Интервью Агафонова А.Ю. с Петровским В.А

В.А.Петровский, доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент РАО.

А.Ю.Агафонов, кандидат психологических наук, доцент Самарского государственного университета.

Вадим Артурович, кто Вас удивил в психологии? Кто повлиял на осознание собственного профессионального кредо? Экзистенциальные психологи, так?

Экзистенциальные психологи? …Перемещаюсь в начало 70 годы – мысленно! – вижу себя в числе их адептов. Я, правда, тогда – каюсь! – читал философов-экзистенциалистов, а о психологах экзистенциональных ничего не знал, но увлечен был сюжетами близкими… Ну, вот, к примеру… с «парадоксальными намерениями» экспериментировал, не зная Франкла. Старшие товарищи, ну, никак не хотели ставить на защиту одну диссертацию, под моим руководством выполненную, где речь-то как раз и шла о парадоксальных намерениях; нам тогда, с диссертанткой, Черепановой Леной (она сейчас где-то там, далеко, в Канаде) инкриминировали «интроспекционизм»… Ужас! Однако, всё-таки, ряд работ опубликовать мы смогли, в том числе, и в «Вопросах психологии», а одна из них, в «Науке и жизни», называлась совсем «по-Франклу»: «Думайте о желтой обезьяне!».

…И даже мифы (именно мифы!) о тотальной осмысленности бытия, опровергаемые некоторыми экзистенциальными психологами (в противовес Франклу, для которого это не миф, а реальность), критиковались в моих работах под общим именем «постулат сообразности». С мифом тотальной целесообразности я бился теоретически и экспериментально - уже в первых работах по риску (это было также начало 70-х годов)… Курьезный случай: в одной из диссертаций, которую я оппонировал лет 10 назад, прочитал о «постулате сообразности», о том, что он был выделен Петровским, то есть мною, как принцип построения психологии (это действительно так), и будто бы я, бедолага, сам пытаюсь следовать этому принципу…(нескромно, но позволю себе аналогию: это – всё равно что сказать, будто Дмитрий Николаевич Узнадзе строит свою психологию, опираясь на свой «постулат непосредственности»).

Ялом?… Я постоянно сверяюсь с ним, когда консультирую. Но думаю, все-таки, что философия экзистенциальной психологии была мной не присвоена, а, скорее, высвоена… И идеи гештальт-терапии, в виде некоей, не вполне реализованной, тенденции, о которой так замечательно Перлзом всё сказано, – всегда ощущались мной как нечто предсознательное (чтобы увидеть, достаточно просто обратить внимание).

Такие титаны как Фрейд, Шекспир, Гегель… Это что-то по ту сторону моего разумения. Они - конструкторы того самого мироздания, в котором живу лет с 17-ти… К акту творения мира ими я, увы, совсем не причастен. Тут уж никакая реконструкция-субъективация их авторства мне недоступна.

Иное дело - Берн… Он буквально ошеломил меня остроумием своего видения. Когда я читал Берна, я сознавал ясно: это он сказал, это он разглядел, это – его открытие, его построение. Это он, а не я!..(Здорово!). И в то же время – я постоянно ощущал себя где-то рядом, ощущал близость.

Эвристичная простота?.

Да, если о Берне, то да! - эвристичная простота. Поразил реалиями, с которыми я был, по сути, знаком и которые, в сущности, не сознавал…Но были и факты замечательных для меня соответствий. Только у Берна нашел я аналог тому, что называю персонализацией, аналог идеи «инобытия» человека в человеке. Причем не просто аналог, а такой аналог, который работает, конфигурирует психотерапию. У меня были еще до встречи с Берном и всеми идеями его и именами, которые он для меня озвучил, эмпирические разработки, созвучные Берну, много методических находок…

Вы не находите, что в психологии, во всяком случае, отечественной, все реже появляются фигуры калибра Берна? Не говоря уж о персонах уровня Джемса, Фрейда или Найссера. Как будто бы закончилась внутренняя история науки: история борьбы идей, теорий, парадигм. Хотя внешняя история психологии, напротив, исключительна динамична. Стремительно институализируются новообразования психологии. Ученые, чтобы выжить совершают немыслимое количество телодвижений. Все больше суеты и все меньше томления духа.

Вы говорите, мне кажется, о том, что есть внутренняя история науки, а есть внешняя, и вот во внутренней истории науки как бы сейчас ничего не происходит, или мало что происходит. Когда-то я нашел слово, которым отметил для себя это явление. Есть периоды становления науки, а есть и периоды остановления науки. Мы прошли через времена, когда наука не приостановилась, а была как бы остановлена и оттеснена, какие-то активные силы противодействия здесь были.

Пример из моей личной истории. Моя книга «Психология неадаптивной активности» была издана в 1992 году, к защите докторской, но была фактически написана в 1984 году, по следам лекций, читанных в 78 – 79; в 1985-1986 годах начался бой за ее опубликование. Представьте себе, шесть, семь лет моя книга была нигде, - в залежах Политиздата. Я мечтал, по тем временам, опубликоваться в серии «Над чем работают, о чем спорят философы». И книга, надо сказать, получила очень хорошие отзывы (от Ярошевского и Давыдова). Тут перестройка вдруг случилась, я просто был счастлив, что все началось, но для меня в Политиздате всё закончилось. Мне сказали: «Знаете, вот если вы что-нибудь будете писать про Кашпировского, или вроде того, это будет правильно... Может быть, вы включите какие-то новые проблемы психического здоровья». И книжка рухнула… Потом ее издал Б.М. Бим-Бад в Издательстве с веселым названием «Горбунок» (дома у меня остался всего один экземпляр из того тиража). Но это – то, что я называю остановлением во внешнем слое движения. Были и внутренние причины, действительные причины. На мой взгляд, совершенно исчерпала себя парадигма…

Какая парадигма? Когнитивная, бихевиоральная, деятельностная?

Или, может быть, необходим некий синтез? Считаете ли Вы, что синтез возможен? Ведь проблема в том, что предметы у всех психологических дисциплин разные. Когнитивисты, бихевиористы и психоаналитики занимаются совсем разными вещами. Уже де-факто существует много психологий, претендующих называть себя Психологией.

Я думаю, фактически, этого никогда не произойдет. Как никогда уже не появится врач, который будет лечить все болезни, или, поближе к теме, медик, который отважится обобщить все, существующее в медицине, например, в западной и восточной. Или физик, который построит единую картину мироздания; хотя физику, быть может, это все же под силу, не то, что врачу или психологу, и я думаю, - потому, что физическая реальность, в отличие от биологической или психологической, не заключает в себе никакой телеологии, не подчиняется принципу цели… (Аристотель, впрочем думал не так, полагая, что энтелехия правит миром).

Психика более таинственна, чем физика?

Да, таинственна. Человек живет в мире, который он сам себе строит, - сколько субъектов, столько же и миров. Чем больше ярких субъектов, тем больше отличаются друг от друга эти миры. И нет при том никакого супер-субъекта, который бы смог объединить в себе каким-нибудь непротиворечивым образом субъективные миры других субъектов… Идеал Лейбница (ищи-свищи такую монаду!), по-видимому, неосуществим. Ни супер-психической сферы не существует, ни в психике одного человека психика всех причала себе не найдет. Синтеза идей, я думаю, никогда на свете не будет, так как всегда найдется некий другой человек, который на всё это посмотрит совершенно иначе… Но это печальное наблюдение не избавляет нас вовсе от стремления к синтезу, обобщению. Одна из пословиц, собранных Владимиром Далем: «Да… дело это нехорошее!… А дай-ка попробуем!» Перефразирую: «дело невозможное, гиблое… а дай-ка попробуем!». Теоретики грезят идеалами целостности. Не будь этого, и науки не было бы… Есть такие категории в психологии, которые столь широки, что и «рамочными» не назовешь. Я говорю о них: категории-«контроверзы». Читали ли Вы нашу совместную, с Петровским А.В., статью о категориальном строе психологии?…

Это – такие категории, как ”Личность”, ”Идеал”, ”Свобода”, ”Разум” и некоторые другие; познавательный статус категорий-контроверз парадоксален: они будто играют в прятки с исследователем; любой шаг познания здесь как бы отталкивает от себя познаваемое содержание; объект исследования вступает в конкурентные отношения с самим исследователем, доказывая свою несводимость к чему-либо, что могло бы быть известно заранее. С каким, например, наслаждением признал свое "поражение" в попытках "определить" личность один из выдающихся ее исследователей, Р. Кеттелл, говоря, что личность подобна любви, все знают, что она есть, но никто не знает, что она есть. Присутствие категорий-контроверз в академической психологии можно сравнить с существованием недоказуемыми и неопровержимыми положениями в формальных науках, которые могут быть использованы в функции постулатов. Вы можете строить науку, отталкиваясь от данного способа интерпретации категории-контроверзы, но столь же возможен и столь же, представьте себе, правомерен иной способ интерпретации, дающий совершенно другую точку отсчета…

Но ведь наличие альтернатив в основаниях психологии не есть повод к тому, чтобы отказаться и вовсе от выбора (постмодернизм нам именно это и рекомендует - быть «выше выбора»). Я думаю, это повод отнюдь не к тому, чтобы просто «умыть руки», но, как раз, наоборот - к тому, чтобы выбор тот самый произвести, - то есть осуществить самоопределение. А потом и ответственность за этот акт выбора понести… отчитываясь о том, насколько совершенным будет то, что построишь.

Вы говорите об общепсихологической концепции?

Да, об общепсихологической концепции. Наличие категорий-контроверз никогда не сделают ее «всеобщей» в смысле «одной на всех», но общей в смысле авторских попыток обобщения ее содержаний, попыток поиска общего фундамента, чтобы дом психологии строить без трещин. И при этом возможно рождение множества «общепсихологических концепций», множества таких домов… Я весьма сомневаюсь в возможности построения «всеобщей психологической концепции» (так как психология строится не только снизу, но еще и сверху, а там, наверху – категории-«контроверзы»…)., но убежден, что каждый автор стремится к целостности своего видения и даже интерпретации «инаковой» точки зрения с позиций собственной (так, например, Фрейд - в рамках собственной психоаналитической системы – мог, или, по крайней мере, ему так представлялось, объяснить «уклонение» и «отступление» от нее, этой системы, бывших ее адептов). Так что в постмодернисты меня, не дай Бог, не записывайте. Я сомневался и сомневаюсь в возможности построения такой всеобщей концепции. А постмодернисты пропагандируют и даже смакуют идею невозможности построения общепсихологической концепции. Но сомневаться и смаковать – не одно и то же. Чувствуете разницу?

А Вы сами, какую научную проблему считаете «головной болью» психологии? С чем психология не смогла и до сих пор не может справиться?

Ну, Андрей!… Знаете, я провожу тренинги такие, называю их тренингами неуязвимости… Люди атакуют друг друга вопросами, шокируя эмоционально, и смотрят, насколько кто способен сдюжить. Насколько способен справиться с ситуацией, сохранить свою адекватность себе, реагируя на вызовы ситуации. В итоге иногда наступает десенсибилизация – снижение чувствительности к эмоциогенным стимулам; наряду с вербальными, мы отслеживаем невербальные проявления – например, «драйверы», - ключи, вводящие в деструктивные сценарии жизни, - с тем, чтобы потом освободить человека от этих ключей и этих сценариев. Для того чтобы запустить групповой процесс, я спрашиваю у человека, сидящего на «горячем стуле»: есть что-то такое, о чем вы предпочитаете не думать, или может быть, что-то такое, о чем вы часто думаете, но никогда не решались бы поделиться с собеседником? Как правило, говорят: «Да!..». И группа тогда говорит: «Поделись!..» (Вы скажите: «Ужас?!» Да, но не «ужас-ужас-ужас!»… Добровольцы, принимающие участие в тренинге неуязвимости, всегда могут послать нас куда подальше…). Вот и я сейчас в положении того добровольца (бесценный материал для наблюдения за мной со стороны, представляю, какая у меня сейчас невербалика… расскажите мне об этом потом, договорились?)

Впрочем, Генрих Степанович Батищев говорил когда-то: «Лучшее, что мы можем сделать для собеседника, - это поделиться с ним своими проблемами». Так что я обязательно поделюсь с вами… Проблемами, которые живут у меня в голове многие годы, и которые решенными считать – самонадеянно (как транзактный аналитик, я порою задумываюсь вот над чем: а может быть, есть некий запрет на ощущение решенности «вечных» проблем? И каждая волна, приближающая меня к берегу твердых решений, разбивается о пирс предвкушаемой неразрешимости?

Ну, вот, одна из таких нерешенных проблем. Боюсь, показаться Вам неоригинальным. Миллион лет назад столкнулся с этой проблемой, прочитав Маха и Беркли, ну и Ленина, само собой разумеется… Столкнулся нос к носу с проблемой того, что наша психика ни в каких отношениях с материей, вроде бы, и не находится. Я сейчас упрощу (усложню). Психическое в том отношении с материей не состоит в отношениях, что совсем неуловима связь, неуловим взаимопереход между тем и другим. Мысль, которая невесома, я имею в виду мысль, которая движет моей весомой рукой, которая под диктовку моей мысли совершает некие пируэты над этой бумагой. Как же это возможно – «идеальное» воздействует на «материальное»?! Прочитал когда-то замечательную книжку Якова Александровича Пономарева, «Психика и интуиция», вдохновился, а познакомившись лет через 10 с автором, сказал ему: «Яков Александрович! Я вам так благодарен! Вы поставили перед мной этот вопрос… Эту проблему… И всё-таки, по-моему, - не решили…»

Я этой проблемой всерьез мучился... Я пытался как-то там переплести, то ли объединить, то ли утеснить одно, другое. Физическое и психическое, материальное и идеальное… Тому из психологов, кто через пытку эту не ощутил, могу позавидовать… Счастливчики! Хотя мне, в общем-то, трудно представить, как можно здесь разминуться… Проблема ведь просто бьет в глаза…

О глазах, кстати. Разговор с дочерью, Лесей, она выросла у меня психологом, а тогда ей было шесть лет. «Тебе сны снятся?» «Снятся». «А снится что?» «Лес». «А в лесу что?» «Деревья». «А где находятся сны?» «В глазках». «Глазки такие маленькие, а деревья такие большие… Как же они помещаются в глазках?».

(А действительно, как? Чуть позже я встретился с подобным пассажем в «Анализе ощущений» у Маха, только речь там шла, по-моему, о слоне…)

«Как помещаются?»

«А вот, - говорит мне дочка, - посмотри, папа. Тот дом (показывает на дом вдалеке), он – большой?»

«Большой.»

«Не-а…»

И она вытягивает руку вперед, в сторону того дома, сближает большой и указательный палец, наподобие штангенциркуля, и «помещает» в раствор между пальцами тот самый дом…

«Вот, - говорит, - так и деревья…»

То есть вы понимаете, о какой проблеме я говорю… О психофизической.

По сути, это вопрос об онтологическом статусе психического.

Да, это был вопрос об онтологическом статусе психического. Я завидовал тем из коллег, которые с легкостью необычайной говорили, например, такие слова: «Мы воспринимаем образы мира» или «Образ внутри меня». И я всё думал, что же такое то самое «Я», которому образ «принадлежит». И как избежать этого сумасшествия лопатинских человечков (один в другом, и так - до бесконечности). То есть «человечков», которые воспринимают то, что было воспринято другим «человечком» и т.д. и т.п. до одури...

Внутренний мир, населенный гомункулусами?

Да, да, гомункулусами. Но вот как выйти из этого дурного, бесконечного ряда. Я мучался этим вопросом. Порой, впрочем, был повод хорошо посмеяться. То ли - зло, то ли - весело… Прочитал у одного из видных наших философов (считается одним из главных экспертов в этой сфере философских проблем) о некоем критерии, по которому можно разделить «осознанное» и «неосознанное». Это был, так сказать, «информационный критерий» (с точки зрения этого философа, психика есть ничто иное, как информация).

Так в чем же разница? Что за критерий?

Всё очень просто: «сознательное» - это когда информация открыта субъекту, а бессознательное – когда закрыта. Правда ведь, это восторг как просто!..

Псевдоясно.

Да, псевдоясно. Такой успокоительной формулы, которая легко решает эту проблему, такой таблетки против бессонницы, честно говоря, ранее не встречал и вряд ли у кого-нибудь встречу. Ведь остается выяснить, сущности, «совсем немногое»: что это такое - «открытость», и что это такое - «закрытость» информации, а также еще такой пустяк - «кому», так сказать, открыта и «кому» - закрыта информация эта…).

Я, честно говоря, построил много вариантов решения проблемы, но, может быть, самым главным для меня было: уловить онтологический признак, дифференцирующий психическое, как я тогда называл эту реальность (а сейчас говорю о ней иначе), и - физическое, то есть то, что находится «внутри» и то, что находится «снаружи».

В том числе, наверное, и физиологическое?

И физиологическое, в частности. Только давайте всё-таки переформулируем нашу проблему. Так уж получилось, что она как бы сама во мне переформулировалась. Речь, я думаю, должна идти не о «психическом» в соотношении с «физическим», а о «психическом» в соотношении с «объективным» и «субъективным».

Вообще, Андрей, обратите внимание, какие дуальности-дуэлянты преследуют нас по жизни: «идеальное» - «материальное», «физическое» - «психическое», «субъективное» - «объективное», «субъектное» - «объектное» (корректоры непременно переделывают «субъектное» и «объектное» в «субъективное» и «объективное» - беда, но ничего не поделаешь!), «внешнее» - «внутренне»… Дмитрий Леонтьев нашел когда-то по отношению к «субъектному» и «объектному», что называется, «их третье» - «убъект». Класс! Но поиски «третьего», всё-таки, не слишком-то популярны. А если и приводят к какому-либо результату, то как-то «пропускаются» обыденным сознанием, не отфильтровываются…

А между тем, «психика», по-моему, и есть то самое «третье», переходное, по отношению к тому, что принято называть «объективным» и «субъективным». С этой точки зрения, психика – это есть некая часть реальности, сводящая воедино объективное и субъективное, центральное звено взаимоперехода между ними; а реальность в целом это есть объективное + субъективное + психическое (переходное).

Объективная реальность характеризуется свойством «внеположности» (существования в другом, через нечто другое, по Гегелю). Например, химическое свойство «растворимости» каких-либо веществ (нечто, существующее объективно) проявляет себя во взаимодействии с другим веществом – водой, посредством воды. Все физические явления (заметим это и подчеркнем это особо!) обладают свойством «транспонируемости» (переместимости). Возникнув где-либо – в одном месте – они, без какого-либо ущерба для себя, без утраты собственных свойств и параметров, могут быть воспроизведены в другом месте: буквально «перенесены» – в ипостаси корпускул, или «распространены» – в ипостаси волны. Вот почему, не только один наблюдатель, но и многие, потенциально – все, могут зафиксировать их существование в мире. Специфика объективного – это существование за пределами локуса возникновения.

Субъективная реальность характеризуется свойством имманентности. Это - внутренняя, то есть неотторжимая от живого существа и порождаемая им самим область феноменов. «Субъективное» включает в себя образы и мысли индивида, это его побуждения и цели, это возникающие у индивида аффекты, эмоции, чувства, настроения и др. О субъективном, как области психических явлений, писал Л.С. Рубинштейн, - помните? Давайте я вам процитирую. На память, впрочем, не рискну. Так… смотрим…первый параграф «Основ…». «Специфический круг явлений, которые изучает психология, выделяется отчетливо и ясно – это наши восприятия, мысли, наши стремления, намерения, желания и т.п. – всё то, что составляет внутреннее содержание нашей жизни и что в качестве переживания как будто непосредственно нам дано». Если внимательно, повторяю, очень внимательно, прочитать первые параграфы «Основ общей психологии», то мы найдем там идею принадлежности субъективного индивиду и только ему – идею неотторжимости субъективных феноменов от их носителя, идею невозможности воспроизвести субъективное за пределами субъекта, чье достояние они образуют. Таким образом, различая, как и прежде, условия порождения и условия существования этих феноменов, мы можем сказать, что, будучи произведенным однажды, «субъективное» неотделимо от производящих его условий (локус существования того, что возникло, совпадает здесь с локусом возникновения его).

По этой причине внутреннее, субъективное невозможно каким-либо способом «увидеть», «подсмотреть» (сфотографировать или каким-либо еще способом воспроизвести) с позиции внешнего наблюдателя: оно не распространяется, подобно волне, и не перемещается, подобно вещи; оно принадлежит исключительно индивиду, составляет его достояние, имманентное свойство (в отличие от этого, повторяю, объективное есть всеобщее достояние, «существует для всех»). То, из чего состоит субъективное, внутреннее – это переживание (в леонтьевской школе, к которой принадлежу я сам, это – чувственная ткань). Переживания (чувственная ткань) не имеют сходства ни с чем во вне, ни на что не похожи, существуют только посредством себя, «через себя». «Красное», «горькое», «боль», «нежность», «новизна» - мы никогда не сможем передать кому-либо, что это значит, если только сам этот человек ничего подобного не испытывал и не испытывает, и он никогда не сможет перенять у нас эти переживания. Они – нераспространяемы, физическими приборами неуловимы, метафора «эфира», который бы подхватывал и переносил их, метафора, от которой отказалось большинство физиков, здесь тем более не подходит. Они пребывают там, где возникли.

Два слова – о переживании новизны. Ну-ка, попробуем выразить его, это переживание, «через что-то иное»! Ничего от него в таком случае не останется. Это, знаете, как в детском вопросе: сколько яиц можно съесть натощак? Одно, разумеется…

Наши восприятия, представления, память, мысль, устремления, намерения и т.д. и т.п. - всё это суть конфигурации (композиции) переживаний, с которыми могут быть соотнесены вещи и действия, имеющие статус объективно сущего.

В этом контексте и предстает перед нами психика, как реальность совершенно особая, - как реальность, имеющая маргинальный статус. Психика – если попытаться дать дефиницию - это система процессов и состояний, реализующих взаимопереходы и на их основе трансформацию объективных и субъективных атрибутов бытия индивида (живых существ).

Давайте, Андрей, я поясню это очень простой схемой. Вот, сейчас нарисую:

Психика





 Объективное ⇆ Субъективное 

На этом рисунке маленькая горизонтальная фигурная скобка символизирует «психику» в значении процессов и состояний взаимоперехода объективного и субъективного, а большая фигурная скобка – возникающие на его основе процессы и переходы трансформации объективного и субъективного как таковых.

…Поразительная вещь! Сами по себе психические процессы - невидимы, беззвучны и неосязаемы; и ведь правда, всмотритесь, прислушайтесь, ощутите: - ни цвета, ни вкуса, ни запаха... И в то же время без них было бы невозможным появление зрительных, слуховых, кинестетических ощущений, были бы невозможны какие бы то ни было переживания. Так же и воля, внимание, сопровождаемые напряжением и усилием, сами по себе совершенно сверхчувственны; они не являются, не даны нам в чувствах напряжения и усилия как таковых. Переход объективного в субъективное и субъективного в объективное, свершаемый посредством психики, совершенно неуловим. Неуловим эмпирически. Зазор, существующий между этими атрибутами бытия не может быть «заполнен» физическими или химическими сущностями, «волнами» и «корпускулами», которые «фотографируются», «копируются» и т.п. приборами; точно также этот «зазор» этот не может быть «перекрыт» представлениями об известных или еще неизвестных элементах чувственного.

Я думаю, такой, пограничный статус психического объясняет феномен перманентного поиска и реинтерпретации психологией своего собственного предмета. Вы согласитесь со мной, время от времени психология как бы утрачивает свой предмет - «исчезают» фундаментальные психологические категории понятия. Психология – Сатурн, пожирающий своих собственных детей. На протяжении истории психологии встречались случаи отрицания психологами реальности «ощущения», «внимания», «воображения», «мотива», «воли», «деятельности» и др. Вот вам еще один пример исчезновения. Цитирую: «Собственно говоря, мотивов не существует». Х. Хекхаузен, на которого я сейчас ссылаюсь, провозглашает мотив всего на всего «конструктом» нашего мышления.

А вот то, что я предлагаю понимать под психикой, исходит из признания ее реальности, хотя и своеобразия ее онтологического статуса…: Это – некий особый род бытия. Бытия – а не фикции, сконструированной воображением теоретика. Я хочу сказать: психика - не гипостаза фантазии.

Мне кажется, гегелевские понятия «сопредельного», «переходного», «связующего», тут как раз то, что требуется для обозначения…

А теперь давайте присмотримся: каждый процесс, каждое состояние, каждое свойство психики (маленькая фигурная стрелка) представляют собой единство «центростремительного» (ориентировочная активность) и «центробежного» (исполнительная активность) переходов объективного в субъективное и субъективного в объективное. Когнитивные акты, такие как восприятие, память, воображение реализуют переход «извне во внутрь». А в том случае, когда мы говорим о психических реакциях на события во вне, об импульсивных «ответах», перед нами обратный переход– «изнутри во вне».

А мышление?

…Оно уравновешивает оба процесса, придавая статус реальности тому, что до этого существовало в субъективном плане (воображение, гипотезы о мире), и в то же время – статус субъективного отношениям, существующим во вне.

В некоторых случаях психические состояния способны «порождать» свой объект, то есть являются «самоподтверждающимися» (так, страх оступиться повышает вероятность падения, ревность «порождает» соперника и т.д. и т.п.).

Отдельные психические процессы и состояния выступают в единстве, образуя целостные системы активности, реализующие взаимопереходы объективного и субъективного. Таковы - «предметная деятельность» (в трактовке А.Н. Леонтьева), установка (в теории Д.Н. Узнадзе), «настроение» (в концепции М.В. Басова), «живое движение» (в интерпретации В.П. Зинченко), «Я» (как идея, единство мысли и мыслимого – именно так я понимаю «Я»).