ЭЛИТИЗМ как способ

С точки зрения содержательной возможности элитизма определяются теми предметными ограничениями, которые существуют в конкретных теоретических разновидностях. Так, в современной российской элитологии можно выделить три позиции по вопросу о применимости элитизма к анализу исторических и политических реалий. Данные подходы представляются разными по своему методологическому содержанию и определяют существенные различия при конкретном анализе властных трансформаций.

Первая позиция – самая массовая, заключается в признании элитизма явлением универсальным, характерным «для всех времен и народов». Он исходит из атрибутивности элит для любого общества. Существование элит признается аксиомой для любого общества, в котором существует социальная дифференциация, политическая власть, государство. С этим согласны представители разных теоретических течений. В этом отношении классовый подход Г.К.Ашина вполне однотипен с позицией О.В.Гаман-Голутвиной, которая основывает свою теорию на идее типов развития³¹. С ними в свою очередь солидаризируются А.В.Понеделков, В.Г.Игнатов, А.М.Старостин и др. Данный подход позволяет анализировать трансформации элит и власти на протяжении всей истории Руси-России, формулировать общие закономерности развития элит.

В этом случае речь идет только о том, чтобы на каждом историческом этапе найти конкретно-историческое объяснение роли элит и тех трансформаций, которые в ней происходят. Думаем, что для данного подхода вполне осязаем такой методологический «плюс» как возможность поиска общеисторических закономерностей, связанных с развитием элит. Вполне возможно ставить вопрос о том, что существуют такие тенденции, процессы, классы явлений, которые определяют развитие элит на любом этапе их существования. Фактически, это ведет к выводу, что между «верхами» и «низами» существует определенная матрица отношений, которая оформляет весь комплекс социально-политических отношений в обществе на любом этапе развития.

Однако у такого подхода очевиден и «минус». Элита превращается в понятие такого высокого уровня обобщения, что теряется его собственная специфика. Любые рассуждения об элитах превращаются в предельно общие, не всегда содержательные утверждения, причем для их конкретизации с неизбежностью требуются исторически-определенные пояснения. Например, для характеристики элиты средневековой Руси-России нужно указывать, какой конкретный слой понимается под элитой – боярство, дворянство. От такого уточнения зависит достаточно много в конкретно-историческом анализе поведения элит.

Другой «минус» связан с известным эффектом удвоения понятий, связанным с анализом властвующих «верхов». С неизбежностью приходится пояснять значение понятия «элита» применительно к соответствующей эпохе, создавая, по сути, параллельный понятийный аппарат.

Вторая позиция, изложенная А.В.Дукой и авторским коллективом под его руководством, заключается в том, что элиты возникают в рамках индустриального буржуазного общества.³² А.В.Дука основывает свои взгляды на культурно-институциональном подходе, определяя элиты как исторически определенную форму существования властных групп. Правда, в таком случае возникает ограничение на использование данной концепции применительно к изучению властных трансформаций в России, поскольку советский период истории выпадает из этой ситуации. А.В.Дука предлагает изучать применительно к советской истории феномен номенклатуры, полагая, что она является такой же формой властных групп, как элита и аристократия.³³

Подход, который изложил А.В.Дука, также имеет ряд преимуществ, создавая основу для исторической конкретизации содержания понятия «элита». В данном случае элита выступает не как универсальное понятие, а как конкретное, исторически содержательное определение той социальной и политической силы, которая правит в обществе в определенную эпоху. В нем достаточно четко указываются критерии, на основании которых можно определить время становления элит и их место в обществе.

Очевидно и другое: элиты связываются с демократическим обществом, с капиталистическими отношениями, с господством буржуазии. Это, как нам представляется, придает идеологическую окраску понятию, связывая появление, существование и саму судьбу элит с западным обществом. Возникновение элит в других обществах возможно лишь в той мере, в какой они приближаются к западному по своим базовым параметрам. Этот «европоцентризм» при всей его распространенности в российском обществознании имеет серьезный ограничитель: любое общество сравнивается по своим характеристикам с западным на предмет соответствия последнему. Западная модель развития неявно признается эталонной вместе с тем понятийным аппаратом, который описывает это общество. В таком случае мы должны согласиться либо с тем, что должен возникнуть понятийный аппарат, описывающий социальные и политические реалии незападных обществ, и этот понятийный аппарат будет существовать параллельно с элитистским, либо ждать «дозревания» других обществ до уровня западных.

Наша позиция заключается в том, что для индустриального общества характерны универсальные процессы, которые находят себе дорогу в любой общественной системе, но в своей специфической форме. Поэтому и элиты как феномен общественной жизни характерны как для западного, демократического общества, так и для советского, как впрочем и для любого другого, индустриализирующегося общества. В этом случае элитизм как способ анализа властных трансформаций применим и к советскому обществу. Другое дело, что для советского общества существует конкретная форма, в которой существуют элиты – номенклатурная форма.³⁴

Универсализм элитизма индустриального общества носит технократический характер: одинаковые технологии производства предопределяют сходные (но не одинаковые) характеристики социальной, политической, духовной жизни. Чем больше проходит времени с момента крушения коммунистической системы в СССР и странах Восточной Европы, тем более становится явным, что советское и западное общества – лишь разные вариации одной индустриальной системы. Причем, это не единственные разновидности индустриализма. Сейчас можно говорить о специфических азиатских формах индустриализма и порождаемого им элитизма.

Элитизм базируется на одних и тех же закономерностях, вызванных самим фактом существования индустриального общества. В социальной сфере этими последствиями становятся появление масс и элит. Массы в данном случае понимаются не просто как совокупности людей, Массовизация образа жизни миллионов людей, вызванная развитием массового производства, вовлечение их в политическую жизнь приводят к появлению «массового» человека. «Восстание масс», о котором писал Х.Ортега-и-Гассет,³⁵ стало символом новых отношений в обществе, в рамках которых «верхи» действительно превратились в элиты, а «низы» стали действительно массами.

Элиты и массы в их «настоящем», «индустриальном» значении слова и не могли возникнуть в предыдущие эпохи, поскольку технологические возможности общества не позволяли не только создавать эти «массы», но и средства господства над ними. Элиты – результат развития общества, в котором чистота традиционных, сословных, классовых критериев дифференциации уступает место новым критериям, основанным на роли в управлении постоянно и стремительно усложняющимся обществом.

Осмысливая основные тенденции ХХ века, С.Московичи следующим образом определил историческую динамику взаимоотношений элиты и масс: «…в начале этого века можно было с уверенностью говорить о победе масс; в конце мы полностью оказываемся в плену вождей»³⁶. Он полагал, что «мы сегодня присутствуем при глобализации масс, при создании массы мирового масштаба»³⁷, в создании которой огромную роль играют электронные и телевизионные коммуникации, системы мультимедиа. Э.Тоффлер выдвигает противоположный постулат о том, что в возникающем информационном обществе происходит демассовизация: «Общество перестает быть массовым»³⁸.

Вероятно, между этими утверждениями есть нечто общее: прогресс технологий господства над массами настолько ускоряется, что прежние индустриальные массы начинают уступать место каким-то новым совокупностям людей, которые нельзя в буквальном смысле назвать массами. Демассовизация означает новый способ существования людей в постиндустриальном обществе, а стало быть, и новый способ господства над ними. По традиции те социальные группы, которые осуществляют власть над этими совокупностями, называют элитами, хотя, вполне возможно, это уже качественно иные социальные и политические образования. Точнее, в деятельности элит зарождаются признаки новых социальных общностей, контролирующих демассовизирующееся общество.

Предложенный подход требует временнóй локализации элит применительно к условиям России. Анализ властных трансформаций в России с этой точки зрения развития позволяет говорить о том, что элиты появляются, развиваются сравнительно недавно – со второй половины XIX века. Именно с того времени аристократия традиционного общества постепенно начинает уступать свое место во главе общества элитам индустриального общества. Становление индустриальных элит в досоветский период не завершилось – слишком много противоречий накопилось в развитии российского общества. Социальные и политические кризисы раскололи общество, массы вышли из-под контроля слабых несформировавшихся элит, старая аристократия не смогла удержать массы под своим контролем. Революции 1917 года были социальным ответом масс как на разложение традиционного общества, так и на стремительное развитие индустриального.

Возникновение советских элит было реакцией масс на кризис, вызванный Первой мировой войной и на системный кризис традиционного общества. Окончательная победа индустриальных элит в России происходит лишь в 30-е годы ХХ века, когда к власти приходит коммунистическая технократия, осуществляющая форсированную индустриализацию. Эта элита выполнила свою историческую в двух смыслах: во-первых, построила в стране раннеиндустриальное общество; во-вторых, создала предпосылки для перехода к западноиндустриальной модели развития через становление рыночных отношений.

Советский этап развития элит продемонстрировал ограниченность возможностей элит в рамках мобилизационного типа развития. Даже возможности господства над массами и собственной эволюции оказались крайне ограниченными. Трансформация советских элит во второй половине 1980-х годов и их крах в начале 1990-х годов означали только одно: та модель элит, которая существовала в советском обществе, не смогла выполнить одну из самых главных функций элиты – сохранить устойчивость общественной системы. Они не смогли удержать контроль над обществом в старой коммунистической форме, но смогли сохранить контроль над массами в целом. Для этого они пожертвовали системой, но сохранили власть. Властные трансформации в России произошли таким образом, что при изменении общественной системы, при изменении состава властвующего слоя массы остались под контролем.

Отсутствие полномасштабной гражданской войны, сравнительно мирный раздел собственности, относительно «спокойная» социальная дифференциация свидетельствуют только об одном – элитам пока удается, используя современные политические, социальные и экономические технологии, совершать грандиозный общественный переход, не теряя социального контроля. Заметим, что вряд ли удалось бы объяснить данный переход исходя из старого марксистского концепта классовой борьбы. С точки зрения классового подхода крайне сложно объяснить несколько проблем: источники происхождения новорусской буржуазии в столь быстрое время, преемственность старой советской и новой русской власти, внутреннее единство власти и др.

Естественно, что в настоящее время весьма сложно говорить о перспективах развития элитизма в России. У ряда исследователей появилась своего рода «усталость» от частого использования понятия «элита», для некоторых оно перестало быть «модным», некоторые полностью или частично разочаровались в его теоретических возможностях. Но это закономерно – пришло время долгой и незаметной теоретической работы, без которой дальнейшее развитие элитизма в России невозможно. Очевидность понятия перестает удовлетворять исследователей, возникает необходимость осмысления его места в теоретическом видении мира.

1 Понеделков А.В., Старостин А.М. Введение в политическую элитологию: Спецкурс. Учебное пособие. Ростов-на-Дону, Северо–Кавказская академия государственной службы, 1998. 119 с.; Ашин Г.К. Основы элитологии. Курс лекций. Алматы, 1998; Ашин Г.К., Понеделков А.В., Игнатов В.Г., Старостин А.М. Основы политической элитологии: Учебное пособие. М.: Издательство ПРИОР, 1999. 304 с. и др.

2 Основы элитологии (Основы политической элитологии, Современная элитология) преподаются в Московском государственном институте международных отношений, Северо-Кавказской академии государственной службы, Пермском государственном техническом университете, Российской государственной академии физической культуры.

3 Изучение элит ведется научными центрами, коллективами, отдельными исследователями в Российской академии государственной службы при Президенте РФ, Институте социологии РАН, Социологическом институте РАН (Санкт-Петербург), ИНИОНе, Северо-Кавказской Академии государственной службы, во многих вузах страны.

4Согласно аннотированной библиографии российских изданий «Властные элиты и номенклатура. 1990-2000» (Отв. ред. А.В.Дука, СПб.: Социологическое об-во им. М.М.Ковалевского, 2001. 152 с.), за рассматриваемый период вышло более 30 монографий и исследований монографического характера, посвященных изучению российской элиты, а также около двух десятков сборников научных работ, материалов научных конференций, сборников интервью представителей элиты и др.

5 Ашин Г.К. Российская школа элитологии // Региональные элиты в процессе современной российской федерализации. Ростов-на-Дону – Майкоп. 2001. С.4–5.

6 Мелешкина Е.Ю. Социальная стратификация и политическая элита // Политический процесс: основные аспекты и способы анализа: Сборник учебных материалов / Под ред. Е.Ю.Мелешкиной. М.: Весь Мир, 2001. С. 75.

7 Ашин Г.К., Понеделков А.В., Игнатов В.Г., Старостин А.М. Указ.соч. С. 3.

8Ашин Г.К. Элитизм и демократия // Общественные науки и современность. 1996. № 5. С.59.

9Понеделков А.В. Элита: Политико-административная элита: проблемы методологии, социологии, культуры. Ростов-на-Дону: Изд-во Северо-Кавказского научного центра, 1995. С.6.

10 Политика: Толковый словарь: Русско-английский. М.: ИНФРА–М, Весь Мир, 2001. С.707.

11 Современная идеологическая борьба: Словарь / под общ.ред. Н.В.Шишлина; сост. С.И.Беглов. М.: Политиздат, 1988. С. 424.

12 Орачева О.И., Подвинцев О.Б. Политическая мысль в терминах и лицах: Учебно-методическое пособие. Изд 2-е, уточ. и доп. Пермь: Западно-Уралтский институт экономики и права, 1998. С. 278.

13 Тарусина И.Г. Элитисты и плюралисты в современной политической теории (Историографический экскурс) // Политические исследования. 1997. № 4. С. 146.

14 См.: Ашин Г.К. Элита и господствующий класс // Вопросы философии. 1983. № 2. С. 76; Ашин Г.К., Понеделков А.В., Игнатов В.Г., Старостин А.М. Указ.соч… С. 7–26.

15 Подробнее см.: Мохов В.П. Элитизм и история: проблемы изучения советских региональных элит. Пермь: Пермский государственный технический университет, 2000. С. 41–73.

16 Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономические ориентации / Под ред А.В.Дуки. СПБ: Алетейя. 2001. С.61.

17 См. работы Г.К.Ашина, М. Нарты.

18Ашин Г.К. Современные теории элиты: критический очерк. М.: Международные отношения, 1985. С. 66–67.

19Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация: Учебное пособие. М.: Аспект-пресс, 1996. С. 168.

20Ашин Г.К., Понеделков А.В., Игнатов В.Г., Старостин А.М. Указ.соч. С. 122 .

21 Ашин Г.К., Лозаннский Э.Д., Кравченко С.А. Социология политики: Сравнительный анализ российских и американских политических реалий. М.: Экзамен, 2001. С. 252.

22 Сартори Дж. Вертикальная демократия // Политические исследования. 1993. № 2. С. 82.

23 На эту проблему неоднократно обращал внимание Г.К.Ашин. См., напр., Ашин Г.К., Лозаннский Э.Д., Кравченко С.А. Указ.соч. С. 246–247.

24 См., напр., дискуссию о судьбе транзитологии в России: Гельман В.Я. Постсоветское политические трансформации (Наброски к теории) // Политические исследования. 2001. № 1. С. 15–29; Капустин Б.Г. Конец «транзитологии»? (О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия) // Там же. 2001. № 4. С. 6–26.

25 См., напр., работы В.Я.Гельмана, в которых он показывает недостаточность элитистского подхода для анализа постсоветских трансформаций (Гельман В.Я. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция М.: Московский общественный научный фонд, 1999. С. 39–41.).

26 Ашин Г.К. Элита и господствующий класс…

27 Ашин Г.К., Лозаннский Э.Д., Кравченко С.А. Указ. соч. С. 275.

28 Там же. С. 276–277.

29 Ильин В. Классовая структура: проблемы методологии анализа // Рубеж: Альманах социальных исследований. Сыктывкар. 2000. № 15. С.86.

30 См.: Райт Э.О. Марксистские концепции классовой структуры // Рубеж: Альманах социальных исследований. Сыктывкар. 2000. № 15. С.36–85.

31 Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М.: Интеллект, 1998. 416 с.

32 Региональные элиты России: проблемы, подходы, гипотезы: (Программа исследования) / Быстрова А.С., Горьковенко В.В., Даугавет А.Б., Дука А.В. (рук.), Корниенко А.В. СПб.: СПбФ ИС РАН, 1999.

33 См.: Дука А.В. Перспективы социологического анализа властных элит // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. Т. III. № 1 (9). С. 64–82.

34 Подчеркнем, что мы не отождествляем номенклатуру и элиту, поскольку это разные по своему содержанию понятия. См. подробнее: Мохов В.П. Элитизм и история… С.54–73.

35Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Избранные труды. М.: Весь мир, 1997. С.43–163.

36Московичи С. Век толп. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. С.23.

37Там же. С.20.

38Тоффлер Э. Третья волна. М.: Издательство АСТ, 2000. С.375.