Глава II. Социальное содержание мотиваций преступного поведения

1. Виды и структура криминальных мотиваций

1. Мотивы и структура преступного поведения в своем конкретно-предметном содержании разнообразны и многочисленны. Практически любое преступное посяга­тельство уникально не только по своей объективной характеристике, но и по своей мотивации. А каждая мотивация, кроме того, имеет множество сторон, гра­ней, аспектов, признаков. И если большое число реаль­ных побуждений антиобщественного поведения с давних пор ставило исследователей перед необходимостью обобщения и распределения мотивов на однородные со­вокупности, то обилие признаков открывало простор в выборе разных оснований для группировок и классифи­каций. А если учесть различие задач (криминологиче­ских, уголовно-правовых, криминалистических и др.), решаемых разными исследователями, многоликость их методологических и методических подходов, то станет вполне объяснимым факт существования в зарубежной, отечественной и советской юридической литературе нескольких десятков классификаций мотивов преступ­лений. Свои классификации или критерии их образова­ния предлагали русские правоведы Л.И. Петражицкий [267, с. 9-10], СВ. Познышев [270, с. 117], М.П. Чубинский [342, с. 346]; советские юристы Б.С. Волков [85, с. 30-165], П.С. Дагель [98], Н.А. Дремова [111, с. 46], Д.П. Котов [160, с. 59-61], Н.Ф. Кузнецова [178, с. 11-17], С.А. Тарарухин [318, с. 88-112], Б.В. Харазишвили [337, с. 63] и др.

Эти классификации подробно анализировались в дореволюционное время М.П. Чубинским, а в наше -

184

Б.В. Харазишвили, Д.П. Котовым и другими учеными, поэтому вряд ли есть необходимость в их пересказывании или критическом анализе. Тем более что преобладающее большинство классификаций носит оценочный этико-правовой характер, реже - психологический или крими­нально-психологический, и лишь классификация Н.Ф. Куз­нецовой, разделившей мотивацию преступлений на анти­советскую, корыстную, хулиганскую и на мотивацию неосторожных преступлений, имела криминологические задачи. Кроме того, упомянутые систематизации по сути своей касаются лишь мотивов, а не мотиваций, где побуждение, хотя и является исходным, но не единствен­ным элементом.

Исходя из системного представления о мотивации преступного поведения и учитывая научно-практические цели данного исследования, мы полагаем, что в видовой криминологической систематизации мотиваций необ­ходимо учесть такие обстоятельства, как:

сложную структуру феномена мотивации, в котором мотив, будучи исходным элементом, тесно связан с целью, способами ее достижения, предвидением возмож­ных последствий, принятием решения действовать и т.д., а также с мотивационнои сферой личности и отраженной в ней криминогенной действительностью;

социальную сущность мотивации преступного поведе­ния в целом в сочетании с предметной антисоциальной направленностью конкретных мотиваций на различные виды общественных отношений;

специфичность феномена мотивации преступного поведения в разных науках уголовно-правового цикла, чем обусловлена тщетность попыток построения класси­фикаций, способных обслужить одновременно нужды криминологии, уголовного права, теории доказательств, юридической психологии и других наук;

185

огромное разнообразие побуждений в их конкретно-предметном содержании (стремился быть обеспеченным, иметь автомашину, дачу, ценные вещи и т.п.; хотел избить за что-то соседа, сослуживца или какого-то друго­го человека; желал причинить боль за неверность жене, любовнице, подруге и т.д.), которые в уголовном зако­нодательстве и судебной практике всегда обобщались до небольшого числа оценочных, ставших классическими, мотивов (корысть, месть, ревность и т.д.). Заметим, что это обобщение, как правило, идет по линии установления связи побуждения с реальной причиной (поводом) и идеальной целью, что нашло отражение в общеупотреби­тельном и специальном толковании этих терминов;

генетическое содержание мотивации, рассматривае­мой, с одной стороны, как результат динамического взаимодействия мотивационной сферы личности правона­рушителя и криминогенной среды, а с другой, как внут­ренний стержень, вокруг которого развивается весь процесс формирования преступного поведения.

Последнее обстоятельство носит комплексный харак­тер. Оно может быть использовано в виде главного классификационного признака.

Принимая во внимание содержание мотивации прес­тупного поведения как системы и другие вышеперечис­ленные обстоятельства, всю совокупность криминальных мотиваций можно было бы свести к пяти основным видам: 1) политической (антисоветской)¹; 2) корыстной;

'Политическая мотивация включает в себя мотивы несогласияс существующим политическим строем. Она становится кримина­льной лишь при реализации в конкретных преступлениях, таких, как измена Родине, террористический акт, призывы к насильст­венному свержению советского государственного и общественного строя и др. В реальной жизни эти преступления чаще всего совершаются по корыстным, эгоистическим и даже анархическим мотивам. В новом уголовном законодательстве не предусматри­вается ответственности за политические убеждения, которая обычно ассоциировалась со ст. 70 и 190¹ УК РСФСР 1960 г.

186

3)насильственно-эгоистической (агрессивной); 4) анархическо-индивидуалистической; 5) легкомысленно-безот­ветственной. Сразу же признаем, что названия некото­рых криминальных мотиваций далеки от желаемой точности. Терминологические недостатки в значительной мере компенсируются лишь на эмпирическом уровне анализа, где каждый вид мотивации рассматривается в более определенных пределах.

2. Предлагаемая классификация охватывает основные виды мотивации наличного (а при определенных ситуа­циях и возможного) преступного поведения. А посколь­ку мотивация как система включает в себя не только мотив, но и все другие элементы, а также отражает мотивационную сферу личности правонарушителя и совокупность причин преступного поведения, то ее деление в основе своей совпадает с криминологически­ми классификациями личности, основанными на со­циальной направленности, ценностных ориентациях, доминирующих мотивах и целях субъекта. Подобные классификации личности правонарушителей и крими­нальной мотивации разрабатывались В.Н. Кудрявцевым [167, с. 205], Н.Ф. Кузнецовой [180, с. 60], А.Б. Сахаровым [291, с. 23], Н.А. Стручковым [311, с. 24] и другими крими­нологами.

Сходство классификаций личности преступника и криминальных мотиваций не случайно. Оно обусловлено гомогенным единством классификационных оснований. В одном случае таким основанием выступает социальное содержание мотивации преступного поведения, в дру-

187

гом - антиобщественная направленность (ориентация) как совокупность главных мотивов личности преступни­ка. Соотношение мотивации и мотивационной сферы под­робно рассматривалось выше. На уровне конкретного деяния их соотношение практически однозначно: харак­тер доминирующих мотивов личности чаще всего опреде­ляет содержание мотивации преступного поведения, а последняя обычно является существенной, если не единственной, формой реального проявления антиоб­щественной ориентации личности правонарушителя вовне.

3. Изучение и классификация мотиваций преступного поведения открывает возможности для криминологи­ческой классификации самих преступлений.

Известно, что в начале своего развития советская кри­минология широко использовала классификацию прес­тупления, посягающие на разные объекты, могут иметь своей нормативности, распространенности и привычности эта классификация до сих пор доминирует в криминоло­гической литературе. В то же время становится очевид­ным и тот факт, что деление преступлений по объекту посягательства, имеющее несомненную ценность в уголовном праве, оказывается недостаточно продуктив­ным в криминологии.

Причины и меры предупреждения различных преступ­лений, объединенных одним объектом, как правило, существенно различаются между собой и, наоборот, прес­тупления, посягающие на разные объекты, могут иметь заметное криминологическое сходство. Например, все виды убийств наряду с другими преступлениями против личности относятся к единой уголовно-правовой группе деяний. С точки зрения уголовного права это обоснован­но и оправданно. Однако причины и предупреждение умышленных и неосторожных или только умышленных

188

убийств, но совершенных в одном случае из корыстных побуждений, а в другом - из хулиганских, существенно различаются. Поэтому, как пишет В.Н. Кудрявцев, "криминологическая классификация преступлений не совпадает с уголовно-правовой, которая не раскрывает ни субъективных, ни объективных причин преступного поведения" [170, с. 169].

В периодической и монографической литературе по криминологии пестрота критериев выделения тех или иных групп преступлений в целях установления едино­образия их причин и разработки предупредительных мер еще больше. В качестве таких критериев можно отме­тить различные сферы человеческой деятельности, соци­альные слои и группы населения, региональные и терри­ториальные особенности, виды населенных пунктов, под­ведомственность предприятий, формы преступной дея­тельности, время года и суток, стойкость антиобществен­ной ориентации, должностное положение, пол, возраст, психическое состояние преступника и т.д. Заметим при этом, что авторы всякий раз ищут те или иные особен­ности в совокупности причин и в мерах профилактики выделенных групп преступлений. И, как правило, нахо­дят их: общие и частные, главные и второстепенные. С научной точки зрения в этом нет ничего невероятного. Выявленные особенности есть не что иное, как проявле­ние универсального взаимодействия всех явлений и про­цессов. Связи между ними и преступным поведением могут быть прямыми и косвенными, постоянными и вре­менными, необходимыми и случайными, причинными и сопутствующими, функциональными и статистическими. Любая из этих связей, если она объективно установлена, может иметь то или иное научно-практическое значение. Но разработка эффективных и целенаправленных мер предупреждения преступлений возможна лишь на основе

189

выявления прямых, существенных, необходимых и статистически устойчивых причинных зависимостей.

Преступное поведение в сущности своей обусловлено не объектами посягательства, не принадлежностью к тем или иным социальным сферам или группам и т.д. Прес­тупления совершаются конкретными лицами для дости­жения своих субъективных целей, сформированных объективными условиями их жизнедеятельности. Поэтому в основу ведущей криминологической классификации деяний должна быть положена взаимосвязанная сово­купность объективных причин преступления, реализо­ванная в соответствующем содержании мотивационной сферы личности преступника и мотивации преступного поведения. Этот тройственный критерий сводим к одно­му — к социальному содержанию мотивации. Она относи­тельно адекватное отражение единства объективных и субъективных причин преступного поведения. Ни один другой критерий криминологической классификации преступлений не отражает столь полно внутренне це­лостную совокупность причин преступлений.

Исходя из вышеизложенных суждений и реальной криминологической обстановки в стране, особого вни­мания заслуживают четыре группы преступлений: ко­рыстные, насильственно-эгоистические, анархическо-индивидуалистические и легкомысленно-безответствен­ные. В криминологическом отношении они представляют собой относительно самостоятельные разновидности преступного поведения. Каждому виду свойственно вполне определенное содержание мотивации, генети­чески связанной с соответствующим типом личности преступника и определенными социальными условиями его жизни, быта, деятельности, досуга, а в конечном ито­ге с конкретными причинами преступного поведения и адекватной группой общественных отношений. Этот

190

подход автор реализовал в одном из своих учебников по военной криминологии [213].

Криминологическая классификация преступлений, построенная на основе социального содержания мотива­ции, позволяет углубить и систематизировать наши пред­ставления о причинной обусловленности преступлений, выявить устойчивые закономерные связи между мотива­цией преступлений, особенностями личности преступни­ка, непосредственными и отдаленными причинами прес-ступных проявлений и определенными сферами общест­венных отношений.