Языковая картина мира в свете современной научной парадигмы

Язык - это зеркало культуры, в нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, но и общественное самосознание народа в целом, национальный характер. Если рассматривать язык с точки зрения его структуры, способов владения им, то культура оказывается частью языка или фоном его реального бытия. Язык способствует тому, что культура может быть как средством общения, так и средством разобщения людей. Язык - это знак принадлежности его носителей к определенному социуму (Антипов, Донских, Марковина, Сорокин 1989: 75).

Поэтому слово отражает не сам предмет реальности, а то видение, которое основано на понятии об этом предмете в сознании носителя языка. Понятие формируется абстрактно, как обобщение основных признаков, его составляющих. Путь «реальный мир - понятие - словесное выражение» различен у разных народов, что обусловлено рядом факторов (различия истории, географии, общественного сознания и т.д.). Кроме того, человеческое сознание обусловлено как коллективно (обычаями, традициями и т.д.), так и индивидуально (специфическим восприятием мира, свойственным конкретному индивиду). Исходя из этого, можно говорить о трех формах окружающего мира: реальная картина мира (мир, окружающий человека); культурная картина мира (образ мира, преломляемый в сознании человека); языковая картина мира (отражение реальности через культурную картину на мира).

Отношения между культурной и языковой картинами мира можно выразить в общих чертах следующими положениями:

культурная и языковая картина мира тесно взаимосвязаны и восходят к реальной картине на мира;

культурная картина мира первична по отношению к языковой;

культурная картина мира глубже и богаче языковой. Однако именно языковая картина мира реализует, вербализует, хранит и передает из поколения в поколение культурную картину мира. Вместе с тем, язык фиксирует не все, что есть в культурной картине мира но способен все, существующее в ней, описать доступными ему средствами.

Чтобы изучить отдельную культуру, исследователю необходимо взглянуть на нее глазами носителей именно этой культуры и увидеть очевидные для него смыслы отдельных элементов этой культуры, связи между этими элементами, научиться говорить о культуре в тех категориях и с теми акцентами, которые естественны для носителя культуры. Именно этот ракурс осмысления культуры и высвечивает антропологическая парадигма в языкознании (Замалетдинов 2004: 335).

Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человека и его бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире (Постовалова 1988). Концептуально картина мира оформляется через процессы опредмечивания, объективирования и осмысления образов мира, формирующихся на основе жизнедеятельности человека, его практической деятельности и в результате разработки новых образов мира в актах рефлексии над объективной действительностью.

Идея существования национально-специфических языковых картин на мира зародилась в немецкой филологии конца XVIII - начала XIX в. (Михаэлис, Гердер, Гумбольдт). С точки зрения В. фон Гумбольдта, язык – это исторически закрепленная система значений, посредством которой происходит преобразование внеязыковой действительности в объекты сознания. Язык не есть ряд готовых этикеток к заранее данным вещам, а «промежуточная реальность», сообщающая не о том, как называются предметы, а, скорее, о том, как они нам даны. В языке отображаются не чисто субстанциональные свойства внеязыкового мира, а отношение человека к этому миру. Конечной целью своего исследования В. фон Гумбольдт считал выяснение «отношения» языков к миру «представлений» «как к общему содержанию языков» (Гумбольдт 1985). Речь идет, во-первых, о том, что язык как идеальная, объективно существующая структура подчиняет себе, организует восприятие мира его носителями. А во-вторых, о том, что язык - система чистых значимостей - образует собственный мир, как бы наклеенный на мир действительный (Антипов, Донских, Марковина, Сорокин 1989: 75).

Важной вехой в изучении языковой картины мира, взаимосвязи языка и культуры стала американская дескриптивная лингвистика, которая развивалась в тесном переплетении с антропологией, ориентировалась на языки, лишенные письменной традиции. Еще в 1911 году Ф.Боас утверждал, что антрополог должен тщательно изучить функциональную лингвистику, чтобы понять, как туземец думает. Он считал, что синтаксис языка может рассматриваться как «когнитивное бессознательное», поскольку большинство людей не знают о синтаксических структурах языка, на котором говорят (Лурье 2003: 64). Наиболее значительной фигурой из антропологов в лингвистическом анализе стал Э.Сепир, который в значительной мере стимулировал интерес к динамическому подходу к личности. Э.Сепир видит сущность языка не столько в его внешних особенностях и формальных критериях, сколько в связях с культурой, обществом, историей, которые и определяют внутреннюю природу языка и его специфику у каждого этноса. К концу XX в. появилось много работ, посвященных данной проблеме, - работы Г.А.Брутяна, С.А.Васильева, Г.В.Колшанского, Н.И.Сукаленко, М.Блэка, Д.Хаймса.

В отечественном языкознании термин «языковая картина мира» не имеет единой трактовки, что иногда вызывает взаимозаменяемость терминов «картина» и «модель» мира. Ю. Д. Апресян предлагает следующее определение языковой картины мира - это наивная картина мира как отражение обиходных (обывательских, бытовых) представлений о мире (Апресян 1974).В. И. Постовалова утверждает, что языковая картина мира - это система наиболее общих представлений о мире (Постовалова 1988).Б.А.Серебренников считает, что языковая картина мира - это результат идеализации реального мира при помощи языка (Серебренников 1988).

Языковая картина мира, как считает А.А.Уфимцева, это субъективный образ объективной реальности, предметное представление об окружающем мире (Уфимцева 1995).Как полагает М.М.Маковский, картина мира вписывается в модель мира, которая выступает в трех планах: как структура картины мира как принцип картины мира и как реализация картины мира в конкретных семиотических системах (Маковский 1996).С.В.Иванова в монографии «Культурологический аспект языковых единиц» предлагает разграничить понятия «картины» и «мира» и «модели» мира и дает им следующие определения: «...языковая модель мира представляет языковые средства воплощения мировоззренческих категорий культуры. Языковая картина мира представляет предметы и явления окружающей действительности в их связях, целостности и многообразии, выраженные в языковых формах» (Иванова 2002: 15).

Рассматривая картину мира как совокупность знаний о мире, создаваемую не языком, а познанием, Г.В.Колшанский не учитывает роль каждого конкретного языка в создании языковой картина мира. Его концепция состоит в следующем: 1) картина мира, отображенная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира, закрепленное и реализованное в своеобразной материальной форме - языке; 2) существование вторичного идеального мира в языковой плоти создает предпосылки для соотнесения объективной реальности, независимой от сознания человека и идеальной картины мира как продукта человеческого сознания; 3) картина мира может толковаться не как совокупность отдельных явлений, а как идеальное представление всей взаимосвязанности объективных предметов и процессов; 4) в формировании картины мира язык выступает как форма выражения понятийного содержания, добытого человеком в процессе свой практической деятельности (Колшанский 1990).

Вслед за А.Вежбицкой, мы придерживаемся мнения, что каждый язык образует свою «семантическую вселенную» (Вежбицкая 1997). Следует выделить такие понятия как «национальная языковая картина на мира», определяя ее как отображенную в материальной форме и сознании человека информацию о внешнем и внутреннем мире, сформированную под непосредственным влиянием конкретного национального языка, и «фразеологическая картина мира», имея в виду часть национальной языковой картины мира «описанной средствами фразеологии, в которой каждый фразеологизм является элементом строгой системы и выполняет определенные функции в описании реалий окружающей действительности» (Хайруллина 2001: 12).Рассматривая соотношение национального образа мира и языковой картины мира, О.А.Корнилов утверждает, что языковую картину мира можно определить как запечатленный в словах, социально наследуемый (т.е. передаваемый от поколения к поколению) “слепок” этого национального образа мира, как самый главный фактор, предопределяющий и гарантирующий воспроизведение в относительно неизменном виде национального образа мира в сознании сменяющих друг друга поколений представителей данной культуры (Корнилов 2003: 80-81).

Языковая картина мира является одним из способов структурирования знаний об объективной действительности. Все знания человека о мире, полученные им в течение жизни, существуют в его сознании в виде картины мира, которая определяет отношение человека к реальности, оказывает влияние на нормы поведения, на становление системы ценностей, социально детерминированных императивов и запретов, на стратегию жизнедеятельности, на способы осознания человеческой субъективности (Замалетдинов 2004: 15).

Фразеологическая картина мира является фрагментом языковой картины мира, исследование которой представляется перспективным, и позволяет реализовать оба направления анализа языковой картины мира, указанные Ю. Д. Апресяном. С одной стороны фразеологизмы дают прекрасную возможность исследовать характерные для данного языка, а следовательно, народа, концепты. С другой - фразеологизмы образуют достаточно обозримый и законченный участок языковой системы, который позволяет реконструировать фрагмент языковой картина мира и описать взгляд на мир достаточно полно и достоверно (Апресян 1995: 38).Тогда как, по словам Е. В. Ивановой: «реконструкция языковой картины мира в целом, если допустить ее теоретическую осуществимость, вряд ли является посильной задачей и в любом случае потребует усилий лингвистов не одного поколения» (Иванова 2002: 21).

Картина мира – не зеркальное отражение мира, а некоторая его интерпретация. Она в одно и то же время представляет глобальный образ мира и несет в себе черты своего создателя, отражает специфику человеческого восприятия (антропомофность). Ее связывают с уровнем обыденного сознания, особое значение имеет житейский здравый смысл, определенный консерватизм и прагматическое мироощущение. Это сознание управляет повседневными занятиями людей, их поведением в быту, оно коррелирует с национальным характером, с национальной языковой личностью. При этом в обыденной картине мира концепт человек является ключевым.

Антропоцентричность картины мира выражается в ее ориентации на человека, т.е. человек выступает как мера всех вещей. В центре внимания культуры и культурной традиции стоит языковая личность во всем ее многообразии: Я-физическое, Я-социальное, Я-интеллектуальное, Я-эмоциональное, Я-речемыслительное. Человек познает окружающий мир, лишь предварительно выделив себя из этого мира, он как бы противопоставляет «Я» всему, что есть «не-Я» (Маслова 1997, курсив автора).

Языковая картина мира формирует тип отношения человека к миру. Она задает нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к миру. Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию. Возникает как бы «пространство значений» (в терминологии А.Н.Леонтьева), т.е. закрепленные в языке знания о мире, куда непременно вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Формируется мир говорящих на данном языке, т.е. языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.

Картина мира не есть простой набор «фотографий» предметов, процессов, свойств и т.д., ибо включает в себя не только отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, причем позиция субъекта – такая же реальность, как и сами объекты. Таким образом, система социально-типичных позиций, отношений, оценок находит знаковое отображение в системе национального языка и принимает участие в конструировании языковой картины мира. Например, татарское выражение п?рд?сен ерту (букв. разорвать покрывало) соответствует немецкому denSchleierluften (букв. проветривать покрывало), русскому - снимать покров с чего-либо. Таким образом, языковая картина мира в целом и главном совпадает с логическим выражением мира в сознании людей. Культура как семиотическая система представляет собой совокупность материальных артефактов (окно, дом) и ментальных образований типа разум, память, добро, душа, совесть и т.п. Среди ценностей культуры можно выделить сферу, связанную с бытом. Именно со сферой быта соотносятся так называемые «вечные», ценности, характерные для того или иного культурного типа. При этом необходимо учитывать, что ценности культуры – явление историческое. В качестве причины, вызывающей появление тех или иных культурных ценностей, выступала человеческая деятельность. Определенный род деятельности в силу его организации и особой роли в жизни человека выступает в качестве первичных смысло-порождающих структур. По всей вероятности, совокупность предметных образно-наглядных эталонных представлений о предметах, явлениях, с которыми человек на протяжении жизни встречается чаще, чем с другими, в целом формирует некоторую стабильную языковую картину отражения объективной действительности.

Литература:

Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры / Антипов Г.А., Донских О.А., Морковина И.Ю., Сорокин Ю.А. – Новосибирск, 1989. - 154 с.

Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. – М., 1974. - 367 с.

Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного анализа // Вопросы языкознания. - 1995. - №1. - С. 37-67.

Вежбицка А. Язык. Культура. Познание / А.Вежбицка - М.: Русские словари, 1997.- 405 с.

Гумбольдт В. Язык и философия культуры / В.Гумбольдт. – М.: Прогресс, 1985. – 397 с.

Замалетдинов Р.Р. Национально-языковая картина мира в лингво-философском освещении / Р.Р.Замалетдинов // Ученые записки Казан. гос. акад. ветер. медицины им. Н.Э.Баумана. – 2004. – Т. 179. – С. 334-341.

Иванова С.В. Культурологический аспект языковых единиц: / Изд-е Башкирск. ун-та. - Уфа, 2002. - 116 с.

Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. – М.: Наука, 1990. - 103 с.

Корнилов О.А. Языковые картина мира как производные национальных менталитетов / О.А.Корнилов. – М.: ЧеРо, 2003. – 349 с.

Лурье С.В. Психологическая антропология: история, современное состояние, перспективы / С.В.Лурье. – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга. – 2003. – 624 с.

Маковский М.М. Язык - Миф - Культура. Символы жизни и жизнь символов / М.М. Маковский. – М., 1996. - 329 с.

Маслова В.А. Языковая картина мира и культура / В.А.Маслова // Когнитивная лингвистика конца ХХ века: международ. науч. конф.: сб. матер.: в 3 ч. Ч.1. – Минск, 1997. – С. 35-47.

Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина на мира / Отв. ред. Б.А.Серебренников. М., 1988. С. 8.

Серебренников Б.А. Как происходит отражение мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира/ Отв. ред. Б. А. Серебренников. – М.: Наука, 1988. - С. 87-107

Уфимцева А.А. Этнические и культурные стереотипы: кросскультурные исследования // Известия Ан СССР. Отделение языка и литературы. - 1995. - №3. - С. 55-62.

Хайруллина Р.Х. Картина мира во фразеологии (тематико-идеографическая систематика и образно-мотивационные основы русских и башкирских фразеологизмов): автореф. дис. … д-ра филол. наук / Р.Х.Хайруллина; Москов. пед. гос. ун-т. – М., 1997. – 32 с.

http://kama.openet.ru:91/site/journal13/Philology/4.php

Отанималистические фразеологизмы в языковой картине мира

Фразеология бурятского языка, как и любого другого, основана на определенных исторических событиях и фактах, тесно связана с национальной культурой, традициями и обычаями. В состав ФЕ часто входит культурно маркированные компоненты – единицы безэквивалентной лексики, которые содержат указание на географическую, историческую или культурно-бытовую соотнесенность. Национально-специфическими и культурно значимыми выступают типичные национальные предметы быта, а следовательно, и их собственные национальные названия; личные имена; архаичные слова, нуждающиеся в этимологическом комментарии, например: ламын үгыдэ бумба галзуураа, дойбод сохихо, долёобортоо домтой, эрхыдээ эмтэй, хара гэртээ хаан, боро гэртээ богдо, Гурбан һогоон созвездие Орион, гуран шээрэн, галаб эрьехэ, бухын хамар нюдаргаар, бухын холхоног һахи һахиһаар туража үхэбэ, атанханаа алдаха, адис табиха, адис хүртэхэ, абарал буулгаха, юрэндэг буруутай, эхэнэргүй эрэ эшээнгүй тарбаган, эрэ доргон болохо, эрэ хүн досоогоо эмээлтэ хазаарта мори багтааха, эльгэ нимгэн, эльгээ тэбэрихэ, эльгээ хайлаха, эльгэ хатаха, шоо үзэхэ, хандагайн сэмгэн тогоондо багтахагүй, гэрээ мэдэхэгүй Гэсэр, муул һаа муудайн толгойдо, тараг бүрихэгүйш, аарса уулга – аргамжа томолго бэшэ, бээлэйн шэнээн, шархяа хатааха, шатаһан шүрбэһэн шэнги, нохойн годондо бодохогүй, нохойн дуун ойртохо, гарынь ганзагада, хүлынь дүрөөдэ хүргэхэ …

Русские коломенская верста, мамаево нашествие, во всю ивановскую, лаптем щи хлебать, тертый калач, от горшка два вершка, тришкин кафтан, бить баклуши, мерить на свой аршин и др.

Не менее важной языковой сущностью, в которой содержится основная информация о связи языка и культуры, являются образы.

Система образов, зафиксированных во фразеологическом составе языка, обусловлена особенностями материальной, социальной и духовной культуры той или иной языковой общности и может свидетельствовать о ее национально-культурном опыте и традициях. Так, слово тоһон масло в бурятском языке многозначно, оно вызывает в нашем сознании различные ассоциации и входит в состав целого ряда ФЕ: ажал хэһэн ама тоһодохо, тоһон соогуур умбаха, торгон дээгүүр хүльбэрхэ, тоһошье шудхаа һаа, гал дээрэ тоһо адхаха, тоһо лэбшэхэ и др. Эти фразеологизмы отражают взгляды бурят на жизнь, бурятские обычаи и обряды. В основе ФЕ лежит устойчивый образ масла как символа жизни, материального благополучия, затраченного труда, гостеприимства. Также как и наличие өөхэн жира, сала, далан жир на загривке и т.д. всегда было признаком материального благополучия, т.к. при суровом климате Забайкалья для зимовки нужно было скоту нагулять достаточно жира, у человека в этих условиях должна была быть жирная пища, помогающая пережить холод, дающая энергию. Это слово входит в состав таких ФЕ, как үглөөдэрэй өөхэнһөө мүнөөдэрэй уушхан дээрэ, өөхэтэй ормог, дааган далантай, буруу булшантай… . Мяхан мясо, шуһан кровь, кроме того, что являются этнической пищей бурят (мяхан бусалха бүреэ эдеэшэдэг, хүн үбгэрхэ бүреэ ухаа ородог) связаны традиционно с выражением понятия родства: мяхан (шуһан) түрэл, мяханай (шуһанай) таһардаһан, мяханһаань таһарһан мяхан плоть от плоти и т.д. В то же время ФЕ с единицей мяхан мясо выражают негативно-оценочное отношение к глупости (мяхан тархи), к пьянству (мяхан һогтуу), к жестокости (мяха яһаар хэхэ), к эксплуатации человека (шуһа һорохо) и т.д.

В отличие от таких концептов (ключевых слов культуры), как любовь, дружба, имеющих универсальную общефилософскую основу, единицы эльгэн, гал, галаб, саг, нүгэл, буян, морин эрдэни, бурхан и т.п. входят в ядро культуры бурятской нации и обладают большим этнокультурным своеобразием.

К числу подобных единиц принадлежит и отанималистическая лексика, которая содержит в себе ключ к пониманию менталитета той или иной национальной общности. Богатый лингвокультурный материал в этом смысле содержат отанималистические фразеологизмы, или ФЕ, восходящие к образам из мира животных. В предлагаемой статье мы проанализируем их в сопоставительном плане, что позволит определить связь отанималистической фразеологии с культурой и менталитетом носителей языка и выявить место таких ФЕ в языковой картине мира. Обычно отанималистические ФЕ содержат некоторую символику, связанную с национальной/интернациональной общностью восприятия образа животного. Так, в разных культурах символика овцы практически идентична: овца является символом робости, кротости, безропотности, граничащей с пассивностью и глупостью. И в русском, и в англоязычном фразеологическом фонде образ овцы непривлекателен: зооним овца/sheep реализует прежде всего семы: неорганизованность, хаотичность, иррациональность в поведении: русск. сбиваться в кучу; разбредаться как овцы; англ. sheep that have no shepherd (букв. ‘овцы без пастуха’) – ‘беспорядочная толпа’; излишняя покорность, раболепие: англ. to follow like sheep (букв. ‘следовать как овцы’) – ‘слепо следовать за кем-л.’, ср. русск. стадо баранов (‘о людях, слепо следующих за кем-, чем-л.’); глупость: англ. silly as a sheep – ‘глуп как овца’; беззащитность: англ. a sheep among wolves (букв. ‘овца среди волков’) – ‘доверчивый человек, оказавшийся среди опасных людей’; ср. русск. волки и овцы – ‘сильные, опасные и слабые, беззащитные’; боязнь, страх: русск. дрожать как овечий хвост (с испугу); угнетенность: англ. sheep’s eyes (букв. 'глаза овцы’) – ‘грустный взгляд’. При этом многие русские и английские ФЕ построены на противопоставлении овцы другим животным: русск. волк в овечьей шкуре, англ. wolf in sheep’s clothing (букв. ‘волк в одежде овцы’) – ‘лицемер’; русск. отделять овец от козлищ; англ. to separate the sheep from the goats (букв. ‘отделять овец от козлищ’) – ‘отделять важное от второстепенного’. С эмотивной точки зрения образ овцы передает печаль и безысходность, что связано, по всей вероятности, с многовековой традицией приносить в жертву языческим богам именно это животное. И все же название данного животного содержит положительную коннотацию, ведь не случайно, согласно библейским текстам, Иисус Христос родился в овечьем стойле. Ср.: божья овечка, смирный, безобидный как овца (овечка). В то же время носители разных языков могут по-разному воспринимать тот или иной образ животного. Обычно эти отличия обусловлены экстралингвистическими факторами, например, природной зоной обитания животных, степенью их использования человеком в своей деятельности, или связаны с поверьями, представлениями народа, суевериями. Так, в далеком прошлом фермерские хозяйства Англии и Шотландии специализировались на выведении белых овец, т.к. при несовершенном развитии красильного дела светлую шерсть легче было обрабатывать. Появившаяся в стаде черная овца воспринималась отрицательно и считалась отмеченной печатью дьявола [Кунин 1967, 2: 815]. С ее появлением в выводке связывали множество нежелательных поверий. Таким образом, зооним black sheep реализует семы, противоположные тем, которые реализует собственно лексема sheep, как на денотативном, так и коннотативном уровнях значения, зло, позор: a black sheep - паршивая овца; it is a small flock that has not a black sheep (букв. 'малое стадо, в котором нет черной овцы’) – ‘в семье не без урода’. В русском языке фразеологизму a black sheep соответствует ФЕ паршивая овца. В основе фразеологизма лежит образ овцы, больной паршой (заразная кожная болезнь). Паршивая овца, которая может заразить все стадо, воспринималась русскими негативно: ср. пословицы Паршивая овца все стадо портит, Паршивую овцу из стада вон. Зооним паршивая овца реализует семы непригодность, позор, зло.

В бурятском языке образ овцы ассоциируется с кротостью, безобидностью, беззащитностью: хэбтэһэн хони бодхоохогүй, хониндо ороһон шоно шэнги, эдюулхэ гэһэн хонин юм, эдихэ гэһэн шоно юм и т.д.

Итак, фразеологизмы любого языка тесно связаны с характером образного мышления народа, отражают историю, культуру, традиции общества. Сопоставление бурятских фразеологизмов с их иноязычными соответствиями свидетельствует, что фразеологические картины мира различных народов в каких-то сферах могут совпадать.

Это объясняется, во-первых, общим источником происхождения ряда фразеологизмов, например, русская ФЕ волк в овечьей шкуре, как и ее образно-семантические соответствия в других языках (укр. вовк в овечiй шкурi, болг. вълк в овча кожа, англ. wolf in sheep’s clothing), восходят к тексту из Евангелия [Ашукин 1986: 111].

Во-вторых, способностью различных народов к одинаковому образному видению мира. Отанималистические ФЕ в разных языках демонстрируют некую символику, связанную с общностью восприятия образа животного, ср.: русск. ФЕ жить как кошка с собакой – ‘в постоянной ссоре, вражде’ и ее эквиваленты: укр. як кiшка с собакой (букв. ‘как кошка с собакой’), болг. като куче и котка (букв. ‘как собака и кошка’), исп. como el perro y el gato (букв. ‘как собака и кошка’), англ. to live a cat-and-dog life (букв. ‘жить жизнью кошки и собаки’), to lead a cat-and-dog life (букв. ‘вести жизнь кошки и собаки’). В то же время экстралингвистические факторы обусловливают отличия в восприятии образов животных и отанималистические фразеологизмы отражают национальную картину мира, сложившуюся в сознании того или иного народа.

Специфику языковой картины мира каждого народа составляет и набор

национальных прецедентных феноменов (имен, текстов, ситуаций), которые хорошо

знакомы носителям данного языка, вызывают у носителей языка прочные ассоциации и

очень часто используются в коммуникации данного народа.

Во фразеологии - описывать фразеологизмы как ценнейший источник

сведений о культуре и менталитете народа, видеть в них общечеловеческий и

национальный взгляд на мир, умение в сопоставительном аспекте описать образную

основу фразеологизмов при сходстве их значения.

http://www.vgu.ru)

.

2. Маслова В.А. Лингвокультурология. - М., 2001.

1. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций //ВЯ,

1993. - 3

2. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания //ВЯ. -

1995. - 1. - С.37-67.

3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М., 1999.

4. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций.

ВЯ, 1993. - 3

5. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык: К проблеме языковой картины мира . // ВЯ. -1987.

- 3

6. Бельчиков Ю. А. О культурном коннотативном компоненте лексики. Режим доступа:

http://www.rusword.org

7. Бельчиков Ю.А. Русский язык. 20 век. М.: Изд-во МГУ, 2003.

8. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской

грамматики). - М., 1997.

9. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Перемещение в пространстве как метафора эмоций. В

кн.: Логический анализ языка. Языки пространств. - М., 2000.

10. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. - М., 1997.

11. Вежбицкая А. Из книги Понимание культур через посредство ключевых слов .

Введение // Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с

англ. А.Д.Шмелева под ред. Т.В.Булыгиной. - М.: Языки русской культуры, 1999. -

С.263-305.

12. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и их влияние на духовное

развитие человечества // Гумбольдт В. Избранные труды. - М.: Прогресс, 2000.

13. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии //ВЯ, 1997.

6. - С.37-48.

14. Журавлев В.. Русский язык и русский характер. Издание Отдела религизного

образования и катехизации Московского Патриархата.

15. Зализняк Анна А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой

картины мира. М.: Языки славянской культуры. - 2005. - 544 с.

16. Зализняк Анна А., Шмелев А.Д. Время суток и виды деятельности. В кн.:

Логический анализ языка. Язык и время. - М., 1997.

17. Зализняк Анна А. О семантике щепетильности ( обидно , совестно и неудобно на

фоне русской языковой картины мира). В кн.: Логический анализ языка. Языки

этики. - М., 2000.

18. Зализняк Анна А. Преодоление пространства в русской языковой картине мира: глагол

добираться . В кн.: Логический анализ языка. Языки пространств. - М., 2000.

19. Ирзабеков Ф. Д. Заметки нерусского человека. - М.: Даниловский благовестник, 2007.

20. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных мен-

талитетов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: ЧеРо, 2003. - 349 с.

21. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. - М., 2002.

22. Левонтина И. Б. Милый, дорогой, любимый // Русская речь. 1997. - 5. - С.55 62.

10

23. Левонтина И.Б, Шмелев А.Д. Родные просторы. В кн.: Логический анализ языка.

Языки пространств. - М., 2000 .

24. Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Попречный кус //Русская речь, 1996. - 1.

25. Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Русское заодно как выражение жизненной позиции

//Русская речь, 1996. - 2.

26. Логический анализ языка: Язык и время. - М.: Индрик, 1997. - 351 с.

27. Логический анализ языка: Культурные концепты. - М.: Наука, 1991. - 204 с.

28. Логический анализ языка: Образ человека по данным языка. - М.: Индрик, 1999. -

434 с.

29. Логический анализ языка. Языки пространств. - М., 2000.

30. Маковский -М.-М. Язык миф культура. Символы жизни и жизнь символов //ВЯ.

1997. - 1. С.73-95.

31. Откупщиков Ю. В. К истокам слова. Рассказы о науке этимологии. 2-е изд. - М., 1973.

32. Пеньковский А.Б. Радость и удовольствие в представлении русского языка. В

кн.: Логический анализ языка. Культурные концепты. - М., 1991.

33. Плунгян В. А., Рахилина Е. В. "С чисто русской аккуратностью " (к вопросу об

отражении в языке некоторых стереотипов) // Московский лингвистический журнал. -

1995. - 2. - С.340 351.

34. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. Отв. Ред.

Б.А.Серебренников. - М.: Наука, 1988. - 216 с.

35. Рябов О.В. Россия сфинкс : гендерный аспект западного образа таинственной

русской души //Гендер как интрига познания. - М., 2000. С.36-46.

36. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М., 2001.

37. Судаков Г. С. Были о словах и вещах. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1989. 267

с.

38. Телия

В.Н.

Русская

фразеология.

Семантический,

прагматический

и

лингвокультурологический аспекты. - М., 1996.

39. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. - М., 2000.

40. Урысон Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная анатомия // ВЯ,

1995. - 3.

41. Хроленко А.Т. Основы лингвокультурологии. М.: Флинта, 2005.

42. Шмелев А.Д. Лексический состав русского языка как отражение русской души . В

кн.: Т.В.Булыгина, А.Д.Шмелев. Языковая концептуализация мира (на материале

русской грамматики). - М., 1997.

43. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. - М., 2002.

44. Шмелев А. Д. Широта русской души //Логический анализ языка. Языки

пространств. - М., 2000. - С. 357 367.

45. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства,

времени и восприятия). - М., 1994.

чувства и эмоциональные состояния в поэтической фразеологии. [Григорьева 1969]

Н. В. Уфимцева. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских. // Языковое сознание: формирование и функционирование./ Отв. ред. доктор филологических наук Н. В. Уфимцева. М., 2000, с. 141-142.

Н. Д. Арутюнова. Язык и мир человека. 2-е издание, исправленное. М, 1999, с. 278.

С. А. Аскольдов. Концепт и слово // Русская словесность. Антология / Под. общ. ред. д. ф. н., проф. В. П. Нерознака. М., 1997, с. 273.

47 Анна Вежбицкая. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999, с. 283-284.

48 Ю. Н. Караулов. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть... с. 38; 25; 32.

49 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Понятие «концепт»... с. 6-7.

50 Г . Гачев. Национальные образы мира. Курс лекций. М., 1998, с. 17-19.

51 Анна Вежбицкая. Язык. Культура. Познание. / Сост. М. А. Кронгауз. М., 1997, с. 401.

50