2. Историческая эволюция мифов

Повторяясь от поколения к поколению, мифы постепенно теряли свой первоначальный вид. Во-первых, форма мифов становилась более развернутой, повествовательной, детализированной и персонифицированной (мифологические образы обретали биографии и индивидуальные характеристики), а содержание приобретало более абстрактный характер, то есть мифы уже не были связаны с конкретной ситуацией подготовки к определенному коллективному действию, но являлись элементом обычая⁶.

Во-вторых, постепенно расширяются и функции мифов. К исходной функции максимального подчинения жизни индивида интересам сплочения коллектива (интегративная функция) и адаптации коллектива к природным условиям жизни добавляются и другие функции, например, информативная. Именно миф являлся носителем накопленного человеческого знания в рамках дописьменного (устного) типа культуры. По мере развития опыта жизнедеятельности древних коллективов миф обрастал дополнительными деталями, сюжетными линиями, образами. Формировалась и объяснительная (мировоззренческая) функция мифов, которые выстраивали определенную картину мира, в логике которой получали объяснения интересующие человека явления.

В-третьих, по мере развития общества, человека и человеческого интеллекта формирование мифов приобрело и более индивидуализированный характер. Обобщение нового коллективного опыта и соответствующая организация последующей жизни коллектива осуществлялась людьми, наделенными, по признанию общества, особыми качествами и потому имеющими особый авторитет, например, шаманами⁷. Но и в этом случае коллективный характер сознания в мифе сохранялся, так как более ранние, существующие в рамках обычая мифы задавали неизменную матрицу образов-символов, с которой соотносились индивидуальные впечатления и переживания. Первобытный человек смотрел на мир «теми же глазами», что и мы, но воспринимал он «не тем же сознанием», что и мы⁸.

В-четвертых, менялась и основная область функционирования мифов. Сначала мифы были единственной и всеобъемлющей формой мыслительной деятельности человека, но со временем на их основе стали формироваться новые, специализированные формы сознания и связанные с ними виды духовной жизни, такие как искусство, религия, рациональное познание, философия и т.д. Сфера мифов становилась все уже. Но полностью способность мифотворчества никогда не исчезает. Каждая культура имеет свои мифы. Миф как бы заполняет «пустоты», «белые пятна» в исторически изменяющемся сознании общества и, тем самым, гармонизирует его, придавая необходимую целостность. Потому, в определенном смысле, миф обеспечивает целостность всей системы культуры.

3. Особенности мифологического сознания

Коллективное сознание, господство которого

осуществлялось в мифе, может быть названо мифическим или мифологическим(более распространенный термин)сознанием. И чтобы понять своеобразие культуры первобытной эпохи или ее проявлений в жизни современных народов, необходимо представить себе состояние сознания народов древних. Главной особенностью мифологического сознания, по мнению многих исследователей, являетсясинкретизм (от греч. «соединение»), что значит нерасчлененность,неразделенность, характеризующая неразвитое состояние человеческого сознания и психики. Это специфический тип сознания. Незрелость практики, опыта, человеческого интеллекта не способствовали дифференциации психической деятельности человека, вычленению из него качественно различных, относительно обособленных и самостоятельных функций и сфер.

Что же было слитным, неразделенным в мифологическом сознании?

1)Сознательное и бессознательное:Миф как воплощение коллективного сознания рождается спонтанно, непроизвольно в обыденной жизни людей, ее переживании. Это – «примитивно-интуитивная реакция на вещи»⁹и простейшее взаимодействие с ними, еще «не задумываясь». Это – коллективное «первосознание», в котором нерасторжимо связаны структуры сознательного и бессознательного в человеческой психике. Люди не конструируют сознательно мифологические образы и сюжеты, они (образы) возникают произвольно как некоторое состояние духа. Было бы совершенно не верно толковать мифологический образ Горгоны-Медузы с оскаленными зубами, дико выпученными глазами и шевелящимися волосами-змеями – это воплощение ужаса и дикой, жестокой, мрачной одержимости – как результат абстрактной работы человеческого ума, интеллекта, наблюдающего мир. Мифологический образ – целостное состояние духа, причем достаточно смутное состояние, хотя и полное реальных мыслей, чувств, настроений, желаний, волевых актов, которыми обладает человек в обыденной жизни. Ф.Ницше сравнивал миф как бессознательное, спонтанно возникающее состояние духа (за пределами рационального осмысления своего состояния) – с музыкой, которая начинает «вдруг звучать» в душе композитора.

2) Вера и знание:Повторяясь от поколения к поколению, мифы принимались на веру. В данном случае под верой мы понимаемдовериек коллективному сознанию в смысле сопричастности ему («свои», «мы»). Чем примитивнее и изолированнее это «мы», тем сильнее доверие – «вера на слово», тем больше возможностей для сохранения заблуждений. Индивидуальный опыт тут не может опровергнуть «коллективный опыт», зафиксированный в мифе или внести в него нечто новое, так как эмпирические впечатления соотносились с реальностью не непосредственно, а только через образы коллективных мифов, через всю мифологическую картину мира. По описанию Ч.Дарвина, когда знаменитый корвет «Бигл», совершающий кругосветное путешествие, вошел в Магелланов пролив, то туземцы встретили его очень странно: на маленьких пирогах они сновали по проливу, совершенно не обращая внимания на большой корабль, который мог их потопить при столкновении. Как выяснилось позже, в мифологической картине мира туземцев не было представления о «большой пироге», и они ее «не видели» - информация органов чувств отбрасывалась бессознательно, не осознавалась. Так что можно смотреть на одно и то же, но видеть разное.

В то же время, миф, безусловно, определенным образом отражал, воспроизводил реальность. Миф фиксировал и сохранял имеющиеся у людей знания о мире, необходимые для организации человеческой жизнедеятельности, чем обеспечивал ее успех, а в сочетании со своей способностью консолидировать сообщество и мобилизовать его силы – выживание коллектива. Миф поражает способностью человека подмечать и фиксировать множество деталей в конкретных явлениях жизни. Однако вряд ли о мифе можно говорить как о «первобытной науке», рассматривать его как форму примитивно-научной деятельности первобытного человека. Знание присутствовало в мифах в неявном виде. Миф, скорее всего, не имел самостоятельной познавательной функции, не был ориентирован на специальную познавательную деятельность. Итак, миф – вненаучен и донаучен, однако критиковать мифы за недостаток научности также бессмысленно, как и сонаты Бетховена – иная природа, иное назначение.

3) Реальность и вымысел:Мифологическое сознание имеет дело с реальными, максимально конкретными явлениями и предметами, однако, все, кто знакомился с мифами прошлых эпох, знают, что они фантастичны. Зарождающееся человеческое сознание отличалось от простого чувственного восприятия (переживания последовательности событий, их внешних качеств) попыткой проникновения в невидимый мир свойств, связей и отношений. Как? С помощью воображения. Сам опыт жизнедеятельности подготавливал человека к «выходу за пределы реальности», и человек «достраивал» свой мифический мир в соответствии с логикой мифологического сознания той эпохи, чаще всего по принципу «так хочу», где это «хочу» было неразрывно связано с наличным коллективным сознанием, вырастало из него.

Миф – синтез реальности и фантазии, вымысла. За его фантастической формой можно прочитать реальную историю людей. Но все это – с нашей точки зрения, анализирующей миф как культурно-исторический объект. Для членов первобытного коллектива это была самая настоящая, подлинная и единственная реальность, воспринимаемая очень ярко. Как влюбленный юноша видит свою избранницу сквозь призму своих осознаваемых и неосознаваемых желаний, идеалов и т.д., достраивая ее образ в соответствии с ними, так и первобытный человек осваивал мир в своем коллективном сознании с помощью воображения. Для мифологического сознания миф – наивысшая в своей подлинности реальность, и самое невероятное, фантастическое тут представлено очень просто, обыденно и наивно-конкретно, натуралистически, в знакомых по жизни деталях. Таковы мифологические образы кентавров, циклопов, горгон и т.д.

Другими словами, реальность, в которой живут и действуют первобытные люди, мифологична. Ни одно существо, ни один предмет, ни одно явление природы не является в их представлении (для них) тем, чем они кажутся нам. Почти все, что мы в них видим, ускользает от их внимания или безразлично для них. Зато они видят в них много такого, о чем мы и не догадываемся.

4) Мысль и образ:Миф как воплощение определенных, жизненно важных идей всегда выступалв чувственно-наглядном обличии, доступном самому примитивному, наивному восприятию. Он общедоступен и общепонятен, потому чтонепосредственно и воспринимаеми не требует специальной работы мысли. Этот образ – изображение реальных объектов, которые в неразвитом сознании сливаются с самими объектами. И в этом смысле, мифы – буквальная, а не аллегорическая реальность. Есть существенное отличие аллегорических образов искусства (например, в басне, в сказке) от образов мифов. В баснях Крылова действует и говорит муравей, стрекоза «злой тоской удручена» и т.д. Но все это – форма поэтического иносказания, которую надо понимать (и все понимают) в переносном смысле. Образы же мифов нечто иное. Страшный пёс Цербер, охраняющий врата Аида; вещие птицы Сирин, Гамаюн; один из коней Ахилла, заговаривающий человеческим голосом и предсказывающий своему господину близкую смерть – все это образы, которые мифологическим сознанием принимаются как живые и непосредственно действующие участники реальных событий. И представлены они в мифах с максимальной наглядностью и натурализмом, с обилием конкретных, знакомых по жизни деталей. Таким образом, мифы давали не абстрактно выраженные объяснения важных для человека сторон жизни, а яркое, выразительное, наглядное изображение их.

5) Мысль и чувство: Миф не является и формой чистой мысли, порождаемой логическим уровнем сознания. В определенном отношении он, конечно, результат мыслительной деятельности человека, но в то же время в мифе действует нечто более интенсивное, подобное состоянию аффекта.Миф – это интенсивно переживаемая мысль, которая связана с определенным, неравнодушным состоянием духа. Рождаясь из переживаний повседневной жизни, мифологический образ воспроизводит вещи и явления мира как предметы «живого человеческого опыта». Так солнце, проглянувшее зимою сквозь тучи впервые после долгих пасмурных дней, в обыденном восприятии не есть солнце астрономической науки (объективное явление природы), но оно веселит, бодрит, при нем физически легче дышать, прибывают силы, а жизнь кажется легче и лучше.

Так и мифологические образы воспроизводят предметы и явления такими, какими они даны в живом восприятии, непосредственном переживании. Причем, это переживание может быть достаточно сложным и противоречивым. Страх, например, нечто очень неприятное, как и обида, унижение и т.д. Но все это «только» неприятное лишь в чистом сознании, а в жизни это далеко не всегда так. Люди ищут «сильных ощущений», ставя себя в ситуацию страха, любят быть обиженными – «приятно обидеться» (Ф.М.Достоевский) и т.д. В мифах воспроизводится весь этот сложный, многоплановый, противоречивый мир человеческих чувств, и потому их смысл не так прямолинеен, как нам порою кажется.

6) Человек и природа: Миф не фиксировал качественные различия человека и природы, в мифе мир представал как единая жизнь, в которойчеловек и природа диффузно взаимопроникали друг в друга, продолжали друг друга. Природа мыслилась в человеческих образах, а жизнь человека описывалась в природных терминах. Так, Солнце и Луна в мифологиях мира часто воспринимались как мужчина и женщина со всеми вытекающими отсюда последствиями для мира, что объясняло появление многих природных явлений; жизнь и смерть человека воспринималась как смена времен года. Но чаще все же человеческое переносилось на природное. В мифах мир представал как множество вещей-личностей, имеющих человеческие желания, стремления, способность к действию и т.д. Подобное очеловечивание мира придавало ему более родной, уютный, обжитой вид (а не безразлично-холодный, жестокий, враждебный), поддерживая ощущение доступности и понятности мира, простодушного доверия к нему и доброжелательности. Такой мир можно было любить, почитать, а не только бояться, что, возможно, создавало определенный психологический комфорт, помогало выжить в очень суровых условиях существования. Человек не воевал с миром природы, а сотрудничал, взаимодействовал – и чем меньше из него выделялся, тем легче приспосабливался.

7) Логическое и алогическое:Образы мифологии, воспроизводя множество деталей реальных явлений, следуют логике земной жизни, включая, однако, и совершенно фантастические ее нарушения. Это как бы дает основание говорить об алогичности («а» - отрицание) мифа, проявляющейся, в частности, в безразличии к противоречиям. С этой точки зрения, в мифе возможно все. Однако многочисленные исследования показывают, что скорее следует признать наличие некоторойсобственной, специфической логики мифологического сознания, отражающей его культурно-историческое своеобразие¹⁰. То, что с точки зрения формальной логики современного мышления, является противоречием, вовсе могло не быть таковым в логике мифологического сознания древних.

Так, например, попытка выйти за рамки видимых свойств и связей, к которой подталкивала сама развивающаяся человеческая деятельность, при синкретизме сознания сформулировала своеобразную логику выражения «чудесного». В мифе еще нет разделения мира на естественный и сверхъестественный (как это появится позже в религии), мир един, живой мир жизни, где все существует в вещной, чувственно-наглядной форме мифологических образов. Но так как эти вещи-образы всегда связаны с человеческими состояниями, чувствами, желаниями…, то они могут отвлекаться от обычных свойств и наделяться другими – необычными, особенными, желанными, как правило, взятыми из других явлений жизни. Например, ковер – обыкновенная вещь повседневной жизни. Ковер-самолет – мифологический образ. В своей вещной форме он остался таким, каким был, но получил иной смысл, свойства, и потому на него стали смотреть другими глазами. Образ ковра-самолета очень показателен, он есть объединение двух естественных, обычных явлений – ковра и полета (птиц, насекомых). Иногда это объединение раздельно существующего в едином, синкретном мире осуществлялось с помощью образа-посредника, который при этом наделялся и двойственным характером в обличьи, в поведении – в его вещной форме. Таковы, например, кентавр, минотавр, русалка и т.д.

Точно также для логики мифологического сознания характерно объединение (точнее, неразделение) вещи и ее изображения, вещи и ее «имени» (названия) и т.д., что реализовалось в магических обрядах, в бытовых обычаях, в традициях речи, которые ужасали и удивляли представителей других культур. Так, для европейцев очень неудобным и странным казался «витиеватый» способ изъясняться у многих представителей родо-племенного общества. В частности, это касалось описания событий жизни деревни: если человека укусила змея, то все говорили, что «он оцарапан терновником»; если охотник встретил леопарда – говорили о «кошке» и т.д.¹¹Причина этих «иносказаний» коренится как раз в логике мифологического сознания, в слитности явлений и их «имен». Произнесение «имени» воспринималось как воздействие на явление. Поэтому о грозных, опасных для человека животных никогда не «говорили», а называли что-нибудь вполне безобидное, чтобы потревоженный, «разбуженный» дух опасного животного не принес вреда говорившему и его сородичам.

8) Мысль и действие: Миф не история, которую рассказывают, ареальность, которой живут,где слово является практическим руководством к действию ипереходит в действие почти автоматически, неосознанно. Например, человеческих качеств на предметы и явления приводил к действиям с последними, как с людьми. Это распространялось и на обычай наказания – закон мести («око за око, жизнь за жизнь»). Если человек погибал, падая с дерева, то родственники в виде возмездия срубали это дерево и раскалывали в щепки. В эпоху классической античности в Древней Греции судили каждый неодушевленный предмет (топор, кусок дерева и т.д.), который был причиной чьей-либо смерти, если было доказано, что человек в этом не участвовал¹². Отголоски подобной формы поведения, уходящей корнями в мифологическую древность, в виде определенных пережитков могут проявляться и в аффектном поведении современного цивилизованного человека, когда, например, в минуту жестокой боли он способен ударить или укусить безжизненный предмет, причинивший ему эту боль.

Такова общая характеристика мифологического сознания, его синкретизма. Будучи всеобъемлющей формой сознания в первобытный период истории, оно во многом предопределило своеобразие всей системы становящейся культурной системы.

По своему содержанию мифы были чрезвычайно разнообразны, так как отражали все стороны жизни человека, его взаимоотношений с миром. Существуют разнообразные типологии древних мифов, которые выделяют основные группы сюжетов и образов. Например, выделяют:

- космогонические мифы – мифы о происхождении мира;

- космологические мифы – мифы об устройстве мира;

- этиологические мифы – мифы о причинах различных явлений природы;

- антропологические мифы –мифы о возникновении человека;

- исторические и героические – о событиях человеческой истории;

- эпонимические мифы –о происхождении названий городов, гор, озер и т.д.

- нравоучительные мифы – мифы, распространяющие нравственные идеи и обычаи; и многие другие.

Мир мифов многообразен до неохватности. Даже мифы, принадлежащие к одному и тому же типу, но созданные разными племенами и народами, своеобразны и неповторимы, так как в них воспроизводятся особенности природы, видов деятельности, исторических событий и т.д. Своеобразны мифы и одного и того же народа, но на разных стадиях развития, так как менялись понимание событий и интерпретации образов – мифы эволюционировали и в этом аспекте. Мифы мигрировали в ходе культурных контактов народов, что тоже формировало черты своеобразия сюжетов и образов.

На фоне всего этого многообразия и своеобразия, исследователи отмечают существование некоторых схожих, магистральных сюжетов, повторяющихся в мифологиях народов, которые никогда не были связаны между собой: великий потоп, хаос и «разумные боги» и т.д. Причины их появления могут быть различны: сходные культурные влияния и опосредованные культурные связи; глобальные природные процессы и катастрофы; сходство морфологических структур сознания; единство процесса развития человеческого общества; взаимодействия человека и общества, общества и природы. По мнению многих исследователей, именно последняя причина является главной: общие проблемы жизни человекавыражались в общих архетипах сознания. Миф – это история не персонажей мифа, а история его авторов.