NYeMIROVICh-DANChYeNKO_Rozhdenie_teatra

Необычайный успех премьеры «Чайки» обозначил подлинное рождение Художественного театра и одновременно реабилитацию че­ ховской пьесы. Чехов сразу стал родным МХТ. В его пьесах сильно выразилась тоска по согласованному, солидарному существованию людей, которые разобщены. Чехов, войдя в жизнь МХТ, помогал объединять, сплачивать его молодой коллектив, крепил и взаимоот­ ношения, взаимосвязь его лидеров. «Чайку» и все последующие пьесы драматурга Немирович-Данченко и Станиславский режиссировали совместно. И не певца сумерек и беспочвенности, не скептика увиде­ ли и открыли они (в отличие от модернистов) в Чехове, а писателя, который «один из первых почувствовал неизбежность революции» и призывал «менять все общими усилиями» '.

МХТ, раскрывая драматургию Чехова, дополнил ее своим миро­ ощущением и сыграл на такой глубине, которой сам автор, может быть, и не предполагал. «Трагедия, заложенная в спектаклях Чехова («Вишневый сад» и «Три сестры»), гораздо более глубокая.,.'—сви­ детельствовал Немирович-Данченко.— И актеры наши живут в вещах Чехова не бытовыми буднями — они давно переросли этот масштаб,— а истинно трагическим. И публика это прекрасно чувствует!» ^.

Рождение Художественного театра — важнейший рубеж жизнен­ ного пути Немировича-Данченко. МХТ стал его осуществленной меч­ той, его призванием. И отныне он всего себя, все свои силы отдает своему детищу. Здесь получил он возможность работать, воплощая дорогие, близкие ему художественные задачи — «отразить современ­ ность во всей ее глубине, осветить жизнь тем протестом, который он чувствовал в лучших людях той эпохи» ^ Преданность реализму, стремление эстетические задачи решать «от жизни», а не от искусства роднили миссию МХТ с деятельностью передвижников в живописи, композиторов «могучей кучки» в музыке и т. п. Творчество МХТ вли­ валось в главное русло национальной русской культуры, которая на рубеже XIX — XX вв. двигалась к новому расцвету. В своем рождении и подъеме искусство художественников на эту культуру и опиралось. Руководители МХТ всегда подчеркивали «национальную почвенность» своих исканий, указывали на прочную духовную связь их театра с наследием классиков, с художественным и нравственным опытом рус­ ской литературы и искусства XIX века.

' С т а н и с л а в с к и й К. С. Собр. соч.: В 8 тт. Т. 1,—М., 1960,

с.257, 276.

^Н е м и р о в и ч-Д а н ч е н к о Вл. И. Избранные письма. Т. 2.— М., 1979, с. 174.

' М а р к о в П. А. Вл. И. Немирович-Данченко.— Цит. по кн.: Вл. И. Немирович-Данченко. Театральное наследие. Т. 1.— М., 1952,

12

Немирович-Данченко гордился тем, что он больше других помог «Чайке» расправить крылья на мхатовской сцене. ^ Летящая чайка стала символом театра, найдя вечное пристанище на его занавесе. Й разве не стали пожизненным девизом молодых тогда энтузиастов, сплотивщихся вокруг своих лидеров, слова героини пьесы Нины За­ речной: «Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так боль­ но. И когда я думаю о своем призвании, я не боюсь жизни...» С та­ ким мироощущением жил, действовал и руководил театром Немиро­ вич-Данченко. Сколь бы ни велики были трудности на его пути, сколь ни мучительны поражения, неудачи, какой бы острой ни была боль от полученных ударов, от несправедливости и нравственных страда­ ний, которые доводилось ему испытывать, он никогда не отказывал­ ся от своих целей, не сомневался в своих идеалах, не терял столь при­ сущей ему молодой жизнеутверждающей веры. Как характерно,его признание в письме художнику А. Н. Бенуа: «Вера в победу правды не покидала меня никогда, никогда на протяжении всей моей жизни. Как бы правда ни была загромождена всевозможным мусором не­ доразумений, злостности, узкого непонимания, тупоумия и т. п.— ес­ ли только ее зерно сильно, то поборет все ей враждебное» '.

В вопросах о назначении искусства, о художественном направле­ нии театра, о соотношении гражданских и эстетических задач Неми­ рович-Данченко и Станиславский были единодушны. По верному на­ блюдению одного из исследователей великие искания двух великих мастеров театра «скрытым источником своей энергии имели то^ что, для обоих театр в чем-то был стыден и сомнителен; нуждался в оп­ равдании» 2. Их смущала лицедейская (а значит, есть опасность фаль­ ши) природа сценического ремесла. О стремлении мхатовцев преодо­ леть, «этически оправдать» лицедейство писал в свое время критик П. А. Марков.

Вот откуда рождался приоритет задач внеэстетических, идейных, общественных. Театру мало было наращивать мастерство и подни­ мать, изощрять художественную культуру, театр не желал оставать­ ся только художником, он стремился требовательно и смело втор­ гаться в действительность, будить и взвинчивать публику остротой поднятых общественных вопросов, просвещать и вести ее за собой. В определении и проведении этой репертуарной программы первосте­ пенная роль принадлежала Немировичу-Данченко. Он был настоя-

• Н е м и р о в и ч-Д а н ч е н к о Вл. И. Избранные письма. Т. 2.— М., 1979, с. 139.

2 С о л о в ь е в а И. Немирович-Данченко.—М., 1979, с. 303.

13

щим штурманом мхатовского корабля, неуклонно разворачивал его навстречу крупным, особенно волновавшим общество вопросам и те­ мам. Все наиболее чуткие художники чувствовали, что Россия всту­ пает в какую-то новую, очень ответственную, чреватую катаклизма­ ми и крутыми переменами пору своей судьбы. Владимир Иванович пристально следил за современной литературой, лихорадочно искал новых пьес, которые помогли бы театру энергичнее ворваться в жизнь. Нередко подбадривал себя — в борьбе с усталостью, разочарования­ ми, приступами апатии и вялости (бывало и такое) —смелее, смелее, еще смелее! Ему полюбилась римская поговорка — «жить — значит воевать!».

Воинствующим пафосом утверждения гранаданской миссии МХТ, чувством патриотической ответственности за его роль в судьбах Рос­ сии, русского общества и особенно интеллигенции пронизана деятель­ ность Немировича-Данченко. Прав П. А. Марков, когда писал, что еще в своей драматургии Немирович-Данченко «постоянно касался самой важной для него проблемы — о силе и бессилии русского интел­ лигента, о его противоречивой судьбе в условиях современного ему общества»'.'Интеллигенция — мозг страны, от ее выбора, от выдви­ нутой ею программы, зависело очень многое.^ Ее крен в пользу все более отчетливого радикализма многое предопределил в развязав­ шейся социально-классовой борьбе.

Немирович-Данченко испытывал постоянную тревогу за избран­ ный МХТ курс. Как никто он чувствовал постоянную опасность для театра (не имеющего постоянных субсидий и вынужденного зараба­ тывать на свое содержание) соскользнуть в сторону коммерческого, забавляющего, поверхностного искусства. Подстерегала и распростра­ нявшаяся эпидемия чисто формальных исканий, увлечений декадент­ ской модой. МХТ не вполне избежал этих болезней.

Ипотому административный глава театра не уставал призывать

кбдительности. В письмах, статьях и речах, в интервью и обращени­ ях к труппе он взывал к гражданским чувствам своих соратников. Приведем некоторые из его наставлений. Еще до открытия МХТ Не­ мирович-Данченко касался проблемы соотношения в репертуаре клас­ сики и современной драматургии. Его точка зрения была достаточно категорична: «Если театр посвящает себя исключительно классиче­ скому репертуару и совсем не отражает в себе современной жизни, то он рискует очень скоро стать академически мертвым... Театр дол-

' М а р к о в П. А. Указ. соч., с. 20.

14

жен служить душевным запросам современного зрителя!.. Отзывчи­ вость... в ответах на его личные боли. Если бы современный реперту­ ар был так же богат и разнообразен красками и формой, как клас­ сический, то театр мог бы давать только современные пьесы и миссия его была бы шире и плодотворнее, чем с репертуаром смешанным»', Необходим захват обширного круга «мучающих современного зрите­ ля вопросов». Спустя четыре года он волнуется, почувствовав стрем­ ление сделать МХТ «модным», опасается, что «в нашем театре фор­ ма совершенно задушит содержание и, вместо того, чтобы вырасти в большой художественный театр с широким просветительским влия­ нием, мы обратимся в маленький художественный театр, где раз» рабатывают великолепные статуэтки для милых, симпатичных, празд­ ношатающихся москвичей» 2. в обращении к членам товарищества МХТ Немирович-Данченко пишет: «Наш театр должен быть большим художественным учреждением, имеющим широкое просветительное значение, а не маленькой художественной мастерской, работающей для забавы сытых людей»з. Его приводит в «уныние», тревожит то, что возникшее «стремление к новизне формы, к новизне во что бы то ни стало, к новизне преимущественно внешней, пожалуй, даже толь­ ко внешней, это стремление начало уже давить полет идей и больших мыслей... Театр изящных статуэток никогда не захватывал меня»*.

По мере приближения к революции 1917 года обостряется внут­ реннее душевное состояние руководителя МХТ. Он чувствует нара­ стание кризиса, в нем кипит негодование, поднимается «злоба» и бунт при одной «мысли о нашем обществе, о его малодушии, снобизме, мелком, дешевом скептицизме, отсутствии истинного, широкого пат­ риотизма, вообще о всей той душевной гнили и дряни, которая так свойственна рабски налаженным буржуазным душам»'. Немирович критикует свой (поставленный ранее совместно со Станиславским), спектакль «Горе от ума» за то, что он «все-таки сведен к красивому зрелищу, лишенному самого главного нерва — протеста», и, размыш­ ляя о красоте, сделает резкий, но справедливый вывод: «В настоя­ щий момент особенно ярко чувствуется, до какой степени красота есть палка о двух концах, как она может поддерживать и поднимать

' Н е м и р о в и ч-Д а н ч е и к о Вл. И. Избранные письма. Т. 1.^ М., 1979, с. 118.

2 Т а м же, с. 291.

3 Т а м ж е, с. 302.

*Т а м ж е, с. 445—446.

^Н е м и р о в и ч-Д а н ч е и к о Вл. И. Избранные письма. Т. 2.— М., 1979, с. 144.

15

бодрые души и как она, в то же время, может усыплять совесть. Ес­ ли же красота лишена того революционного духа, без которого не может быть никакого великого произведения, то она преимуш,ественно только ласкает бессовестных»' (1915).

В мхатовской практике случались отступления от высокой про­ светительской миссии, но они никогда не становились правилом, не перерастали в тенденцию. В следовании жизни, в отношении к идей­ ным задачам лидеры театра ориентиров не меняли. «В конце концов, ведь и Вы и я,— писал Немирович-Данченко Станиславскому в 1936 году,— можно сказать, почти не меняли нашего направления с мо­ мента возникновения Художественного театра»^. И незадолго до смер­ ти Владимир Иванович скажет молодому сотруднику МХТ: «Весь театр существует для познания человеческого» *.

Немирович-Данченко и стремится выбирать пьесы, в которых ды­ шит жизнь, отражаются больные, неотложные общественные пробле­ мы, где через судьбы отдельных людей просматривалась бы судьба Родины. Его требовательной волей на афише МХТ утверждается не только А. П. Чехов, но и М. Горький, Л. Н. Толстой, появляются про­ изведения Л. Н. Андреева, Г. Ибсена. Напомним, что все они — сов­ ременники Художественного театра.

Уважением к достоинству личности, романтической верой в сво­ боду, в возможность и необходимость поднять со дна жизни всех лю­

сцены Сатин —• К. С. Станиславский. «На дне» имело невероятный ре­ зонанс в публике. Немирович был в этом спектакле сопостановщиком Константина Сергеевича. Растроганный Горький подарил ему экзем­ пляр «На дне», украшенный богатым переплетом с серебряной и зо­ лотой отделкой, на котором написал: «Половиной успеха этой пье­ сы я обязан Вашему уму и таланту, товарищ!»

В МХТ утвердилось восторженное отношение к Горькому. Вскоре на афише появились его «Дети солнца» (в той же совместной режис­ суре). Спектакль ворвался в напряженную революционную атмосфе­ ру событий 1905 года как мощный снаряд, как обвинительный доку­ мент, направленный против прекраснодушия, безответственности и краснобайства русской интеллигенции, зараженной либерализмом. Глубокая достоверность спектакля привела на премьере к драмати-

с. 95.

16

ние и чаяния в значительной мере питали и определяли идейно-худо­ жественную платформу МХТ. Характерна запись Немировича в де­ журном дневнике театра в ноябре 1917 года: «Состав утренней пуб­ лики почти обычный —средней интеллигенции...» '.

Опыт революционных событий 1905—1907 годов произвел на ин­ теллигентские круги ошеломляющее впечатление. Рухнули прекра­ снодушные романтические утопии, многое происходило совсем «не по Шиллеру». Вскрылись новые кричащие противоречия. От зоркого глаза Немировича-Данченко не могло укрыться, что «взбудоражен­ ная жизнь выбрасывала на поверхность и справедливое негодование и всякую муть и дряиь» («Из прошлого», с. 201).

Противоречия МХТ этой поры — типичные противоречия русского интеллигентского сознания начала XX века. Не миновали они и Неми­ ровича-Данченко. Он переживал происходившие в стране события остро, трудно, болезненно. Тревога глодала душу, лихорадочно рабо­ тала мысль — травмированная, ищущая, жаждавшая духовной опо­ ры. В резко изменившейся после потерпевшей поралсение революции социально-исторической обстановке театр не мог оставаться на преж­ них позициях. «Чеховские милые скромно-лирические люди кончили свое существование»,—вырвалось у Немировича в июне 1905 года''. Ему кажется, что театр отстает от времени, даже что ему грозит «ги­ бель», которая заключается «не в отсутствии новых сил, а в том, что старые силы не хотят возвыситься над уровнем изображения обыден­ ной жизни»'. И позднее, боясь, что искусство МХТ может лишиться своей актуальной силы, режиссер высказывает опасение, что и А. Н. Островский может показаться скучным, что и «Месяц в дерев­ не» и «На всякого мудреца довольно простоты» (поставленные в МХТ) «могут вконец усыпить общественную совесть» •.

Вслед за Станиславским Немирович-Данченко был убежден, что Театр никогда не смеет стариться, останавливаться на достигнутом, застывать в каком-то одном направлении, Театр всегда должен сле­ довать за Жизнью, за человеком и его мечтой... Но понять, куда же стала двигаться жизнь после событий 1905 года, оказалось совсем не просто. Все казалось таким ясным, весенне-радостным и светлым — совсем еще недавно, в те бурные кануны, когда призывным набатом

18

звенело горьковское «Пусть Сильнее гряиет буря!». После бури при­ шли смятение и растерянность... Апатия и подъем сменяли друг дру­ га. «Театр наш мечется, вертится волчком, волнуется, кипит, бурлит, выбрасывает на поверхность много скверной накипи» ',— писал Неми­ рович-Данченко на исходе 1900-х годов. И сам он в ту пору во вла­ сти серьезного внутреннего разлада: «Я сейчас переживаю огромные

Кризис сознания порождада возникшая в стране необычайно слож­ ная, напряженная и драматическая общественно-культурная и поли­ тическая ситуация. «Духи злобы поднебесной», хищно нацелившие­ ся на Россию, действовали с нарастающей энергией. Тогда, как вы­ разился выдающийся мыслитель и публицист С. Н. Булгаков, «легион бесов вошел в гигантское тело России и сотрясает его в конвульсиях, мучит и калечит». Сызнова завязалась борьба с многоголовым дра­ коном, пролог которой развернулся еще в предшествующем XIX ве­ ке. В народном восприятии и дуэль Пушкина с Дантесом — это бой со Змеем Горьшычем, бой за честь Отчизны.

Деятельность МХТ продолжалась в весьма конфликтном культур­ но-историческом контексте. Становилась все более очевидной разоб­ щенность значительных слоев интеллигенции (в том числе и художе­ ственной) с народом. Нарастало вторжение чужеродных русской куль­ туре сил, подъем нигилизма и демонофильства. Развивалась разру­ шительная деятельность модернистов, декадентов, энергично штурмо­ вавших каноны национального искусства, ту «красоту», призвание которой, по Достоевскому, в том, чтобы «спасти мир». «Образы прекрасного» засевались «адским семенем растления и смерти» (Вл. С. Соловьев). Андрей Белый в своих публицистических статьях писал тогда о вторжении «пришлых людей», «оскопителей», самозва­ ных посредников между народом и его культурой, которые стреми­ лись «интернациональной культурой» и «модерн-искусством» «разде­ лить плоть нации от ее духа так, чтобы плоть народного духа стала бездушной, а дух народный стал бесплоден»'.

Во многих явлениях искусства вместо умерщвленной жизни, вза­ мен духовного света представал «труп красоты» (С. И. Булгаков). Не

•Там же. Т. 1.—М., 1979, с. 473. ^ Т а м же.

^ Б е л ы й А. Штемпелеванная культура.—Весы, 1909, сентябрь, с. 75.

19

случайно рождение именно в ту пору змееборческого цикла монумен­ тальных трагических полотен художника Виктора Васнецова, запе­ чатлевших в разных вариантах борьбу добра и света со Змеем Горынычем.

Болезненные разрастания в идеологии, культуре, искусстве при­ обрели всякого рода «искательство», тяга к созданию надуманных химерических доктрин, концепций и прогнозов. Подобным мировос­ приятием были заражены значительные слои российской интеллиген­ ции, которую не случайно называли «самой бродячей из всех на све­ те». Философия М. Штирнера, Ф. Ницше, а также разного сорта до­ морощенных Смердяковых, люциферический гипноз теории сверхче­ ловека опьянили тогда многие головы, породив настоящую эпидемию в интеллигентских кругах. Всякого рода «искателей», с глумливой ухмылкой бросавших под ноги достижения многовековой культуры, XX век плодил с поразительной быстротой и неутомимостью.

Конечно, искусство МХТ находилось на противоположном полю­ се общественной борьбы. Но это не значит, что болезни времени его не коснулись. Как уже говорилось, театр и его руководители порой теряли чувство гражданской ориентировки, начинали двигаться по обочине общественной жизни. Быстрее других это понимал и чувство­ вал Немирович-Данченко.

В 1909 году, начиная репетиции новой пьесы Л. Н. Андреева «Анатэма», Владимир Иванович признавал, что за последние годы МХТ «отстал от своего назначения — идейности... Мы очень отстали от идей свободы, в смысле сочувствия страданиям человечества». Он говорил об измельчании реализма («потому только, что мы сами ста­ новимся мелки»), снова напоминал, что все должно идти от жизни, и именно жизнь должна быть самым первым источником сцениче­ ского воплощения. В горьких сетованиях режиссера на то, что «мы стали ужасными октябристами», что жизнь мхатовских артистов «бо­ лее буржуазна», чем следовало, угадывалось его стремление скор­ ректировать мхатовское искусство общенародной точкой зрения. Он знал, что общественная миссия театра неполноценна без понима­ ния актерами «крупных страданий» '.

Для таких чутких художников, как Немирович-Данченко, была ясна неотвратимость новых — близких и крутых перемен. Подземный гул истории становился все слышнее, суля великие землетрясения. Назревала потребность в идейно обновленном углублении художест­ венного творчества. Немирович с его зоркостью и удивительной инту-

1 Н е м и р о в и ч-Д а н ч е н к о Вл. И. Театральное наследие. Т. 1.—М., 1952, с. 118—119.

20

ицией предсказывал (I9I0), что очень скоро наступят боевые дни, и звал готовиться к ним, смелее обновлять репертуар, чтобы не ока­ заться на «запятках» '.

И потому надо быть более смелым и мужественным и не бояться «смотреть в глаза ужасу», смело «изображать ужас» 2, обрушивая его на всех усталых, дряблых, трусливых, в ком уснула совесть, про­ бивая броню равнодушия и самодовольства мещанского зрителя, эпатируя консерватизм «октябристской публики». Стыдно художнику бояться жизни, ему необходимо идти навстречу живым, бодрым, бо­ евым силам, которые движутся впереди, обгоняя время, открыто ис­ поведуют патриотический, народный идеал.

Да, в России уже накапливался «ужас», надвигалась удушливая

у кого-то парализовала волю, сеяла отчаяние. Но вновь поднималось и встречное движение, зрела готовность к сопротивлению и борьбе, пробуждались патриотические чувства. В печати тогда неоднократно говорилось о «явном возрождении героических настроений русского общественного сознания вообще и молодежи в частности»'. Все уча­ стники грядущих катаклизмов (их прологом стал 1914 год, когда началась первая мировая война) были налицо, многие пока еще толь­ ко толпились Б кулисах Истории, но в любой момент готовые рва­ нуться к ее авансцене.

Немирович-Данченко продолжал искать пьесы с «боевыми но­ тами», в которых бы «звенела» современная жизнь. Но их не нахо­ дилось... Владимир Иванович, вероятно, разделял общественную позицию, высказанную Станиславским в одном из обращенных к нему писем (1906): «Я думал и продолжаю думать, что Вы сами хо­ тите, чтобы наш театр не был ни революционным, ни черносотенным. В этом направлении я и действовал. Не хотел бы возбуждать ни ре­ волюционеров, ни черносотенцев»''.

Поиски сызнова привели к русской классической литературе. Ин­ туиция помогла найти автора, чье творчество выводило театр к сов­ ременности: режиссер «штудирует» Достоевского, перечитывает его романы. Выбор падает на «Братьев Карамазовых».

' Н е м и р о в и ч-Д а н ч е н к о Вл. И. Избранные письма. Т. 2.— М.'., 1979, с. 18.

2 Т а м же, с. 13.

' В е н г е р о в С. Литературные настроения 1910 года.— Русские ведомости, 1911, № 1, с. 11.

* С т а н и с л а в с к и й К- С. Собр. соч.: В 8 тт. Т. 7.—М., 1960, с. 347.

21