1.2 Понятие и признаки договора дарения

Договором дарения по современному российскому праву признается такой договор, по которому одна сторона (даритель) безвозмездно передаёт или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить её от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом (п. 1 ст. 572 ГК).

Прежде всего, стоит остановиться на определении договора дарения. В п.1 ст. 572 ГК РФ договор дарения раскрывается через обязанности одной стороны - дарителя. Такая формулировка может привести к выводу о дарении как односторонней сделке дарителя или об односторонне обязывающем договоре. Между тем само название ст. 572 «Договор дарения» и упоминание в ней о дарителе и одаряе­мом подтверждает, что дарение признается двусторонней сделкой. А указание ГК на обязанности одаряемого (обязанность возвратить вещь в случае отмены дарения, обязанность выполнить условия, поставленные при дарении в общеполезных целях) и его права (право отказаться от принятия дара до его передачи по консенсуальному договору, право использовать пожертвованное имущество по другому значению из-за изменившихся обстоятельств) также свидетельствуют о том, что договор дарения может быть двусторонне обязывающим договором²⁵.

Ранее гражданско-правовая доктрина трактовала дарение как один из способов приобретения права собственности, т.е. односторонний акт, а не договор²⁶.

Обоснованием этого тезиса служил тот факт, что дарение, сопровождающее­ся передачей дара одаряемому, не порождает никакого обязательства. Иными сло­вами дарение (как реальная сделка) совершается и исполняется одновременно в момент передачи вещи. Сторонники противоположной точки зрения исходили из того, что предметом дарения могут быть не только вещи, передаваемые в собст­венность, но и различные имущественные права²⁷.

Наконец самый серьезный повод в пользу признания договора дарения пол­ноценным договором гражданского права - это необходимость получить согласие одаряемого на принятие дара²⁸.

В системе гражданско-правовых договоров договор дарения выделяется в отдельный тип договорных обязательств, благодаря наличию некоторых характер­ных признаков, позволяющих квалифицировать его в данном качестве. В числе такиx признаков можно назвать следующие: во-первых, основной квалифицирую­щий признак договора дарения состоит в его безвозмездности. В юридической ли­тературе существует взгляд на безвозмездные отношения в гражданском праве. Елисеев И.В. пишет: «Однако и безвозмездные правоотношения… также могут испытывать действие закона стоимости, хотя и не столь явное... Главное же, по­жалуй, состоит в том, что предмет не утрачивает присущие ему качества товара и тогда, когда он переходит от одного лица к другому безвозмездно»²⁹.

На наш взгляд, безвозмездные гражданско-правовые договоры не нуждаются в подобных теоретических оправданиях, поскольку занимают достойное, справедливо им принадлежащее место в системе гражданско-правовых договоров.

Признак безвозмездности договора дарения означает, что даритель не получает никакого встречного предоставления со стороны одаряемого. Такой договор признается притворной сделкой, и к нему применяются правила, предусмотренные п. 2 ст. 170 ГК РФ. Как указано в российском дореволюционном гражданском пра­ве договор дарения не теряет своих качеств, если имеется встречное предоставление, которое носит чисто условный либо символический характер (например, вручение дарителю одаряемым мелкой монеты за подаренные острые предметы или комнатные растения)³⁰.

Как отмечают М.И. Брагинский и В.В. Витрянский - при отсутствии осознания условности и символического характера предоставления со стороны одаряемого и, напротив, направленности воли сторон именно на компенсацию дара эти пра­воотношения не могут рассматриваться в качестве договора дарения даже в том случае, когда встречное предоставление явно не эквивалентно полученному дару³¹.

Во-вторых, признаком дарения является увеличение имущества одаряемого. Объем имущества одаряемого увеличивается путем передачи ему дарителем вещи или имущественного права либо освобождения его от обязанности. В последнем случае уменьшается часть имущества одаряемого, составляющего его пассивы, что равносильно увеличению активов последнего. Данный признак позволяет отличать договор дарения от иных договоров, не предусматривающих, так же как и при да­рении, встречного предоставления. Например, договор залога может быть заключен третьим лицом с кредитором должника в целях обеспечения обязательств последнего без какой-либо компенсации риска указанного третьего лица со стороны должника³².

И напротив, - дарение может происходить не только в форме безвозмездной передачи имущества, но и путем продажи имущества (имущественного права) по явно заниженной цене³³.

В этой связи представляется уместным привести следующий пример судебной практики. Так, ОАО «СЕВЕР» обратилось в арбитражный суд с иском к ООО ТОК» о признании недействительным договора аренды с правом выкупа и применении последствий недействительности договора. ООО «ТОК» предъявило встречный иск о вынесении решения о государственной регистрации данного договора. Решением арбитражного суда от 06.11.2005 г. в удовлетворении основного иска отказано, а встречный иск удовлетворен. При этом суд исходил из того, что договор соответствует требованиям законодательства.

Согласно условиям оспариваемого договора ОАО «СЕВЕР» передавало ООО «ТОК» в аренду с правом выкупа часть своего имущества в частности зданий общей площадью 3000 кв. м. Стоимость выкупаемого имущества определена в сумме 1 093 668 415 рублей и должна быть внесена в течение 10 лет. Порядок и сроки внесения суммы выкупа определяет арендатор. За просрочку внесения суммы выкупа арендатор уплачивает неустойку в размере 0,01 процента от суммы долга за каждый день просрочки. Принимая решение, суд первой инстанции не дал оценки всем условиям договора, не выяснил, по каким причинам договор заключен на ус­ловиях, явно выгодных для арендатора и невыгодных для арендодателя³⁴.

В силу п. 4 ст. 575 Гражданского кодекса Российской Федерации договор да­рения недопустим в отношениях между коммерческими организациями. В этой связи довод о безвозмездности договора уступки требования требовал тщательной проверки³⁵.

При изложенных обстоятельствах принятое по делу решение не может быть признано достаточно обоснованным, что в соответствии с ч. 3 ст. 175 Арбитражно­го процессуального кодекса Российской Федерации является основанием к его от­мене и передаче дела на новое рассмотрение³⁶.

При дарении увеличение имущества одаряемого должно происходить за счет уменьшения имущества дарителя. Этот признак необходим для отграничения до­говора дарения от иных договоров и сделок, реализация которых влечет увеличе­ние имущества лица, но не за счет уменьшения имущества оказывающего ему ус­лугу другого лица. Такие правоотношения имеют место, в частности, по договору страхования, заключенному страхователем в пользу выгодоприобретателя, кото­рый при наступлении страхового случая, получая от страховщика страховое воз­мещение, увеличивает свое имущество, но не за счет уменьшения имущества страхователя³⁷.

В-третьих, признаком договора дарения является также наличие у дарителя, передающего одаряемому имущество либо освобождающего его от обязательств, намерения одарить последнего, т.е. увеличить имущество одаряемого за счет соб­ственного имущества. При отсутствии такого намерения у «дарителя» договор при­знается возмездным³⁸.

В-четвертых, признаком договора дарения является согласие одаряемого на получение дара. Данный признак не всегда можно обнаружить в отношениях, свя­занных с дарением, особенно если договор дарения заключен по модели реального договора.

В юридической литературе обосновывались и другие признаки договора да­рения, восходящие к классическому римскому праву: бесповоротность перехода прав, бессрочность дарения, увеличение имущества одаряемого, уменьшение иму­щества дарителя и некоторые иные. Все эти признаки, действительно, обычно при­сущи дарению. Но все они производны от безвозмездного характера дарения, а по­тому не имеют самостоятельного значения³⁹.

Основными видами дарения являются реальный договор (непосредственное дарение) и консенсуальный договор дарения (дарственное обещание). Помимо ука­занного законодатель ввел договор обещания освобождения от имущественной обязанности. В качестве классификационного критерия здесь выступает момент заключения договора. Но возможна и другая классификация, в основу которой поло­жена цель дарения. Так, различаются дарение в собственном смысле слова, т.е. действие, совершаемое в интересах одного одаряемого лица, и пожертвование - дарение, совершаемое в общих интересах неопределенного круга лиц, преследующее общеполезные цели (ст. 582 ГК). Обе приведенные классификации не пересекаются между собой, поэтому пожертвование может выступать и как реальный договор, и как консенсуальный⁴⁰.

По общему правилу реальный договор отличается от консенсуального, который считается заключенным с момента достижения сторонами соглашения по всем существенным условиям договора, тем, что для заключения реального договора необходима также передача имущества, поэтому такой договор считается заключенным с момента передачи соответствующего имущества (п. 1, 2 ст. 433 ГК РФ). В этом смысле договор дарения, совершаемый путем передачи имущества одаряемому, на первый взгляд представляется реальным договором: отсутствует разрыв времени между заключением договора и появлением права у одаряемого; передача имущества дарителем представляет собой не исполнение обязательства, а действие последнего по заключению договора дарения⁴¹.

На наш взгляд, целесообразно было бы выделить специфические черты договора дарения, отсутствующие у других реальных договоров: во-первых, иные реальные договоры (рента, заем, перевозка) заключается путем передачи имущества, в том числе и на основе соглашения сторон, которые вступают в силу с момента передачи имущества. Для договора дарения такая возможность исключается: при наличии соглашения между дарителем и одаряемым мы имеем дело с консенсуальным договором обещания дарения. Во-вторых, передача дарителем имущества в качестве дара одаряемому имеет своим результатом непосредственное возникновение у одаряемого права собственности на подаренное имущество. Деление гражданско-правовых договоров на реальные и консенсуальные имеет своим основанием момент возникновения обязательств. Договор дарения, не порождающий обязательственно-правовых отношений, не укладывается в эти рамки и не может быть отнесен к числу реальных договоров. В современной юридической литературе взгляд на договор дарения как на вещный договор наиболее аргументировано объясняет М.И. Брагинский, который, анализируя нормы действующего ГК о договоре дарения, приходит к выводу, что договор представляет собой не что иное, как «обычный вещный договор и только при консенсуальном варианте дарения может считаться обычным односторонним договором»⁴².

М.И. Брагинский подчеркивал: «Существующие вещные договоры не укладываются, в отличие от реальных договоров, в рамки обязательственных правоотношений и соответственно, могут рассматриваться как один из случаев проникновения внешних элементов в обязательственные правоотношения. Вещный договор отличается не только от консенсуальных, но и от реальных договоров. Имеется ввиду, что реальные договоры относятся к категории обязательственных. Это означает, что такие договоры, хотя и возникают с передачей вещи, но вместе с тем, порождают обычное обязательственное правоотношение с наличием у сторон взаимных прав и обязанностей»⁴³.

Еще одну важную особенность договора дарения как вещного договора отмечает М.И. Брагинский, а именно: в отличие от иных гражданско-правовых договоров, понятие договора дарения лишено таких аспектов, как «договор-правоотношение» и «договор-документ» (форма выражения правоотношений) и имеет лишь одно значение - «договор-сделка». «Все дело в том, что вещный договор не предполагает какого-либо обязательственного правоотношения. Его функции ограничиваются тем, что речь идет именно о договоре-сделке и как таковой он не укладывается в рамки, обычные для классификации договоров⁴⁴.

Это относится, в частности, к делению «договоров-правоотношений» на односторонние и двусторонние. Характеристика односторонности и двусторонности сделки имеет, как хорошо известно, совсем иное значение»⁴⁵.

Итак, договор дарения, заключаемый путем передачи дарителем имущества одаряемому, отличается от консенсуального договора обещания дарения не только по моменту его заключения, но и тем, что он вообще не порождает обязательств сторон и поэтому не может быть отнесен также и к реальным договорам. По своей правовой природе такой договор дарения представляет собой «договор-сделку», т.е. юридический факт, служащий основанием прекращения права собственности дарителя и возникновения права собственности у одаряемого на подаренное иму­щество. Пожалуй, единственная причина, по которой данный юридический факт признается не только основанием перехода права собственности, но и договором, состоит в необходимости для дарителя получить согласие одаряемого на передачу соответствующего дара. Все остальные качества гражданско-правового договора («договора-правоотношения» и «договора-документа») в данном случае не имеют смысла⁴⁶.

3. Отграничение договора дарения от других обязательств

Отграничение дарения от сходных институтов гражданского права является достаточно актуальным вопросом. Так, купля-продажа является явным антиподом дарения в силу своей возмездности. От договора ссуды дарение отличается тем, что вещь, являющаяся предметом договора, передается в собственность, а не во временное пользование, как при ссуде. Кроме того, предметом дарения может выступать не только вещь, но и имущественное право, а также освобождение от обязанности. В отличие от завещания - односторонней сделки по распоряжению имуществом на случай смерти - дарение является договором, г. е. двусторонней сделкой, а потому может иметь место лишь при жизни дарителя. Заем (ст. 807 ГК) и хранение вещей на товарном складе с правом хранителя распоряжаться ими (ст. 918 ГК) внешне напоминают дарение, поскольку вещи (деньги) передаются в собственность заемщика или хранителя без какой-либо платы. Но из договора дарения обязатель­ство либо вообще не возникает (большинство реальных договоров дарения), либо кредитором в этом обязательстве выступает получатель имущества (консенсуальные договоры дарения). Тогда как в договорах займа и хранения с правом распоря­жения имуществом получатели имущества (заимодавец и хранитель) являются должниками, обязанными вернуть взамен полученных ранее вещей равное количество вещей того же рода и качества⁴⁷.

Проблема правовой природы прощения долга не является новой для науки гражданского права. Как ученые, так и специалисты в области цивилистики пред­лагали различные точки зрения, обосновывающие суть указанного способа испол­нения обязательства. Если мы осуществим попытку обобщить существующие взгляды по данному вопросу, то увидим, что они в основном сводятся к трем тео­ретическим конструкциям⁴⁸.

Первая, и, пожалуй, самая распространенная, теория правовой природы прощения долга доказывает, что поименованный выше способ прекращения обязательства имеет договорную природу и является не чем иным, как разновидностью договора дарения⁴⁹.

Вторая конструкция, основываясь также на сделочной природе прощения, шесте с тем исключает принадлежность его к договорам. Представители этой теории полагают, что прощение долга - односторонняя сделка⁵⁰.

И, наконец, третья, и, на наш взгляд, последняя в предложенной классификации теоретическая концепция как бы предлагает своеобразный компромисс в давно ведущемся споре. Так, была высказана точка зрения, что прощение долга является самостоятельной двусторонней сделкой, не являющейся договором дарения и тем боле сделкой односторонней⁵¹.

Таким образом, единства мнений в рамках рассматриваемой проблемы не наблюдается. Не сложилось однозначного понимания этого института и в судебно-арбитражной практике. Итак, в соответствии со ст. 415 ГК РФ обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора. Непосредственно ст. 415 ГК РФ не позволяет определить, какая перед нами сделка. Здесь не содержится правила о том, что для совершения прощения достаточно вы­ражения только одной воли кредитора либо согласованной воли кредитора и должника. Закон указывает только на действие кредитора в виде «освобождения».

О. Шилохвост, обосновывая односторонний характер прощения долга, предла­гает учитывать исключительно волю кредитора. В частности, он пишет: «Обяза­тельство прекращается с момента выражения кредитором воли освободить долж­ника от обязанности. И в случае, когда такое выражение сделано без нарушения за­кона (в надлежащей форме и т. д.), - является окончательным. Решающей в этом случае должна считаться воля кредитора»⁵².

Напротив, на необходимость учитывать волю должника указывает Н. Щербаков. Считая прощение долга двусторонней сделкой, автор приводит весь­ма интересное обоснование своей точки зрения. Так, он отмечает, что должник мо­жет быть и не заинтересован в прощении ему долга: «В самом деле, прощение дол­га может привести к определенному урону деловой репутации должника, к формированию у участников оборота к нему отношения как к «лицу, не имеющему воз­можности платить по своим долгам», к лицу с низкой платежеспособностью»⁵³.И, как нам кажется, подобное утверждение следует признать правомерным.

Полагаем что, должник должен иметь возможность выразить свое отношение к прощению собственного долга. Иное попросту не отвечало бы принципам делового оборота, поскольку должник всегда рискует, что в отношении него сформиру­ется негативная деловая репутация. По мнению профессора М. Брагинского, «при­знаком прощения долга как особого способа прекращения обязательств, служит то, что при нем не предполагается какое бы то ни было встречное удовлетворение. Иначе отношения сторон превратятся, в зависимости от обстоятельств, в новацию или отступное. Поскольку прощение долга представляет собой освобождение кре­дитором должника от имущественной обязанности, совершаемое по соглашению между сторонами, оно превращается в предмет договора дарения. По этой причине к прощению долга следует применять, среди прочего, нормы ГК, которые устанав­ливают случаи запрета дарения (ст. 575) либо его ограничения (ст. 576)»⁵⁴.

Отмеченная позиция долгое время занимала главенствующее положение в судебно-арбитражной практике. Так, ЗАО «МСК» (истец) обратилось в арбитражный суд Москвы с иском к ОАО АКБ «Сбербанк России» (ответчик) о признании недействительным в соответствии со ст. 168 ГК РФ соглашения, заключенного ме­жду ними, как не соответствующего требованиям п. 4 ст. 575 ГК РФ. В дополнение к этому требованию истец также просил применить последствия недействительно­сти указанной сделки в виде обязания ответчика возвратить истцу полученные по недействительной сделке денежные средства. Требования истца были удовлетворе­ны.

При этом арбитражным судом было установлено, что в ходе исполнения кредитного договора между сторонами было заключено отдельное соглашение.

По условиям указанного соглашения, зафиксировавшего, что по состоянию на 20 октября 1998 г. валютная задолженность истца по основному долгу составляет 8925 536 долл. США, в случае погашения истцом в срок с 20 октября 1998 г. по 1 февраля 1998 г. валютной задолженности по основному долгу в сумме не менее 3 570 214,40 долл. США остальная часть валютной задолженности конвертируется банком в задолженность, выраженную в рублях, по курсу 7,15 руб. за 1 долл. США.

Арбитражный суд, выяснив цель соглашения, дал ему следующую оценку: Конвертация оставшейся валютной задолженности в рублевую по курсу 7,15 руб. за 1 долл. США может свидетельствовать о частичном прощении долга, что в отношениях между коммерческими организациями также квалифицируется как даре­ние, при этом сумма, приобретаемая истцом в результате этого, составляет более 70 млн. руб.⁵⁵.

Однако, на наш взгляд, указанная точка зрения не учитывает одного принципиального обстоятельства. Действительно, в соответствии с п. 1 ст. 572 ГК РФ по договору дарения, одна сторона (даритель) наряду с безвозмездной передачей вещи в собственность либо имущественного права также освобождает или обязуется ос­вободить другую сторону (одаряемого) от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом. Таким образом, освобождение кредитором должника от обязанности перед самим собой в рамках договора дарения явно схоже и с проще­нием долга. Однако сходство только внешнее. Признать прощение долга разновидностью договора дарения может помешать направленность воли кредитора на создание соответствующего правоотношения⁵⁶.

Исходя из этого, сложение обязанности должника совсем не обязательно должно являться результатом намерения кредитора сделать должника одаряемым. Воля кредитора может и не быть направлена на совершение сделки дарения. Проиллюстрировать сказанное можно на следующем примере⁵⁷.

Определением арбитражного суда утверждено мировое соглашение, которым предусматривалась скидка с долга должника перед конкурсными кредиторами в размере 30%, а также отсрочка погашения требований кредиторов в оставшейся части. Один из конкурсных кредиторов, голосовавших на собрании кредиторов против заключения мирового соглашения, обжаловал определение об утверждении мирового соглашения в суд кассационной инстанции со ссылкой на то, что проще­ние долга в данном случае является незаконным, поскольку и должник, и заявитель жалобы являются коммерческими организациями, между которыми в силу п. 4 ст. 575 ГК РФ дарение запрещается. Суд кассационной инстанции отклонил доводы заявителя, поскольку по обстоятельствам рассматриваемого дела частичное прощение долга имело целью восстановление платежеспособности должника и ника­ких доказательств, свидетельствующих о намерении кредиторов одарить должника, не было представлено. В подобной ситуации вряд ли есть основания полагать, что частичное освобождение конкурсными кредиторами должника от его долга явилось даром с их стороны⁵⁸.

Приведенный пример наглядно показывает, что только выяснение действительной воли кредитора должно являться основанием для квалификации и, соот­ветственно, разграничения дарения и прощения долга, обладающих весьма схожи­ми признаками. Однако это все же не дает ответа на вопрос о видовой принадлеж­ности прощения долга применительно к типу сделки. Как уже отмечалось, норма ст. 415 ГК РФ не позволяет достоверно определить, к какому виду сделок относит­ся прощение долга. К примеру, может создаться впечатление, что кредитор путем направления определенного уведомления должнику или совершения иного дейст­вия предлагает ему более не исполнять взятую на себя обязанность или не присту­пать к ее исполнению вообще, используя при этом такие слова, как «я вас прощаю», «я вас освобождаю» или «я с вас слагаю». И здесь мы вполне можем утвер­ждать, что кредитор таким образом совершает одностороннюю сделку. Однако ука­зание на «освобождение» само по себе не дает достаточных оснований определить существо (правовую природу) прощения долга. При этом заниматься выяснением этимологии слова «освобождение», прибегая к толковым словарям, совсем не обя­зательно. Это лишь укажет на характер этого действия, даст нам его понимание, но на природу прощения свет не прольет. Более того, подобный вывод абсолютно не исключает необходимости учитывать волю должника при сложении с него долга⁵⁹.

Согласно п. 2 ст. 154 ГК РФ для совершения односторонней сделки необходимо и достаточно выражения воли одной стороны. В отличие от односторонних сделок, заключение договора требует выражения согласованной воли двух или бо­лее сторон (п. З ст. 154 ГК РФ).

По мнению А.М. Эрделевского, если норма закона не позволяет определенно квалифицировать регулируемое ею действие в качестве односторонней сделки, то такое действие следует считать дву- или многосторонней сделкой⁶⁰.

С этим вполне можно согласиться, однако с некоторыми дополнениями: если иное не установлено законом или соглашением сторон. Данная оговорка в сущности означает, что прощение долга в смысле ст. 415 ГК РФ является двусторонней сделкой, но в случаях, указанных в законе или заключенном между сторонами договоре, для сложения долга будет достаточно выражения воли только кредитора.

В законе двойственность прощения долга обнаруживается при анализе некоторых оснований прекращения отдельных видов обязательств. Так, согласно пп. 4 п. 1 ст. 378 ГК РФ обязательство гаранта перед бенефициаром по банковской га­рантии прекращается вследствие отказа бенефициара от своих прав по гарантии путем письменного заявления об освобождении гаранта от его обязательств. Это так называемый частный случай прощения долга в форме одностороннего акта, урегулированный нормой ГК РФ. Аналогичным образом и в договоре сторонам не запрещается согласовать условие, в соответствии с которым обязательство может быть прекращено кредитором путем одностороннего прощения возникшего у должника долга⁶¹.

Таким образом, резюмируя изложенное, мы полагаем, что: - прощение дол­га при отсутствии направленности воли кредитора на безвозмездное одарение должника представляет собой самостоятельный договор кредитора и должника, отличный от договора дарения и направленный на сложение (прощение) лежащих на должнике обязанностей с целью прекращения существующего между ними обяза­тельства;

- прощение долга, совершенное с целью одарить должника в виде безвозмездного сложения с последнего долга, представляет собой не что иное, как договор даре­ния;

- прощение долга в случаях, указанных в законе или соглашении сторон, может выступать как односторонняя правопрекращающая сделка.

В данном случае также представляется уместным рассмотреть отношения, возникающие в сфере договора дарения и наследования. Особенно это касается проблем налогообложения, в связи с вступлением в силу 1 января 2006 г. Федерального закона от 1 июля 2005 г. № 78-ФЗ «О признании утратившими силу некоторых законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Фе­дерации и внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Фе­дерации в связи с отменой налога с имущества, переходящего в порядке наследо­вания или дарения»⁶².

Сущность указанного законодательного акта заключается в том, что законо­датель установил новые подходы к налогообложению имущества, переходящего в порядке наследования и дарения, в части определенного субъектного состава, которым являются только налогоплательщики - физические лица.

Федеральный закон № 78-ФЗ предусматривает два вида перехода права собственности на имущество - в порядке дарения и в порядке наследования. В части налогообложения имущества, переходящего в порядке наследования, Федеральным законом № 78-ФЗ установлено, что со стоимости наследуемого имущества физиче­ским лицам не придется платить налог на доходы физических лиц. Изложенное правило зафиксировано в п. 18 ст. 217 НК РФ, которое устанавливает, что доходы физического лица, полученные в виде совокупности имущества, перешедшего в порядке наследования, освобождаются от налогообложения, а именно «доходы в денежной и натуральной формах, получаемые от физических лиц в порядке наследования». Из данного правила есть единственное исключение: налогом на доходы физических лиц облагаются вознаграждения, которые выплачиваются наследникам (правопреемникам) авторов произведений науки, литературы, искусства, а также открытий, изобретений и промышленных образцов⁶³.

Несколько иная ситуация сложилась в отношении налога с имущества, переходящего физическим лицам в порядке дарения. В связи с отменой с 1 января 2006 г. Закона № 2020-1 налогообложение подаренного имущества также будет регули­роваться главой 23 НК РФ. Статья 217 НК РФ дополнена п. 18.1, в соответствии с которым не подлежат налогообложению доходы в денежной и натуральной фор­мах, получаемые от физических лиц в порядке дарения. Однако придется платить налог на доходы физических лиц по договорам дарения недвижимого имущества, транспортных средств, акций, долей, паев всем физическим лицам, кроме членов семьи и близких родственников, которые освобождаются налоговым законодатель­ством от уплаты налога⁶⁴.

Примечательно, что в данном случае налоговое законодательство РФ использует понятийный аппарат семейного права. С точки зрения юридической техники законодатель использовал бланкетную норму, но при этом не раскрыл перечень близких родственников. Так, к числу членов семьи и близких родственников зако­нодатель отнес лиц, которые в соответствии с Семейным кодексом Российской Фе­дерации являются таковыми. Это супруги, родители и дети, в том числе усынови­тели и усыновленные, дедушки, бабушки и внуки, полнородные и неполнородные (имеющие общих отца или мать) братья и сестры⁶⁵.

Вызывает некоторые сомнения практика правоприменения Федерального закона № 78-ФЗ, поскольку законодатель не указал, по какому подаренному имуществу применяются новые правила в части сроков обращения за оформлением права собственности на подаренное имущество⁶⁶.

Новой порядок налогообложения применяется к договорам дарения, которые заключены не ранее 1 января 2006 г. По нашему мнению, проблема может возникнуть в связи с тем, что оформление права собственности на имущество, переходящее в порядке наследования, у наследников занимает более длительное время, чем у одаряемых.

С 1 января 2006 г. в соответствии с новым законодательством основной новацией в налогообложении доходов физических лиц в результате наследования или дарения имущества является замена прогрессивной ставки налога на пропорцио­нальную. Ставка налога на доходы физических лиц (глава 23 НК РФ), а именно на имущество, переходящее в порядке наследования (точнее - только на те несколько видов имущества, переходящие в порядке наследования, которые законодатель не освободил от налогообложения) или дарения устанавливается в размере 13% для физических лиц, являющихся налоговыми резидентами Российской Федерации, или 30% в отношении доходов от источников в РФ, получаемых физическими ли­цами, не являющимися налоговыми резидентами РФ⁶⁷.

Таким образом, проанализировав соотношение договора дарения и других институтов гражданского права, можно сделать определенные выводы. Договор дарения, в силу своих специфических особенностей, значительно отличается от других гражданско-правовых договоров таких как: купля-продажа, ссуда, заем, хранение и т.д. Отличие договора дарения от наследования состоит преимущественно в сфере налогообложения, здесь можно отметить, что если новые правила налогообложения наследства, бесспорно, более выгодные, так как практически все имущество, переходящее в порядке наследования, освобождается от налогообло­жения, то в случае дарения этого утверждать нельзя. Говоря о соотношении дого­вора дарения и прощения долга, то в юридической литературе по этому вопросу сложилось дискуссия. На наш взгляд, прощение долга является самостоятельной двусторонней сделкой, не являющейся договором дарения и тем более сделкой од­носторонней, а в отношении договора дарения, выступающей юридически техни­ческим средством, с помощью которых даритель выполняет определенные дейст­вия.