Об игроках

Иные сядут за картишки —

Что им беседа, что им книжки,

Дела забыты и детишки!

Не редкость также дураки —

Отъявленные игроки,

Кому без их игрецкой страсти

Нет в жизни радости и сласти;

Кто жаждет день и ночь азарта,

Будь это кости или карты;

Кто рад за круглый стол засесть —

И ночь и день не спать, не есть,

Но чтоб вино не иссякало

И жарче страсти разжигало,

Так, чтобы завтра видел каждый

Последствия вчерашней жажды:

Тот желт иль груши зеленей,

Того тошнит в углу сеней,

У третьего же цвет лица

Бледнее, чем у мертвеца,

Четвертый стал, напротив, черным,

Как будто он возился с горном.

Всю ночь играют, попивают —

Зато потом весь день зевают,

Как будто мух ловить хотят!..

Иного пусть озолотят,

Чтоб высидел какой-то час

На проповеди хоть бы раз

И не храпел в рядах передних

Так, чтоб умолкнул проповедник, -

Сон побороть ему невмочь.

А вот за картами всю ночь

Сидеть он будет напролет —

И не зевнет и не всхрапнет!

Ослепли дамы в наши дни —

Забыли, кто и что они:

Пренебрегая женской честью,

С мужчинами развязно вместе

Играют в карты до утра,

Что не приносит им добра.

За прялкой лучше бы сидели,

Чем при таком не женском деле!

Играли врозь бы оба пола,

Оно б не так глаза кололо.

Страдая честолюбья жаждой,

Задумал царь Филипп однажды,

Чтоб Александр на приз бежал

И славу бегуна стяжал.

Ответил Александр-мудрец:

«То, что ты требуешь, отец,

Исполню я, но при условье —

Бежать с сынами царской крови.

Поэтому проси меня,

Когда найдется мне ровня! »

А ныне до чего доходят?

Кто с кем компанию не водит?

И горожане и дворяне

Якшаются со всякой дрянью,

С последней швалью, с кем позор

Вступать в общенье, в разговор.

Но и попы играть садятся

С мирянами — и не стыдятся!

Вот этому прощенья нет!

Им как-никак подумать след,

Что чувства зависти и злобы

У лиц духовных — грех особый:

Чуть проиграл — и злоба вспыхнет,

А с нею — зависть не утихнет.

И вообще не со вчера

Запрещена попам игра!

Кто любит сам с собой играть,

Не будет от стыда сгорать,

Встал должником из-за стола,

И не побьют его со зла.

Но, говоря об игроках,

Я должен в нескольких строках

Напомнить, что сказал Вергилий,[19] —

Ведь игроки и в Риме были:

«Не горячись в игре, дабы

Не стал ты жертвою судьбы.

Игры непостижима власть —

Мутит рассудок эта страсть.

В ком здравый разум все лее есть,

В игре да соблюдает честь!

Не меньше денег дорога

И выдержка для игрока.

Не горячись, играй спокойно,

А проиграв, держись достойно...»

Бывает часто с игроком:

Сел богачом — встал бедняком.

Кто карты взял, прельстясь наживой,

Тому не знать игры счастливой.

Игра азартная грешна:

Она не богом нам дана, —

Ее придумал сатана!

О подхалимстве

Придворных холить жеребцов

Искусство низкое льстецов

И путь к успеху подлецов.

Но льстец иной, чтоб отличиться,

Так поусердствует скребницей,

Что конь со ржанием сердитым

Лягнет его в живот копытом —

И лизоблюд с господским блюдом

Коль жив останется, так чудом!

Мы лесть и ложь прикончить можем,

Лишь только глупость уничтожим.

Когда бы все такими были,

Какими кажутся нам или

Казались тем, что есть на деле, —

Куда бы колпаки мы дели?

Эй, лизоблюды, паразиты,

Вас повезет корабль закрытый,

Вас, шаркунов придворных льстивых,

Вас, хитрых подхалимов лживых,

Обманывающих господ

И презирающих народ!

Ища местечек потеплее,

На славословья не жалея

Ни фимиама, ни елея,

Питается холуйский люд

Лизанием господских блюд.

Что подхалиму честь, когда —

Глядишь — сам вышел в господа

За то, что знал как с ловчей птицей,

С конем дворцовым обходиться,

Умел держать по ветру нос,

Лгать и хвостом вилять, как пес!

Кто в ход пускает ложь и лесть,

Тому легко высоко влезть,

Хоть раньше он и на порог

Хором таких ступить не мог.

Льстецов бесстыжих обожают;

Их за дворцовый стол сажают;

Они в фаворе, потому что

Двор не имеет в чести нужды.