Идея об установителях имен в эпоху просвещения (дежерандо)

Приблизительно в 1797 г. Парижский институт объявил конкурсную тему "Влияние знаков на формирование идей" (Determiner quelle a ete 1"influence des signes sur la formation des idees). Случайно узнав об этом, французский историк философии, публицист и общественный деятель Ж.М. Дежерандо (1772–1842) сочиняет на эту тему мемуар, который в более обширном виде издается в 1800 г. под названием "Знаки и искусство мыслить, рассмотренные в их взаимном отношении"12.

Дежерандо трактует происхождение языка на фоне его соотношения с мышлением и в каком-то смысле предвосхищает идеи В. Гумбольдта. Французский философ обращается к этнографическим наблюдениям за поведением и мышлением диких племен и обращает внимание на то, как мало успехов они сделали в умственной деятельности. Хотя их мышление и способно удержать множество фактов, но неспособно связать их логической цепью. Однако у Дежерандо вызывает удивление тот факт, что некоторые из наречий для своего создания требуют высокого строя мысли, большого "усилия разумения". И это особенно странно, что ныне живущие племена на протяжении многих поколений ничего не прибавляют к своему языку. Отсюда Дежерандо делает вывод: они имели при своем возникновении в качестве руководителей несколько человек, превосходивших всех тех, из кого эти народы состоят теперь, и даже одаренных своего рода гением.

Вопрос о совершенстве языка малокультурных народов остается до сих пор одним из самых таинственных. Здесь едва ли можно говорить о вырождении таких племен (Дежерандо также исключает такое предположение), об упрощении форм их поведения и культуры при сохранении богатства языка. Ведь если в их истории были бы времена, богатые событиями и тонкими взаимоотношениями между людьми, требовавшими совершенного языка, то с отходом таких времен в прошлое с ними бы ушло и разнообразие языковых явлений, уже не требовавшееся для общения. Но этого не произошло. Следует предположить, что и богатая лексика и сложные грамматические формы, которые являются, по выражению Дежерандо, известного рода отражением весьма тонкой метафизики, соответствуют разнообразному и детализированному общению "дикарей" с природой и между собой. Это общение, как мы полагаем, не требует возвышения к абстракциям и теоретического мышления, но отражает непостижимую для постороннего наблюдателя жизненно важную дифференциацию, событий и их связей, хотя и в замкнутой, но внутренне разнообразной среде.

Язык изобрели первые пары пралюдей (я. Гримм)

Уже упоминавшийся нами ранее выдающийся германский филолог Я. Гримм выступал как против божественного происхождения языка, так и против врожденности и "отприродности" языковой способности. Язык не мог быть результатом откровения свыше, так как это означало бы божественность человеческой природы, ее внутреннего мира. Он не мог быть и врожденным, поскольку тогда человек ничем бы не отличался от других животных, владеющих своими "языками". Остается только считать, что язык – чисто человеческое приобретение и изобретение, созданное в согласии с природой человека. "Возникнув непосредственно из человеческого мышления, приноравливаясь к нему, идя с ним в ногу, язык стал общим достоянием всех людей…"ь (очень глубокое и правильное понимание подчиненности языка мышлению).

По мнению Я. Гримма, легче всего представить происхождение языка в ситуации, в которой взаимодействуют две-три пары родоначальников и их дети. Изобретаемый язык в результате многократного повторения одними и теми же людьми хорошо шлифуется и закрепляется в их среде. Дети, воспринимая его, передадут язык новому поколению и шире распространят его. В творении языка несомненно велика роль женщин, о чем говорит наличие во всех древних языках наряду с мужскими женских окончаний в склонении и спряжении. Женщины создавали и свой особый говор, соответствующий чертам их быта. Первые слова формировались изобретателем достаточно произвольно, но при этом он руководствовался более или менее тонким чувством. Это чувство должно было, например, учитывать, что гласные звуки имеют женское происхождение, а согласные – мужское, что буква 1 обозначает мягкое, а г – грубое и т. д. (как видим, идея звуке-изобразительности первых слов дошла от древних греков до середины XIX в.). Изобретатели понимали, что нельзя применять одни и те же звуки к различным представлениям, так как это приведет к путанице.

Что касается взглядов Я. Гримма на характер изначального языка, то здесь мыслитель опирался на классификацию языков Шлейхера – Гумбольдта. Первые слова состояли из одних корней и обозначали вещественные представления. При этом исходными были представления о себе и других, и поэтому первыми частями речи явились не имена, а местоимения (как начала всякого имени, а не заместители) и глаголы. Развиваясь в идиллической обстановке, слова обладали ясностью и непринужденностью, но в то же время были слишком перегружены, "так что свет и тень не могли в них как следует распределиться" (видимо, Я. Гримм имеет в виду, что слова сами по себе были многозначными (перегруженными), но в контексте, описывающем простые ситуации, в которых общались первые люди, слова приобретали ясность и определенность: XIX век еще не умел, а под влиянием В. Гумбольдта и не хотел, различать язык как систему слов и речь как процесс их использования).

Синтаксиса в первобытном языке не было. Слова располагались в простой последовательности, "указанной чувствами".

Первобытный язык начинает разрушаться и переходить во флективный тогда, когда "дух языка" начинает различать основные и побочные представления. Слова, обозначающие последние, в укороченном и как бы облегченном виде превращаются в определительные представления, присоединяемые к основным. Так возникают флексии, суффиксы и префиксы (и с этим надо согласиться: нет ничего в грамматике, чего сначала не было бы в лексике, только механизм грамматикализации был сложнее).