ЭКСКУСРИОННОЕ ДЕЛО

1.Неудачей следует признать первые шаги экскурсии в музее «в ожидании прихода групповода» экскурсанты растеклись по залам, созерцая первые попавшие на глаза предметы, лишь напрасно распыляя силы и внимание. Как если бы, взяв книгу неизвестную по содержанию, читатель стал бы перелистывать ее то здесь, то там, вместо того, что бы прочесть введение и предисловие.

2.Эту задачу призвано решить «вступительное слово» лектора, четко и ярко поясняющее вкратце назначение и цель музея, смысл и значение его осмотра. Приступить к музею, к пояснению данного его раздела, не предупредив, какое место и какую часть он занимает в общем комплексе музейных зал – столь же разумно, как читая книгу, не поинтересоваться тем, коков объем ее, десяток, сто или может быть тысяча страниц.

3.Мы переходим к следующему моменту: «окруженный тесной гурьбой участников экскурсии». Опять крупнейший недостаток, но – увы - ,присущий большинству музейных групп. Общеизвестная картина: экскурсанты, «плотнооблепившие» экскурсовода. В результате крайнее сужение поля зрения последних; лишь передние ряды их чтото видят, между тем, как расположенные сзади изучают только спины впереди стоящих. Каждому экскурсоводу хорошо известна эта беспокойная манера слушателей – придвигаться к лектору и жаться к экспонатам, невзирая на настойчивые просьбы «отойти подальше» и не упираться в созерцаемые вещи. «Борьба за расширение «предэкспозиционного плацдарма» - так можно обозначить эту постоянную заботу экскурсовода за элементарное условие работы: ВИДИМОСТЬ ЭКСПОНАТУРЫ.

4.Оттеснение (пространственное) менее активной части слушателей – более активной. В основании этого промаха лежит неправильная установка лектора по отношению к аудитории: невольная ориентировка только на ближайший ее ряд и игнорирование остальных. Обычно, в ходе объяснений выделяется ядро более сильных, инициативных зрителей, и части менее активных. Между тем обычно групповод невольно поощряет это расслоение, фиксируя свое внимание на впереди стоящих, не пытаясь втягивать в активную работу и стоящих сзади. Как будто степень любознательности равнозначна мощности локтей, способности протискиваться сквозь толпу! Этой неспособностью психически спаяться с аудиторией, мы объясняем так же ряд последующих ошибок или промахов.

5.«Лектор ведет беседу вполголоса» здесь перед нами крайне характерный промах, или, что гораздо хуже, явная небрежность. Хорошо известно, что обычно начинающие лектора и педагоги занятые целиком «прядением» своей мысли и боясь прервать ее не

21

вольно забывают о словесной форме, или, думая о слове, забывают об «акустике», о том, что речь ведется не в интимной дружеской беседе, но при обращении к «Аудитории». В итоги этой неспособности координировать мысль и слово или слово с силой голоса, речь, начатая громко постепенной затихает бессознательно для говорящего, словно забывшего об аудитории. Борьба с замедленностью, затиханием речи столь же обязательна, как и возможностью обратных злоупотреблений: неоправданном форсировании голоса. Одно лишь можно посоветовать; не повторяйся, не части, и не тяни, соразмеряя свой тон и стиль с составом и объемом аудитории. При обслуживании группы из немногих лиц - уместен тон простой и дружеской беседы, при работе с полновесной аудиторией уместнее чеканный, четкий стиль и лаконизм настоящей лекции.

6.Та же ошибка, лишь переведенная на зрительные образы лежит в основе другого промаха: манеры начинающих, ил, что хуже, не радетельных экскурсоводов, объясняя перед группой те или иные экспонаты, становится к ним лицом, спиной к зрителю и этим самым загораживая от него, отчасти или целиком, показываемые предметы. При виде этой несуразности – когда экскурсовод вместо показывания предмета сам его скрывает (!) – хочется невольно обратиться к незадачливому групповоду с дружеским советом: «Быть для ваших слушателей ЯСНЫМ – вы обязаны, но быть ПРОЗРАЧНЫМ – вы при всем желании не сможете!». Лектору кажется, что раз он сам отлично видит данный экспонат, то значит, и другие так же хорошо его увидели.

7.Переходит к следующему пробелу или упущению. В соответствии с задачей тематических экскурсий групповод фиксирует внимание только на части залов, в каждой зале лишь на части экспонатов, обходя молчанием смежные объекты. «Ну и что же? » - спросят нас. «А как же быть иначе? - раз экскурсия лишь тематическая?». Разве не доказано, что при «сквозных » осмотрах результат только один: большое утомление при малой пользе. Но не в этом дело, а лишь в том, как поступить при вынужденном « избирательном» показе. Совершается этот процесс переключения внимания таким путем, концентрируя внимание зрителей лишь на один объект из множества других, и только на одной их зал, из ряда смежных, - лектор в такой степени старается занять, увлечь и захватить внимание зрителей, что все другие смежные объекты кажутся «психически» погашенными, зрительно неинтересными.

8.Перед нами – новый пункт: « Темп объяснений и движения по залам повышается по мере приближения к концу осмотра». Тоже хорошо знакомая картина! Начинается осмотр первых зал с замедленного шага и размеренного слова, чтобы завершиться эстафет-

22

ным бегом и скороговоркой. Известно, что причины этого, самые разнообразные, но вытекают главным образом из нерасчетливости времени и неумения координировать, располагать по времени тематику и вещный материал. Лектор чрезмерно углубляется в детали при осмотре первых зал и на последующие не хватает времени и сил.

9.Незаметно для себя мы подошли к другому пункту нашей критики: «возрастающее утомление лектора и экскурсантов». Не касаясь утомления первого, рассмотрим важную проблему «утомляемости зрителей». Перед нами «смертный грех» музеев и экскурсоводов: при нормальной постановке дела, т.е. правильной организации музея и его работников, организованный музейный зритель вверенный руководителю, НЕ должен уставать. Что сказали бы о театральной постановке, при которой зритель стал бы говорить, что «по причине утомления он не мог следить за содержанием последних актов». Но как часто именно осмотры заключительных, последних зал музея застает музейных зрителей уставшими до полного изнеможения, в то время как сам лектор продолжает говорить, словно задавшись целью довести их до бесчувствия. Этим незадачливым говорунам полезно знать, что легче долго говорить, чем долго слушать. Уметь почувствовать первые признаки усталости и тут же сходу содействовать их устранению; все время быть в теснейшем умственном контакте с аудиторией, готовом каждую минуту «сжать» беседу или оживить ее то острым словом, то уместной шуткой. Возвращаясь к прежнему сравнению, вообразим, что театральный зритель после окончания спектакля заявил, что он «устал» и «утомился». Жалобы такого рода прозвучали бы убийственно для режиссеров и артистов.

10.К сожалению, два последующих пункта не содействуют искоренению указанного зла. Мы разумеем здесь самый конец экскурсии, манеру расставания лектора с музейным зрителем. Обыкновенно, как это мы видели в нашем «примерном» (а на деле далеко не «образцовом»!) случае, экскурсовод, взглянув на часовую стрелку, руководствуется ею при прощании с аудиторией: «Ну, наше время истекло! На этом вы позволите мне закончить!» заключает лектор объяснения, нередко прерывая их среди одной из зал или на пояснении отдельных экспонатов. «А итог? А выводы? А заключение? А завершающие обобщения?» Об этих выводах или итогах посетители всего чаще ничего не узнают. Вернее говоря, судить об их выводах предоставляется самим участникам экскурсии по выходе из стен музея. Что же удивительного, если большинство музейных зрителей либо совсем воздерживаются от выводов, либо – что чаще –

23

ограничивается суммарным взглядом мало отличимым от формального названия музея.

11. И, как будто с тем, чтобы всецело предоставить рядового зрителя во власть хаотических разрозненных идей и образов, звучит последнее напутствие неопытных экскурсоводов: «Остальные залы

– при – желании Вы сможете и сами осмотреть». Совет – увы, обычно выполняемый, хотя бы частью аудитории, еще стоящей на ногах и с соответствующей эффективностью. В итоге мнимо-тематический осмотр только части зал, на деле заменяется самым подлинным СКВОЗНЫМ осмотром в самой неразумной его форме, оставляющей в умах у зрителей подобие «умственного сквозняка».

12. Возвращаясь еще раз к сравнению музея и театра, здесь уместно вспомнить слова большого мастера сценического творчества К.С.Станиславского, считавшего одной из основных задач театра доставлять «минут радости и украшения жизни». Так же и каждая экскурсия в музее может быть оправдана лишь при условии и в обстановке «праздничного», бодрого и радостного настроения музейных зрителей и лектора. Если поэтому этот последний, расставаясь с группой, застает ее не в состоянии духовного подъема, не с глазами радостного вдохновения, но в положении людей, физически измотанных, с потухшим взглядом и усталой речью – то экскурсию должно считать как «неудачную», а лектора-экскурсовода – как не справившегося с важнейшей, основной своей задачей.

24

(воющих псов Химер) и фигура Совы на угловой башне – прием характеристики – В консерватории выступали Рахманинов, Скрябин, Прокофьев, Рубинштейн, звездами сцены были Федор Шаляпин, Леонид Собинов.

И сейчас консерватория является крупным культурным центром. Здесь регулярно проводятся различные фестивали, смотры. Традиционными являются «Собиновские дни».

Но давайте снова ненадолго вернемся в прошлое. Консерватория была для горожан пищей духовной, а вот кафе – кондитерская «Жан», размещавшаяся в доходном доме Кузнецова, предлагало самый широкий ассортимент угощений. Здание находилось на уг-

лу проспекта Кирова и улицы Радищева, напротив консерватории. Это было излюбленное место слушателей консерватории и простых горожан. Помимо этого, в доходном доме был оптический магазин Кроне, бакалейная лавка и другие за-

ведения богатых предпринимателей. Посетители этого доходного дома были богатыми людьми, поэтому товары здесь были дорогие и только высшего качества – прием опи-

сания – Владельцем этого дома был известный саратовский купец Иван Кузнецов. Он сделал свой капитал на покупке-продаже недвижимости. Он строил, покупал, а затем продавал или сдавал в аренду различные дома или помещения. Кузнецов стал известным в 1867 г., когда построил огромный четырехэтажный дом рядом с Театральной площадью. Он сдавал это помещение и для гостиницы, и для гимназии, и для магазинов. К сожалению, этот архитектурный памятник утрачен. На его месте сейчас находится фонтан.

Та же участь постигла и другой архитектурный памятник – дом известного ученого Вавилова. Он находился вот на этом месте,

во дворике сельскохозяйственного института им. Вавилова

– прием локализации событий – Этот человек много сделал для развития российской биологии и генетики. В 1917 г. Он приехал в Саратов. Первоначально он работал преподавателем в Сельскохозяйственных курсах, которые были открыты в 1913г. В 1918 г. Он становится профессором в преобразованном сельскохозяйственном институте. Главным событием для Вавилова был переезд его семьи в Саратов в 1919 г. Он получил квартиру в одноэтажном флигеле во дворике института. Но судьба ученого была печальной. В 1940 г. его арестовали и обвинили в измене Родине. Находясь в заключении в Саратовской тюрьме, ученый умер. Сейчас в память о Вавилове назван институт, улица города, открыт памятник ученому. Но дом, в котором жил Вавилов с семьей, разрушен. Хотя он мог бы стать незаурядным домом-музеем.

Экскурсия №2.

Экскурсия по университетскому городку

26

(выдержки из текста с методическими приемами).

Приезжая в любой город, каждый из нас обращает внимание на здания и сооружения, выделяющиеся и являющиеся архитектурными памятниками.

Учебные здания эпохи модерна в Саратове и области довольно многочисленны – школы-дворцы, гимназии, училища в городах, товарищеские и церковно-приходские школы в селениях. Но всех за-

тмевает фаланстер Саратовского государственного университета. Государственный университет им. Н.Г.Чернышевского основанный в 1909 году, один из старейших классических университетов страны. - панорамный показ корпусов университета с университетской аллеи ( у фонтана).

Проектировать и строить СГУ был специально приглашен из Казани архитектор-художник К. Л. Мюфке. Он уже успел поработать почти полтора десятилетия после учебы в Петербургской Академии художеств, построить целый ряд интереснейших зданий и заслужить немалый авторитет. Увлекшись Саратовским заказом, который давал широкий простор деятельности и фантазии, зодчий, стоявший на пороге своего сорокалетия не раздумывая переехал в столицу Поволжья (и даже оставил в Казани свежевыстроенный особняк, чтобы использовать главный в своей жизни шанс).

Втечение длительного времени Мюфке неотрывно занимался проектированием, как зодчий, и практической деятельностью, как строитель. Если учесть, что он имел в качестве помощника одного лишь архитектора – Петербургского студента-стажера, а по строительству – одного техника гражданских сооружений, то легко себе представить огромную трудовую и творческую нагрузку, выпавшую на долю зодчего. Нужно заметить, что трудоспособность его была просто феноменальной – прием комментирования.

Четыре корпуса Мюфке разместил на левой части Московской плошали для первой очереди строительства, два спроектировал там же для последующих.

Втретьем протоколе строительной комиссии от 5 ноября 1909 года находим важную запись по поводу будущего облика университетского комплекса:

«Имея в виду, что советом профессоров в основу предпо-

ложенных к сооружению зданий императорского Саратовского университета, признано необходимым принять классический стиль, но не в обычных шаблонных формах, а в той оригинальной современной трактовке, комиссия высказывает настойчивое пожелание, чтобы и представленные ей эс-

27

киз, в видах цельности идеи, были разработаны в вышеуказанном направлении» - прием цитирования.

По существу это было непосредственное вмешательство в твор-

ческую лабораторию зодчего. Что представляло собой «ориги-

нальная, современная трактовка» в архитектуре начала ХХ века – общеизвестно. Это широко распространенное в 1910х годах по всей России увлечение формами модерна. Он явился идеалом красоты, промышленной буржуазии и купечества. Русский классицизм в архитектуре уже заметно стал затушевываться проникновением новых тенденций в художест-

венную жизнь страны – прием экскурсионной справки.

Чем же привлекает архитектура ансамбля? – Прием вопро-

сов-ответов (для активизации внимания).Отметим несколько ком-

позиционных новинок, особенно давшихся автору. Главная из них –

эта большая визуальная глубина, достигнутая в расположении зданий при небольшой физической глубине самой территории. Благодаря этому удалось создать открытый парадный двор – курдонер, связывающий три главных корпуса. Этот же курдонер сделал возможным расположить два корпуса института экспериментальной медицины фронтально по Московской улице, трактуя их как форпосты перед третьим зданием – анатомическим институтом. Такое расположение создало гармоничный перспективный вид и воспринимается как нечто грандиозное, парадное и торжественное. Все это соответствует художественному замыслу, по которому, находясь около въезда на территорию университета со стороны улицы Московской, зритель стремится продвинуться вглубь. Его как бы тянет к центру курдонера, при этом архитектурный образ зданий с обеих сторон все время меняется, делается все выразительнее. В этом кроется некая эстетическая закономерность, прочувствованная автором и выявленная его мастерством – прием описа-

ния.

28

Содержание

Раздел 1. Теоретические основы Экскурсоведения__________________________ 3

30