Sbornik_Bondarevskiy_2012

(один из авторов первого реактивного самолёта схемы «летающее крыло»

итехнологии «стелс»), Отто Беренс (шеф-пилот фирмы «Фокке-Вульф»)

идр. [11, с. 16 18]. После оформления всех необходимых документов авиационные инженеры и техники, указанные в списке Курта Танка, ранее работавшие на Третий Рейх, стали прибывать в Аргентину [1].

Курт Танк отправился в Аргентину уже под новым именем – доктор Педро Маттьес. По прибытию в Кордову, он предложил создать для Аргентины реактивный самолёт нового поколения. Предложение было принято без оговорок и с октября 1947 г. в INSTITUTO AEROMECANICO началось создание ІАе.33 Pulqui II. Фюзеляж самолёта был расширен, дабы смонтировать в нём новейший по тем временам английский турбореактивный двигатель Роллс-Ройс «Нин» II (Rolls Royce Nene II). Главной же изюминкой самолёта стало высокорасположенное стреловидное крыло с углом стреловидности по передней кромке в 40 градусов. Таким же выполнили

ихвостовое оперение. [9, с. 259; 3].

К. Танк начал с того, что под руководством Реймара Хортена в 1948 49 гг. были построены две деревянные динамически-подобные модели. Такой метод испытывался на Западе впервые (первопроходцами в этом направлении стали советские конструкторы под началом знаменитого О. К. Антонова, которые в 1947 г. в Новосибирске построили и успешно испытали планермакет истребителя «М») [12, с. 15 17]. Затем и в масштабе l: l был построен опытный образец IAe.33 Pulqui II nє 1. Курт Танк сам испытал его в планирующем полете. [13, с. 31]. Лишь после всесторонних испытаний этой машины был заказан первый лётный опытный образец, а самая первая «Стрела 2» впоследствии была разрушена во время статических испытаний.

16 июня 1950 г. IAe.33 Pulqui II nє 2 совершил первый полёт под управлением Освальдо Вайса. Через три дня этот прототип поднял в воздух бывший лётчик испытатель фирмы «Фоке-Вульф» Отто Беренс (Otto Behrens). Последующие испытания проводил и сам Курт Танк. В последствии, об одном из таких полётов К. Танк вспоминал: «Я поднялся приблизительно на 8000 метровую высоту и был немного горд. Внезапно я потерял контроль. Когда я приземлился, то понял, что впервые я построил самолет, который мог быть смертельным» [14, р. 552].

Для масштабной отработки проекта было построено ещё два опытных образца IAe.33 Pulqui II nє 3 и 4, которые испытывались наряду со вторым прототипом до 1954 г. (первый полёт № 3 состоялся 23 октября 1950 г., а № 4 20 августа 1953 г.). [3]. Пятый, последний опытный образец, названный IAe.33 Pulqui IIе nє 5 имел несколько изменённое крыло с двумя так называемыми «мокрыми» топливными баками, благодаря которым была увеличена дальность полёта.

Однако как раз в 1953 г., ввиду постигшего Аргентину финансового кризиса, обеспечение программы «Стрела 2» было остановлено. Не добившись поддержки высшего аргентинского руководства, Курт Танк в январе 1955 г. после истечения срока своего контракта покидает Аргентину. Он принял предложение премьер-министра Индии Джавахарлару Неру и от-

111

правился на работу в эту страну. С февраля 1956 г. он начал работать над проектом индийского истребителя HF-24 Marut («Дух ветра») [15].

На первый взгляд история IAe.33 Pulqui II кажется уникальной. Как же – первая и единственная за всю историю Аргентинской Республики попытка создания современного истребителя. Не удивительно, что уже через полгода после начала испытаний, новый истребитель вполне мог пойти в серийное производство. Без сомнения, если бы это произошло, то аргентинскую «Стрелу 2» ожидало бы вполне радужное будущее. Ведь по своим характеристикам он превосходил знаменитый французский истребитель МД-450 «Ураган» (внешне на него был сильно похож) и был на уровне знаменитого советского МиГ-15, с которым его роднила общая компоновочная схема и одинаковый двигатель.

Однако надо знать Аргентину, чтобы понять причины неудачи этого, безусловно выдающегося проекта. Дело в том, что в этой стране амбиции реальны лишь тогда, когда они должным образом финансово подпитаны. Хуан Доминго Перрон обладал значительными средствами в реализации масштабных военно-технических проектов. Но внутриполитическая действительность вынудила аргентинского президента больше заботиться о своём кресле, нежели об обороноспособности страны. Именно поэтому, бывшие в 1946 1952 гг. крупные финансовые средства неожиданно исчезли в 1953 г. А с ними исчез не только проект «Пульки 2», но и идея оснащения аргентинской авиации собственным истребителем. Закупленные в Канаде 28 американских F-86F-40 Sabres, вне сомнения являлись лишь малым утешением от провала программы «Стрела 2». А ведь Аргентина в начале 1960 х гг. могла получить оригинальный, чрезвычайно эффективный сверхзвуковой истребитель Курта Танка IAe.43 Pulqui III. То, что сей проект был вполне реален свидетельствует история индийского HF-24 Marut, ставшего последним истребителем Курта Танка, но поступившим на вооружение индийских ВВС в 1966 г.

Литература:

1. Горбатых С. Атомная бомба для аргентинского президента / / http://www.proza.ru / 2010 / 12 / 06 / 22. 2. Реактивные самолёты. Свыше 300 боевых самолётов всех стран мира. – М.: АСТ, 2000. 3. Pulqui: Argentina’s Jet Adventure. / / http://www.ipmsstockholm.org / magazine / 2002 / 06 / stuff_eng_profile_ pulqui. htm. 4. Курт Танк / / http://gorod.tomsk.ru / index-1204712218. php. 5. Запольскис А. А. Реактивные самолёты Люфтваффе. – Минск: Харвест, 1999. 6. Шик В., МейерИ. Секретныепроектыистребителейлюфтваффе.–Смоленск,2002.7.Нена- хов Ю. Ю.Чудо-оружиеТретьегорейха.–Минск,1999.8.ШунковВ. Н.АвиацияЛюф- тваффе.–Минск,2000.9.БаргатиновВ. А.Реактивныеистребителимира.Полнаяил- люстрированнаяэнциклопедия.Всесамолётыс1941по2006год.–М.,2008.10.Industria Militar Argentina / / http://industriamilitarargentina.blogspot.com / 2010 / 06 / kurt-tank. html. 11. Семёнов Ю. Позиция. Книга 2. Экспансия 1. – М., 1986. 12. Совенко А. Ю., Заярин В. М. Истребители «Ан» / / Аэрохобби. – 1994. – № 4. 13. Маркуша А. Летающий Танк / / Крылья Родины. – 1995. – № 10. 14. Wagner W. Kurt Tank: Focke-Wulf´s Designer and Test Pilot. – Norwich, Norfolk, 1998. 15. HF-24

Marut / / http://www.globalsecurity.org / military / world / india / marut. htm.

112

УДК 94 (367) «1918 / 1929»

Іванченко О. Г. (м. Київ)

ПЕРЕДУМОВИ ТА ПРИЧИНИ ЗАГОСТРЕННЯ ХОРВАТО СЕРБСЬКИХ ВІДНОСИН У ПЕРІОД ІСНУВАННЯ КОРОЛІВСТВА СЕРБІВ, ХОРВАТІВ І СЛОВЕНЦІВ (1918 1929 РР.)

Міжнаціональні відносини хорватів і сербів протягом століть не були однаковими і змінювалися внаслідок політичних, соціально-економічних, культурних чинників, а також низки історичних факторів. Такі зміни призводили до появи та подальшого утвердження суперечливих, протилежних наукових поглядів на історію хорвато сербського буття. Тому актуальним сьогодні є дослідження причин та передумов загострення хорвато – сербських відносин у період 1918 1929 рр. для відображення об’єктивної історичної картини співіснування двох народів.

В даній роботі передбачається проаналізувати основні історичні моменти, що поступово призвели до конфронтації між двома сусідніми народами, а також розглянути діяльність хорватських та сербських політичних організацій як виразників поглядів та переконань обох етносів.

Варто зазначити, що історії міжетнічних хорвато сербських відносин періоду існування Королівства Сербів, Хорватів і Словенців (КСХС) в Республіці Хорватія присвячена значна кількість наукових досліджень, що відрізняються різним тлумаченням зазначеної проблеми. Для більшості праць новітнього періоду притаманна антисербська та націоналістична спрямованість [1; 2; 3; 4], проте існують і монографії, автори яких намагаються викласти історичні події з об’єктивістських позицій [5; 6]. Разом

зтим ще чимало аспектів міжетнічних відносин хорватів і сербів періоду 1918 1929 рр. потребують додаткового аналізу. Останнім часом певні аспекти означеної теми добре досліджуються російськими науковцями [7; 8], проте проблема ролі політичних організацій у загостренні міжетнічного протистояння висвітлена недостатньо повно. На жаль, в Україні вивчення порушеної проблематики знаходиться на початковому етапі дослідження,

зпраць [9;10] можна довідатися лише основну інформацію про етнічну ситуацію в КСХС. Тому, характеризуючи історіографію даного питання, необхідно наголосити, що на сьогоднішній день в українській історичній науці ця тематика не стала предметом систематичного і комплексного аналізу, а також не існує узагальнюючої монографії з цього напрямку.

Розпад Австо-Угорщини у 1918 р. поставив перед хорватами, як і перед іншими народами дуалістичної монархії, які тривалий час перебували під її владою, завдання пошуку подальшого державно-політичного розвитку. Спроба створення з колишніх слов’янських територій монархії нової федеративної Держави Словенців, Хорватів і Сербів (ДСХС) зазнала невдачі через розходження у поглядах головних національних діячів,

113

незначну міжнародну підтримку процесу становлення нової держави, невирішеність внутрішніх економічних, адміністративних проблем та постійну загрозу військового втручання на її територію італійських військ [11]. В таких умовах, після тривалих переговорів, хорватські політичні діячі прийняли рішення про приєднання хорватських земель до Королівства Сербія та формування нового державного утворення – КСХС [12, s. 256 257]. Виголошення сербським регентом Олександром Карагеоргієвичем 1 грудня 1918 р. в Белграді заяви про утворення Королівства [12, s. 259 260] започаткувало новий етап розвитку хорватських земель, а також відкрило нову сторінку в історії хорвато сербських міжетнічних відносин.

Тлумачення цієї події стало предметом непорозумінь і протиріч, адже сербська сторона розуміла першогрудневий акт як процес втілення в життя ідеї про об’єднання в одній державі усіх територій, на яких проживали серби. Хорвати ж були переконані, що утворення нової держави є заслугою всіх південнослов’янських народів, серед яких жоден не має особливих заслуг, тобто мова йшла про абсолютно нове державне утворення, а не відновлення чи розширення чогось старого (в даному випадку – Королівства Сербія). А так як серби і хорвати були найбільш чисельними народами у новій державі (у КСХС сербів було 38,83 %, хорватів – 23,77 %, словенців – 8,53 %, боснійців – 6,05 %, також в державі проживав невеликий відсоток німців, угорців, албанців) [13, s.286], то згодом хорвато сербські відносини стали найважливішими і найважчими державними етнічними проблемами.

Крім того, нова держава об’єднала території з різним рівнем культурного і політичного розвитку, з різним віросповіданням та історичними традиціями. Так, до КСХС увійшли Сербія, Чорногорія, Хорватія і Далмація, Словенія, Боснія і Герцеговина, де серби і чорногорці були православними і мали тривалі історичні зв’язки з Російською імперією, а хорвати і словенці – католиками, які орієнтувались на Західну Європу; боснійці – мусульманами з підтримкою ісламських держав.

Переважання у хорватів великих помість, зосередження більшої частини земель в руках магнатів, багатих селян, чиновників сприяло налагодженню та подальшому розвитку торгівельного господарства, збереженню тривалих економічних зв’язків із сусідніми державами [14, s.174] та перетворило хорватські землі на одну з найрозвиненіших в економічному відношенні частин колишньої монархії, що тепер стала складовою КСХС та забезпечувала стабілізацію економічної ситуації. Саме тому хорватські політики були переконані, що нове керівництво буде змушене рахуватись з думкою хорватів щодо подальшого співіснування в одному державному утворенні.

У політичній сфері теж намітилося загострення міжнаціональних хорвато сербських відносин, адже хорвати уявляли нову державу федерацією рівноправних народів, серби натомість прагнули утворити централізоване королівство. Вибори до Установчої Скупщини, що мала розробити основний закон держави, відбулися у листопаді 1920 р. і у них взяли участь усі політичні сили КСХС. За результатами [15], більшість місць у Скупщині

114

отримали сербські партії і саме вони мали вирішальний вплив на прийняття основного закону держави та затвердження державного устрою.

Конституцію КСХС було прийнято у червні 1921 р. і її статті закріплювали монархічнийустрійдержавиначоліздинастієюКарагеоргієвичів[16, с.58 62]. Таким чином, на політичній арені КСХС зіткнулися дві концепції державного розвитку – хорватського федералізму і сербського централізму.

Подальший політичний розвиток держави характеризувався посиленням хорвато сербських протиріч, постійним поглибленням етнічних проблем та намаганнями представників кожного з народів утвердити власний проект подальшого державного функціонування КСХС.

Саме після прийняття Конституції хорватські землі перетворилися на центр опозиційного руху, де у серпні 1921 р. утворився Хорватський блок, який висував вимоги федеративного устрою КСХС [17]. Паралельно

ухорватських землях сформувалась група радикально налаштованих політиків, що прагнули повністю відокремитися від Сербії і створити етнічно чисту Хорватську державу. Їхній лідер, А. Павеліч, згодом підкреслював, що хорвати й серби не є однією нацією і хорватський народ не може існувати спільно із сербським через історичні відмінності у розвитку [18, s. 39 40]. Таким чином, протистояння двох народів призвело до посилення ультраправих поглядів у хорватському середовищі.

Апогеєм загострення міжнаціональних хорвато сербських відносин стало вбивство найвідомішого хорватського політика – С. Радича сербським депутатом на засіданні Скупщини у червні 1928 р. [19]. Одразу ж по всій країні пройшли демонстрації протесту та мітинги проти політики влади. Хорватські газети того часу пильно стежили за перебігом подій [20]. Преса звинувачувала владу у бездіяльності і відмічала, що сербо-хорватські відносини загострювалися з кожним днем. Крім того, часто народні виступи переростали у збройні сутички з поліцією.

Скориставшись ситуацією міжетнічного протистояння між сербами і хорватами, король Олександр констатував, що «…парламентаризм, замість того, щоб розвивати дух народної і державної єдності, призвів до духовного хаосу і народного роз’єднання» [12, s.305] і заявив про зупинення дії Конституції, розпуск Скупщини, всіх національних організацій, а держава отримувала офіційну назву Югославія.

Отже, загострення міжнаціональних відносин хорватів і сербів періоду існування КСХС спричинене було цілою низкою політичних, економічних, культурних, релігійних факторів. Об’єднання в одній державі народів з різними історичними традиціями не принесло стабільності, а лише створило підґрунтя для виникнення міжетнічних конфліктів і ключову роль

уподальшому розвитку цього процесу відіграли саме політичні організації як центри поширення націоналістичних ідей.

Література:

1.BilandžićD. Hrvatska moderna povijest / D. Bilandžić. – Zagreb.: Golden marketing, 1999. – 835 s. 2. Tuđman F. Hrvatska u monarhističkoj Jugoslaviji / F. Tuđman. – Zagreb.:

115

Hrvatska sveučilišna naklada, 1993. – 639 s. 3. Garde P. Život i smrt Jugoslavije / P.Garde.–Zagreb.:Ceres,1996.–456s.4.PirjevecJ. Jugoslavija:nastanek,razvoj,terrazpad Karadjordjevićeve in Titove Jugoslavije / J. Pirjevec. – Zagreb.: Hrvatski Institut za povijest, 1993.–823s.5.MatkovićH. PovijestJugoslavije(1918 1991 2003) / H.Matković.–Zagreb.: NakladaPavičić,2003.–442s.6.GoldsteinI. Hrvatskapovijest / I.Goldstein.–Zagreb.:Novi Liber, 2003. – 519 s. 7. Силкин А. Королевство сербов, хорватов и словенцев: на пути к диктатуре. 1918 1929 гг. / А. Силкин. – СПб, 2008. 8. Никифоров К. Югославия в ХХ веке: очерки политической истории / К. Никифоров – М., 2011. 9. Яровий В. Новітня історія Центральноєвропейських та Балканських країн. ХХ ст. / В. Яровий. – К.: Ґенеза, 2005. – 816 с. 10.Маначинский А. Югославия: Приговор вынесен / А. Маначинс-

кий.–К.:Румб,2005.–228 с.11. Детальнішедив.MatijevićZ. DržavaSlovenaca,Hrvata i Srba / Z. Matijević / / Hrvatska revija. – 2009. – br. 1. – S. 119 127. 12. Matković H. Na vrelimahrvatskepovijesti. Dokumenti / H.Matković.–Zagreb.:Goldenmarketing–Tehnička knjiga, 2006. – 576 s. 13. Cipek T. «Stoljeće diktatura» u Hrvatskoj / T. Cipek / / Hrvatska politikauXX.stoljeću.–Zagreb.:Maticahrvatska,2006.–S.283 305.14.Simović-Bobetko Z. Agrarna reforma i kolonizacija u Hrvatskoj / Z. Simović-Bobetko. – Zagreb.: Hrvatski institut za povijest. – 1997. – 448 s. 15. Детальніше див. Ramet S. P. Tri Jugoslavije. 1918 2005 / S. P. Ramet. – Zagreb.: Golden marketing, 2009. – 811 s. 16. Конституции буржуазных стран / [без указ. сост. ]. – М – Л.: Соцэкгиз, 1936. – Т. II: Средние и ма-

лые европейские страны. – 1936. 17. Hrvatski državni arhiv (dalje-HDA), Građanske stranke i društva, Kut. 2, іnv. br. 129. Izvješćaj o skupštine Radićeve stranke (26.10. 1924).

18.Ustaša. Dokumenti o ustaškom pokretu. – Zagreb.: Zagrebačka stvarnost, 1995.

19.Novosti – Zagreb. – 1928 (22 lipanj – bez br.). 20. Obzor – Zagreb. – 20 lipnja – br. 165; Obzor – Zagreb. – 21 lipnja – br. 166.

116

УДК 94[ (470+571)+(477) ] – 047.48

Карпенко Н. М. (г. Луганск)

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ ПРОЦЕССА «РАСКАЗАЧИВАНИЯ» ДОНСКИХ КАЗАКОВ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

После распада Советского Союза все чаще в научной, научно-попу- лярной литературе, в материалах различных заседаний и конференций общественных организаций донского казачества в РФ и Украине стала звучать тема «расказачивания». При этом концептуальные подходы к ее рассмотрению у различных авторов разнятся в той или иной степени. В связи с этим есть необходимость рассмотреть ряд существенных составляющих этой проблемы. Важное место в этом ряду занимает целесообразность использования некоторых базовых терминов.

Научной литературы о политике «расказачивания», о судьбах донского казачества в период Гражданской войны и первые десятилетия после ее окончания еще далеко недостаточно, чтобы говорить об исчерпывающем характере изученности темы.

Подробный анализ имеющейся литературы по данной теме дал харьковский историк Богдан Ивченко в работе «Політика радянської влади стосовно донського козацтва (1917 1937 рр.)» [4]. Он также изложил свою трактовку термина «расказачивание» по отношению к событиям 1919 года на Дону, проанализировал политику советской власти по отношению к донскому казачеству в 20 е и 30 е годы. Особое внимание уделил термину «геноцид» в контексте рассматриваемой темы.

На наш взгляд, Б. Ивченко верно оценил фактические события 1919 г. в свете исполнения принятых большевиками решений и дал почти исчерпывающую трактовку термина «расказачивание». Под ним он предложил понимать целенаправленный курс большевиков на ликвидацию казачества как определенной социальной группы путем физического уничтожения контрреволюционного офицерского и рядового состава, кардинально ухудшающих положение казаков мер экономического, административного, бытового характера, а также путем частичного выселения донцов за пределы Донской области и соответственно переселения на их место не казачьего населения [4, с. 130]. Однако следует отметить, что Б. Ивченко дал не полный перечень репрессивных мер, предлагаемых в документах и реализуемых на практике.

Следует согласиться с автором в том, что ни к событиям 1919 года, ни к политике советской власти относительно донского казачества, проводимую позднее, нельзя применять термин «геноцид», опираясь только на сходность методов репрессивного характера при том или ином явлении.

Отталкиваясь от практики признания в ХХ и в ХХI ст. различными государственными и международными институтами факта геноцида по

117

отношению к тому или иному народу и этносу, сегодня многие общественные деятели донского казачества экстраполируют такие оценки и на судьбу донского казачества. То есть реализацию большевистской политики «расказачивания» они трактуют сегодня именно как «геноцид». В публикациях на историческую тематику этот термин используют и некоторые их авторы (например, А. Козлов, Ф. Кузнецов [5; 6]).

Исходя из международной трактовки термина «геноцид», определенной

вмеждународной конвенции ООН от 9 декабря 1948 г., как действия с целью уничтожения, полного или частичного, определенной национальной, этнической, расовой или религиозной группы, казачество не подпадает под это определение. Большинство исследователей относит казачество не к национальной, этнической, расовой или религиозной группе, а к отдельной социальной группе, считавшейся в царской России сословием, которое пользовалось определенными правами, обязанностями и привилегиями. При этом в процессе своего существования это сословие формировалось из представителей различных национальностей и этнических групп, а существенным условием вступления в казачество считалось принятие ими русского православия и дача обязательства воспитывать своих детей в его традициях.

Тогда возникает вопрос, какие обстоятельства (кроме экстраполяции методов реализации репрессивной политики) повлияли на позицию некоторых историков и сегодняшних потомков донских казаков, что они склонны считать всю политику расказачивания «геноцидом»? На наш взгляд, сегодня поводом к неверной трактовке некоторыми историками и представителями общественных организаций донского казачества, в том числе и на Украине, стали формулировки в законе РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г. и Постановлении Верховного Совета РФ «О реабилитации казачества» от 16 июля 1992 г.,

вкоторых казачество отнесено к культурно-этнической группе. Именно «этнический» характер определения казачества в данных документах дал повод говорить о «расказачивании» как о «геноциде».

Однако это не соответствует общепринятым научным подходам в данной сфере. Можно согласиться с предложением Б. Ивченко использовать к политике советской власти относительно донского казачества в период Гражданской войны и после ее окончания термин стратоцид – как уничтожение конкретной социальной группы [4, с. 21].

Но при этом следует высказать ряд принципиальных уточнений к концептуальным подходам исследования данной темы.

Первое. Целесообразно процесс расказачивания (без кавычек) рассмотреть как длительный во времени, происходящий в несколько этапов на всем протяжении ХХ столетия, а возможно, и, выходя за его пределы относительно тех территорий, которые оказались за пределами нынешней Российской Федерации.Причемвкаждомизэтихэтаповопределитьконкретныеутратыдонских казаков, характерные для них как сформировавшегося в царской России конкретного сословия, а именно – их статуса, прав, свобод, обязанностей,

118

привилегий, а также хозяйственных, культурных, бытовых и иных традиций

иобрядов. И тогда под термином стратоцид следовало бы понимать исчезновение такой бывшей социальной группы, как донское казачество, не только вследствие физического уничтожения, но и через постепенное утрачивание ею характерных черт. По отношению к предмету исследования – самого процесса этих утрат на протяжении длительного времени – целесообразно ввести в научный оборот термин расказачивание (без кавычек) уже в более широком смысле, чем он применялся только к событиям 1919 года.

Второе. Тогда логически следует расширить хронологические рамки исследования процесса расказачивания, и не ограничиваться только 1919 годом; только 1917 1920 годами; только 1917 1937 годами, когда в основу положены отдельные, хотя и существенные, такие факторы, как физическое уничтожение казачества, утрата ими возможности владения

ипользования землей на льготных условиях за военную службу на благо отечества, ограничение конкретных политических прав и свобод, политические репрессии 1937 года. Логично ряд других факторов исследовать

ина протяжении более поздних периодов.

Третье. Придется учитывать изменчивый (возвратный) характер принимаемых государственными (партийными) органами власти законодательных актов (постановлений), позволявших казакам и их потомкам вновь пользоваться присущими им теми или иными правами и достижениями культурно-бытового характера (пусть даже временно и в ограниченном виде). При этом следует учитывать декларативных характер ряда циркуляров (приказов, постановлений) советских (военных, партийных) институтов периода Гражданской войны и после ее окончания. Недопустимо, чтобы за неимением фактического материала об итогах реализации этих актов, исследователь основывал свои оценки и выводы на основе задекларированных предписаний и намерений, зафиксированных в них. Совершенно не все положения циркуляров претворялись в жизнь именно так, как декларировались. И наоборот, всегда находились слишком уж усердные исполнители, которые злоупотребляли данными им полномочиями.

Четвертое. Концептуально важно расширить географические рамки всестороннего и объективного исследования процесса расказачивания донских казаков, включив в них земли бывшей Донской области, находящиеся ныне в составе Украины. При этом важность этого вполне очевидна. Во-пер- вых, часто исследователи и общественные деятели манипулируют данными, не привязывая их к конкретному региону, в то время как процессы были разноскоростными и в разных масштабах, а то и вовсе не имели места, или были малозаметными на той или иной территории. Во-вторых, процесс расказачивания на землях, вошедших в 1920 г. в состав Украинской ССР, имел свои особенности, что следует учитывать при более полном исследовании темы.

Пятое. Необходимо учитывать особенности тех репрессивных мер по отношению к казачеству, которые имели место и по отношению к другим социальным группам. Важно определить отличия в подходах, масштабах

119

и итогах принимаемых мер; каким образом эти меры повлияли на утрату казачеством своих характерных черт? Особенно это важно в разрезе различных регионов бывшей Донской области.

Проиллюстрируем теперь необходимость данных подходов на некоторых примерах.

Коротко рассмотрим такое явление, как выселение казаков в период раскулачивания и заселение на их место иногородних. Не по каждой территории бывшей Донской области имеется сравнительный анализ хода раскулачивания казаков и иногородних крестьян. Нынешний СтаничноЛуганский район Украины в этом плане является уникальным. Поскольку

внего в первый год раскулачивания (1930) вошли приблизительно равные по численности населения земли: с одной стороны, из бывшей Донской области, населенные казаками (до объединения Лугано Станичный район), и, с другой стороны, из бывшей Харьковской губернии, населенные крестьянами (до объединения Петровский район). Весной 1930 года в казачьем Лугано Станичном районе из 6 814 хозяйств фактически раскулачили 312, или 4,6 %. А в Петровском районе, населенном крестьянством, из 4 352 хозяйств ликвидировали всего 82 хозяйства, или 1,8 %. При этом в казачьем районе на этот период было 840 человек лишенных избирательных прав, обложенных всеми видами налогов по максимальной ставке [1, л. 35 37]. К марту 1933 г. население станицы Луганской выросло по сравнению с 1930 годом более чем в два раза, и при этом коренное население составило 2 891 человек, тогда как пришлое 3 250 [2, л. 118].

Казалось бы, на основании этих цифр можно сделать однозначные выводы. В частности, что меры раскулачивания по отношению к казакам были более чем в два раза жестче, а значит, результативнее, нежели по отношению к крестьянству (и это соответствовало действительности). А во вторых, что за три года раскулачивания количество переселенцев в самой станице резко увеличилось, причем количество казаков составило менее половины от общего количества, тогда как в дореволюционное время процент иногородних составлял всего 10 %, и можно предположить, что это произошло взамен выселенных казаков. На самом деле второй вывод не будет соответствовать действительности. Поскольку все пришлое население станицы в 1932 1933 гг. составляли временные рабочие, занятые на строительстве железнодорожной магистрали «Москва – Донбасс». После окончания стройки только несколько десятков человек останутся здесь на постоянное место жительства. Что касается целенаправленной переселенческой политики, то выходцы из числа крестьян Украины и Центрально-Черноземной области России действительно в этот период переселялись на казачьи земли, как и на другие, не занятые ими. Но по сравнению с остальными районами Старобельского округа, куда входили и земли донских казаков нынешнего Станично-Луганского района, количество крестьян-переселенцев было очень маленьким. На состоявшемся

воктябре 1934 г. в Старобельске съезде переселенцев из 248 делегатов не было ни одного представителя из Верхнетепловского района (так тогда назывался

120