ivanov_111102.03.doc

Время

Описание

00:00

Итак, это все хорошо и здорово, а у нас с вами, страшное дело, отчетность какая-то по курсу. Сегодня к вам на почту упали темы для эссе, которое я вас попрошу написать, с требованиями к ним, они выглядят страшно, названия тем, но, по сути, в них… не так страшен черт, как его малюют. Поэтому выбирайте себе темы, и со всеми вопросами по форме и содержанию, если что-то непонятно, обращайтесь ко мне, я вам буду подсказывать какие-то источники информации и так далее. Пишите на почту.

[реплика] – А какой объем?

– Там я указал, по-моему, не больше 15 тысяч знаков, это, по-моему, около 3-4 страниц. Ну, по ощущениям.

– Тетрадных или А4?

– Ну А4, печатных знаков.

– …

– Нет, я просто буду их ждать в электронном виде на почту. И договариваемся там по срокам. Чтобы у меня было время их почитать, давайте договоримся так. Я их буду ждать от вас за двое суток календарных до нашего последнего занятия, хорошо? Потому что…

– А когда?

– А когда, я не знаю пока. По умолчанию, 14 декабря. А как на самом деле будет, если что-то изменится, Вячеслав Николаевич сообщит.

– Нам нужно как-то распределить или любую тему можно взять?

– Давайте договоримся так, вы их распределяете, но смысл такой, что не больше двух человек выбирает одну тему. Давайте так договоримся. Там их, по-моему, штук 16, вот где-то так. В принципе, их достаточно для того, чтобы каждый писал свою, но если вдруг…И последнее наше занятие с вами будет выглядеть так: мы первые полтора часа обсудим по последней теме, которую вам Сан Саныч прочитает, некоторые вопросы. А затем, вторые полтора часа, я вам дам, страшное дело, итоговую работу. Там будет несколько тестовых вопросов и, соответственно, что называется statement, утверждение для ваших комментариев, просто ваши соображения. Вот по организационной части есть какие-то вопросы сейчас? Ну, пока нет, ладно, отлично. Тогда выбираете темы эссе, а мы давайте к содержательным частям двигаться.

Давайте начнем сразу с игры. Давайте сразу проведем эксперимент небольшой. Значит, вот вам каждому по листочку, передайте там. Значит, смысл эксперимента заключается в том. Он может получиться, может не получиться, в любом случае, надо проверить, насколько ваша аудитория отличается от аудитории, с которой я обычно имею дело. Эксперимент очень простой. Предположим, что у каждого из вас есть запас денежный, 1000 каких-то единиц, рублей, долларов, что вам больше приятно. Вы все вместе можете произвести какое-то благо, которое будет потребляться совместно. Для этого нужны ваши усилия. Усилия тоже в денежном выражении, соответственно, вы можете любую часть из этих денег своих, из запаса, то есть от нуля до тысячи, отдать на благое дело, так? Но для того, чтобы это благо произвести, которое вы все вместе будете потреблять, можете придумать, какое благо, надо набрать со всех 12 тысяч рублей.

– Нас 15 человек.

– Отлично.

– Можно совещаться?

– Нет, совещаться не надо. Каждый независимо принимает решение, это важно. И допускается, считается, что если мы все-таки производим это благо, то прирост вашей полезности, вашего выигрыша от потребления этого блага – это еще тысяча рублей.

– Причем получают все, да?

– Каждый получает по тысяче, да. Вы меня простите, просто вы будете сейчас репрезентативными агентами, то есть такими, каждый будет одинаковыми в плане предпочтений, каждый от блага получит одинаковую полезность. Ну и взнос, который вы сделали, они, естественно, не возвращаются, это ваши усилия, которые вы затратили на производство данного блага. Каждый, независимо друг от друга, будьте добры, сделайте, пожалуйста, ставки, то есть, сколько вы из вашей тысячи готовы отдать на производство этого блага.

– Даже если человек не заплатит, а благо будет куплено, то человек не заплативший, получает тысячу?

– Естественно. Это важно.

– С расчетом, что нас 15 человек?

– Ну, естественно.

– А если бы нас было десять?

– Ну, я бы изменил цифры как-нибудь. Долго не думая, ну, мы не на реальные деньги играем, к счастью и к сожалению. Давайте так, вы сюда передадите все, и здесь у нас будет, на первом ряду, счетная комиссия.

– …

– А мы можем себе часть забирать, счетная комиссия?

– Ну, бумажки заберите себе, пожалуйста.

– А взнос не возвращается в любом случае, да?

– Да.

– То есть только тысячу можно получить?

– Да.

– …

– Ну, представляете, если бы это не денежный взнос был, а, например, вы бы все вместе строили…вы бы жили в Северной Италии, в Тоскане, и строили бы плотину от наводнения. То есть, каждый какое-то количество мешков земли притащил. Понятно, что вам эти силы не вернутся, которые вы затратили, время. А, с ноутбуком считают? Ну ладно.

– Ну, здесь такие цифры, не целые даже.

– Даже не целые? 999 рублей 99 копеек?

– …

– Что-то все 800 сдали, хитрые.

– Да, кстати, сколько, ну, вы уже, понятно, посчитали, сколько каждый должен внести, чтобы благо было произведено.

– 800.

– 800, отлично.

– Да, но я перестраховался чуток. Потому что есть люди, которые…

– Нет, сейчас будем интерпретировать результаты, в принципе, я даже примерно назову диапазон суммы, которую вы соберете. Скорее всего, вы соберете где-то, ну, от 9 до 11 тысяч, вероятнее всего.

– …

– Больше 15 соберете?

– Нет, если правильно посчитают, то больше 15…

–…

– 9538.

– 9538. Дальше, теперь начинаете осознавать. То есть благо не произведено. Начинаете осознавать, кто с какой суммой остался.

– Я с тысячей.

– Отлично, то есть не то, чтобы это отлично, но. Значит, смотрите, что эксперимент показывает. Он показывает несколько сразу важных моментов. Первое, вашу готовность честно… ну, я не буду говорить словами «честно» или «нечестно», потому что это такие, у них положительное или негативное звучание, коннотация, в рамках «плохо-хорошо» не рассуждаем», а рассуждаем, то есть… кооперативно вести по отношению к партнерам. И, во-вторых, результат этого эксперимента отражает доверие ваше к партнерам. То есть, конечно, вы, может, сами и готовы, но при этом, зная, что другой подведет и благо не будет произведено, стимулов делать вклады нет. Да? То есть, когда благо не производится, ну, в любом случае, и если благо производится, и если не производится, самыми выигравшими оказываются те, кто сделал наименьший взнос. Да? То есть возникает так называемая проблема координации, да? То есть надо всем вместе что-то делать, производить благо, покупать его и так далее. Но, тем не менее, благо не производится. И так, вот такой результат эксперимента получился, в какой бы аудитории их не проводили.

– Но здесь ведь соотношение очень важно суммы. Просто здесь нужно пожертвовать 80 процентов своей суммы, чтобы получить всего лишь 20. Если бы риски были другими, если бы даже было соотношение 60-40, то уже бы…

– Нет, естественно, это понятно. От величины выигрышей потенциальных зависит. Если бы я увеличил в контексте эксперимента до полутора тысяч выигрыш, то, скорее всего, сумма, может быть, и была бы набрана. В две тысячи – так наверняка была бы набрана. Но, в принципе, даже если вы тратите 800 денежных единиц, в результате получаете 1200, 20% доходности – это на самом деле очень и очень. Это очень серьезный показатель. Не все игроки на бирже на 20 процентов доходности выходят, особенно в долгосрочном периоде, практически никто.

10:34

Так вот, здесь мы подбираемся к проблеме, которая является, наверное, одной из самых исследуемых с самого рождения вообще экономической науки: как люди делают что-то вместе, взаимодействуют друг с другом. И здесь, конечно, огромное количество различного научного материала подготовлено, но нас интересует сейчас самая базовая моделька, про которую вы наверняка слышали, я не знаю человека, который про нее не слышал. Это так называемая знаменитая «дилемма заключенных». Слышали про нее?

– Да-да.

– Отлично. А скажите, пожалуйста, а вот эта дилемма заключенных, ну, то есть, легенда понятна, сидят два заключенных по одному делу, в разных камерах, друг с другом не общаются и каждый может вести себя либо честно по отношению к партнеру, либо заложить партнера, либо кинуть его, либо нет. Что изначально эта игра моделировала, кто-нибудь знает? Это одна из любимых игрушек экономистов, естественно, изначально это была военная разработка, она моделировала гонку вооружений между США и Советским Союзом, потом ее математик и экономист Альберт Такер увидел и сказал, что, как бы, о, отличная вещь, она столько всего объясняет. Ему говорят, как-то неудобно, военная разработка, он говорит, ну, я переделаю. И сделал легенду про дилемму заключенных. Чем она интересна и замечательна? Хотя она всего лишь одна из таких простеньких моделек, которые использовались и используются для исследования этой тематики. Два игрока, у каждого две стратегии, либо кооперироваться, то есть объединять свои усилия с партнером, либо не кооперироваться. Ну, в рамках контекста нашего с вами эксперимента, либо вкладывать какую-то значительную сумму денег, либо не вкладывать. Да? Соответственно, а это выигрыши […] в первой строке в ячейке первым указывается выигрыш игрока А, второй выигрыш игрока Б. Ну, игра симметричная, можно было бы ее и по-другому представить, но смысл в том. Когда эта игра превращается в игру «дилемма заключенного»? Когда установится определенное соотношение между выигрышами. То есть, как вы видите, обществу, ну, общество состоит из двух человек, наиболее выгодная точка для общества – это ячейка, где оба игрока кооперируются, 6-6. Тогда общество получает суммарно максимальный выигрыш, 12. Но, есть один момент, есть одна проблема, связанная с такой концепцией, как равновесие по Нэшу. Кто-нибудь знает, что такое равновесие по Нэшу? В чем оно заключается?

[реплика] – Лучше нельзя чего-то…

– Лучше нельзя чего-то . Не, ну, вообще, да, начало правильное.

– Не, ну примерно на такой же таблице. Если для каждого из игроков нет более выгодной позиции..

– Нет.

– Пересечение. При неизменной стратегии…

– ..для каждого выгодно оставаться в текущем положении.

– Отлично. То есть, это важно, нету лучшей стратегии при заданных фиксированных стратегиях других игроков. То есть, говоря таким, бытовым языком, это то равновесие, из которого не выходят в одиночку, выходят все вместе только, то есть нужна какая-то кооперация. Кстати, в фильме, как фильм называется с Расселом Кроу, да, «Игры разума», там они тоже концепцию равновесия по Нэшу обсуждают, они там ее объясняют неправильно, когда они сидят в ресторане, они на самом деле формулируют принцип Парето-улучшения, но равновесие по Нэшу там не объясняется. А равновесие по Нэшу в какой здесь точке? 3-3. То есть, игрок, ни игрок А, ни игрок Б в одностороннем порядке, соответственно, свой выигрыш изменением своей стратегии изменить не может в лучшую сторону, только может ухудшить свою позицию. И, соответственно, общество вместо того, чтобы достигать точки 6-6, оно попадает в точку, некооперативное равновесие, да, в точку 3-3. Почему, возвращаясь к гонке вооружений, если мы здесь подставим вместо «кооперироваться/не кооперироваться» «наращивать вооружения/сокращать вооружения» в эпоху Холодной Войны между США и Советским Союзом, то ты, конечно, можешь в одиночку сокращать вооружения, но если твой партнер при этом будет эти вооружения наращивать, то ты окажешься в очень неприятной ситуации, в точке 1-9. У Бориса Заходера есть прекрасные по этому поводу стихи как раз, которые очень четко отражают эту проблему координации. Он написал примерно следующее: «Люди, знайте, что вы братья, эра братства наступила. Или братские объятья или братская могила. Вот о чем в двадцатом атом мягко намекнул приматам». То есть, на самом деле, очень четко отражена проблема, которая здесь существует. Можно еще другие игры придумать, которые будут называться не «дилемма заключенного», тем не менее, общая логика большинства таких игрушек, ну, здесь для двух игроков, можно сделать их для многих игроков, заключается в том, что возможно существование равновесия, то есть устойчивого какого-то состояния, которое при этом не позволяет обществу достигнуть максимума возможного благосостояния. Это объясняет огромное количество проблем, с которыми сталкиваются люди в странах третьего мира, в некоторых развивающихся странах, когда невозможность налаживания координации какой-то не дает обществу достигнуть максимума благосостояния. Значит, и здесь нам почему в данном контексте эта игрушка интересна, потому что она нам довольно многое объясняет на базовом уровне на таком, проблему, которая связана с производством общественных благ. Что такое общественные блага?

[реплика] – Те, которые производятся меньшинством, но потребляются всеми.

– Ну, или потребляются частью, потребляются всему.

– Вне зависимости от того, производили они их или нет.

– Да, это очень важно. Могут, конечно, производить все. Но ключевой момент, общественные блага, public good – это такой устойчивый экономический термин, который связан с двумя параметрами. Первое, это возможность исключения неплательщика, то, что называется «исключаемость из потребления». Насколько высоки издержки исключения из потребления человека, который не платил за это благо? Давайте приведем какой-нибудь пример блага, которое мы потребляем. Ядерный щит над городом Москва, ну, и близлежащими районами.

[реплика] – Долгопрудный накрывает?

– Ладно, накрывает. Ну, как мне сказали, когда я общался с офицерами, будучи на военных сборах, они сказали, что если какая-то ракета полетит, то где-то в районе Истры – Солнечногорска упадет, то есть, если с Запада полетит, то щит успеет ее сбить где-нибудь там, на ближних подступах, но тем не менее. До Красной площади вряд ли долетит. Ну и Долгопрудный тоже под защитой находится. То есть мы все потребляем это благо. И, пример для того, чтобы запоминающийся, должен быть острым, да? И есть, например, на метро Академическая бомж, который за последние много-много лет не заплатил ни копейки налогов, на которые эти блага производятся, но, тем не менее, он его потребляет, да? Какого черта, спрашивается. Можно ли его исключить из потребления данного блага? Ну, можно, конечно. Можно неплательщиков депортировать, из-за действия этого щита вывезти, оставить там, за границей, сиди.

[реплика] – За Истру…

– Ну, да, за Можай, как раньше московские, за Можай. Но, во-первых, это большие издержки, да? Во-вторых, он вернется, скорее всего. А в-третьих, возникает второе свойство, которое приписывается общественным благам – это так называемое свойство неконкурентности в потреблении. То есть, что такое неконкурентность в потреблении? Это ситуация, когда очень низкие издержки обеспечения благом дополнительного потребителя. Ну, то есть, вас сейчас сидит 15 человек, потребляет такое благо, как семинар по институциональной экономике, если придет 16-й человек, то для вас, остальных, его не станет меньше, этого блага, да? То есть, смысл заключается в неконкурентности. То есть, два параметра, и у нас возникает очень простенькая табличка, матрица 2*2 по признакам наличия или отсутствия этих двух свойств. Значит, давайте разбираться. Частные блага – в первой ячейке, понятно, что это такое. Все, чем вы пользуетесь в частном порядке. Наличествует исключительность доступа, то есть, человека, не платившего за это благо, легко можно исключить из потребления. И наличествует конкурентность, то есть, если вы потребляете яблоко, автомобиль, какой-то ноутбук, телефон, то для других пользование данным конкретным благом становится невозможным. На противоположном полюсе, в четвертой ячейке, общественные блага: национальная оборона, национальное законодательство, какие-то инфраструктурные объекты, много чего можно придумать. Соответственно, есть два промежуточных варианта. Блага клубные или локальные общественные блага, когда исключительность доступа присутствует, легко исключить неплательщика, но при этом отсутствует конкуренция при потреблении. То есть, благо предоставляется как неконкурентное, но участникам какого-то клуба, какой-то группы конкретной. Ну, например, семинар, да, кино, домофон в подъезде, какие-то блага, которые предоставляются по членским карточкам всяких клубов и так далее. И самая сложная ситуация, нету четкого термина, единого, устоявшегося, но мы обозначим, как «социально значимые блага» - это блага, которые характеризуются конкуренцией при потреблении, но при этом отсутствует исключительность доступа.

23:20

Приведите какой-нибудь пример.

[реплика] – Стипендия.

–Ну, там и конкуренция при потреблении присутствует, и исключительность доступа тоже. Если кому-то дали стипендию, то другому эти деньги уже не достанутся.

–Какое-то социально значимое благо?

– Да.

– Чистота, например, на улице.

– Дороги.

– Школа.

–Хорошо, да. То есть, например, дорога при определенной…загруженное шоссе – это социально значимое благо. То есть это благо, которое находится, фактически, в режиме свободного доступа, в режиме общего доступа, но при этом существует конкуренция. Там, где возникает трагедия общин, сверхиспользование. Пастбища, ирригационные системы и так далее, и так далее. Почему нам это интересно? Потому что в обществе производится и потребляется огромное количество благ, общественных, социально-значимых, клубных, при производстве и потреблении которых возникают проблемы, которые не возникают при производстве и потреблении частных благ. Какие это проблемы?

[реплика] – Ну, кто их производить будет.

Да, кто их будет производить. Соответственно, базовая проблема, которая лежит, носит название «проблема безбилетника», «free-rider problem». Ну, «free-rider» дословно переводится «свободный наездник» с английского, но перевели, на мой взгляд, очень точно, как «проблема безбилетника». То есть, для производства данных благ нужна какая-то кооперация. Раз их потреблять будут вместе, нужна какая-то кооперация, то есть совместные действия. При этом человек ввиду наличия этих двух свойств может уклоняться от участия в производстве данного блага, но при этом извлекать выгоды, в этом и заключается проблема безбилетника. То есть, возвращаясь к нашей дилемме заключенного, почему она очень хорошо подходит для описания этих проблем? Потому что фактически быть безбилетником, в данном контексте, при данном распределении выигрышей, рационально, это хорошо и правильно. И многие люди, собственно…Ну, проявление безбилетничества мы видим постоянно. То есть что нам предсказывает данная теория? Что общественные блага будут скорее всего недопроизводиться. Это очень печально, потому что нам хочется их потреблять. Более того, они необходимы для экономического развития в какой-то степени. И эффективное законодательство, хорошая инфраструктура, и так далее, и так далее – это вещи, необходимые для экономического развития, а если у нас они недопроизводятся, то соответственно, и очень серьезные проблемы начинаются, далеко идущие эффекты в плане роста и развития. Так вот, двигаемся дальше. То есть базовый вопрос, с которым здесь столкнулась экономическая теория, ну, исследователи и практики: как, фактически, общество привести в хорошее равновесие, то есть в то, где общество сможет потребить максимум какого-то продукта, в точку 6-6. Какие есть способы? Слушайте, а кто-нибудь играл когда-нибудь онлайн в дилемму заключенного? Есть целые чемпионаты по этой игре, то есть надо за несколько раундов набрать максимальные выигрыши. Попробуйте, это забавно. Так вот, каким образом можно людей стимулировать к тому, чтобы они попадали в точку 6-6?

[реплика] – Насилием. Ну, тех, кто не платит налоги, будем преследовать по закону.

–Отлично, то есть первый момент. Естественно, может быть ситуация, когда мы каким-то образом внешним вмешательством изменяем структуру выигрышей. Например, накладываем санкции на тех, кто не кооперируется, когда мы это замечаем, или наоборот, поощряем тех, кто кооперируется. Хорошо. Кто этим будет заниматься?

– Государство.

–То есть вы понимаете, что эффективное принуждение – это тоже общественное благо, по большому счету, второго порядка такое. То есть этим тоже кто-то должен заниматься и там тоже будет возникать проблема безбилетника. Государство должно заниматься, да? Давайте, по поводу государства мы сегодня еще много будем говорить, давайте пока эту тематику отложим. Можем ли мы …

– Кооператив какой-нибудь. Ну, люди взяли инициативу и сказали: «Кто хочет с нам, тот будет платить, кто не хочет…». Ну, это клубное, скорее, всего.

–Отлично. Общество, в принципе, может наладить координацию и без государства, практика это показывает. Это важно и хорошо. Потому что…В чем заключается определенная, наверное, даже прелесть. Вот эта базовая игрушка показывает, что мы неизбежно попадаем в плохое равновесие. А практика, конечно, гораздо богаче, и когда экономисты начали получать полевые данные такие, экспериментальные и полевые, то надо было объяснять, а что здесь вообще происходит. А что показывает эксперимент? Эксперимент показывает страшно интересную вещь. Можно эту игру сделать многоходовой, первое. И тут начинаются очень интересные эффекты. Если вы эту игру делаете многоходовой, то эксперименты показывают, что в какой-то момент люди начинают кооперироваться, хода где-то с 7-го, с 8-го, и вот точка 6-6 становится устойчивым равновесием. Но, опять же, теоретическая проблема вот в чем заключается. Допустим, в игре 20 ходов, 20 раз вы встречаетесь, выбираете стратегию, независимо от своего партнера. Ну, вы как-то, давайте, потеоретизируем. Допустим, вы дошли до 19-го хода, вот теперь про 20-й ход думаем. Вот 20-й ход, вы понимаете, что, во-первых, вам ничего не будет за то, что вы сейчас обманете партнера, при этом, вы, более того, понимаете, что он наверняка точно так же думает. То есть на 20-м ходу вы знаете, что рациональнее, скорее всего, не кооперироваться, обмануть. Вы как минимум себе минимизируете, если даже не получаете девять, вы минимизируете себе потери. Но если вы знаете, что у вас эта ситуация случится на 20-м ходу, сдвигаемся, обратной индукцией действуем, на ход назад. То есть, вы знаете, что в 20-м по-любому обманут, давайте, на 19-м, значит, тоже нету смысла кооперироваться. То есть теория предсказывает, что если у нас действуют такие рациональные индивиды в игре с конечным числом ходов, то они все равно, у них смысла нету кооперироваться, потому что у них действует эта система обратной индукции. Это теория предсказывает. А на самом деле все происходит, как в старом анекдоте про математика, который логикой занимался, а его посадили в тюрьму и приговорили к смертной казни. Знаете этот анекдот? Ну, это шикарный вообще тонкий юмор. Когда посадили математика в тюрьму и сказали: «Тебя казнят на следующей неделе, но мы не скажем тебе, в какой день». Он начинает рассуждать: то есть в воскресенье меня казнить не могут, потому что если меня не казнят до субботы, это значит, что я уже буду знать, в какой день, значит, они нарушат условие. Но если они меня не могут казнить в воскресенье, значит, они по точно такой же причине не могут казнить и в субботу. Начинает действовать обратная индукция, он выясняет, что его в принципе на этой неделе, условия несовместные, его на этой неделе казнить не могут. И он успокоено ложится спать. В общем, в среду пришли и казнили. То есть жизнь оказывается интереснее, чем сухое теоретическое обсуждение. И что показывают эксперименты? Во-первых, если людям в игре «дилемма заключенного» или в той trust game, в которую мы с вами играли только что, дать возможность выделять деньги не только на производство общественного блага, но и на производство общественного блага 2-го порядка, выявление и наказание безбилетников, они склонны вкладываться, хотя непосредственно они от этого мало получают выигрыша. И более того, они склонны вкладываться в это даже на последнем ходу игры. Вот, 20-й ход, они все равно готовы часть денег отдавать на наказание безбилетников, не все, конечно, но определенное количество людей определенные суммы. То есть все гораздо более, скажем так, по-человечески, чем предсказывает базовая моделька. Вот, вопрос: а почему люди готовы тратить деньги свои даже в последнем периоде на наказание безбилетников? Ну, уже выгод никаких нету, последний ход. Какие предположения? То есть по идее, ну, смысла никакого.

[реплика] –Ну, люди ведь не рациональные…

–Я не говорил, что они не рациональные. Я говорил, что они ограниченно рациональные, это важно. То есть когда экспериментаторы столкнулись с таким эффектом, то дошло дело до того, что пришлось нейрофизиологов призвать на помощь. То есть экономисты сейчас некоторые, особенно, экономисты, которые занимаются экспериментальной поведенческой экономикой, они активно сотрудничают с нейробиологами, с нейрофизиологами. Смотрели, какие участки мозга возбуждаются при том, когда безбилетник наказывается, выяснилось, что там дополнительную какую-то полезность человек получает, в общем, очень интересно. Это молодая, крайне новая, ну, довольно новая область знаний в экономике, но она очень интересная и, наверное, очень перспективная. Потому что выяснилось, что мы действительно должны залезать в человеческий мозг, чтобы понимать, как он принимает решения. Выяснилось, кстати, забавно, что когда человек мстит или наказывает кого-то, у него те же участки мозга возбуждаются, которые возбуждаются, когда он хочет пить. То есть выражение «жажда мести», оно очень такое, четкое физиологическое обоснование под собой имеет.

35:09

То есть, первый момент, сделать игру многоходовой, тогда выгоднее станет производить общественное благо, кооперироваться, делать что-то совместно в какой-то момент станет выгодно. Значит, теперь…Да, была, кстати, забавная история у Геродота. Еще Геродот описал. Вы не знаете историю, как торговали финикийцы на побережье Западной Африки? Мало ли. Торговля была очень интересная. Финикийцы приплывали на берег Западной Африки, а местные жители их боялись, ну, потому что непонятные люди, на корабле, ничего, кроме сглаза от них не дождешься. Что делали финикийцы – они приплывают и выкладывают на берегу свои товары, которые привезли, и куда-нибудь за горизонт, за какой-нибудь ближний остров, чтобы их не видно было. Выходят местные жители из леса или откуда там, против каждого товара финикийского они кладут свои какие-то продукты местного производства в той пропорции, в которой они готовы обменять и сами уходят в лес. Приплывают эти опять на кораблях, смотрят, эта пропорция устраивает, они тогда свой товар оставляют, этот забирают на корабль себе. А вот эта пропорция не устраивает, надо еще поторговаться, опять уплыли. Эти вышли: так, здесь поменялись – хорошо, вот здесь, наверное, надо добавить, если хочется сильно. Так в несколько итераций они, не видя друг друга, вслепую торговались. Заметьте, вам приплыли, и оставили товары на берегу, да? То есть вот, полный берег халявы, почему бы просто не забрать себе и все?

[реплика] – В следующий раз…

– Ну, да, логично, то есть многоходовая игра: если вы обманете, то в следующий раз просто не приплывут и ничего не оставят. А хочется, чтобы постоянно это было. То есть то, о чем мы говорили и в первой, и во второй теме: когда у нас возникают какие-то долгосрочные горизонты, это, как правило, улучшает очень стимулы, стимулы делает хорошими, к кооперативному поведению все это дело сводит. То есть, первый момент: действие репутационных механизмов за счет многоходовости игры. Второй момент: внешние стимулы какие-то, то, что автор этой концепции, Мансур Олсон, замечательный экономист, который не получил нобелевскую премию только потому, что умер не вовремя, он был одним из главных претендентов, но не дожил, он называл это «селективные стимулы» или «избирательные стимулы», если на русский дословно переводить. Очень хороший, кстати, вопрос: вы пойдете на выборы, кстати, в декабре? Ну, не хотите, не отвечайте. В декабре, в марте пойдете на выборы кто-нибудь? Ладно, а кто-нибудь уже ходил на выборы? Ну, наверняка. Слушайте, а что вы ходили на выборы?

[реплика] – Там призы какие-то, серьезно…

– Когда первый раз, то шоколадку дают.

– Шоколадку? Хорошо. Нет, это важно действительно. Потому что очень большая загадка, например, в плане кооперации. Проблема кооперации. Вот поход на выборы – это тоже такая существенная загадка для исследователей, которые занимаются общественными процессами. Зачем человек идет на выборы? То есть он тратит свое какое-то время для того, чтобы проголосовать и получает очень мало выгоды. То есть в чем заключается выгода человека от выборов по идее? Когда ему выгодно идти на выборы? То есть если все голоса разделились поровну, и его – решающий, тогда он молодец, имеет смысл идти. Но вероятность этого, она, сами понимаете, стремится к нулю, причем с огромной скоростью. Тем не менее, огромное количество людей ходит на выборы. Не все, но тем не менее. Почему?

[реплика] – Они не воспринимают это как издержки.

– Как вариант.

– Люди некоторые считают, что это не обязанность, а право, то есть привилегия. Если учитывать, что еще в начале 20-го века […] у населения не было такого права, то после этого, наверное, ближе к концу 20-го века…

– Хорошо, но вот самое интересное. Даже в Советском Союзе, ну, первые выборы – это понятно, первые свободные выборы, все одели лучшую одежду и радостно пошли голосовать, в 34-м это году, по-моему, было, но не суть. Но даже в 50-х, 60-х, 70-х явка на выборы, причем добровольная, без всяких там искажений статистики и приписок, была очень высокой.

– А за кого голосовать-то?

– Это самая главная загадка. «Голосуйте за блок коммунистов и беспартийных» это называлось, висели выборные лозунги, потому что другие партии были запрещены, сами понимаете. То есть фактически выборы были безальтернативными, но огромное количество людей на них ходило.

– А какой бланк был?

– Слушайте, я вот бланк не видел, честно признаюсь, вот советский бланк для выборов я не видел, не застал. Но тем не менее. Не-не-не, все анонимно, более того, все кабинки, четко анонимно голосовать. Но, понятное дело, любой нормальный человек, который был на этих выборах, он понимает, смысла в них особого нету. Что тогда на них ходили?

– Интересен сам процесс.

– Страшно было. Вдруг, не придешь – мало ли что.

– Заберут ночью.

– Заберут ночью. Представляете, полстраны ночью так забрать, если что. Куда ее девать?

-

–Ну, вообще, на самом деле, на избирательных участках торговали товарами дефицитного спроса, сосиски, колбаса, все, как положено. Плюс еще сильно снижались издержки похода на выборы. То есть если кто-то болел, был в командировке, приходили на дом, очень легко отдавали открепительный, сама процедура была налажена. Ну, это такой, опять же, пример того, как могут действовать селективные стимулы избирательные. Приходишь на выборы – получаешь доступ к лотку с колбасой. Как вариант.

– Зачем государство тогда устраивало это?

– О, вот это самое интересное. Зачем государству, которое явно уже предопределило исход, организовывать выборы, тратить на это деньги.

– Потому что тогда они даже не притворялись, что…

–Это фактически плата за легитимность. Ну, это еще стоит обсуждать, конечно. Тоже хорошая тема. Так вот, то есть два момента: репутационные механизмы и селективные стимулы. Отлично, у нас налаживается кооперация, и это действительно показывает практика. То есть, например, в малых группах, где какое-то персонализированное общение, очень хорошо производятся довольно сложные общественные блага, потому что репутация действует, игра многоходовая, очень легко безбилетники находятся и так далее.

Самая сложная ситуация, когда игра одноходовая, то есть репутационные механизмы действовать не могут, и внешних никаких стимулов нету. То есть такой…самая тяжелая ситуация. Будут ли люди в таких случаях выбирать кооперативную стратегию?

– По-разному.

– Отлично. То есть еще самые ранние экономисты задумались, что что-то там есть еще сверх материальных выгод, помимо них, которые объясняют кооперативную или не кооперативную стратегию у людей. И не так давно это оформилось в концепцию, которая носит название социального капитала, не очень удачное название, но очень много работ уже написано с использованием этой неудачной метафоры, но поэтому оно так довольно устоялось. То есть смотрите, что происходит. Может ли человек вести себя кооперативно, когда ему ничто не грозит за некооперативное поведение ни в какой форме: ни в форме наказания, ни в форме того, что он потеряет будущие выгоды за счет того, что с ним тоже никто водиться не будет? Выясняется, что может. Довольно серьезное количество экспериментов показывают, что люди на практике очень часто склонны поддерживать именно кооперативное поведение. Ну, я вам рассказывал про эксперимент с кошельками? Да. Отлично. Один из случаев. Другой эксперимент, их много было, очень много, провел замечательный американский, ну, не скажу, что ученый, просто человек, наверное, Мартин Фельдман. Это классная история. Он работал в одном из министерств американских и был известен тем, что он очень хорошо дома пек бублики. Ну, просто у него хобби такое было, и когда был праздник какой-то, соответственно, в их конторе, он приносил домашние бублики, и всем очень нравилось. Потом его начали просить: «Ну, пеки почаще». Он говорит: «Не вопрос», наладил там фактически промышленное производство, приносил на работу каждый день ящик бубликов с плавленым сыром каким-то, ставил коробку с бубликами и коробку для денег, открытую, говорил: вот бублик с сыром с плавленым, ну, сколько там, 50 центов, 1 доллар, не важно. Бублик берете – деньги в коробку. И сам уходил к себе в офис сидеть. А , это стояло в коридоре где-то там. И выяснилось, что за 95% бубликов хорошо платили, ну, воровали процентов 5. А потом этот человек, чем он интересен, чем эта история интересна, тем, что он понял, что на бубликах зарабатывает больше, чем в своей конторе в министерстве, и полностью… он открыл небольшую пекарню и занимался только тем, что в разные компании поставлял бублики, ушел вот в это. Но, он не забыл про экономическое образование, и он вел отчетность и фиксировал, а схема была точно такая же, то есть ставил коробку и коробку для денег. Схема была точно такая же, и он фиксировал, сколько у него бубликов воруют. Крайне интересные результаты получились. В каких-то компаниях хорошо клали деньги, причем заметьте, человек может своровать бублик взять без спроса, во-вторых, он может из открытой коробки взять деньги и унести. Выяснилось, что бублики крадут гораздо чаще, чем деньги. Во-вторых, выяснилось, что начальство берет бесплатно чаще бублики, чем рядовые работники. Выяснилось, что в хорошую погоду кладут обычно денег больше, чем…выручка обычно больше, чем в плохую и так далее. Базовые-то результаты очень интересные: что он мало где зарабатывал…если он зарабатывал где-то меньше, чем…то есть кражи, если превышали 12% или13%, то он считал, что эта компания очень плохая, как-то писал ей письма, что он прекратит поставлять бублики, обычно ситуация налаживалась. Больше 85% людей, как правило, при полном отсутствии каких-то санкций, они честно себя ведут, это хорошо. Ну, там вплоть до очень интересных экспериментов было. Рядом с этой делали закрытую банку для денег, он там много разных вещей придумывал. Рядом с коробкой ставил фотографию, это очень интересный результат, рядом с коробкой для денег он ставил фотографию человеческих глаз просто, на принтере распечатанную, и в такие коробки, где были глаза, гораздо больше бросали. То есть это как люди принимают решения.

48:02

Это забавные такие вещи, но в целом они довольно серьезно укладываются в теорию, да? Что есть какой-то параметр неуловимый, который отвечает за то, что люди даже в отсутствие санкций хорошо себя ведут. То, что связано с каким-то культурными нормами. И это все выразилось в концепции социального капитала, который можно определить, как степень распространенности норм честности и доверия в обществе. Одним из людей, который сделал решающий вклад в популярность, наверное, это концепции был американский политолог Роберт Патнэм. Он исследовал такой очень известный для экономистов кейс, это разницу в развитии между северным и южным регионами Италии. То есть это такая…не секрет абсолютно, что в Италии северные регионы, где были бывшие…которые в северной части страны расположены, Генуя, Венеция и так далее, они очень хорошо развиты, там довольно высокое качество местных властей, выше уровень экономического развития, ниже преступность, ниже коррупция. А в южных регионах Италии, где Сицилия и еще что-то вокруг, там все с точностью до наоборот, хотя казалось бы, одна страна, причем не очень большая. И Патнэм обратил на это внимание, попытался объяснить это тем фактом, что…ну, культурными нормами, которые возникли из разных исторических событий, но это уже не суть, как важно. Южные районы находились под властью каких-то монархий, как правило: то там турки, то испанцы, то еще кто-то. А в северных регионах обычно никого не было, никакая монархия их не захватывала сильная, и они вынуждены были все проблемы решать самостоятельно. Возникли эти города-государства, где у людей нарабатывались нормы кооперативного поведения. И сейчас…Потом это все на таком, межпоколенческом уровне передавалось в виде неформальных каких-то правил, неформальных норм, и сейчас, можно сказать, что на эмпирике доказано, то есть, анализ стат. данных, что вот именно исторический опыт независимости влияет на разницу в уровне кооперации и, соответственно, уровне развития. Для экономистов, которые нащупали, с одной стороны, с точки зрения эксперимента, с другой стороны, с точки зрения каких-то экономических примеров, проблему для них встала очень серьезная задача. Просто как двигаются экономические исследования: вот есть кейсы, есть моделька, дальше вопрос «а как это все проверять». Встала задача измерений, то есть, чтобы что-то проверить количественно, надо измерить это. А как измерить эти нормы кооперации? Существует такая возможность, как мы уже говорили на первом занятии, измерять социальные нормы с помощью опросов. И есть такой очень известный опросник, который называется World Values Survey, Всемирный Замер Ценностей, есть его региональные какие-то отделения, где есть вопрос, вычленяющий как раз уровень доверия в обществе и уровень кооперации, соответственно. Уровень доверия, что это такое? Это то, как вы ожидаете, ожидаете ли вы от незнакомца, партнера какого-то, нехорошего поведения, нечестного. И вопрос звучит так: «Считаете ли вы, что большинству людей можно доверять». Или, другими словами, «Не будете ли вы чрезмерно осторожны в общении с другими людьми». И процент людей, положительно ответивших на этот вопрос, что другим можно доверять, фактически является измерителем уровня доверия. Очень серьезный разброс между странами, очень серьезный разброс. Если в Скандинавии до 70%, 60-70% отвечают, что другим людям доверять можно, то в южных регионах Европы уже гораздо меньше, там, на уровне 40%. В Латинской Америке, если 5% ответит положительно, что можно доверять людям, то это уже крутой результат. То есть очень серьезный разброс, и когда таким образом был найден измеритель этих норм кооперации, ну, в качестве доверия, его начали проверять, загонять регрессии, ну, то есть в статистический анализ. Помимо этого был еще один вопрос, связанный с тем, как люди…не как они оценивают поведение других, а как они сами готовы себя вести. Там был очень интересный, особенно для русского уха это вообще очень хорошо звучит. Там было 5 вопросов, каждый по 10-бальной шкале, оценить для себя неприемлемость следующего поведения, и, соответственно, по 50-бальной шкале сумма этих 5 вопросов по 10 баллов, оценивались нормы гражданской кооперации. А вопросы были следующие: «оцените для себя неприемлемость следующих действий: едет в общественном транспорте без билета, получать от государства льготы, на которые вы не имеете права, не платить налоги, забирать себе вещи, найденные на улице и поцарапав чужую машину на стоянке, уехать, не оставив номер, ну, контактов». Вот, соответственно, эти два показателя, как выяснилось, очень серьезно коррелируют, то есть у них очень серьезный уровень соответствия. Ну, правда, были там, например, в Турции люди говорят, что «мы очень, мы никогда не будем требовать от государства льгот, забирать себе деньги, найденные на улице» и так далее, но уровень доверия там критически низкий, то есть «мы-то готовы, но вокруг вот какие звери», это все так считают, абсолютное большинство общества. А потом начали проверять вот этот уровень доверия, таким образом измеренный, вот здесь плохо видно, но тем не менее. По горизонтальной оси уровень доверия в процентах, как вы видите, соответственно там Швеция, Финляндия, Дания, Норвегия – Скандинавия. Тут в основном, ну, дальше Канада, Нидерланды, Швейцария. А вот этот показатель – это показатель, так называемый, то, что экономисты называют «экономическая активность», то есть это доля инвестиций в валовом внутреннем продукте, ВВП. То есть что это значит? ВВП складывается у нас из потребления, инвестиций, государственных расходов и чистого экспорта, да? Понятное дело, что если мы много-много потребляем, то ВВП увеличивается, или государство много-много тратить – ВВП увеличивается. Но самая продуктивная часть с точки зрения экономического развития – это инвестиции, всегда. И уровень экономического развития – это, фактически, какую долю инвестиции имеют в ВВП. ВВП, правда, если вдуматься, это довольно условный показатель, просто лучше него ничего не придумано. Сейчас приведу какой-нибудь пример. Ну, есть такой анекдот про двух экономистов, которые идут, он такой, не очень аппетитный, но тем не менее. Идут два экономиста и видят на дороге крыса лежит. Один говорит: «Ты мог бы крысу съесть за сто долларов?». Другой говорит: «За сто долларов? Не вопрос», – и ест крысу эту. Ну, тот ему: «Ну ладно, молодец» – дает ему сто долларов. А потом они идут дальше, еще одна крыса лежит. «А ты бы смог съесть за сто долларов?». Он говорит: «Я бы, наверное, смог бы», – и тоже ест. Тот ему возвращает сто долларов. «Слушай, мы, по-моему, забесплатно сейчас по дохлой крысе съели». «Ну ладно, зато ВВП на двести долларов увеличился». То есть показатель, на самом деле, довольно условный, но он хорош тем, что сквозной для всех, это раз, и, во-вторых, он очень прост в подсчете, по нему есть статистика, это важно. Вот. Соответственно, ну, явно выражена не сильная, но при этом довольно четкая корреляция между параметрами доверия и активностью. Ну, вот здесь слева страны: Бразилия, Турция, Мексика, Нигерия, Чили, вот что-то такое. Вопрос: как вы считаете, а за счет чего, казалось бы, уровень межперсонального доверия, то есть насколько вы доверяете другим людям, насколько вы готовы вести себя честно по отношению к ним, и уровень экономической активности, как это связано вообще? То есть передаточный механизм-то какой?

[реплика] – То, что высокий уровень доверия, наверное, хорошо влияет на то, что люди как-то сделки друг с другом заключают более активно.

– Они готовы рисковать.

– Больше экономическая активность, потому что если ты сидишь и боишься других…

– Меньше риски, соответственно, больше…

– То есть, первое, заключается больше сделок, связанных с риском и неопределенностью, да? За счет того… ну, сложных сделок, так называемых, которые очень важны для такого развития на высоких уровнях. То есть, во-вторых, люди совершенно точно не сталкиваются с очень высокими издержками ведения переговоров и заключения контрактов, достаточно честного слова зачастую, чтобы как-то удостовериться в надежности своего партнера. Еще какие-нибудь есть передаточные механизмы? Ну ладно, сейчас еще чуть попозже о них поговорим. Значит, за последние 20 лет этот показатель социального капитала, который, как правило измеряется в виде доверия по этому опроснику, его очень много проверяли, выяснилось, что он положительно связан с темпами экономического роста, с экономической активностью, с развитием финансовых рынков, с качеством бюрократии, которая действует в стране. То есть, найдена взаимосвязь с огромным количеством параметров. Так вот, значит, самое интересное, наверное, что было здесь найдено, на мой взгляд, найдено было следующее. Вот смотрите, у нас есть государство, которое что-то для нас производит, общественные блага. Это государство, мы сейчас посмотрим, почему, на следующей паре, оно может себя вести или вести себя плохо. Ну, это условно, метафора понятна. То есть государство надо контролировать. И одно из самых интересных исследований, связанных как раз с уровнем доверия заключалось в следующем: что в тех странах, где люди больше доверяют друг другу, как правило, гораздо более эффективное государство действует, ниже степень государственного вмешательства, неэффективного государственного вмешательства […], ниже уровень коррупции и выше качество работающей бюрократии. О передаточных механизмах, но это очень интересные результаты. Помимо вот этого опросника, какие еще есть способы измерения социального капитала. Какие-то исследователи предложили мерить его не по опроснику, а по так называемым косвенным признакам, что это такое? Это связано с тем, что вы измеряете не само доверие, а его эффекты. И начали смотреть…то есть надо найти какие-нибудь параметры деятельности людей, связанные с тем, что…вот здесь явно они действуют за счет вот этого распространения культурных норм кооперации. И начали смотреть как раз степень посещения, уровень явки на выборах, ну, в условиях, когда выборы демократические, конечно, самое, по-моему, было хорошее участие в благотворительных акциях и участие в анонимном донорстве крови. Анонимное донорство крови – это фактически показатель, связанный с тем, что ты делаешь что-то для общества в целом, никаким образом не подвергаясь никаким санкциям, если ты этого не сделаешь. И проверили, действительно в северных регионах Италии, где уровень доверия гораздо выше, там гораздо серьезнее люди в этом участвуют. И вообще, в межстрановой выборке то же самое получилось. То есть это те инструменты, которые экономисты ищут для проверки своих гипотез. Итак, то есть, мы нашли три, как минимум, фактора, влияющих на то, насколько люди участвуют в производстве общественных благ, да? Это возможность использования репутационных механизмов, возможность внешних селективных стимулов, возможность влияния культурных норм, внутренних каких норм доверия и честности. Причем заметьте, мы пока не говорим о том, что общественные блага производит государство, мы пока говорим о том, как общество может с этим справляться само. Может ли быть такое, что общство не справляется, попадает в тупик, то есть попадает, соответственно, в плохое равновесие? Может быть такое. И это, на самом деле, сплошь и рядом происходит. И тогда, действительно, возникает очень серьезная потребность в том… ну, когда это чаще всего происходит? Когда у нас существует большая группа людей, разнородная какая-то большая группа, для которой надо производить что-то, какое-то общественное благо производить, связанное с эффектом масштаба. И тогда возникает потребность в том субъекте, который очень эффективно производит так называемые отрицательные селективные стимулы, то есть наказывает безбилетников. А кто может этим заниматься? Этим очень эффективно всегда могло заниматься государство, и вот здесь, только здесь, возникает потребность в его существовании. Это очень важная отправная точка. Давайте тогда сейчас это зафиксируем, перерыв 15 минут, и продолжим дальше.