потребности племени в сфере духовных связей, безопасности, обеспечения и управления.