Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Национальный исследовательский университет

“Высшая школа экономики”»

Институт гуманитарных историко-теоретических

исследований им. А.В. Полетаева

Лихацкий Андрей Андреевич

Рецепция западных теорий исторической науки в российских периодических и серийных изданиях (1988 – 2002)

Курсовая работа студента I курса магистратуры группы № М-12-1.

Научный руководитель:

д-р. ист. наук, профессор

И. М. Савельева

Москва 2013

Оглавление.

Введение………………………………………..…………………………………3

Глава 1. Рецепция западной методологии исторической науки в альманахе «Одиссей. Человек в истории»……………………..………………………..…30

Глава 2. Рецепция западной методологии исторической науки в альманахе «Казус. Уникальное и индивидуальное в истории»………………………..…63

Глава 3. Механизмы трансляции западной методологии исторической науки в альманахе THESIS………………………………………………………………76

Выводы…………………………………………………………………………...91

Список использованных источников и литературы………………..…………95

Приложения…………………………………………………………………….110

Введение:

Постановка вопроса. В теме, заявленной мной, звучит термин «рецепция», что предполагает трансфер методов, концептов и идей из культуры-донора в культуру, которая в данном случае выступает как реципиент. Важная особенность данного процесса – это то, что он является практически непрерывным, что особенно актуально в свете постоянного увеличения интенсивности международных контактов российских и зарубежных ученых-историков.

Я считаю важным обратиться к периоду, который стал началом активного процесса трансляции новых научных концептов в российскую историческую науку. Хронологический отрезок, который я выбрал, интересен в нескольких отношениях. После 1988 года происходит деформация старой, советской, парадигмы развития исторической науки, которая представляла собой сплав довольно архаичного позитивизма и марксизма. После 1988 года, когда политика гласности дала свои плоды, начала меняться и эта устаревшая к тому моменту методология. Начавшись с изучения «белых пятен» истории СССР, процесс перемен захлестнул историческую науку, и перед историками возник вопрос: может ли историческая наука дальше держаться на старых теоретических столпах?

Ответ данный большинством историков в этот период был однозначен: нет, не может. Историческую периодику и литературу наполнили слова «кризис» и «перемены», которые были взаимосвязаны. Большинству позднесоветских историков было ясно, что выход из кризиса возможен только через обновление.

Фактически перед историком образца 1988 года стоял выбор между двумя возможными вариантами развития событий:

А) Реформирование методологии путем усовершенствования марксисткой методологии истории.

Б) Поиск новых идей в методологии истории. В этом случае возможными направлениями поиска были советская неофициальная гуманитарная наука и мировая историческая наука.

Фактически были опробованы оба варианта развития, но в итоге большинство склонилось в пользу рецепции идей из западной исторической науки. Этому есть несколько важных причин:

– Развал СССР, что соответственно повлекло за собой отход от единственной возможной методологии истории. Вместе с идеологическими ограничениями исчезли почти все государственные и академические препоны на пути проникновения новых идей в область методологии исторической науки.

– Резкое сокращение финансирования гуманитарных наук. Урезание государственного финансирования, привело к переориентации на грантовое финансирование. Существование в новом грантовом пространстве привело к тому, что историки должны были переориентироваться на методологические новации, ведь только таким образом возможно было добиться победы в конкурентной борьбе и получить финансирование для осуществления исследовательской деятельности.

– Рецепция западных идей, была необходима для того, чтобы ликвидировать разницу в уровнях исторической науки в странах бывшего СССР и Запада.

Верхняя хронологическая черта, взятая мною – это время окончания процесса активной трансляции теории исторической науки, что выражалось в сокращении количества переводимых книг и статей, время окончания наиболее активного процесса рецепции.

Теперь необходимо остановиться на сфере исследования рецепции методологии исторической науки. Довольно много написано было по поводу междисциплинарности, рецепции идей школы Анналов, но в то же время все эти работы оказываются фрагментарными. То есть историография концентрировалась скорее на тех особенностях, которые были присущи рецепции, при этом уделяя основное внимание ее результатам. Но при этом оказался недостаточно изученным очень важный вопрос: то как какова была механика самого процесса рецепции и трансляции знания: почему и каким образом отбирались идеи, почему предпочтение было отдано определенным теориям, какие факторы влияли на отбор и рецептирование тех или иных концептов.

Для понимания того, что такое рецепция в области идей, необходимо отметить ее важнейшую особенность: рецепция процесс длительный по времени и происходящий постепенно. Поэтому такие процессы, находящиеся в становлении следует рассматривать комплексно, охватывая взором полностью весь процесс, а не только его плоды. В своей работе я предполагаю сконцентрироваться на самом процессе рецепции. Поэтому я осознаю мое исследование как своеобразный «паззл», призванный закрыть данную нишу, пробел в историческом знании. Понимание работы скрытых механизмов, благодаря которым и осуществлялась рецепция, позволит более точно охарактеризовать те изменения, которые претерпевала историческая наука в период между 1988 и 2002 годом.

Методология. В основу моей работы легли две независимые друг от друга методологии – теория межкультурного трансфера и актор-сетевой анализ Бруно Латура.

Теория межкультурного трансфера в классическом виде возникает в середине 1980-х, в среде французских филологов-германистов, работавших над изданием рукописей Генриха Гейне¹. Примерно с середины 1990-х годов в исследованиях культурного трансфера начинается новый этап – существующая с 1985 года лаборатория «Франко-немецкий культурный трансфер» («Transferts culturels franco-allemand») в лице Мишеля Эспаня и Микаэля Вернера наладила взаимодействие с Лейпцигским университетом и в частности с Маттиасом Мидделом². Результатом их взаимодействия стала книжная серия «Deutsch-französische Kulturbibliothek», авторы текстов которой концентрировались на изучении взаимодействия Франции и Саксонии в XVIII–XIX веках. Эта серия стала итогом синтеза развивавшихся до этого почти автономно французской и немецкой модели культурного трансфера. В результате возникла современная теория культурного трансфера.

Культурный трансфер – процесс динамический. И пожалуй, рассмотрение процессов взаимодействия в динамике – основное новшество теории культурного трансфера, то, что делает эту теории отличной от традиционных компаративных исторических исследований. В ходе исследования основное внимание уделяется анализу практик, текстов и дискурсов, заимствованных из исходной культуры.

Используя подход, предложенный Хельгой Миттербауэр³, можно выделить три действующих актора данного процесса:

1) Исходная культура, или культура - донор.

2) Инстанция – посредник. Под этим подразумевается то, что Маттиас Мидделл называл «группа-посредник» (Mittelgruppe)⁴: то есть люди и инстанции, вовлеченные в процесс культурного обмена и находящиеся в процессе взаимодействии с обеими культурами, вовлеченными в процесс трансфера. Это могут быть любые люди: от торговцев до ученых, проходящих стажировки за границей. Также в роли Mittelgruppe может выступать институция и сообщество – будь то университет, или периодическое издание.

3) Целевая культура или культура - реципиент.

Динамику культурного трансфера при этом возможно разделить на три последовательные фазы⁵: отбора (Selection), передачи (Vermittlung), Рецепции (Rezeption).

Все три фазы взаимозависимы, и культурный трансфер невозможен в отсутствие одной из составляющих. Поэтому, хотя рецепция и является финальной частью процесса культурного трансфера, ее невозможно в должной мере исследовать, не обратив внимания на предшествующие стадии культурного трансфера.

В своей работе я намерен исходить прежде всего из немецкой концепции понимания культурного трансфера, так как именно на территории ФРГ была разработана наиболее полная классификация различных типов культурного трансфера, и их периодизация.

Типология различных моделей разработана еще в середине 1970-х годов Ури Биттерли⁶. Анализируя процесс взаимодействия между европейскими и неевропейскими культурами, он выделил четыре возможных модели культурного трансфера:

1) Культурное соприкосновение (Kulturberührung).

2) Культурный контакт (Kulturkontakt).

3) Культурное столкновение (Kulturzusammenstoß).

4) Культурное сращение (Kulturverpflechtung).

Процесс взаимодействия между российской и мировой историческими науками можно описать именно в терминах «культурного сращения». Исследователем, который с одной стороны, развивает идеи Биттерли, а с другой – более подробно рассматривает модель «Kulturverpflechtung» является Герман Брандт – немецкий историк, изучавший взаимодействие традиционных религиозных культов и христианства в Латинской Америке. При именовании периодов рецепции я пользовался терминологией Германа Брандта⁷, который разработал периодизацию для одного из вариантов культурного трансфера.

Герман Брандт выделял несколько этапов в культурном трансфере⁸:

1) Этап Конвивенции (Konvivenz), или «сосуществования».

2) Этап Проникновения (Permeabilitaet).

3) Этап Инсертции (Insertion).

Немаловажны для меня также и отмеченные Брандтом такие особенности предложенной им модели культурного трансфера, как «интерференция» и «синкретизм». Под интерференцией немецкий исследователь понимает, прежде всего, накладывание «волн» различных влияний, в результате чего на свет появляется данная «синкретическая» культура.

Таким образом, именно теоретические рассуждения историков из ФРГ легли в основу методологии моей работы: прежде всего – Германа Брандта, а также Маттиаса Миделла, Ури Биттерли и Хельги Миттербауэр.