красная кровать баня
.docРассказ «Баня»
Закрыв кабинку вещей, я повесил ключи на левое запястье.
Кто-то стукнул меня по правому плечу.
«Приятель, ты наверняка не узнал меня!»
Лысина, мутный взгляд, красный кончик носа, два серьезно поврежденных зубных протеза, на шее кожные складки, пивное пузо, вялый половой орган, тонкие и кривые ноги.
«Ты наверняка не узнал меня, приятель, ты уже пришел в себя?»
Я хотел впиться глазами в его лицо, но глаза постоянно смотрели в низ.
«Прикройся полотенцем,» - сказал я, - «иначе я тебя не узнаю».
Он посмеялся, стоящий рядом Сяо Ляо, который пришел со сной вместе мыться, тоже посмеялся.
Прикрыв нижнее место полотенцем, смеясь этот человек сказал: «сейчас то узнал?»
Я уставился на него и в этом старом лице увидел бывшее более тридцати лет назад когда-то молодым лицо старого знакомого.
«Дун Цзя Цзинь! Старый приятель, 38 лет как не виделись!»
Дун Цзя Цзинь – это мой товарищ по работе на хлопковой фабрике. Тогда он был штатным рабочим, а я внештатник, наши социальные положения очень различались, но он, откинув социальные предрассудки, подружился со мной. Я нечаянно увидел, как он в тайне встречался в копне хлопчатникас одной рабочей по фамилии Ли. Он подарил мне одну пачку папирос, я сразу понял его, и никогда ни с кем не говорил об увиденном. Когда я уходил с фабрики по причине службы в армии, он снова подарил мне пачку папирос и пожелал мне удачи в далеком жизненном пути.
Полотенце начало сползать, левой рукой он прихватил уголок полтенца, а правой встряхрул мое запястье, и повел меня в сторону бассейна-парилки.
«Приятели, смотрите кто пришел!»
Поверхность бассейна выглядела немного ужасающе, в центре бурлили пузыри. Я сразу вспомнил источник Юэ Ту в Цзи Нане, еще вспомнил наводнение в Юаньминъюане. Фонтанирующее наводнение и династия Дайцин одним мигом изчезли. Развалины Древнеримского огромного купального чана ненароком заставляли людей представить блестящие времена тех лет. По краю общего бассейна показались более десяти голов, в одну минуту все приподнялись.
«Писатель!»
«Приятели!»
«Спускайся, спускайся сюда!»
Я встал посреди бассейна. Вода была немного горячая и обжигала кожу. Терпи. Читатели, которые читали мой рассказ «Мытье в горячей воде» наверняка помнят описание общественной бани более тридцати лет назад в уездном городе, и, скорее всего, помнят, как мы тогда терпели обжигающую воду. Я по очереди пожал всем руки, в бассейне загрохотал шум плескающей воды. Я называл всех по имени и в итоге всех назвал правильно. Все они друзья по работе на хлопковой фабрике. Почти все пополнели, почти у всех появились большие животы. Я, не сдержавшись, засмеялся, они, в свою очередь, конечно же, не поняли причину моего смеха.
«Столько лет не виделись, а до сих пор помнишь нас!»
«Да еще не перепутал ни одного имени!»
«Талант, все-таки, везде талант!»
«Ерунда» - сказал я.
Потом все, прикрывшись полотенцем, сели на ступеньки бассейна и начали разговаривать.
«Даже не думал, что в нашем маленьком уездном городишке оказывается есть такая роскошная баня!» - сказал я.
«Еще есть одна, та еще лучше!»
« «На стороне воды» называется»
« «Римский горячий источник» тоже ничего».
«Но это место ненадлежащее, слышал, что его недавно закрыли.
Мы не пойдем в ненадлежащее место».
«Я хочу пойти, да денег нет».
«Мы рекомендуем тебе приходить мыться сюда».
«У вас у всех дома стоят бойлеры?» - спросил я.
«Мыться с этой штукой нет никакого удовольствия! Мыться надо в воде отмокать».
«Приятели, вы умеете наслаждаться жизнью», - сказал я.
«Все уже на пенсии», - сказал Дун Цзя Цзинь: «должны уж наслаждаться».
«Приходим примерно раз в полмесяца, Лао Дун сообщением назначает встречу».
«Помыться, потом покушать вместе, потом вспомнить о старых временах» - сказал Лао Дун, - «Один раз соберемся, еще на одну встречу меньше».
«Лао Дун наш начальник. Руководит нашим мытьем».
«Приятель, а ты почему такой белый? Тонкая нежная кожа, как у женщины» - сказал Ло Жэнь Гунь, у которого была белая борода.
«Он сам по себе белый».
«А то бы Сяо Цай даже не посмотрела бы на него».
«Но я слышал, что ты сначала бегал за Хоу Бо Эр, заставил Сяо Цай передать любовное письмо, в результате, с Хоу Бо Эр ничего не получилось, передавальщик письма сдал его».
«Полный вздор» - сказал я.
«В прошлом месяце я натолкнулся на Хоу Бо Эр, раздает иностранные газеты в парке Нань Ху».
«Она такая же?» - спросил я.
«Спина кривая, ноги хромые»
«А за кого она потом вышла замуж?»
«За Цзяна Чжуана – заместителя директора снабженческо-сбытового кооператива, он немного хромает. Сейчас тоже вышел на пенсию».
«Говорят, что ее муж тот еще, это по его вине ноги Хоу Бо Эр хромые».
«Как так?!» - сказал я, - «Это печально».
«Однажды она сказала, что у нее несчастная судьба, вначале посмотрела только на то, что хромой Лю официальный рабочий, величина, все-таки кадровый рабочий. В общем, позарилась на то, что Сяо Цай – «большой и жирный кусок мяса»».
«Приятели, не несите чушь, какой большой кусок жирного мяса!».
« Не скажи, все-таки в те времена все любили полакомиться жирным мясом, никто не обрадуется постному мясу. В те года ты, повар столовой, Цзян Да Тянь говорил мне, что давал только жирное мясо нашим начальникам Лао Суню и Лао Го».
«Ты всегда умел подлизываться!» - сказал ответственный в те года за цех очистки хлопка Хуа Цзянь.
«Да пошел ты!»
«Да, да, облизывал руки руководителей, зато честно и справедливо, что из этого-то».
«Заткнись! Поосторожней со словами, а то утоплю тебя в воде!»
«У тебя-то хватит глупости! Но если осмелишься, то первым откинешься именно ты».
Оба встали, и впились глазами друг в друга. Цзян Да Тянь рукой брызнул в лицо Хуа Цзяня горячей водой.
«Да как ты осмелился!» - сказал Хуа Цзянь, и двумя руками окатил водой Цзян Да Тяня в лицо.
Эти двое закрытыми глазами и наклоненными головами, плескались в воде, их силы оказались равны и они стояли просто вцепившись друг в друга. Сначала Хуа окунает Цзяна в воду, потом Цзян Хуа.
Сначала наблюдавшие смеялись, но потом перестали. Я рванулся вперед, чтобы разнять их.
«Не обращай на них внимания», - сказал Дун Цзя Цзинь - «Они всегда так».
«Даже в таком возрасте, а все равно» - сказал я.
«Некоторые люди никогда не вырастут».
Борьба в воде в чем мать родила – это, конечно, ребячество, двое мужчин, играющих в воде борьбу – точно околесица.
«Они это представление только для тебя разыгрывают!» - сказал Дун Цзя Цзинь, - «Впиши их в свой рассказ».
Я сказал: «Хорошо, напишу».
Забежал парнишка, одетый в одни лишь в трусы и начал кричать: «Дядя, не надо драться!».
«Разнемите их!» - сказал я.
«Дядя, не шумите, если управляющий увидит это, он же урежет нам премию!»
Хуа Цзянь, держа за шею Цзян Да Тяня, окунул его голову в воду.
«Я заставлю тебя подлизываться!»
Голова Цзян Да Тяня внезапно появилась из воды, вслепую махая руками, он непрерывно кашлял. Хуа Цзянь с насмешкой спросил: «Как тебе вкус грибного супа с черной курицей?»
Цзян Да Тянь, махая руками, ударил Хуа Цзяня по носу. Хуа Цзянь разжал руки, прикрыл нос руками, меж пальцев закапала кровь, прямо в бассейн.
«Дядя, вы загрязнили бассейн!» - парниша закричал работающему в гардеробной рабочему - «Скорей зови управляющего!»
Все один за другим начали вылазить из бассейна.
А эти двое снова начали драться, я встал между ними, сказал: «Товарищи, столько лет не виделись, проявите ко мне уважение и вечером я угощаю всех!»
Хуа Цзянь ответил: не то, что я проявляю достоинство перед Сяо Гуанем, я заставлю тебя увидеть загробный мир.
Цзянь Да Тянь ответил: «Как там говорилось? Две собачьих капли крови попали в суп и весь суп испорчен!»
«Хватит! Представление на этом заканчивается!» - объявил Дун Цзя Цзинь.
В это время забежал мужчина средних лет, одетый в униформу, с рацией в руке, в сопровождении двух охранников, в руках которых было по дубинке.
«Что случилось?!»
«Ничего, мы тут развлекаемся».
«Если еще раз начнете шуметь, станете гостями, которым не рады!»
«Что за речи?! Ну-ка раскрой глаза, посмотри, с кем разговариваешь!»
«Никому нельзя драться в бассейне. Если кто-то утонет, задохнется, сломает руку или прошибет голову, кто будет нести за это ответственность?»
«Ты такой молодой, как ты можешь так говорить?» - гневно сказал Дун Цзя Цзинь, - «В твоем возрасте, ты должен нас называть господинами, неужели так говорят с господинами? Вашего начальника зовут Ши Лянь Чэн, когда я был директором фабрики, он был всего лишь работником по ремонту оборудования. Как-то в ночную смену он нарушил правило и покурил, чуть ли не поджег всю хлопковую фабрику, следовало бы наказать его, но его мать прибежала ко мне домой, сердце мое сразу растаяло, после чего я скрыл все факты его нарушения! Родина его матери – это наша деревня, фамилия его матери тоже Дун, можно считать ее моей старшей сестрой. Ты не веришь? Если не веришь позови его, если он не посмеет назвать меня шурином, я дам ему хорошую оплеуху!».
Управляющий в сопровождении охранников тихонько ретировался.
Мы посмотрели на Дун Цзя Цзиня, стоящего на краю бассейна, он размахивал руками и говорил, - «Бессовестный человек, а я – благородный человек, потерпел обиды! Вы скажите этот Ши Лянь Чэн что за человек? Покажите ему дизель-мотор, он нассыт в дизельное топливо и приведет дизель в взрывное состояние, говорит, что нужно экономить ресурсы для страны. Поручил ему упаковывать, а он запустил кошку в упаковку хлопка, кровь ручьем текла, толпа собралась, работницы так испугались, что кричали как ненормальные. Видел я эту картину – до сих пор стыдится – намочил от страха в штаны! Был еще прецедент, на второй хлопковой фабрике, один упаковщик уснул в ящике, принимающий смену не знал об этом и нажал на электровыключатель, устройство начало вращаться с грохотом, и тут кровь потекла из ящика. Тогда и я намочил в штаны, Лао Юй, Юй Мин Лян, ты не знаешь, он был моим заместителем, у него пошла пена изо рта, зубы были крепко стиснуты, случился приступ эпилепсии. А этот Ши Лянь Чэн поблизости прикрывая рот, смеялся! После того как я узнал это, то пришел в бешенство, я от злости припрыгивал и орал на него - «Ши Лянь Чэн, твою мать!»
А он что? Говорит, шурин, моя мать – твоя сестра! Твою мать, этот человек делает такие плохие дела, что описать их не хватит и бамбука! Вот такие медвежьи потехи, после политики реформы и открытости были, он уволился, сначала подрядился на работу в пригородный снабженческо-сбытовой кооператив, потом открыл ресторан, клуб, крутился несколько лет, в конце концов, стал миллиардером. Сейчас, все магазины в городе, бани, клубы, все принадлежит ему, недавно построил международную гостиница «Юнь Ду» около парка Нань Ху, 5 звезд, говорят еще с двумя президентскими люксами, все краны в туалетах позолоченные. Мой второй зять там работает поваром, готовит особенную соленую рыбу».
Болтали полдня, а он, оказывается, не соблюдал политику единственного ребенка!
«Мы все не такие глупые, как ты!» - сказал Дун Цзя Цзянь, - «Сначала родили, потом прятали в доме родственников, все уже все знают, раскрою уж правду. У меня двое, у Лао Цзян одна дочь, Лао Хуа самый смелый, у него четыре, родил на двоих больше.
«Не говори про меня!» - сдавленным голосом сказал Лао Цзянь, у которого в ноздре застрял большой кусок бумаги.
Сяо Ляо напомнил мне, что нужно пойти в сауну.
Я несколько дней подряд писал сочинения и плечи с шеей затекли, голова кружилась, рябило в глазах, пятки болели. Поэтому мой старый приятель, чиновник в уезде, отправил его секретаря Сяоляосопроводить меня мыться, в сауну.
Я пробрался вглубь комнаты сауны, Дун Цзя Цзинь со старыми друзьями по работе последовали за мной.
Сяоляо начал поливать накаленные камни водой, под громкое шипение, вода стала превращаться в пар.
Дун Цзя Цзинь посмотрел на висевший на деревянной стене термометр, сказал, что всего 42 градуса, этого не достаточно, нужно добавить воды.
Комната наполнилась паром, стало труднее дышать.
Пот выступал сквозь волосы!
Хуа Цзянь, прикрывая нос, выбежал из комнаты.
«Обязательно нужно пропотеть...» - сказал Дун Цзя Цзинь – «Избавиться от всех шлаков в организме! ...Этот Ши Лян Чэн, все таки уважает меня, все таки я его шурин, да еще его бывший директор, и еще я благодарен ему. Он мне говорит: «Шурин, хлопковая фабрика – это мое больное место, я хочу продать ее». Я и говорю: «Зачем продавать?». Он отвечает: «Она станет самой большой в мире баней!». Послушать, звучит как сонный бред, но в одно мгновение это воплотилось в реальность. Хоть и необязательно самая большая баня в мире.
«Ты только видел какого она размера? Она ведь в мире самая большая?» - Ду Цзя Цзинь сказал, это нужно спросить у Сяо Гуаня.
«По правде говоря, я скажу, что когда я был в Пекине, в первую очередь пошел в баню от места работы, сейчас-то я моюсь дома, а в такой роскошной бане как та, я, все-таки в первый был».
«Скромник», - сказал Дун Цзя Цзинь, - «Такой скромный, что ты еще себя покажешь!»
«Я тоже очень скромный, но никак не могу себя показать» - сказал бывший охранник отдела внутренней охраны хлопковой фабрики У Кэ.
«Скоро, скоро сделаешь головокружительную карьеру, тебе нужно отсюда иди в сторону востока, пройдя пять километров, ты увидишь одну поднимающуюся до облаков большую дымовую трубу, ты вскарабкайся по ней вверх, с каждым шагом поднисайсь до верхушки.», - сказал Дун Цзя Цзинь и все хором засмеялись.
Отправляешь меня в крематорий,? Смеясь сказал У Кэ, тогда Вы первый.
«Кто знает, это нужно спросить у Бога о его планах», - сказал Дун Цзя Цзинь, - «Если подумать, та наша всемирная хлопковая фабрика, в конце концов, стала общественной баней, меня, как бывшего директора этой фабрики, переполняют чувства!».
«Притворяйся!»
«Я не притворяюсь, мне честно очень печально! В те времена, наша фабрика обрабатывала 100 тысяч хлопка, хлопок нужен был Северной Корее, Государственный совет давал нашей фабрике задания и мы, с утра до ночи, работали сверхъурочно, но все-таки всегда выполняли его, даже удостоились похвалы Чжоу Энь Лая».
«Это дело, я уже как-то писал в рассказе».
«Этот никчемный рассказ «Белый хлопок» – в основном придуманные истории, история о зерне кунжута была тобой представлена как история тыквы! Но все таки, написанное тобой оставило впечатление».
«Можно написать о тебе как о хулигане!» - сказал У Кэ, - «Еслы бы Лао Дун не препятствовал, я бы написал о тебе клевету».
«У них к тебе есть претензии», - сказал Дун Цзя Цзинь, - «В написанном тобою, кроме тебя одного, больше нет хороших людей».
«Братья, простите! Я складываю руки, это всего лишь рассказ, не надо принимать все на свой счет!».
«Это не мы принимаем все на свой счет, ты даже описал в рассказе как бреешь свой подбородок».
«Хорошо, что еще не вписал туда свою болезнь тонкой кишки».
«Девушки описаны еще ничего, особенно Хое Бо Эр, ну просто таки соревнование соболих хвостов!»
«Вечером угощаю всех!» - я вышмыгнул из комнаты сауны, подскользнулся и приземлился на заднее место.
Они прибежали, и начали заботливо спрашивать.
«Идите же, идите на третий этаж, там есть шведский стол, есть все, что захотите – в воздухе летающее, в воде плавающее, по земле бегающее!» - сказал Дун Цзя Цзинь.
«Хорошо, я угощаю».
«Где положено чтобы ты угощал? У меня есть бриллиантовая карта»- , сказал Дун Цзя Цзинь, - «Ши Лянь вот так позаботился обо мне». «Разве только так? Цзянь Да Тянь сказал, что у тебя есть доля акций?»
«Он приглашал меня на работу в регистратуре в его компании, в месяц предлагал 3000 юаней, я сразу же отказался. Насколько бы я был никчемным, я все же заслуженный работник на пенсии и быду у него сторожевой собакой прислуживать?! Я ему говорю, «Ши Лянь Чэн, ты сделал из моей фабрики общественную баню, у тебя нет совести!». Он говорит «Шурин, я не сделал из этого свиную ферму и то хорошо. Я дарю тебе бриллиантовую карту, все затраты со скидкой 70%! Сколько хочешь людей привести, столько и приводи!»
«Не удивляйся, я лишь пересказываю слова людей».
Все один за другим посмотрели на Лао Дуна.
«Все мы с самого начала люди этой фабрики, а один плохой человек продал ее» - загрохотал Хуа Цзянь.
У шведского стола на третьем этаже, я курил с Дун Цзя Цзинем. Мои бывшие друзья по работе, раз за разом, ставили разнообразные блюда передо мной. Все открыли свои желудки для безумного пиршества, до разбухания живота, да медленно отрыгивали.
Рассказ «Красная кровать»
Моя пятка правой ноги болела, болела уже более одного года, я сходил в больницу сделать снимок. Собирался снять только правую ногу, но стоимость за снимок одной ноги и двух одинакова, поэтому снял сразу обе. Врач исследовал снимок, кратко поясняя, сказал, что у меня гиперостоз. Я спросил его, в каком месте он разрастается? Врач указкой показал на место. Я спросил, это только у правой ноги? Врач покачал. Я спросил, левая нога тоже? Врач ответил, что и левая тоже, причем серьезней, чем правая. Я спросил, почему правая нога болит, а левая нет? Врач сказал, что такую боль невозможно объяснить теоритически. Я спросил, есть ли способ лечения? Врач ответил, есть, но бесполезно. Я спросил, что же тогда делать? Побольше мочить в воде, на дороге столько много помывочных для ног, пусть они там вам помнут. Я спросил, если мять, то станет лучше? Врач ответил, что и не мня, тоже может пройти.
В след за Сяоляо я последовал вдоль красной синтетической дорожки, завернув через несколько закаулков, вошел в зал помывки и массажа ног. В зале лежали два курящих толстяка, две одетые в короткие платья девушки мыли им ноги. Один чернолицый толстяк, со шрамом на подбородке, громким голосом кричал: «Полегче, ты что хочешь меня примять до смерти?». Договорив до конца, он издал громкий пук.
Сяоляо, сморщив брови, спросил у приведшей нас девушки, есть ли у них индивидуальные комнаты.
«Есть» - ответила девушка голосом, полным извинения, - «Только у нас не разрешается закрывать двери комнаты».
Сяоляо ответил: «Что вы имеете ввиду?»
В комнате было две кровати, один телевизор. Девушка, которая должна была мыть ноги еще не подошла, я сел на кровать и мял пятку. Сяоляо мучил телевизор с пультом – если была картинка, то не было звука, а когда был звук – не было картинки. Сяоляо предложил поменять комнату, я сказал, что ничего страшного.
Называя моющих девушек девушками, немного такое ощущение что они не только моющие девушки. Девочка? Женщина? Все немного странно. Добавить ''эта'', так говорят у меня на родине чиновники в банках. До такой степени это может насмешить. Профессор филолог, услышав это, разгневается, а переводчик – погибнет.
У девушки, которая мыла ноги Сяоляо, был высокий рост, ярко-красный личико, белые зубы, посмотрев на нее сразу можно было догадаться, что она здешняя. Здешняя вода содержит фтор, все зубы белые, после чистки зубов, именно такие белоснежные зубы как у нее. Она спросила у Сяоляо, хочет ли он для начала помассировать спину.
«Что ты спрашиваешь?» - отвечал Сяоляо, - «Боишься, что у нас нет денег?».
«Как я смею? Вы похожи на начальника».
Сяоляо очень худой, я честно говоря не вижу с какого бока он похож на начальника.
«Какие тведые!» - сказала, массирующая плечи Сяоляо, девушка.
«Места, которые должны быть твердыми мягкие, а которые не должны – твердые», - отвечал Сяоляо.
Как только Сяоляо зашел в эту комнату, он сразу же изменился, стал много болтать.
«Не беспокойтесь», - отвечала белозубка, - «Я смогу заставить затвердеть ваши не твердые места, а места, которым не положено быть твердыми, смягчу».
«А вы, начальник? - у моющей меня девушки волосы пышные, кожа белая, ровные зубы, сверкающие как фарфор.
Я ответил, что как и он одинаково.
Маленькие сильные руки девушки массировали мышца на плечах Сяоляо, она сказала: - «Начальник часто сидит за рабочим столом, плечи болят».
«Почему опять стал начальником?»
«Начальники не скупы на слова».
Запах грудного молока, запах грудничка, очень вкусно пахло.
Во время того, как моя девушка мыла мне ноги, я заметил красную прядь в ее пышной иссиня-черной шевелюре. Глаза страстные.
«Вода достаточно горяча?»
«Не достаточно».
«А сейчас?» - спросила она, подливая горячую воду в тазик.
«Так сойдет».
«Какая у вас ежемесяная зарплата?» - спросил Сяоляо у белозубки.
«У нас нет зарплаты»
«Какой у вас процент от работы?»
«30 процентов»
«За один день сколько клиентов можете принять?»
«Это зависит от сезона».
«Сейчас горячий сезон?»
«Если не сейчас, то когда еще? Скоро новый год».
«Скольким людям сегодня массаж сделала?»
«Вы девятый».
«Тогда сегодня уже заработано 270 юаней», - сказал Сяоляо, - «Если так посчитать, то за один месяц можете заработать около 7-8 тысячи».
«Только во время нового года, обычно даже 3 тысячи не заработаешь».
«Ты сегодня скольких сделала?» - спросил я у своей девушки.
«Вы восьмой».
««Восьмая медная статуя»»
«Какая медная статуя?», - смеясь, сказала она, - «А, вспомнила, я смотрела этот фильм, албанский».
«Ты, ты же еще молодая!»
«Вы не смотрите на мой возраст, все равно я видела».
«Где смотрела?»
«Бэйдайхэ»
И она сказала название одной лечебной больницы.
«Я был в той больнице».
«Ты?»
«Да!»
«Ну, тогда я тебя должна называть начальником».
«Какой из меня начальник?!»
«Если не начальник, то кто может еще там лечиться?».
«Я показывал фильм начальству».
«Правда? Не удивительно тогда, что когда ты вошел сюда, я подумала , что уже видела тебя».
«Ты продолжай, когда я показывал фильм, ты, наверное, еще не родилась».
«Разве я не хитра? Ай-яй!».
«Что ты там делала? Была медсестрой?»
«Если бы я была там медсестрой, неужели бы я сейчас мыла тебе ноги?»
«Тогда что ты делала?»
«Прислуга, уборщица, чай разливала».
«Уметь наливать чай – тоже не легкое дело».
«Ну да, у нас во всем уезде желающих было больше сотни, но выбрали только нас двоих».
«Из сотни двоих».
Она начала мять мне ногу.
«У меня болит пятка правой ноги».
«Здесь?»
«С внутренней стороны».
«Здесь?»
«Да, ай, полегче!»
«Внутри есть шарик, он двигается!»
«Почему так?»
«Фасцит».
«Ты откуда знаешь?»
«У многих посетителей пятка ноги болит».
«Не костный шип?»
«Фасцит, я читала в книге».
«А, ты читаешь книги».
«Я закончила старшую школу».
«Можно его вылечить при помощи массажа?»
«Немного погодя, можно будет наложить медицинскую банку на это место, вывести оттуда застойную кровь и все».
«Очень благодарен тебе».
«Я сейчас же начну скоблить».
«Ай, как больно!»
«Потерпи, ты же служил в армии!»
«Ты откуда знаешь, что я был в армии?»
«Ты сам сказал!»
«Ты почему кричишь на меня?»
«Допустила ошибку!»
«Что за ошибку?»
«Ошибку в методе!»
«А, это серьезная ошибка».
«Маленький человек совершает ошибки, большой начальник связывается с людьми».
«А ты юморная!»
«Я еще делала пародии!»
«Женские пародии?»
«Ты наверняка не слышал! Я творческий кадр, если бы не допустила ошибку, давно бы была в труппе».
«Очень жаль».
«Мне тоже очень жаль, ты знаешь, какой у меня высокий голос? Я могу спеть «Тибетское нагорье»».
«Правда высокий».
«В конце концов, какую именно ошибку ты допустила? Можешь рассказать конкретней?» - спросил коварный Сяоляо.
«Все то, что мы здесь обсуждаем, я не могу рассказывать всем!»
«Мы юристы, может, сможем помочь тебя пролить справедиливый луч на твою ошибку, да, я хочу знать сам лично что случилось, ха, это так очевидно!»
«Мы шахтерские девушки, простые».
«Как ты приехала в Гаоми? В это уезд? Захолустье и упадок».
«Начальник, ваши вы не правы! Гаоми с востока граничит с Циндао, с запада с Вэйфан – удобное транспортное сообщение. И ничего он не отстающий».
«Чем занимается твой муж?»
«Нечего не делет, дома смотрит за ребенком».
«У тебя есть ребенок?»
«Есть, год с половиной».
«Как вы познакомились?»
«Он там служил в армии».
«Я понял, вы против законов полюбили друг друга».
«Правильно», - сказала она, - «Солдатам запрещается крутить любовь с молодыми девушками».
«Твой муж кем служил?»
«Поваром».
«Готовил для начальства?».
«У него не такое высокое мастерство, готовил для нас простых рабочих обычные блюда».
«Порции-то ограничены, он ведь ложил тебе в тарелку мяса побольше?»
«Откуда? Кто вообще сейчас еще любит кушать мясо?»
«Тогда как тебе мог понравиться простой солдат?»
«Красивый! Немного похож на Чжан Го Жуна».
«А, тот который спрыгнул».
«Мой муж может постоять за себя».
«Ты такая красивая, да еще и можешь петь, танцевать. Не понравилась начальству?» - спросил Сяоляо.
«Что ты такое спрашиваешь?»
«Просто спросил. Ай, ты хочешь меня отмять до смерти?!»
Белозубка добро отвечала: - «Кто заставлял тебя спрашивать такие вопросы?»
«Ай, ревнуешь? Наконец-то хоть одна женщина приревновала, не зря прожил жизнь мужчиной. Но, все-таки, хочу знать, неужели начальству не понравилась?»
«Понравилась им, но они мне не понравились».
«Даже не подумал бы, что у тебы есть принципы».
«Разве я не говорила тебе? Мы шахтерские девушки».
«Среди шахтерских девушек тоже есть такие, которые смотрят только на деньги».
«Я по правде смотрела «Восьмую медную фигуру», тем летом, этот начальник», - она кивнула головой, сказала имя, я сразу подумал, где-то я это уже слышал, - «Выбрал известный фильм, как там… «Скалистая местность Дуная: Подземный партизанский отряд»».
«Смотрите, застойная кровь выходит».
«У тебя очень сильные руки».
«Руками зарабатываю деньги на жизнь, без силы никак. Хочешь приложить одну банку?»
«Давай, если сделать иголкой несколько отверстий, то банка сможет вытянуть всю застойную кровь?»
«Не надо, в следующий раз, когда ты придешь, я промочу тебе ноги в соленой воде, соленая вода противовоспалительная».
«Соль принадлежит народу»
«Потому что море принадлежит народу»
«Фашисты исчезли!»
«Свобода принадлежит народу!»
«Вы о чем говорите?» - спросила белозубая девушка.
«Наш пароль!» - ответила она смеясь.
В последующем месяце, я буду семь раз мыть у нее ноги. Я теперь знаю ее имя, возраст, прописку. Еще виделся с ее мужем, действительно очень симпатичный молодой человек: два печальных глаза, высокая носовая переносица, кудрявые волосы, немного похож на главного героя Ибрахима в «Восьмой медной статуе», особенно когда она кормила молоком ребенка, а он курил поблизости. Он курил такие сигареты без фильтра. Ибрахим затянулся один раз, табачный дым вышел изо рта, после чего снова затянул дым внутрь, как змея вытаскивает язык и засовывает его обратно, он так же. Ее сын очень красивый, очень здоровый, на теле запах кисло-сладкого молока. Каждый день после обеда, между 3 и 4 часами, она ничем не занимается, этот промежуток времени принадлежит полностью ее сыну. Она говорит, это чайное время моего сына. Я говорил о похожих местах твоего мужа с Чжан Го Жуном. Она говорит: -«Не похож? Я думаю похож. Фамилия моего мужа Ван, а имя Хай Ян». Я говорю: «Тебе в этом имени много воды, безграничный океан!». Он говорит: «Ну и что из этого? Я сейчас питаюсь за счет своей жены, живу за счет жены. Я ему говорю, ты сильно упал в своих глазах, смотреть дома за ребенком, тоже очень важная работа!». Он, горько посмеявшись, ответил: «У тебя тон речи как у комиссара». Она поблизости говорит: «Он и есть комиссар, даже выше чем комиссар». Я говорю: «Сяо Ван, твоя жена очень трудолюбивая, у вас потом будет хорошая жизнь». Он бросил окурок в сторону леса, едва слышно сказал: «Потом, когда потом?».