Вопрос 23. Игра как культурный сценарий действий. Игровые концепции культуры (и. Хейзинга, м. Бахтина)

Игровая концепция культуры Иоханна Хейзинги (1872-1945)

Голландский культуролог Хейзинга создал оригинальную концепцию культуры, в основе которой - анализ значения игры в генезисе мировой культуры. В своей знаменитой работе "Homo ludens. Опыт определения игрового элемента культуры" он пишет: " Вывод должен был следовать один: культура в ее древнейших фазах "играется". Она не происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела; она разворачивается в игре и как игра"

Игра находится не только у истоков возникновения искусства, считает Хейзинга, она выступает основанием всей культуры. Именно игра является критерием оценки разнородных феноменов культуры - права, науки, религии, философии.

Культуроформирующая функция игры вытекает из характера самой деятельности человека. Человек, по мнению Хейзинга, с начала своего рождения есть "существо играющее". В ходе преобразования материального мира человек в сознании "проигрывает" собственную деятельность. Огромна роль игры в зарождении поэзии, музыки, " поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам. Музыка и танец были сплошной игрой" *. Общественно- политические идеалы, по мнению Хейзинги, также связаны с игрой, поскольку в них всегда присутствует цель как воображаемая мечта, они нередко содержат утопические идеи. Таким образом, во всех многообразных культурных явлениях Хейзинга усматривает игровой элемент.

Функция именно игры как основы культуры определяется Хейзингой спецификой самой игры. С его точки зрения, игре присущи следующие характеристики: во-первых, это свободная, "несерьезная" деятельность, во-вторых, она - фантазия, прямо не связанная с действительностью, в ней нет прагматической цели, игра находится вне будничной действительности, наконец, игра "играется" по правилам ( поэтому она учит человека следовать определенным нормам и в своей обыденной жизни, укрощать свои инстинкты).

Итак, культура, в понимании Хейзинги, первоначально возникает в форме игры, но по мере развития человеческой истории игровой элемент видоизменяется, игровая природа остается лишь в поэзии, праве, формах политической жизни. Ослабление игрового начала, по мнению голландского культуролога, началось в 18 в, когда возобладали прагматизм и рационализм.

С этого времени, считает Хейзинга, стал нарастать кризис культуры, который достиг своей наивысшей отметки в 20 веке. Современный человек уже не знает игру как культуросозидающую деятельность. Избыточное присутствие разного рода игр в индустрии развлечений массовой культуры, по мнению Хейзинги, как раз и является свидетельством утраты игры, как основы культуры. Ответа на вопрос, каковы же пути выхода современной культуры из кризиса голландский культуролог не дает. Хотя, исходя из его концепции культуры, выход из кризиса может быть один - усиление игрового элемента в культуре, осознание культурой себя как Игры.

Опираясь на идеи Бахтина, попытаемся выстроить теоретические модели праздника.

Жизнь - не праздник, праздник - не жизнь.

Благодаря М. М. Бахтину в отечественной историографии утвердилась концепция праздника как идеального мира (пожалуй, единственной работой, в которой содержится критика бахтинской теории, является "Проблемы средневековой народной культуры" А. Я. Гуревича). Суть данной концепции заключается в том, что праздник создает свой иллюзорный мир, который так же на время становится реальностью и является реализацией или ступенью к реализации надежд и идеалов. В праздничную жизнь (идеальную) из будней переносится самое привлекательное, лучшие фрагменты обыденной жизни, которые в праздничном контексте, сохраняя будничную форму, обретают иной смысл (это проявляется в оппозициях: верх - низ, король - шут, официальность - неофициальность и т. д.). При этом иллюзорный мир, в котором сняты реальные значения противоположностей, оказывался локализован во времени и в пространстве.

Таким образом, праздник предстает как идеальный мир, который является противоположностью мира реального и предоставляет возможность решать внутри себя противоречия действительности.