Циммерлинг. Исландские саги

ним верхней одеждой и велел ему прийти на Столбовой Мыс и рассказать Скуву с Бьярни об их встрече и обмене одеждами.

Скув и Бьярни признали плащ и поняли, что Тормод посылает к ним Одди Вшивца с известием, что он собрался совершать большие дела. Вечером они тайком взяли лодку и ночью поплыли к другому берегу. А когда они приближаются к пещере, на одной шхере они замечают что-то живое и спрашивают друг друга, не тюлень ли это. Тогда они гребут к шхере, поднимаются на нее, видят лежащего на камне человека и узнают в нем Тормода. Они спрашивают его о новостях, а он рассказывает им о том, что произошло ночью.

Скув сказал:

—В самом деле не зря ускользнул ты на тинге в Дворах, если за один вечер убил троих витязей знатного рода.

Тормод сказал:

—До того, как вы пришли сюда, я думал, что окончу жизнь здесь на шхере. А теперь мне кажется вполне вероятным, что я излечусь и тогда вновь окажется, что ускользнул я не зря.

Они распрашивают его о поединке с Фальгейром. Тут Тормод сказал вису:

[№ 27]

Я еще плескался, вдруг всплывает гузно,

—дылда сдох постыдно — лишь очко зияло.

Зрел я богохульство Улля вьюги лезвий

—лупится да лыбится

на меня верзила138.

Скув и Бьярни положили Тормода на полотнище и отнесли на корабль, ибо сам он идти не мог. Потом они забрали из пещеры его одежду и скарб, так как им показалось, что оставаться там он больше не сможет. После этого они идут на веслах вглубь фьорда.

В устье Фьорда Эйрика у подножия ледников жил человек по имени Гамли. Он был беден и не держал в доме прислуги. Гамли был бывалый охотник. Он был женат, и жена его звалась Грима; это была женщина сурового нрава, искусная во всем. Она была хорошей врачеей и ведала древние обычаи. Кроме Гримы и Гамли, никого в доме не было. Гамли и Грима редко встречались с другими людьми, и люди редко их навещали.139

—Тормод, убийца моих сыновей, а твоих братьев, жив и гостит у Гамли с Гримой на отшибе Фьорда Эйрика. Я хочу сейчас же ехать к ним, схватить Тормода и отплатить ему лютой смертью за то горе, которое он нам причинил. Мы заедем на Крутой Склон и попросим Торкеля ехать с нами, ибо он будет сердиться, если с Гамли и Гримой поступят дурно, ведь Торкель очень благоволит к ним.

Бёдвар говорит, что готов выехать, когда она хочет. И они встают посреди ночи и берут свой баркас, и на борту у них пятнадцать человек. Они гребут к Фьорду Эйрика. В это время года ночью там уже можно видеть дорогу.

Рассказывают, что когда Тордис со своими спутниками была уже в пути, Грима стала тяжко стонать во сне. Тормод сказал Гамли, чтобы тот разбудил ее.

Гамли отвечал:

—Грима не велит будить ее, ибо во сне она обычно видит то, что ей кажется важным.

На этом они прекращают разговор, и вскоре после этого Грима просыпается. Тогда Гамли сказал:

—Тяжко стонала ты во сне, Грима. Что же тебе привиделось? Грима отвечает:

—То, что я теперь знаю, что Тордис с Акульего Мыса выехала с пятнадцатью работниками из дома и держит путь сюда к нам, ибо через ее бесовство ей открылось, что Тормод гостит у нас, и она замышляет убить его. Поэтому хочу, чтобы ты сегодня не выезжал на охоту и оставался дома, ибо даже если считать, что вас, мужчин, в доме двое — это не слишком много против пятнадцати человек. К тому же Тормод пока что не может держать оружие. Однако я не стану посылать вас на ледники, и вы останетесь дома.

Тордис ехала всю ночь, пока не прибыла на Крутой Склон. Торкель радушно ее встречает и предлагает им всем зайти в покои.

Тордис говорит:

—Дело обстоит так, что я намерена ехать к Гамли и Гриме, людям твоего годорда, ибо до меня дошли точные вести, что там живет наш супостат Тормод, о котором многие думают, будто он утонул. Я бы хотела, чтобы ты поехал сейчас с нами и помог нам добиться своего по закону. Если ты внимаешь нашим речам, тебе доподлинно известно, какое у нас дело к Гамли и Гриме.

Торкель отвечает:

—Непохоже на то, что Грима станет укрывать твоего супостата, но

япоеду, раз вы этого хотите.

Затем Тордис и ее спутники завтракают. Торкель же собирает людей, так как он не желал зависеть от Тордис и Бёдвара в случае, если они не столкуются. Когда все насытились, Торкель поднимается на свой корабль сам двадцатый, и те, и другие пускаются в путь.

У Гримы, жены Гамли, был большой стул, на спинке которого был вырезан Тор: это был большой истукан. Утром Грима сказала:

—Теперь я укажу вам работу на день. Свой стул я выставлю посреди покоев. Я бы хотела, Тормод, чтобы ты сидел там, когда в дом придут. Я не хочу, чтобы ты вставал со стула, пока Тордис на хуторе. Даже если тебе покажется, что рядом что-то происходит, или что к тебе идет враг, все равно не трогайся с места, ибо если тебе суждено умереть, прятаться по углам бесполезно.

Пусть Гамли поставит котел и варит тюленя: бросай в огонь мусор

иустрой так, чтобы дом наполнился дымом. Я сяду в дверях и буду мотать пряжу и встречать приходящих.

И вот, все исполнено так, как велела Грима. Когда корабли Торкеля и Тордис показались у берега, Тормод садится на стул. Гамли уже поставил котел и бросил мусор в огонь; тут дом наполнился густым дымом. От этого стало так темно, что ничего нельзя было разглядеть. Грима сидела у порога и мотала пряжу; она говорила себе под нос чтото такое, чего другие не могли разобрать.

Вот корабли касаются берега, и люди поднимаются к хутору; первым идет Торкель. Грима приветствует его и предлагает ему зайти.

Торкель сказал:

—С нами приехала Тордис с Акульего Мыса, и она почитает за правду, что ее супостат Тормод у вас. Мы хотим, чтобы ты выдала Тормода, если знаешь, где он, и ты берешь на себя слишком много, если держишь у себя того, кого Тордис и ее сын Бёдвар объявили вне закона.

Грима отвечает:

—Мне странно, что Тордис думает обо мне, будто я, сидя с одним человеком в доме, стану держать у себя супостата столь могущественных людей, как мать с сыном с с Акульего Мыса.

—Это и в самом деле странно, но все же мы хотим обыскать твои помещения.

Грима сказала:

—Ты мог обыскать мой хутор, даже если б не взял с собой столько народа. Мне всегда по душе, когда ты входишь в мой дом, но эти наглецы из Фьорда Эйнара мне противны, и мне не по душе, что они оскверняют мое жилье.

Торкель сказал:

— Мы с Тордис зайдем в дом вдвоем и обыщем его.

Они так и делают — идут внутрь и обыскивают дом; это не заняло много времени, так как хутор был маленький. Они открывают дверь и покои, но там стоял плотный дям, и они ничего особого не заметили. Весь дом был полон дыма, и они пробыли внутри, пожалуй, меньше, чем могли бы, если б не дым. Затем они выходят, и после этого обыскали двор.

Тут Тордис сказала:

— Из-за дыма я не могла ясно видеть, что к чему в покоях. Сейчас мы поднимемся на стену, снимем задвижки, выпустим дым и посмотрим, нет ли в покоях чего особенного.

Теперь Бёдвар и Тордис взбираются на стену и снимают задвижки; тогда дым выходит наружу. Тут стало видно все покои; они замечают

истул Гримы, стоящий посреди пола. Они видели, что на спинке стула вырезан Тор со своим молотом, но они не увидели Тормода. Бёдвар

иТордис слезают со стены и идут к дверям.

Тут Тордис сказала:

—Грима все еще не оставила древнюю веру, раз на спинке ее стула вырезан истукан Тора.

Грима отвечает:

—Я редко хожу в церковь слушать речи ученых людей, ибо церковь от меня далеко, а дома мало народу. И ныне, когда я гляжу на деревянный истукан Тора, мне первым делом приходит на ум, что в моих силах сломать и сжечь его, как только я захочу. Насколько же выше тот, кто создал землю и небо и все видимые и невидимые вещи; он дает всему жизнь, и никто не в силах его превозмочь141.

Тордис отвечает:

—Не исключено, что ты так и думаешь, однако я полагаю, что мы бы заставили тебя сказать больше, если бы поблизости не стоял Торкель со своими людьми, ибо есть у меня чувство, что ты все-таки знаешь, где Тормод.

Грима отвечает:

—Все идет по речению: «часто сбивается тот, кто гадает», а еще, что «кто не обречен, тот чем-нибудь да прикрыт». А тебе надо пожелать, чтобы святые хранители не позволяли сидящей в тебе вражьей силе подбивать тебя на дурные дела так часто, как ты этого хочешь. Удивительно, как люди этого порой не замечают, но вовсе неудивительно, что Враг не верит правде, когда ее допытывается.

Сказав это друг другу, они расстаются. Торкель едет домой на Крутой Склон. Тордис тоже едет домой.

путь и шел, пока не пришел к Скале на хутор Сигрид. Это было на склоне дня. Тормод постучал в дверь, и наружу выходит какая-то женщина; она приветствует его и идет обратно в покои.

Тормод идет вслед за ней и садится на заднюю скамью с краю. Сигрид начала беседу и сказала:

—Кто это пришел? Он отвечает:

—Меня зовут Освивр [т. е. «Беспокойный»]142. Сигрид сказала:

—Каждый таков, каково его имя. Хочет ли Освивр остаться здесь на ночь?

Он отвечает и говорит ей, что хочет.

Утром Сигрид завела с ним беседу и спросила, что позвало его в дорогу.

Тормод сказал:

—Вчера я не зря назвался Освивром.

Она отвечает:

—Я сразу признала тебя, хоть раньше и не видела, и ты — Тормод Скальд Чернобровой.

Он отвечает:

—Бесполезно темнить, ибо ты верно распознала того, кого назвала. Что до меня, то я собираюсь на Длинный Мыс к Тордис дочери Эйнара и хочу встретиться с ее сыном Льотом: оба они часто вели обо мне мерзкие речи143.

Сигрид сказала:

—Тогда мой сын Сигурд пойдет вместе с тобой; Льот и Торунн с давних пор обходились с нами круто.

Тормод сказал:

—По-моему, Сигурду не стоит идти со мной, ведь если между нами и Льотом что-нибудь приключится, вы не сможете удержать свой хутор.

—Я охотно поступлюсь хутором,— сказала Сигрид,— ради того, чтобы осрамить Льота.

И вот Сигурд идет с Тормодом на Длинный Мыс к Торунн. Там они стучат в дверь, и наружу выходит какая-то женщина и приветствует их.

Сигурд спросил, дома ли Льот. Та отвечает:

—Он в покоях.

Сигурд сказал:

— Проси его выйти.

—Утром будет вёдро, а нам выходить во фьорд. Не будем на ночь запирать наш корабль в сарае, и пусть он остается в заводи на плаву.

Они так и делают, и затем идут домой. В это время было уже темно. И вот, когда работники ушли домой, Тормод поднимается и идет к месту, где качался на волнах корабль; он отвязывает канаты, садится

на весла и гребет от берега, рассчитывая попасть на хутор в Заливе.

В тот же вечер на Акульем Мысу Тордис ложится спать; во сне она тяжко стонет. Проснувшись, она сказала:

—Где мой сын Бёдвар?

Тот отвечает:

—Я здесь, мать. Чего ты хочешь? Она отвечает:

—Я хочу, чтобы мы вышли во фьорд, ибо там есть пожива. Бёдвар ответил:

—Что это за пожива?

Тордис сказала:

—Тормод, наш супостат, плывет по фьорду один, и мы должны пересечь ему путь.

С Тордис выехало пятеро работников. И вот ночью они идут на веслах по фьорду.

Тормод слышит шум весел и людскую речь, и ему приходит на ум, что это Тордис с работниками вышла во фьорд. Ему кажется, что если его обнаружат, участь его будет не слишком завидной.

Неподалеку от Тормода был маленький островок. Он был невысок,

иво время прилива островок заливало, но в промежутках волны его не захлестывали. Вот что предпринял Тормод: он перевернул свой корабль, а сам добрался до островка вплавь. Весь островок был покрыт клочьями водорослей. Тормод роет себе яму между двух камней и кладет поверх водоросли.

Тордис и ее люди ночью плывут по фьорду и видят на поверхности воды что-то черное. Что это, они не знают, гребут ближе и видят, что на волнах качается перевернутый корабль, и весла остались в уключинах.

Тогда работники Тордис говорят:

—Здесь Тормод, должно быть, наскочил на камень и, вернее всего, утонул.

Тордис говорит:

—Нет, Тормод не утонул здесь. Скорее, он проведал о том, что мы выехали и сам перевернул свой корабль, чтоб убедить нас в том, что он мертв. Сам он, должно быть, приплыл на островок, и где-то там

спрятался. Так что пристанем к островку и обыщем его. Прощупайте весь островок наконечниками копий более одного раза.

Они сделали по ее слову, но Тормода не нашли. Им показалось, что надежды найти его на островке нет.

Тордис сказала:

— Думаю я, что он тут, хоть вы его и не видите. Если теперь Тормод слышит мои слова, пусть он ответит мне, если у него сердца мужа, а не мерина.

Тормод слышал, что сказала Тордис и хотел ответить ей, но не смог, потому что рот ему — как ему самому показалось — словно закрыли ладонью145.

После этого Тордис и ее люди уезжают прочь с чем приехали и уводят с собой тот корабль, на котором приплыл туда Тормод.

Ивот, когда они уехали, Тормод поднимается из водорослей. Он бросается в воду и плывет к берегу тем путем, который ему показался кратчайшим. По пути он вылезает на ближние шхеры и делает там передышки. И вот, когда до берега оставалось недалеко, Тормод выбрался на какую-то шхеру; он изнемог так, что уже не мог никуда двинуться.

В ту же ночь Грим Бонд из Залива146 видел сон, будто к нему явился человек. Он был хорош собой и важен, среднего роста, приземист и широкоплеч. Этот человек спросил Грима, бодрствует он, или спит.

Тот отвечает:

— Я-то не сплю, а вот ты кто такой? Человек из сна говорит:

— Я конунг Олав сын Харальда, и у меня есть к тебе дело: я хочу, чтобы ты поехал за Тормодом, моим дружинником и скальдом, и выручил его из беды, ибо он лежит на одной шхере неподалеку от берега

ине может оттуда выбраться. А для того, чтобы ты знал, что все, открывшееся тебе,— правда, я укажу тебе, что тот чужеземец, который остался у тебя зимовать и назвал себя Гестом,— так вот, его имя — Стейнар, по прозвищу — Хельгин Стейнар. Он родом исландец и поехал в Гренландию для того, чтобы отомстить за Торгейра сына Хавара147. Но хотя Стейнар большой удалец и человек отважный, все же ему не суждено отомстить за Торгейра и пусть его отвага найдет себе другое применение.

Ивот, когда конунг Олав это сказал, Грим просыпается. Он будит Геста и велит ему подниматься. Тот так и делает, берет свое оружие и выходит к Гриму. Они сели, и Грим сказал:

— Как, ты говоришь, твое имя? Гест говорит: